Глава 14
Нас всех забрали с этой горы. Хорошая погода и отсутствие шквалистого ветра наконец дали шанс спасателям. И моей психике. В перевалочном пункте мы потихоньку отбились от всех, затерялись в толпе туристов, арендовали машину и свалили из этого удручающего места — это не было так сложно. Ведь, по словам водителя, тех, кто сдался на финишной прямой, было в разы больше реально добравшихся до вершины. Он потешался и глумился над нами всю дорогу. Мы же, держась за руки и снова, как никогда, чувствуя, что во всем мире никого у нас, кроме нас самих, нет, только молчаливо улыбались. Я никогда не думала, что мое знакомство с чудом света станет таким жестоким. И поучительным. Мое желание помогать растворилось под чистую. Я была раздавлена тысячетонным разочарованием людей и себя самой. Я поклялась себе, что больше никогда не буду пытаться противостоять тому, против чего я бессильна...
Наш ролик с прыжком с парашютами на безымянную гору (мы не стали афишировать место нашего пребывания) в кромешную мглу набрал миллионы просмотров за один день. Экстремалы со всего мира называли нас либо сумасшедшими, либо героями. Кто-то из них даже пытался протолкнуть идею о том, что мы та самая парочка, принесшая провизию умирающей тур-группе на Эвересте. За пеленой безысходности никто толком не запомнил нашей внешности, но в итоге, они вспомнили, что кто-то дал им шанс дожить до прилета спасателей. И об этом трещали все таблоиды. Прессе дай повод - они будут мусолить сенсацию до бесконечности. А когда у этой сенсации ни имени, ни образа — это становилось уже всеобщей эпидемией. Весь мир вдруг стало интересовать - кто мы такие. И это стало началом конца.
Мы вернулись домой, но часть нас так и осталась на Эвересте. Так и осталась в глазах Эрики. И как я не зарывалась в эти бесконечные архитектурные проекты очередного офисного центра, как Николас не погружался в юридические тяжбы своих безмозглых клиентов, мы не могли выбросить из головы эти ледяные, застывшие навеки... Эти добрые глаза девушки, которой мы не успели помочь. И нас понесло. Мы мотались по свету, скрывая свою личину как могли. В нашем распоряжении всегда были то сноубордические маски, то очки для подводного плавания, то просто Rayban. Просмотры наших роликов на канале экстремалов росли, таблоиды буквально пищали о парочке безумцев, возомнивших себя супергероями, которыми мы пытались стать.
Я видела столько лиц отчаяния, сколько не видел ни один священник. Я видела столько боли, сколько никогда не увидит ни один врач хосписа. Но я видела и столько надежды, сколько никогда не увидит ни один реабилитационный центр. И я волшебным образом умела заражать этой верой во спасение каждого, кому пыталась помочь. И они выживали. Выживали вопреки статистике и теории вероятности. Выживали, рассказывали и передавали наши с ними истории как предание. Наш брак еще никогда не был таким крепким, мы, наконец, стали частью чего-то гораздо большего, чем общая цель. Мы стали безмолвной тенью друг друга, знающей, что выкинут наши "подопечные" заранее.
Слишком поздно я поняла, что в череде спасенных лиц, все чаще встречаются одинаковые...
Я чувствовала, что нас заметили. Кто-то, кому наши похождения были явно не на руку. Ощущала этот испепеляющий взгляд, когда я вытаскивала очередного бедолагу из-под завалов, преследуя жалкие попытки оставаться в тени.
И если близкие воспринимали наши путешествия как ничто иначе, как побег от бездетной, ущербной для них, реальности, был еще кто-то, кто понимал, что происходящее - не просто совпадение. Моя мама в том числе.
Мамы. Они всегда, повторяю - всегда видят нас насквозь. Даже тогда, когда, казалось бы, смотрят в кромешную тьму. Она странным образом каждый раз ставила меня в тупик своими расспросами о наших путешествиях. И если вы когда-либо считали свою маму глупой и не современной - вы глубоко ошибаетесь. Когда ее двусмысленные вопросы стали совершенно невыносимыми, я позвала ее на ярмарку. Одну из тех, где архитекторы и дизайнеры представляют миллиард своих проектов, надеясь найти надежного инвестора. Меня это, увы, не интересовало - доходы от просмотров наших роликов, проводимые через десятки подставных счетов, уже давно превысили наши годовые заработки.
Мы шатались между этих бесконечных стендов, смеялись и злорадствовали над глупостью одних, восхищаясь гениальностью других, как она наконец сказала:
- Доченька, ты же знаешь, что можешь мне доверять?
- Дааааа... Конечно же... Спасибо, Мам! - хотела бы я придать беспечности своему голосу в тот самый момент, когда мое сердце отбивало чечетку.
- Вы с Ником... Я не хочу, чтобы ты считала меня параноиком... В конце концов, ты всегда будешь моей маленькой девочкой, но..., - она виновато запнулась, подбирая слова.
- Но я уже давно не твоя маленькая девочка. Даже гораздо больше и, кажется, ты это знаешь, - меня с потрохами выдавала горечь в моем голосе, и она не могла этого не заметить.
- Просто скажи мне, что ты не подвергаешь себя опасности, - ее слова окончательно уничтожили мое желание уберечь ее от всего этого.
- Мааааам, - в глазах защипало, - ничто не может причинить мне вред. Я - бессмертна, - аааай, была ни была.
- Ну наконец-то ты это осознала! А всю жизнь говорила мне, что атеистка! - она будто даже смеялась и ликовала, серьезно??
- Да нет же. В прямом смысле!
- Ну конечно бессмертна! Наши души бессмертны перед Богом, - и вот тут я поняла, насколько мы с ней похожи. Во всяком случае так раньше было со мной... Теперь, я надеюсь, иду по пути осознания происходящего. Но мама... Ей было проще уйти в свой панцирь неведения, чем принять что-то новое, и я не имею права упрекать ее в этом. Чем принять что-то, о чем она сама догадывалась, но что было чем-то неприемлемым для всеобщего сознания. Такую жизнь нам навязывает общество, религии, да все вокруг – проще быть с толпой заодно, чем рискнуть быть непринятым и загреметь в психушку.
- Ма. Вот сейчас. Конкретно в этот момент. Призови все свое понимание, все свое снисхождение, все, чему ты меня учила... Со мной ничего не случится. Даже когда тебе будет казаться, что все потеряно, что я потеряна, что я не вернусь - прими, что я всегда буду с вами. И не фигурально, а реально - ты и сама знаешь, что нет силы способной меня сломить. Я сама не знаю почему и прошу тебя - не ищи ответов, просто позволь этой мысли жить в твоей голове вопреки всему. Вопреки всем, кто не верит.
- Оооо. Ну наконец-то ты честна со мной... Тебе не кажется, что эти форма совсем не подходят для городского кинотеатра? - и она ловко перевела разговор в обсуждение очередного странного проекта. Мам, надеюсь ты меня услышала.