Часть седьмая. Два
«Я жила тобой, слишком яро отдаваясь любви. Меня больше нет. Есть та, что ты сотворил, но это не я. Ты ведь знал, что так и будет, правда? Ты видел, как раз за разом во мне погибала вера в хороший финал. Ты видел это, и все равно продолжал меня мучить. Я не позволяла себе усомниться в том, что ты любишь меня. По началу, конечно, было сложно. Но я переборола в себе это. Я заставила себя, черт побери, чувствовать тебя. Ради чего? Что я получила взамен? Преданность? Наше «долго и счастливо»? А может, любовь? Нет. Я получила серьезный урок. Он заключается в одном маленьком правиле: всегда нужно уметь вовремя сжечь мосты. С тобой у меня этого не вышло. Я поддалась эмоциям, впуская тебя в свою жизнь. А ты устроился в ней, как хозяин, начал устанавливать свои порядки. Ты врал мне. Постоянно. Егор, ты меня использовал, признайся. Тебе нужно было испытать хоть что-то. А тут я, маленькая, наивная дурочка, которая верит, что все люди хорошие. Ты решил, что должен мне показать, как в мире все обстоит на самом деле. Наша с тобой совместная жизнь в двух словах «ты решил». Я больше ничего не чувствую. Во мне ничего не осталось. Как тебе это, а? Хочешь поиграть со сломанной игрушкой?».
Открыв глаза, снова зажмурилась. Свет больно резанул, и я попыталась отвернуться, но ничего не вышло. Что случилось? Где я? По ощущениям и запаху в больнице. Но почему?... Я подняла ладонь и стала ее рассматривать, ощущая себя, будто только родилась. В голове был чистый лист, пусто. Ни мыслей, ни желаний, только один голый факт: что-то случилось. Костяшки были сбиты и немного саднили, но их уже обработали, это было видно по подсохшим царапинам. Свет очень мешал. Только я не сразу вспомнила, как называется эта штука, на потолке... Люстра, кажется? Да, люстра. Попробовав сглотнуть, я поморщилась от неприятного привкуса лекарств. Ком в горле ощущался почти физически. Внутри нарастала паника, от неизвестности, и от катетера в руке. Перебирая пальцами край одеяла, я с силой сжала его, но, тут же, моя рука обмякла – я не могу сделать даже этого, просто сжать кулак. В ушах нарастал гул, а на глазах наворачивались слезы. Черт побери, что произошло? Последнее, что я помню, это как почти дошла до выхода из клуба, но меня остановил Егор... Обрывки разговора с Артемом всплывали в памяти, на языке крутилось что-то важное, но я не могла понять, что. Наконец-то дверь в палату открылась, и внутрь сначала вошел врач, а за ним блондин. Должны были быть хоть какие-то чувства, кроме желания кричать, но я только выдохнула, чем привлекла внимание обоих мужчин.
-Ну и напугали Вы нас, Алина Сергеевна!
Доктор склонился надо мной, заглядывая в глаза. Я нахмурилась, собираясь спросить, почему, но Булаткин меня опередил.
-Ее можно забрать домой?
Мужчина обернулся, прося его помолчать, и снова обратился ко мне.
-Как Вы себя чувствуете?
-Н... не... знаю.
Голос напомнил скрежетание гвоздя по стеклу. Прокашлявшись, заметила на себе две пары глаз, которые изучали меня.
-Вы помните, почему Вы здесь?
Вокруг меня все происходило, как в замедленной съемке. Даже разговор врача был похож на зажеванную в магнитофоне пленку.
-Алин?
Я старалась сфокусировать взгляд на Егоре, часто моргая.
-Нет. Не... помню.
На его лице отразился ужас. Он умоляюще посмотрел на мужчину в халате, а тот лишь покачал головой.
-Дайте ей немного времени. Я готов отпустить вас домой, но только если Вы, Егор, гарантируете вашей жене должный уход.
После доктор извинился и встал, поправляя очки.
-Мне нужно Вам кое-что сказать, молодой человек.
Краешек сознания кричал: «не оставляйте меня!», но я все так же молча проводила взглядом удаляющиеся спины мужчин. Каждые две секунды накатывала сдавливающая горло тревога, растущая из глубин. Она затихала, давая сделать вдох, а потом все по новой. Как это может сочетаться? Будто ощущая фантомную боль, как когда болит то, чего на самом деле нет, я задумалась. Покопавшись внутри себя, заглядывая в самые дальние уголки, поняла, что ничего не чувствую. Мне абсолютно безразлично все. Сама жизнь стала серой и полой. Скажи мне сейчас кто-нибудь, что я выиграла полет в космос, я бы только пожала плечами, и пошла надевать скафандр. На всякий случай прижала к груди ладонь, проверяя, бьется ли сердце. Бьется. Ровно. Только как это объяснить? Что внутри меня все умерло? Что я больше не вижу смысла жить...? Не хочу говорить, думать, делать... Зачем все это? Для чего? Понимая, что не найду ответа на эти вопросы, я истерично всхлипнула. Так не должно быть... Не должно. Это не просто мысли, это все, что от меня осталось. Одна громадная дыра, прямо в грудной клетке. Устав перебирать одни и те же слова в голове, вжалась в подушку, чувствуя опустошающую слабость. Я не помню целый вечер из своей жизни. Его будто ластиком стерли, или замазали штрихом. А может, я натворила что-то такое, что мозг посчитал правильным не помнить? Уставившись в потолок, я поняла, что настала очередная вторая секунда, только паника не ушла, а стала расти и расти.
–Егор–
Середина вечера вчерашнего дня.
Аня присела на диванчик рядом со мной, приятельски обнимая, отчего я немного опешил. Что она вообще тут делает? Это же вечеринка лейбла, откуда на ней посторонние?
-Привет, Егор...
-И тебе привет.
-Не хочешь со мной разговаривать?
Она так и норовила заглянуть мне в глаза, но я смотрел куда угодно, только не на нее. Алина уже едет с презентации, поэтому нужно быстрее решать образовавшуюся проблему, в лице моей бывшей. Бывшей большой любви. Небольшой экскурс в прошлое: рядом со мной сейчас расположился тот человек, из-за которого произошли самые большие изменения в моей жизни. Я стал тем, кто я есть, по сути, благодаря ей... А потом она просто ушла. А я закрылся, несколько месяцев подряд втыкая, зачем вообще в принципе существую, приношу ли какую-то пользу обществу, стою ли чего-то... И теперь она спрашивает, хочу ли я с ней разговаривать? Мне хотелось ее просто послать. Послать к чертовой бабушке. Я уверен, с ней она знакома не понаслышке.
-Ты права, не хочу.
-Ну, что ты дуешься, как маленький? Мы же с тобой взрослые люди!
Быстро взглянув на девушку, я почему-то посмотрел на ее приоткрытые губы. Ох, сколько времени уже прошло... А их красота так и осталась пьяняще манящей.
-Да, взрослые. И у меня для тебя новость – я женат. Так что, прошу, крути своим задом где-нибудь в другом месте.
Аня нахмурилась.
-Я слышала о твоей скорой женитьбе. У тебя красивая жена.
Боже, все эти их женские уловки... Куда она вообще клонит? От звука ее голоса во мне просыпалось какое-то странное чувство. Влечение? Азарт? Я должен показать ей, что больше не завишу от нее.
-Я тут недавно наши фото пересматривала...
Я усмехнулся, замечая, что делаю это не как обычно. Мне хотелось быть с ней вежливым.
-И что?
Проводя ладонью по лицу, я положил ее на колено и стал барабанить пальцами, нервничая.
-Знаешь... Я долго думала... То, как мы расстались...
-Стоп, стоп, стоп... Расстались? Ты меня бросила, Ань. В тот момент, когда я так сильно в тебе нуждался, ты просто взяла и ушла...!
-Ну, послушай, мне очень жаль...
Я смотрел на нее в упор, не представляя, о чем она сейчас думает. Что ей движет? Мягким касанием она дотрагивается до моей щеки, и я закрываю глаза.
-Я понимаю, теперь уже поздно...
Конечно, поздно. Но ты ведь решила поиграть со мной? Надавить на больное. Сука. Никаких правил, никакой жалости... Я выдавил из себя:
-Я... я не знаю.
Чтобы не отбросить ее руку, и не наорать на девушку, я представил себе улыбку жены. Искрящийся смех, неповторимые шутки... Полуигривый тон. Распахнув глаза, я увидел перед собой лишь оболочку. Той, которую я когда-то любил, больше не было. Для меня не было. Это мое прошлое, оно всегда будет со мной, но...
-Чего ты хочешь? Чтобы я бегал за тобой, как собачонка? Извини, я должен тебя разочаровать. То, что я к тебе чувствовал, на что я готов был ради тебя, чем готов был пожертвовать... Этого больше нет. Смотря на тебя прямо сейчас, я ничего не испытываю.
Звонок телефона прервал меня, и я ответил.
-Да, Тем?
-Егор, Алина уходит из клуба через запасной выход. Давай быстрее.
-Почему уходит?
Я озирался по сторонам в поисках родных глаз.
-Она видела тебя и Аню, и...
-Что и? Не тяни!
-Я... Короче, мне пришлось ей рассказать.
-Что...? Ты совсем что ли дибил? Я бл*дь, как мог, ограждал ее от этого дерьма, а ты просто взял и сказал? Что еще, Тем, что?? Что бл*дь еще ты не смог от нее утаить?
Сорвавшись с места, я быстрым шагом пересек зал. Артисты лейбла тянули мне руки для рукопожатий, я вскользь здоровался и пробирался сквозь толпу к двери, ведущей в тот коридор, откуда можно попасть к запасному выходу.
-Что ты имеешь в виду?
-Ты знаешь, что я имею в виду!! Я не слепой! После поцелуя между вами постоянная напряженка. Скажи мне, что ты к ней чувствуешь?
Рванув дверь на себя, я влетел в выходившего из нее Артема. Он опустил телефон и выпалил:
-Ничего! Понятно?! И я только что сказал ей об этом...
Директор провел рукой по волосам, растрепав их. Я уставился на него, затем с силой отталкивая с прохода. Господи, она ведь не заслужила такого... Нужно быстрее догнать ее и... сказать, как сильно я ее люблю... Черт возьми, как же сильно я ее люблю! Разглядев фигуру в темном пространстве, я позвал Алину по имени, прося остановиться. Когда она обернулась, по ее лицу я понял, что она слышала мой с Аней разговор. И, видимо, поняла все неправильно. Черт, а как это можно понять, кроме очевидного – я флиртовал со своей бывшей...? Сначала она говорила просто громко, затем перешла на крик, а потом я перестал узнавать свою жену в этом загнанном звере. Я надолго запомню ее крики, как она колотила мне в грудь своими кулачками, вырываясь и посыпая меня ругательствами. Откуда в ней столько силы? Это было похоже на безумие. Перепугавшись не на шутку, я схватил Алину за плечи. Прижимая ее пульсирующее тело к себе, я молился... Молился, чтобы это закончилось. Артем вызвал скорую, и был рядом, пока Алине не сделали укол, и она не затихла в моих объятиях. Я решил, что сам отвезу ее в больницу. Не хочу отправлять на машине скорой помощи.
-Тем, сядь за руль!
Я бросил ему ключи, кладя дрожащую Алину на заднее сиденье и размещаясь рядом. Положив ее голову себе на колени, я услышал тихий голос. Она говорила долго, часто прерываясь на вдохи, и ни разу не моргнув. Последним, что я услышал, было: «Я больше ничего не чувствую. Во мне ничего не осталось. Как тебе это, а? Хочешь поиграть со сломанной игрушкой?». Страх парализовал все мое тело. Ее слова забрались под кожу, медленно двигаясь к сердцу. Я замер, боясь шелохнуться. Но воздух в легких закончился, и я вдохнул. В ответ услышал лишь сопение Алины. Я поднял на Артема полные боли глаза.
-Что я с ней сделал, Тем?
Брюнет шумно выдохнул, быстро заводя мотор. Мы мчались по ночной Москве, впрочем, я не видел ничего, кроме дрожащих ресниц Алины. В больнице я, как мог, объяснил ситуацию доктору, а тот лишь кивал головой.
-Понимаете, она просто так никогда не...
Он положил мне руку на плечо.
-Для такого срыва нужны веские причины. Это не происходит просто так. Стресс накладывался на стресс, внутри накапливается слишком много негативных эмоций. Сегодня случалось что-то, что могло привести к подобной реакции?
Я кивал, отвечая:
-Да.
-Тогда все очень серьезно. Как я могу к Вам обращаться?
Проводив взглядом каталку с мирно спящей на ней Алиной, я просто завис. Доктор потряс меня за плечо.
-Что?
-Как я могу...?
-Егор.
-Егор... Это не обычный срыв. Это катастрофа для мозга, ему потребуется перезагрузка, а для нее нужно время. Не ждите чуда, ваша жена не пустится в пляс, как только придет в себя. Будьте готовы ко всему. Мы будем смотреть по ее состоянию, но, скорее всего, назначим курс препаратов. За ней нужен будет постоянный присмотр. Это сродни адаптации к окружающему миру заново. Слышите меня?
Я неотрывно на него смотрел, но трудом разбирал слова, что врач говорил. Что я натворил? Меня охватила зарождающаяся паника, я оцепенел, не в силах пошевелиться. Мышцы будто свинцом налились, придавливая меня к полу. Схватившись за голову, я распахнул глаза.
-Я бы конечно советовал Вам попить успокоительного. Для Вас наступает нелегкое время...
День, 16 марта
-Мне нужно Вам кое-что сказать, молодой человек.
Алина наблюдала за нами отрешенным и безразличным взглядом. Мне хотело взвыть и броситься к ней в ноги, умоляя простить, но я понимал, что сейчас ей не до чего. Мои стенания не помогут. Мы с доктором вышли из палаты. Прислоняясь спиной к стене, я закрыл ладонями лицо.
-Егор, знаете, у меня уже были такие пациенты. И не редкость, что они спустя какое-то время кончают с собой. Всем вокруг они говорят, что с ними все в порядке, но, поверьте мне, это далеко не так. Я, конечно, не первоклассный психолог, но могу сказать одно: любая ваша ошибка может стоить вам ее жизни. Состояние Алины не стабильно. Возможны истерики, ночные хождения, несвязное бормотание. Она может говорить о таких вещах, от которых у Вас волосы дыбом встанут.
Признаться честно, они уже стояли дыбом. Моя малышка не способна на такое... О чем он говорит?
-... первые пару недель она практически будет постоянно спать, а Вы должны будете в это время находиться рядом. Иного выхода нет. Ей необходима Ваша поддержка, как самого близкого человека.
Мужчина взял меня за плечи, заглядывая в глаза:
-Алина должна видеть, что она дорога Вам. Ваша жена не выйдет из этого состояния, пока сама не решит, что ей это нужно.
Я сполз по стене, отодвигая все мысли на задний план, и видя перед собой только пустые глаза моей девочки. Они не светятся любовью, они тлеют. С самого первого дня я думал, что способен контролировать ситуацию, что в наших отношениях сильный пол – я. И упустил из виду самое главное. Всегда, каждый раз, когда мы сталкивались с какой-нибудь проблемой, именно Алина получала самый сильный удар. Она все принимала на себя, не позволяя страдать другим.
-Егор, сейчас я выпишу препараты, а Вы пока подготовьте жену к поездке домой. С этого дня только максимальный покой, и Ваша забота, смогут направить дело в нужное русло. Но, если заметите хоть малейшие сдвиги в противоположную сторону – сразу же везите ее сюда. Мы не можем так рисковать...
Уронив голову на руки, я застонал, но потом взял себя в руки и медленно поднялся с пола.
-А то, что она не помнит?... Это вернется?
Мужчина поправил очки, серьезно смотря на меня.
-Только если она будет стараться вспомнить. На уровне подсознания эти события отложились, но мозг – самая непонятная штука в организме человека. Играть с ним опасно. Может случиться все, что угодно. Не исключено, что обрывки вчерашнего происшествия будут приходить в виде ночных кошмаров. Я не могу дать никаких гарантий.
Вернувшись в палату, я застал Алину в полусидячем положении. В груди все сжалось, на ее лице не было ни одной эмоции, пока я говорил, что сейчас мы поедем домой.
-Там нас Барбос ждет...
Рассчитывая, что имя пса заставит ее хотя бы взглянуть на меня, я ошибся. Она все так же разглядывала свои руки, будто видела их впервые.
-Как ты себя чувствуешь?
Взяв ее ладонь, я почувствовал, как она задрожала. Рука была такой холодной. Алина открыла рот, но потом закрыла его и покачала головой.
-Скажи хоть что-нибудь?
Я заглянул ей в глаза, сжимая одеяло под рукой. Как же это больно, видеть ее и не знать, чем помочь.
-Не хочу...
Все. В следующие часы она не произнесла ни слова. В квартире, только на секунду, задержала взгляд на трущемся о ее ноги псе, и показала рукой на спальню. Я боялся оставить ее хоть на минуту, поэтому, с Барбосом гулял Артем. Зайдя в комнату, я поднял валяющееся на полу платье и повесил его в шкаф. Алина лежала, свернувшись калачиков, и тихо сопела. С силой закусив губу, я мечтал раствориться в боли. Вдруг, сейчас я проснусь, и все это окажется лишь дурным сном? Но нет. Мне придется заплатить за все, что я с ней сделал. За то, кого я из нее сделал.
–Алина–
Я просыпалась только, чтобы поесть. Дни были похожи друг на друга, как один. Отличие только в числах, которые я давно перестала замечать. Я вообще все перестала замечать. Даже не знаю, я ли это. Есть какая-то девушка, у которой из желаний было лишь поскорее все это закончить. Боль в груди была невыносимой, будто от сердца отрезали по кусочку. Я хотела закрыться в себе, никого не подпускать и страдать, пока полностью не сойду с ума. Но Егор не отходил от меня ни на шаг. Постоянно разговаривал о чем-то, но до меня смысл его слов не доходил. День и ночь смешались в одно темное пятно. Пока я была в сознании и через силу пихала в себя еду, потому что Булаткин грозился вводить внутривенно (почему-то меня пугало это слово), для меня это был день. И не важно, в какое время суток я просыпалась. На транквилизаторах время тянулось, как резина. Егор говорил, что ко мне приезжали родители, но первые дни я спала, даже не приходя в себя, поэтому, пропустила их визит. Раньше я бы расстроилась, но сейчас не было и намека на это. Не было ничего, кроме жуткой паники, которую я даже не могла объяснить. Кто, где, когда – все это меня ни капельки не волновало. Внутри себя я умирала каждое мгновение, проведенное не во сне. Я не говорила, потому что сказать было нечего. Просто смотрела в одну точку, а в голове – пусто. Так пусто, что когда появлялась хоть какая-то мысль, ее отголоски еще долго разносились эхом. Сил не было даже сесть. Я как-то неловко заваливалась набок и замечала, как из глаз лились слезы. Странно, плакать я совсем не хотела. Егор иногда выходил из комнаты, не знаю зачем, может, выпускал там пар. Ему было очень тяжело, ведь мне совсем не хотелось возвращаться. Становиться прежней. Не было смысла. Не было чувства, что жизнь поменяется. Я морщилась от прикосновений блондина, а по телу пробегали мурашки. Его тонкие пальцы часто гладили мои руки, он аккуратно касался плеч, спины. Мне хотелось сказать ему, что это бесполезно. Онемевшая душа не способна откликаться на прикосновения. Все вроде бы то же. Квартира, Егор, весна. Только я другая. Пустая.
–Егор–
Весь мой привычный мир рухнул, когда я проснулся на следующий день и понял, что понятия не имею, как со всем этим справиться. Лежа на спине и чувствуя тепло от тела Алины, я не мог даже повернуться и взглянуть на нее. Спустя несколько дней, когда она стала больше времени проводить в сознании, я, кажется, начал сходить с ума. Ее молчание и безразличное выражение лица творили со мной невероятные вещи. Я взрывался, распадаясь на мелкие кусочки при каждом ее разочарованном взгляде. Невыносимо. Все это невыносимо. Она послушно пила препараты, но я видел, что ей наплевать. Она не хочет возвращаться ко мне. Я даже толком не понимал, что у меня болит, но было до того тошно, что на какое-то время я выходил из комнаты, и включал музыку, чтобы не было слышно, как я ору в подушку. Когда наши глаза встречались, я готов был рыдать, настолько сильно погряз в желании услышать от нее хотя бы слово. Пусть она пошлет меня, пусть это будет вообще что-то нечленораздельное, только бы услышать ее голос. Я не мог скрывать от ее родителей случившееся, поэтому они приехали, но после больницы Алина спала несколько суток подряд, так что им пришлось сидеть у ее кровати, разговаривая с дочерью, которая их даже не слышала. Мешать я не стал, в это время решив выгулять пса. У него тоже начиналась затяжная депрессия, и мне показалось неплохим решением отправить его к моим, но потом, поразмыслив, пришел к выводу, что малышка слишком сильно к нему привязана, и что без него у меня и вовсе не будет шансов. На выходе из подъезда я услышал девчачий визг и натянул капюшон, но было уже поздно. Толпа девочек-подростков окружила меня. Кто-то склонился над Бо, сыпля комплиментами в его адрес, кто-то просил автографы и протягивал мобильные для фото. В первую секунду меня охватила эйфория, но она отхлынула, принося за собой тягостное чувство отвращения ко всему, что связано со сценой. Прогулка возобновилась спустя минут двадцать. Рядом со мной остановилась ауди моего концертного директора, и ее владелец быстро вышел мне навстречу.
-Привет.
Он протянул мне ладонь, но я убрал руки в карманы толстовки и просто посмотрел ему в глаза.
-Чего хотел?
Тяжело вздохнув, брюнет облокотился на авто.
-Мне очень жаль.
-Серьезно? Скажи мне, когда ты это понял? Сразу после поцелуя, или когда увидел ее холодные и пустые глаза, признавшись, что все это была игра в друзей? М?
-Егор, я ведь извиниться приехал...
-Ох, простите! Вы таки решили, что стоит? Могу тебе посоветовать засунуть свои извинения в задницу, потому что... Ей безразлично все, что происходит вне ее внутреннего мира. Тем более, она приходит в себя лишь на несколько минут и снова засыпает. Тебе просто будет не перед кем извиняться.
Я отошел на несколько метров от Артема, но он догнал меня и развернул за плечо.
-Я увлекся ей. С самого начала. Но когда Вера сказала мне, как она по тебе убивается, я понял, что упустил шанс.
Челюсть упала, а в груди поселилось неприятное чувство ревности.
-Все это время, все месяцы, что я находился рядом, я не переставал надеяться на счастливый финал, для нас обоих, но так не бывает. Поэтому, я прошу, прости меня. Сейчас я осознал, что во мне нуждается Лера и Васька, и я не стану мешать вам. Только помни, что ты ей нужен весь. Не только твой образ, а ты настоящий. Насчет выступлений не волнуйся, есть надежный план.
Он сжал мое плечо, а я лишь тупо уставился на его руку.
-Береги ее.
Артем уехал, посеяв у меня в душе еще более странное чувство. Легкость? Свобода? Я смотрел на пса и не понимал, откуда у меня на щеке мокрые дорожки от слез, но ощутив на губах их вкус, тряхнул головой и завел Бо в подъезд, вытерев тыльной стороной ладони признаки моей слабости. Тогда я только начинал привыкать к тишине в нашей квартире, но спустя неделю меня начали посещать странные мысли. Я сидел на ванне, наполняя ее водой. Добавив ароматную пену, слегка взбил воду, ощущая пробирающий до дрожи запах. Так пахнет моя девочка. Войдя в спальню, я старался не показывать подкашивающихся ног.
-Ну, принцесса, карета подана...
Я протянул руки к жене, на что она безучастно поджала губы.
-Я приготовил ванну. Тебе понравится. В воде пол флакона твоей любимой пены, так что ты, наверное, уже ощутила ее аромат.
Может мне и показалось, но уголок рта девушки дернулся, и я расценил это, как почти улыбку. Взяв на руки, я аккуратно отнес ее в ванную.
-Обопрись на меня, нужно снять одежду...
Погружая хрупкое тело в воду, я до мурашек хотел, чтобы она обняла меня за шею, когда это было необходимо. Ее холодные пальчики сжали мой затылок, и в этот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на всем белом свете. Алина прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Взяв мочалку, я водил ей по плечам любимой, ее рукам, поливая их водой и ненароком дотрагиваясь пальцами.
-Я не верю, что ты сдашься.
Мой голос, наполненный горечью, прозвучал очень тихо.
-Я тебе не позволю, слышишь?... Ты не давала мне опускать руки в самых безвыходных ситуациях, ты была моим стимулом, так позволь хоть раз стать твоим...?
Опустившись на пол, я прислонился спиной к ванне и вытянул ноги.
-Никогда... мне не вымолить у тебя прощение, но мне важно, чтобы ты вернулась. Вернулась и сказала мне, что я самый отвратительный человек на Земле, что я не достоин тебя, что у нас с тобой ничего не выйдет... Только вернись... Стань той, которая в последний раз заставит мое сердце часто биться. Если хочешь, убей меня. Но я люблю тебя. Люблю с того момента, как увидел твои пылающие щеки. С того момента, как ты открылась мне. С нами случались самые невозможные вещи и... Слышишь?... Я не вижу своей старости без тебя.
Тихий всплеск воды заставил меня обернуться. Алина водила руками, раздвигая пену, но ей было очень тяжело, и она хмурилась. Потом резко ее голова ушла под воду и я, вскочив на ноги, вытянул ее на поверхность.
-Ты что, специально??
Ее губы задрожали, и она подняла на меня свои покрасневшие глаза. Все те же, зеленые, родные глаза, но я больше не тонул в них. Они словно воронка, затягивали, высасывая душу. Тряхнув Алину за плечи, залез в ванну и прижал ее к себе.
-Дурочка, что же ты делаешь...?
Я не знал наверняка, как выглядит истерика, но решил, что рисковать не стоит. Скорая приехала быстро и Алине сделали укол. Она успокоилась, переставая плакать. Еще какое-то время находясь в сознании, она прерывисто дышала, а я расчесывал ее волосы. Убаюкав малышку колыбельной, я укутал ее в одеяло и сел рядом, роняя голову на руки. Мыслей слишком много, чтобы можно было выцепить какую-то одну. Все вокруг стало серым. Нет, нет, нет! Я не должен сдаваться! Звонкая пощечина, потом еще одна и еще... Лицо горело от ударов, а рука немела под тяжестью мышц. Тряпка, да что ты можешь вообще? Прошла всего неделя, а ты уже руки опустил?? Я с силой сжал голову, тихо рыча и зажмуриваясь.
-Ты и правда дерьмо...
Подняв глаза, я уставился на свое отражение в зеркале на комоде. Она выкарабкается, чего бы мне это не стоило. Любой ценой. Обернувшись, задержал взгляд на спокойном лице Алины.
-Обещаю. Я верну тебе смысл жизни.
–Алина–
Аромат пены щекотал в носу, а слова Егора гулом отдавались в ушах. В какой-то момент мне захотелось потрогать пену. Просто ощутить ее на руках. Но поднять их нормально я не смогла. Они безвольно упали, а я повторила попытку. В конец разочаровавшись в себе, прислушалась к монологу блондина, но боль в виске мгновенно резанула, и я с головой ушла под воду. Нужно было сделать хоть что-то, иначе голова бы просто лопнула. Егор вытащил меня за плечи из воды, что-то крича. Подняв на него глаза, увидела отчаяние и... страх. Такой же, как съедал меня изнутри, обволакивая и удерживая мертвой хваткой в этом состоянии. Но я не хотела позволять Егору освободиться от этого чувства. Он должен страдать, как страдала я. Он должен... Блондин забрался в ванну и прижал меня к себе.
-Дурочка, что же ты делаешь...?
И единственное, что я ощутила, была ненависть. К его прикосновениям, дыханию на коже, голосу... Только бы оттолкнуть... Но как? Снова горло сдавило, и я уже привычно всхлипнула, понимая, что у меня начинается истерика. Было плохо. Очень. Одновременно жутко и хорошо. Теперь это была моя стихия. В этом состоянии был сам смысл теперешней моей жизни. Почему так случилось? Тот поход на его концерт я не планировала, просто так совпало. Я почувствовала, как внутри что-то шевельнулось. Стоит ли продолжать думать об этом? Приехала скорая. Даже не знаю, может, у них есть вип-карты? Просто в нашей квартире они бывают чаще, чем у очень мнительных бабушек, которые вызывают их по поводу и без. Пока я не уснула, Егор рассчесывал мне волосы, держа мою голову у себя на коленях. Я вспомнила наш с ним самый первый разговор. Это было так глупо, довериться ему. Чем я думала? О, да. В тот момент я вообще не думала, хотя старалась сделать вид, что мне совершенно безразлично внимание со стороны Егора Крида. Тогда он был для меня лишь звездой, кумиром миллионов. Я не планировала узнавать его лучше, становиться с ним ближе. Я не планировала разрушать свою жизнь. Но, все случается вовремя... Меня совершенно не волновал мой внешний вид. Не волновал не так, как раньше. Мне было все равно, что скажут или подумают люди, абсолютно все. Это не объяснить словами, если ты никогда не чувствовал внутреннюю боль. Прямо в самом центре груди, туда, куда нет доступа никакому обезболивающему. Я иногда открывала глаза и подолгу лежала так, прислушиваясь к тишине внутри себя. Там я была одна, чего не скажешь о постоянных гостях у нас в квартире. Может быть я и знала этих людей, но под действием лекарств все они сливались в одно пятно. Все, кроме Егора. Его я видела четко. Уставая очень быстро, я все время полуспала. Вставать с кровати вообще не было возможности, я давно не выходила за пределы комнаты. Кроме прямой нужды, но приходилось прибегать к помощи мужа. Я все помню. Кроме того вечера. У меня есть воспоминания. Но они ничтожны, по сравнению с теми ощущениями, что завладели мной сейчас. Смотря на себя в зеркало, мне больше не кажется, что во мне много света. Меня будто запачкали серой краской. Всю. Я столько всего пропускала. И снова, все это было не важно. Так бывает, когда теряешь внутренний стержень. Когда берешь на себя слишком много. Когда становишься грушей для битья. Я помню все, кроме самого важного вечера, когда, возможно, я сделала что-то, что достойно той, прежней меня. Той, у которой были силы сопротивляться. Той Алины, у которой были принципы.
st); ��Y�@��