Эпизод 36
Следует усмирить своё нетерпение. Подождать, пока события прошлой недели осядут в голове. Стоит ли удалить нашу переписку? Я её не перечитывала, но за неимением новых сообщений испытывала постоянное желание обратиться к старым. Я сидела на балконе отеля в уютном ротанговом кресле. Закат был прекрасен. Над поверхностью воды разлилось масло, в котором бултыхался сверкающий апельсин солнца. А когда он исчез влажный воздух наполнился тяжёлым, горьковатым ароматом.
Где-то внизу, в апельсиновой роще гуляет с друзьями Феде. Её день рождения мы отмечали ежедневно всю неделю. В последний день мне всё-таки удалось остаться одной, сославшись на недомогание. И теперь передо мной расстилались небо и океан, не отличимые в столь поздний час: одинаково звёздные, одинаково лунные.
Однако, несмотря на всё очарование этой ночи, я не могла выбросить из головы её уродливую сестру — ту ночь в Милане. Всего одну. От раздражения я впивалась ногтями в твердую ручку кресла. Мне было больно, но так, я по крайней мере частью своего сознания продолжала оставаться на Майорке.
А не падать в кроличью нору. Мы расстались утром. У каждого были свои дела, своя ответственность. Обещаний мы не давали, чтобы не было так обидно, когда не сможем их сдержать. Вышли из подъезда. Попрощались на крыльце. Я поцеловала его в щёку, он церемонно ответил не менее сухим поцелуем. И мы разошлись в разные стороны.
От его дома до станции метро было далеко, но меня подвёз случайный мотоциклист. Обхватив руками его торс, я подумала, что это лучшее доказательство, что никто — ни я, ни Андреа — ничем друг другу не обязаны.
Когда мне написал Эмилио, фотограф, я согласилась на встречу и с ним. Он сделал лучшее портфолио из возможных, так он клялся. На оплате он не настаивал, но как должное в его разговоре проскальзывало, что мы встретимся лично после того, как я вернусь с Майорки. «Я всегда успею ему отказать», — думала я, не отдавая себе отчёт, что единственная причина, почему я не отказываю сейчас — желание поиграть с чувствами Андреа. После нашей связи, я перестала считать себя чокнутой.
Моя любовь к нему нельзя было считать маниакальной, если он чувствовал всё это время тоже самое. Он признался, что ещё в нашу первую встречу на кастинге, в голове у него щёлкнуло. Я не стала спрашивать, верит ли он в любовь с первого взгляда — я сама не верила. Тем не менее, знала, когда именно случился этот щелчок, ведь я тоже его ощутила.
У нас было слишком мало времени, чтобы говорить о судьбе. Те минуты, когда мы ещё могли говорить, я предпочитала слушать его хриплый, надсадный голос. Украдкой рассматривать его шрамы. Целовать суровый лоб. Вдыхать его запах.