Часть пятая. Восемь
-Ты серьезно?
-Нет, конечно! Выдохни.
Он положил мне на плечо ладонь, сжимая ткань куртки. Я пихнула его, мотая головой из стороны в сторону.
-Не делай так!
Брюнет потер переносицу, все еще хохоча.
-Все это время мы собирали информацию на Виктора Ильича, и, наконец, с утра, все решилось в нашу пользу. Но нужно еще время, чтобы окончательно со всем разобраться.
Я кивала, понимая, к чему он ведет.
-Алин... Егор попросил передать тебе кое-что.
-Я знаю. Прочесть письмо.
Мы вышли в зал ожидания, быстро минуя его, и оказываясь на улице. Достав конверт, и, вручая спящего Боса Артему, который, в свою очередь, понес его к себе в машину, я дрожащими руками распечатала его.
«Снова, моя маленькая невеста. Снова я взялся за ручку, чтобы написать тебе, что соврал. Соврал обо всем. Соврал, чтобы ты улетела. Во мне сейчас идет борьба двух противоречий. Если ты прочтешь это, как только самолет взлетит, весь мой обман, вся та боль, что я тебе причинил, с моей стороны будут неоправданны, ведь, в таком случае, я мог бы рассказать тебе сразу. Но я знаю тебя. Знаю, лучше, чем кто-либо. Ты не прочтешь. Не прочтешь, до того момента, пока, спустя две недели, Артем не попросит тебя это сделать, встретив в аэропорту. Я облажался. Крупно облажался. Балансируя на краю, в попытке тебя оттолкнуть, я перешел черту. С момента, как с моего языка слетели те обидные слова, я постоянно думаю, что мог бы поступить иначе. И от этого только хуже. Но ты в безопасности, и не станешь предпринимать попыток вернуться, потому что я сделал так, что при любом упоминании моего имени, ты будешь переключать канал или пролистывать новость, не углубляясь в суть. Артем объяснит тебе ситуацию, я лишь скажу, что все еще надеюсь на твое прощение. Я надеюсь, потому что люблю тебя. И всегда буду. Егор».
Я подняла глаза на брюнета, заметив его вопросительный взгляд.
-Что?
-Скажи что-нибудь...?
Сглотнув, я поежилась от неприятного холодка, пробежавшего по всему телу.
-Тем, я... Это ничего не меняет. Пусть он и делал это во благо, но... Я не чувствую, что готова его простить. Да я даже не знаю, смогу ли. Я люблю его, это правда...
Я кашлянула, втягивая носом воздух и сутулясь.
-...но я дала себе слово. Больше не терпеть. Говорить все в лоб и прямо. Поэтому – нет. Все остается так, как было. Я не вернусь к Егору.
Парень качнулся назад, встав на пятки, и возвращаясь в обратное положение.
-Хорошо. Тогда, скажи ему это в лицо.
Ощутив знакомый аромат, я снова почувствовала себя преданной. И ты туда же, Кияшко! Будто вторая Вера, только Артем... Повернувшись, увидела в нескольких шагах Егора. Его вечные атрибуты – капюшон и очки – не дали бы спутать его ни с кем другим. Ну, и то, что я знала его вдоль и поперек, тоже не дало бы спутать. Сердце молчало. Обычно, при виде него, оно либо ускорялось, либо, наоборот, затихало, но сейчас... Тук... тук... тук... Ничего такого. Мой телефон зазвонил, и я ответила, все еще смотря на блондина.
-Да?
-Алин, я тебя уже минут двадцать с этим чертовым плакатом жду... Где ты?
-Иду, Ди. Стой на месте...
Пожав плечами, развернулась, и уже хотела идти, но голос Егора раздался совсем рядом. Тихий, и до боли родной.
-Прекрасно выглядишь.
Я сжала кулаки, повернувшись всем корпусом к Булаткину.
-Спасибо. Отсутствие личной жизни позволяет больше времени тратить на себя.
Он замолчал, опуская голову и улыбаясь.
-У тебя все? Меня ждут, не хочу заставлять людей нервничать...
Уходить я не хотела, наоборот, все мое существо молило остаться, чтобы высказаться, чтобы выплеснуть всю злобу на Егора. Сказать, как мне жаль его, стоит тут, весь такой бедный и несчастный... И вот эта мысль дала толчок к действиям.
-Думаешь, написал мне сопливое письмецо, и я все забыла? Мигом, простив тебя, брошусь на шею и снова стану той тряпкой, которою ты из меня сделал? Да я из-за тебя столько раз плакала, сколько за всю жизнь многие не плачут. И в трудный момент... Что ты сделал? Ты предпочел избавиться от меня. Я понимаю, все серьезно, Градов не шутит такими вещами, но, Егор...!? Ты не даже не позвонил... Ни разу. А вдруг бы я не очнулась?...
Как-то странно вели себя проходящие мимо люди. Их было мало, а во взгляде читалась заинтересованность. Я осмотрелась, замечая идущих к нам Виктора Ильича и пару его охранников. Крид проследил за моим взглядом и в несколько шагов оказался рядом со мной.
-Быстрее, в машину.
Спустя мгновение, уже в салоне, прижимая к себе испуганного пса, я вжималась в сиденье и кричала, когда сзади в нас снова и снова врезался черный джип.
-Ты же сказал, что все кончено?!
Я обратилась к Артему, но тот не ответил, пристально следя за дорогой и маневрируя между машинами. Очередной удар, от которого я носом уткнулась в переднее сиденье, был сильнее остальных. Снаружи послышался громкий хлопок, машину повело в сторону, а брюнет за рулем пытался ее выровнять, обкладывая трехэтажным матом наших преследователей. Егор был странно спокоен, только сжал мою руку. Я вырвала ее, даже не взглянув на Булаткина.
-Какого хрена происходит?
Вопрос повис в воздухе. Мы уже не ехали, а катились, видимо, у машины пробило колесо. В момент полной остановки Крид стал выпихивать меня из салона и кричать, чтобы я бежала, как можно быстрее.
-Ты с ума сошел??
Я тоже заорала, но из авто вылезла. Джип остановился рядом с нами, оттуда выскочили парни в черных костюмах и направились к нам. Меня снесли с ног, и я оказалась придавлена к земле телом одного из охранников. Егор кинулся на другого мужчину и ударил его. Силы были не равны, а события развивались с бешеной скоростью. Раз, и Егор, поднимая руки, отступает. Два, и я замечаю пистолет. Три, и блондин падает на спину, а перед этим я слышу оглушающий выстрел и вижу, как дернулась рука с оружием.
-ЕГОР!
Собрав себя воедино, я двинула затылком в челюсть нависшему надо мной громиле. Он завалился на бок, на время выбывая из строя. Мне пришлось зажмуриться, потому что в глазах все поплыло.
-Нет, Егор?! Нет!!!
Я ползла на четвереньках к стонущему парню, краем глаза замечая, что Виктор Ильич тоже лежит на земле. Каким-то чудом вытащив из кармана телефон, я вызвала скорую, не зная конкретно, где мы находимся, объяснив диспетчеру все на пальцах. Выстреливший в Булаткина мужчина поднял Градова и, положив в машину, увез. На Артема навалилось сразу двое и я, схватив камень, заехала одному из его противников. Тот пошатнулся и тряхнул головой, но, получив добавку, упал, теряя сознание. Уложив последнего, брюнет заломал ему руку и кивнул мне, мол, все в порядке. Я дернулась к Егору, но застыла, собираясь сделать шаг.
-Иди, ты нужна ему.
-Тем, я...
-ИДИ!
Время до приезда бригады врачей тянулось вечность. Я не ощущала холод, я не ощущала вообще ничего, кроме ноющей боли в груди.
-Только не шевелись... Сейчас приедет скорая, милый.
Голова блондина лежала на моих коленях, а его руки прикрывали рану. Сквозь пальцы, с каждым ударом его сердца, толчками сочилась алая, вязкая жидкость.
-Я очень соскучился, малыш.
-Тсс... Тише. Я знаю.
Слезы, стекавшие по моим щекам, капали на Егора, но он только глупо улыбался, не обращая внимания на океан, что образовывался вокруг нас. Я гладила его по волосам, стараясь не смотреть на становящееся все больше кровавое пятно. Меня подташнивало, за это я себя корила, ведь хотелось помочь Егору, но рука не поднималась даже просто зажать рану.
-Ты меня ненавидишь?...
Поцеловав его в лоб, ответила:
-Я люблю тебя. И хочу выйти за тебя замуж. И родить тебе дочку...
Короткий вздох, за которым последовал хрипящий кашель, не дал парню сказать, что тот хотел. Я зажмурилась и прикусила губу, моментально ощутив солоноватый привкус во рту. Снова глаза открыть меня заставил тихий голос, полный горечи и страха:
-А если я умру?...
Артем стоял рядом, и после этих слов тяжело вздохнул, поднимая глаза к небу. Сжав руку Булаткина, я очень настойчиво проговорила:
-Ты не умрешь. Слышишь? Если понадобится, я отдам тебе почку, селезенку, все, что угодно...
Голос сорвался, становясь по-идиотски смешным. Блондин издал тихий стон, выгибаясь, и потянулся рукой к лежавшему невдалеке телефону.
-Возьми...
Я схватила мобильный, с волнением глядя на Егора.
-В нем вся информация... Нужно передать...
Он сглотнул, прикрывая глаза.
-Нет, смотри на меня, милый! Смотри на меня!
-Сделай еще кое-что...
Я закивала, вдыхая носом и растирая по лицу слезы.
-Ради меня... Двигайся дальше, малыш... Живи. Без меня...
Давясь словами, я начала биться в истерике, крича на Булаткина. Его лицо становилось все бледнее с каждой минутой, отчего казалось, что он исчезает. К нам бежали два парня в синей одежде и пожилая женщина. Она скомандовала поднять Егора на носилки и погрузить в машину.
-Девушка, вы с нами?
Я быстро поднялась с земли, забираясь вместе с ней в скорую. Меня осмотрели, хотя я даже не успела понять, что произошло, и тут же стали обрабатывать мелкие царапины. Артем и мой пес ехали следом. Перед тем, как двери скорой помощи закрылись, я видела, как брюнет кому-то звонит, закрывая ладонью лицо. И, могу поклясться, я видела слезы, я видела, как он заплакал...
...Уже прошло несколько часов с момента нашего триумфального появления в больнице. Мы влетели в здание, словно вихрь. Персонал обращался ко мне по имени отчеству, оперативно перемещая Егора в бессознательном состоянии на каталку, а меня отпихивая в сторону.
-Вам с ним нельзя... Ждите здесь.
Я стояла и смотрела, как полуживого парня увозят в операционную, не зная, что делать дальше. Сообщить родителям? Да, нужно хоть кому-нибудь позвонить. Но только я достала телефон, как ко мне подошел Тема, потянув за локоть в свободную палату.
-Родители уже едут, скоро будут здесь...
Он усадил меня в кресло, а сам направился к двери.
-Ты куда?
-Узнаю, как он...
Две минуты ожидания показались мне невыносимо долгими. Противная секундная стрелка действовала на нервы. Артем вернулся, а я вскочила, приближаясь к нему.
-Ну, что?
Он только отрицательно мотнул головой. Сердце ушло в пятки, к горлу подкатил ком. Я тряхнула его за плечи.
-Он жив?
-Пока да.
-Что значит «пока»?
-Ранение тяжелое, врачи делают все, что могут...
-Значит, они делают недостаточно!
Упав обратно в кресло, я сжала голову руками.
-Остается только ждать.
Я подняла на Артема глаза, из которых нескончаемым потоком лились слезы, и выдавила из себя:
-Как долго?...
Брюнет не ответил. И вот сейчас, проснувшись в холле больницы в тысячный раз в своей жизни, и в тысячный раз осознав, что все это правда, я откинулась на спинку дивана и выдохнула. К Егору в палату меня не пускают, ссылаясь на его нестабильное состояние, мол, мое появление может спровоцировать скачок, чего-то там... Потеряв счет времени, я просто смотрела в одну точку, грея мечту, что скоро, наконец, увижу моего мужчину, и скажу ему, как сильно люблю его. Когда врач вышел из палаты, я перегородила ему дорогу, выставляя руки вперед и почти упираясь ими в его грудь.
-Дайте мне хоть что-то... Мне нужно знать...
Он огляделся по сторонам, будто ища кого-то, а я бегала глазами по его лицу, в поисках ответа. Затем мужчина снял очки и потер глаза.
-Все очень плохо. У него осталось не так много времени. Вам стоит с ним попрощаться.
Я забыла, как дышать. Нет, не так... Я хотела дышать, но не знала зачем. Где же носит эту фортуну, когда она так нужна? Я не могу его потерять, когда только нашла. Когда снова впитала в себя, без остатка.
-Это все неправда...
С этой фразой я запустила руки в волосы, собираясь распасться на миллион кусочков от пронзившей тело острой боли. Чьи-то теплые ладони сжали меня в объятиях, я просто заревела, прижимаясь к человеку. Раз обняли, значит, так надо.
-Алиночка, деточка, успокойся...
Мамы и папы окружили меня, давая спасительное тепло. Я не могла смотреть никому в глаза. Просто боялась. Все успокаивали друг друга, до момента, пока рядом с нами не разместилась женщина, с красной папкой в руках.
-Простите, в этой палате лежит Булаткин?
Каждый одарил ее вопросительным взглядом. Она поспешила объяснить.
-Меня попросили выехать на регистрацию брака.
Я посмотрела на сидящих рядом родственников. Чувствуя некоторое смятение, проверила дату на телефоне. Двадцать седьмое декабря. Сегодня именно тот день, который должен был стать для нас с Егором самым счастливым... Возможно ли, что я когда-нибудь снова испытаю столько эмоций за пару часов?... Егор умирает, хотя тщательно скрывает это, улыбаясь во весь рот и заразительно смеясь, пока не закашливается. Тогда Марина Петровна грозилась надеть на него кислородную маску, и зафиксировать ее суперклеем, только после этого он замолкал. Стоя у кровати самого дорогого для меня человека, смотрела в эти голубые глаза, замечая, как дрожат его ресницы, когда блондин делает вдох. Я прошептала:
-Все хорошо. Я здесь...
Он раскрыл ладонь. На миг, задержав дыхание, я положила на нее свою, расправляя пальцы. В палате было очень тихо, иногда только кто-нибудь всхлипывал, а речь работницы ЗАГСа звучала фоном. От напряжения у Егора на шее выступили вены, я видела только их, не давая себе возможности думать о том, что все достаточно дерьмово.
-Согласны ли Вы, Соколова Алина Сергеевна, взять в законные мужья Булаткина Егора Николаевича, чтобы быть с ним в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?
-Да.
Блондин улыбнулся, сжимая мою руку.
-Согласны ли Вы, Булаткин Егор Николаевич, взять в законные жены Соколову Алину Сергеевну, чтобы быть с ней в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?...
-Согласен...
Молодой человек шумно выдохнул, закрывая глаза. Я смотрела, как его грудь в последний раз вздымается, противясь, а затем легкие освобождаются от воздуха, и грудная клетка замирает в одном положении. Длинная полоска и писк приборов вместо аплодисментов. Я с ужасом переводила взгляд с одного врача на другого.
-Сделайте что-нибудь! Ну же!? Не стойте! Пожалуйста!!
Они засуетились, переглядываясь друг с другом. Марина Петровна схватила за руку одного из мужчин и начала трясти. Она что-то кричала, Николай Борисович оттащил ее, и прижал к себе. Мои родители держали друг друга за руки и плакали. У меня слез больше не было. Склонившись над лицом Егора, я запечатлела на его высохших губах поцелуй.
-Я люблю тебя...
Теперь он больше не ответит «А я тебя сильнее». Теперь он больше вообще ничего не скажет...
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
-Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь сына, брата, мужа и хорошего друга...
Все это звучало до жути банально и монотонно, но ничего не поделаешь, таковы традиции. Егора похоронили в его родном городе, так захотели родители. Они, кстати, справлялись лучше меня, хотя ночами я слышала их долгие разговоры, а потом, до рассвета, тихие рыдания Марины Петровны. А Полина очень часто проводила время со мной, мы больше молчали, но это было то молчание, что красноречивее всяких слов.
Похороны уже закончились, с тяжелым сердцем мне удалось заставить себя уйти с кладбища, оказываясь в еще более тяготеющей атмосфере, на поминках. Я рассматривала свое отражение в стекле, не замечая никого вокруг, по инерции говоря слова благодарности в ответ на соболезнования. Внутри было пусто, как будто все органы вынули, оставив лишь полость. Как непривычно было видеть неподвижного Егора, он словно кукла, с застывшим лицом, лежал в гробу. Я ждала, что вот-вот он встанет и улыбнется нам. Но этого не произошло. Последняя горсть земли, брошенная мной, навсегда разделила мою жизнь на до и после. И мне было непонятно, как вообще все будет дальше, без него... Вскоре меня пригласили для последнего слова. Поднявшись на небольшой подиум, который соорудили специально для этого, я обвела взглядом всех присутствующих.
-Я бы хотела поблагодарить каждого, кто пришел сегодня разделить с нами это горе... Эм... Еда и напитки дальше по коридору...
За этим последовал дружный приглушенный смех. У меня сорвался голос, и я почувствовала горячие дорожки слез на щеках. Глаза защипало, растирая их ладошкой, так увлеклась, что окружающие начали покашливать, как бы намекая, что пора бы продолжить.
-...мне нужно сказать очень многое. Наверное, стоило заранее написать речь, или хотя бы пару слов...
Сделав еще одну небольшую паузу, я прочистила горло и продолжила.
-Егор – тот человек, с которым легко молчать, что немаловажно.
Снова по залу прошелся шепот. Каждый вспомнил о чем-то, о чем забыл. О чем-то приятном, связанным с Егором.
-Простите... Но я не могу, и не буду говорить о нем... в прошедшем времени...
Первый ряд одобрительно кивнул. В нем стояли родители Егора, Полина, мои родители и близкие друзья.
-Я люблю его так сильно, что и представить страшно. За эти восемь месяцев было столько хорошего... что только это... позволяет мне сейчас стоять здесь, а не рыдать где-нибудь в уголке, принимая соболезнования... Я злюсь на него, потому что он не сдержал обещание. И, я злюсь на себя, потому что я здесь, а он нет... Но... Мы успели сделать самое главное... Мы поженились. И теперь он не просто парень, а мой муж. И навсегда им останется... Спасибо тебе, милый...
Я посмотрела на его фото в рамке, и приложила руку к сердцу. Оно принадлежит только ему, и не важно, что Егора больше нет рядом.
-У меня все...
Спустившись, сразу же угодила в объятия Марины Петровны. К нам присоединился Николай Борисович. Дальше – больше. Мы образовали плотное кольцо из рыдающих людей... Сквозь гул я начала разбирать назойливую мелодию вызова. Звонили Артему. Он ответил, спустя секунду меняясь в лице и удивленно распахивая глаза, застывая на месте.
-Тем, что случилось?
-Лера рожает...
Я сжала его руку, тряся ее, и широко улыбнулась.
-Езжай к ней. И обязательно позвони, слышишь? Когда она родит. Хорошо?
Брюнет обнял меня, затем, отстранившись, стер большим пальцем слезу с моей щеки. Кивнув ему, я поджала губы, обхватывая себя руками. Стоит, наверно, немного рассказать о том, что произошло за эти несколько дней. Егор, женившись на мне, сделал тем самым владелицей всего имущества, что у него было. Я получила защиту, рядом со мной постоянно находилось несколько охранников, и я даже в супермаркет сама не ходила. Не известно, сколько это будет продолжаться, на этот вопрос мог дать ответ только Виктор Ильич, но у него случился инсульт и его парализовало. Единственное, что он мог, это смотреть. Кирилл отвез его в Италию, оставив под присмотром матери, и иногда навещал. Как по мне, это было слишком великодушно по отношению к такому человеку, как Градов старший. Кир искал встречи со мной, но я отказывалась. Все равно, спокойного разговора не выйдет, а кричать я и так устала. Диана улетела на учебу, а я даже не смогла ее проводить, попрощавшись в скайпе, пока она была в аэропорту. Приходилось просить всех и каждого не жалеть меня. Это было невыносимо, мучиться от неизбежности, потому что, проснувшись завтра, я все так же не увижу рядом Егора. И, да, завтра тридцать первое декабря, но ни о каком празднике не идет и речи. Я бы вообще с радостью забрала всю боль себе, позволяя родителям спокойно жить дальше. Но, увы, так нельзя. Нужно скорее уехать отсюда. Черт. Уехать в квартиру, где все пропитано Егором даже больше, чем здесь. Обращаясь к пустоте, я смахнула слезы, шмыгнув носом.
-Ты жестко меня подставил, милый...
Позже, помогая мамам с уборкой, я увидела, как Николай Борисович играется во дворе с Бо. Заметив мой потеплевший взгляд, Марина Петровна вытолкала меня на улицу, натягивая на голову шапку и укутывая в огромный, шерстяной платок. Погода позволяла не надевать сто одежек, декабрь не баловал морозами, наоборот, температура почти всегда была чуть ниже нуля. Я робко встала в сторонке и улыбалась. Малыш был счастлив. И от этого чуточку счастливее становилась и я. В носу защипало от привычных слез, я даже не сдерживалась. Папа Егора подошел ко мне, начав растирать мне плечи.
-Не хочешь оставить его у нас?...
Я посмотрела на Барбоса и отрицательно мотнула головой.
-Тогда я точно сойду там с ума.
Моя мама вынесла мне телефон.
-Вера...
Я вытерла слезы и ответила.
-Привет, Вер.
-Привет... Прости, не могла позвонить раньше, были кое-какие проблемы. Алин...
Я задержала дыхание, зажмуриваясь.
-...мне очень жаль.
Единственный раз, когда она назвала меня по имени. Именно поэтому можно было понять, что она тоже очень сильно переживает.
-Спасибо. Пожалуйста, поговори со мной о чем-нибудь другом... Расскажи, как у тебя дела? Как Алеша?...
А после снова одиночество. Нет, многие звонили, писали, выражали сочувствие и участие, но это было не то. Я была одна. Абсолютно одна. На следующий день я пошла навестить Егора, потому что вчера, при всех, было трудно говорить с ним. Могилу украшали огромные букеты, мягкие игрушки, которые муж ненавидел, и его изображения. Я попросила охранников встать чуть поодаль, чтобы создать хоть какую-то иллюзию уединения.
-Привет...
Я присела на корточки, пытаясь найти место для моего маленького букетика. Он очень сильно выделялся на фоне всех остальных, и его нельзя было спутать ни с чьим другим.
-Ну, ладно, эм... Я скоро уезжаю. В Москву. Да... Выйду на работу, доеду, наконец-то, до издательства... О, у меня для тебя есть новость. Лера родила, девочку... Хотели дать имя Алина, но я уговорила назвать Василисой. Василиса Артемовна, звучит, а?
Я замолчала, вслушиваясь в тишину. Мне уже не хватает его голоса. Что же будет через неделю? А песни... Я чуть не задохнулась от эмоций, включив одну из них. К слову, на первых секундах просмотра с родителями нашего с Егором совместного видео, я разрыдалась и убежала.
-Ух... Хорошо. Я поняла, ты хотел, как лучше. Всегда. Просто я не знаю, как жить без тебя.
У меня в кармане завибрировал телефон, но не мой, а Егора. Я носила его с собой, не понятно, для чего, но мне так было... легче, что ли. Это сообщение о какой-то рекламе, но сняв блокировку, я увидела еще одно смс, пришедшее пять дней назад. По первым строкам было понятно, что это что-то, что касается Виктора Ильича.
«Эти ребята слишком сильно вами заинтересовались, у тебя нет выбора. И чтобы о нашем плане знало как можно меньше людей, ты понял?»
Я подняла глаза от экрана и нахмурилась. Что это значит? Черт побери, что все это значит? Дорога с кладбища заняла больше времени, потому что на выходе меня атаковали поклонницы Крида. Одни выражали соболезнования, но в основном в мою сторону летели оскорбления. Я радовалась, что они не сговорились закидать меня чем-то, типа тухлых помидор, или чего-то похуже. Самым сложным было принять решение уехать из Пензы. Оставить Егора здесь. Это как отрезать большую часть сердца, и закрепить в одном месте. Я бы осталась здесь навсегда, но в Москве дела, их нужно решать, и строить жизнь заново. Мерседес Егора теперь тоже мой, поэтому, один из охранников стал моим персональным водителем, что было трудно для восприятия, видеть за рулем этой машины кого-то другого, кроме моего мужчины. Сначала я отправила своих, мама долго прощалась с родителями Егора, а папа шутил по этому поводу.
-Оставь людей в покое, ты со своими разговорами за эти дни у них и так в печенках сидишь!
Я положила ему на плечи руки и поцеловала в щеку.
-Пап, передавай Алексу, что я по нему очень соскучилась...
В ответ он обнял меня, шепча на ухо:
-Я уверен, он тоже.
Когда их машина скрылась из виду, пришло время мне что-то сказать Марине Петровне и Николаю Борисовичу, но особенно Поле, чтобы они точно уверились, что я в порядке и отпустили меня. Мы все стояли у машины и молчали. Я поежилась от прохлады и решила нарушить тишину.
-Ну... Наверное, пора.
Все закивали, но продолжали испытующе на меня смотреть.
-Я правда справлюсь. Стоит только сделать первый шаг... Спасибо вам, огромное спасибо, я просто... я... не могу выразить словами...
Полина обняла меня, затем отстранилась и, прищурившись, проговорила:
-Не закрывайся. Если захочешь поговорить – сразу звони мне, я с радостью тебя выслушаю...
Я улыбнулась блондинке, еще раз с силой сжимая ее в объятиях.
-А ты мне. Звони мне чаще, вот прямо пообещай, что будешь делать это, не зависимо от огромной разницы во времени и твоей занятости...
Она всхлипнула и утвердительно мотнула головой. Дальше я поочереди обняла родителей и встала напротив них. Подняв глаза вверх, и прогоняя слезы, я усмехнулась, ладошкой стирая со щек мокрые дорожки.
-Вы же все и так знаете, правда?
-Как приедешь – позвони, только обязательно, Алин, поняла?
Голова от киваний чуть не отвалилась, я села в машину, закрывая дверь и зажимая обеими руками рот, сдерживая слезы. Делая короткие вдохи носом, пыталась до последнего, но глаза все равно защипало, и я застонала. Остальная охрана ехала следом, поэтому я просто попросила прибавить громкость, салон наполнился звуками музыки, вперемешку с моими рыданиями. Бос смотрел на меня, не понимая, что происходит. Он разместился у меня на коленях, положив голову на лапы, и иногда бросал на меня встревоженные взгляды. Путь показался таким длинным, будто я уезжала в другой конец страны, но я знала, отчего это. Когда удалось ненадолго задремать, неожиданно мне приснилось что-то приятное, но я не запомнила, что. В голове просто не было места, чтобы сохранить это. Все мысли были только о Егоре, правда, я старательно себя убеждала перестать вспоминать все самые лучшие моменты, проведенные с ним. Когда мы подъехали к дому, я быстро вышла из мерседеса, и забежала в подъезд. Так некстати, что парни разместятся вместе со мной, нужно будет попросить Тему как-то обыграть эту ситуацию. Мне нужно будет иногда побыть одной, чтобы разложить все по полочкам. Хотя это не лучшая идея, оставаться одной в нашей квартире. Каждая мелочь здесь напоминает о Егоре. И прежде чем зайти в нее, я долго стояла перед дверью, касаясь кончиками пальцев обивки, и пыталась выровнять сердцебиение. Ну же, ты ведь этого хотела, когда бежала из Пензы. Окунуться с головой в страдания. Горевать об утрате. И, возможно, потеряться в этой боли. Я повернула ключ и, толкнув дверь, запустила внутрь пса. Он радостно гавкнул и стал носиться по комнатам, в поисках хозяина.
-Извини, Бо, но ты его не найдешь.
Здорово было бы и самой это понять. Даже то, что я видела, как крышку гроба заколотили, не было для меня достаточным доказательством. Я видела все, но мозг упрямо твердил мне, что все это ложь. Блеф. Глупый обман.
-Алина Сергеевна...
Будто прочитав мои мысли, охранник обратился ко мне.
-Вы не возражаете, если мы с ребятами будем жить в квартире напротив?
Я сглотнула, снова обводя комнату взглядом. Буквально все было пропитано воспоминаниями... Смогу ли я?...
-Нет, не возражаю. Так будет лучше.
Я отзвонилась всем о приезде и пожелала спокойной ночи. Все. Теперь остается только не свихнуться, собирая по квартире разбросанную одежду мужа и наводя порядок, потому что за время моего отсутствия квартира стала похожа на... Лучше не говорить.
-Ты бы хоть иногда протирал пыль...
Поняв, что от разговоров вслух мне становится легче, я улыбнулась. Все, что мне приходило в голову, я немедленно озвучивала, и, на секунду, мне показалось, что я услышала смех Егора над моей очередной шуткой. Но еще больше я испугалась, когда, проснувшись среди ночи, рассмотрела силуэт блондина. Он будто стоял у окна, сложив руки на груди. Я молниеносно вскочила, протирая глаза, и замерла, расстраиваясь. Это был лишь плод моей больной фантазии. Лишь видение.