Глава 6. Цзянхуа
Глава 6. Цзянхуа
В тот день, когда Ши Удуань устроил Цзю Син Цэн Ди, вызвав ярость богов грома на девяти слоях небес, долина Цанъюнь была поражена огромной зияющей дырой, простирающейся от середины долины до того места, где духи строят свое укрытие. В то время как главный виновник может просто стряхнуть его и просто уйти со своим багажом, мелкие духи по всей долине Кангюнь все перепугались до смерти, живя каждый день в тревоге.
Никто не заметил, что в этой щели, которую пробил гром, каждый день с одиннадцати вечера до часу ночи из нее поднимался слабый темный дым.
Ши Удуань, только что спустившийся с горы, видит все как новое, все как интригующее. Он стоит посреди рынка, давно выбросив «Цзянхуа», «Хехуа» Сангрена на задворки сознания, и чувствует, что никогда не мог видеть так много людей, толпящихся вместе, мужчин, женщин, молодых и старых, они бывают всех форм и размеров, даже камни, которые проложили их путь, все кажется таким волшебным.
Когда он был молодым, шифу всегда говорил о «большом широком мире», «общей массе», о чем угодно, он просто понимал звучание этих фраз, но не смысл.
Теперь он способен впитать их в себя. Ши Удуань взваливает свой багаж на плечи и позволяет нефритовому воробью лежать у него на плече, его круглые глаза мерцают во всех направлениях, как будто их недостаточно, чтобы он мог видеть все. Его щеки надуты, он держит все еще дымящуюся булочку между зубами - хотя эта булочка была куплена только в маленьком магазинчике рядом с боковой улицей, она все еще является доказательством тепла мира, он чувствует, что она пахнет во много раз лучше, чем мягкая белая каша из дома старого чудака.
Ши Удуаню требуется всего два-три укуса, чтобы доесть одну булочку, но он все еще чувствует, что этого недостаточно. Он похлопывает себя по животу, все еще думая про себя: как было бы хорошо, если бы Сяо Ли Цзы последовала за мной.
Тогда его внимание сразу же обращается на что-то другое. Он чувствует, что найти Цзянхуа Саньрэня не такое уж срочное дело, поэтому он отбрасывает все и потакает себе по максимуму.
Ши Удуань не знает, что Цзянхуа Саньрен, которого он хочет найти, в настоящее время находится на горе Цзюлу. Никто не знает, когда он поднялся на гору, как он поднялся на гору, это было похоже на то, что он действительно пришел с дующим ветром под ярким лунным светом, который даже слои за слоями под горой Цзюлу не могут обнаружить.
Даосский мастер сидит, скрестив ноги, рядом с гигантской табличкой созвездия во дворе. Он ничего не рассчитывал, просто держал руку над табличкой созвездий, игриво позволяя звездным нитям висеть на его пальцах. Рядом с ним стоит небольшая печка, на ней стоит горшок с вином.
Когда Цзянхуа Саньрен появляется позади него, даосский мастер не поднимает головы, просто указывает на место рядом с ним и говорит: «Ты пришел. Садись»
Цзянхуа не сторонник формальностей, он отталкивает шлемы своей одежды, прежде чем сесть на землю рядом с ним. Он берет чашку, берет стоящий на плите кувшин с вином, чтобы налить себе полную чашку, одним глотком проглатывает половину и спрашивает: «Где твоя маленькая обезьянка, послал его с каким-то поручением?»
Даосский мастер опускает глаза, крутя звездные нити на пальцах. Он культивировал в течение столетия, но не выглядит старше среднего возраста. Тем не менее, за эти несколько дней черты его лица значительно измучились, если вы внимательно посмотрите на его боковой профиль, на кончике бровей у линии волос уже есть седина.
Даосский мастер говорит: «Этого ребенка Удуаня я доверяю тебе на несколько лет»
Цзянхуа Саньрэнь, похоже, хочет что-то сказать, но в конце концов только вздыхает, допивая вторую половину своего кубка вина. Они оба некоторое время молчат, прежде чем он спрашивает: «Я пришел из долины за горой и издалека увидел небесную дыру, что это такое?»
Даосский мастер грустно смеется, но ничего не говорит.
Цзянхуа качает головой и говорит: «Три года-это достаточно большой возраст, семь лет-это достаточно большой возраст, твой маленький ученик, когда ему было семь лет, он уже осмелился использовать магический огонь, чтобы сжечь зал предков, прямо сейчас, когда ему едва исполнилось десять, он уже может вызвать удар молнии, каким будет его будущее? С таким темпераментом, когда он наконец повзрослеет, сможет ли он даже пробить дыру в нашем небе?»
Даосский мастер может только вымученно рассмеяться: «В будущем мне придется зависеть от вас, товарищ культиватор, чтобы дисциплинировать его больше»
Цзянхуа говорит: «Вы потратили десять лет, воспитывая его в этом нынешнем состоянии, какие у меня есть таланты, которые могут заботиться о нем целостно? Чтобы у него была крыша над головой и он вырос порядочным, это уже неплохо, давайте даже не будем говорить о дисциплине»
Он потянул плечо и улыбнулся: «Если вы дадите мне ребенка, чтобы я дисциплинировал, не будет ли чем больше я дисциплинирую, тем хуже они становятся?»
Даосский мастер ничего не говорит. Он внезапно встает, несколько звездных нитей быстро обернулись вокруг его протянутой руки. Табличка с созвездиями мгновенно светлеет, крошечный циклон, по-видимому, образуется между медленно движущимися маленькими звездами, раздувая зеленый рукав даосского мастера.
Цзянхуа следует за его взглядом, ошеломленный. Он не может не выпалить: «Это так...»
Все тело даосского мастера поглощено звездным светом, исходящим от скрижали созвездия. Услышав это, он поворачивает голову, его лицо против света не показывает ни счастья, ни печали, но его глаза невероятно глубоки.
Цзянхуа широко раскрывает глаза, его лень от ранее потерянной. Он также не может удержаться, чтобы не встать и не посмотреть сверху на табличку с хаотическим созвездием, и не может удержаться, чтобы снова не взглянуть на даосского мастера. Он долго колеблется, прежде чем осторожно спросить: «Если я не ошибся, это так... Тайсин* вот-вот рухнет, я прав?»
(*) Тайсин: гора, часто упоминаемая в фантастическом тексте, расположенная недалеко от Хэнаня в реальности. В тексте крах Тайсина воспринимается как признак бедствий.
«Звезды становятся неупорядоченными, Тайсин рушится, демоны бродят безудержно...», - Даосский мастер внезапно закрывает глаза, опуская поднятую руку. Звездные нити, первоначально обернутые вокруг его руки, внезапно все увядают, падая одна за другой. Море звезд на табличке созвездия возвращается в свое состояние покоя, его огни тускнеют, бесчисленные звезды напоминают настоящие камешки. Небольшой холодок медленно окутывает маленький коттедж на вершине горы Цзюлу, как блеск воды в ночи: «Мой друг культивации, я не предсказывал, что нам посчастливится стать свидетелями хаоса, достаточно большого, чтобы разорвать весь наш мир в этой жизни"
Цзянхуа Саньрэнь долгое время был ошеломлен, его взгляд на увядающей табличке созвездия внезапно переключается на даосского мастера: «Ты...»
Даосский мастер поднимает руку, чтобы остановить вторую половину этого предложения, его пальцы, которые кажутся еще тоньше, чем раньше, слегка шевелятся. Он долго молчит, прежде чем сказать: «Не нужно так много слов, это судьба»
Он поворачивается к Цзянхуа Саньрэню, долго смотрит на него, прежде чем сказать: «Друг по Культивации, ты уже далек от этих мирских дел, тебе следует смотреть на все это холодными глазами и неподвижным сердцем. Но мы не можем контролировать свою судьбу»
Цзянхуа заставляет себя улыбнуться и спрашивает: «Что? Ты хочешь подарить мне своего драгоценного ученика? На этот раз ты готов отпустить его?»
Даосский мастер говорит: «Следовать за вами и быть отделенным от этого мира не обязательно плохо. Я просто чувствую, что этот ребенок, если мы говорим о его коварстве, в течение последних столетий на горе Цзюлу никто не мог соперничать с ним. И все же он не обладает достаточной проницательностью, он не обладает большим интеллектом, я просто боюсь его маленьких хитрых трюков. Хей, если это действительно невозможно изменить... в будущем ты сможешь заботиться о нем немного больше»
Цзянхуа был поражен.
Даосский мастер продолжает: «У каждого своя судьба, если бы он был рожден, чтобы нести это небесное бедствие**, никто не смог бы выбраться из него»
(**) (оригинал: цзе) небесное бедствие или возмездие: считалось, что стихийные бедствия были вызваны небесами, чтобы наказать за что-то
Возвращаясь, Ши Удуань спускался с горы уже более полугода. Он достаточно повидал, достаточно поиграл и, наконец, вспомнил, что ему все еще нужно найти Цзянхуа, но он уже израсходовал все свои дорожные расходы. Он думает, что все, что он видел, интересно, и, поскольку это первый раз, когда он может купить вещи для себя, он потратил все свои деньги без расчета. Он даже не видел преимуществ в том, чтобы иметь деньги, как избалованный богатый ребенок, и быстро разорился настолько, что у него не было денег на комнату.
К счастью, тогда он не заботится о таких деталях и пробирался в зал предков*** деревни для укрытия в полночь.
(***) некоторые деревни в древнем Китае (и несколько в современном Китае также) часто состояли из родственников с одной и той же фамилией, поэтому они также могли иметь общий зал предков
Зал предков у въездных ворот деревни часто закрыт. Обычно, если нет важных вопросов для обсуждения, никто не войдет в зал, но в этом зале предков даже нет охраны, поэтому в полночь Ши Удуань взбирается на стены, чтобы войти, как мелкий воришка. Осматривая зал предков, он обнаруживает, что дикая трава здесь даже выше его пояса, во всем зале царит зловещая атмосфера, но он не знает никакого страха. Он смотрит на большие буквы «忠孝节烈»****, покрытые неисчислимым количеством пепла и паутины, и качает головой, затем небрежно отодвигает стол с благовониями, сдувает грязь со стола, затем ложится на него.
(****) быть сыновним и поддерживать свою чистоту, последнее относится к женщинам, которые не вступают в отношения с другими мужчинами после смерти своего мужа.
Он не забывает погладить нефритового воробья по голове, шепча: «Ш-ш-ш, не шуми, будь осторожен, тогда они не заберут тебя обратно и не съедят»
Большой воробей, отрастивший несколько перьев, с ненавистью смотрит на него, прежде чем свернуться калачиком и превратиться в фрикадельку у его ног.
Пара из одного человека и одной птицы просто возмутительно спят вот так. Ночью Ши Удуань переворачивается на спину. Он в своем взрослом возрасте, иногда его кости болели по ночам, и он бессознательно ворочался во сне, его поза во сне была уродливой. Нефритовый воробей, который мирно спал, в конце концов был сброшен им со стола.
Большая птица вздрогнула и тут же захлопала крыльями, так что в конце концов ее птичье лицо не расплющилось о каменный пол. Она сердито взлетает на стол, оглашая Ши Удуаня, но что неожиданно, так этот маленький сопляк спит, как дохлая свинья, не собираясь просыпаться.
У нефритового воробья заканчиваются варианты, поэтому ему приходится переместиться поближе к голове Ши Удуаня, снова ложась рядом с его плечом. Он уже собирался спрятать голову в крыло и продолжить спать, когда вдруг услышал, как дверь зала предков издала скрежещущий звук, явно двигаясь сама по себе без какого-либо ветра.
Нефритовый воробей в шоке поднимает голову, прежде чем визгливый звук продолжает отдаваться эхом, его недавно выросшие перья встают на концах. Он клюет Ши Удуаня своим клювом, затем продолжает хлопать крыльями над его головой, наконец, сумев разбудить его.
Ши Удуань ошеломленно трет глаза, растерянно глядя на птицу, которая внезапно сошла с ума посреди ночи. Нефритовый воробей взлетает в воздух, издавая резкий звук. Он хмурится, косится в сторону двери и видит несколько бледных пальцев, вцепившихся в раму, старую леди в белом, двигающуюся так, словно она летела.
Эта пожилая леди не смотрит на него, но направляется к столу с курильницей, и курильницу Ши Удуань отодвинул в исходное положение. Ши Удуань немедленно отодвигается назад, чтобы дать ей место, где она с любовью очищает курильницу и зажигает палочку благовоний, чтобы помолиться.
Ши Удуань потирает нос, чувствуя, что это не ему кланяется старая леди. Чувствуя себя виноватым, он тут же спрыгивает со стола и ждет, пока она закончит кланяться.
Только тогда старая леди поворачивается к нему, ее не очень яркие глаза останавливаются на его теле. Эти глаза невероятно холодные, Ши Удуань дрожит, чувствуя, как на его лицо плеснули холодной водой. Поэтому он небрежно ерошит волосы, улыбается и говорит: «Об этом... бабушка, этот малыш не нарочно остановился здесь, просто я сейчас в некотором затруднительном положении... Ха-ха-ха»
Пожилая леди странно смотрит на него в течение долгого времени, прежде чем жестом руки подозвать его, ее голос хриплый: «Иди сюда»
Ши Удуань послушно следует за ней, и нефритовый воробей становится таким нетерпеливым, что кажется, будто он может достичь крыши. Он кусает его за рукав и изо всех сил пытается оттащить его назад, даже используя свои когти, чтобы вцепиться в волосы Ши Удуаня. Ши Удуань держится за голову и сжимает шею, затем размахивает рукой и хватает нефритового воробья за шею. Подражая Бай Ли, он засовывает его под одежду и говорит: «Не валяй дурака»
По комнате начинает клубиться туман, нефритовый воробей чувствует, как волны энергии инь конденсируются в огромный разинутый рот, в то время как старая леди, стоящая посреди густой призрачной энергии, ведет их к этому рту.
Ши Удуань радостно делает два шага вперед, все еще спрашивая: «Бабушка, куда ты хочешь меня привести?»
Старуха бодро идет к черному устью ямы, жестом приглашая его вперед: «Иди сюда»
Ши Удуань следует за ней до самого конца, затем останавливается, глядя на маленькую старушку, едва выше ее ростом. Он наклоняет голову и некоторое время думает, прежде чем сказать: «Бабушка-призрак, я читал, что в книгах пишут, что это Призрачные врата, я живая душа, я не могу пересечь их»
Услышав это, лицо старой леди немедленно меняется, ее лицо покрывается страшным серо-зеленым блеском. Ши Удуань по-прежнему не чувствует страха, взволнованно глядя на нее, как танцующая цирковая обезьяна, делающая трюки. Увидев, что она сменила выражение лица, он обнимает нефритового воробья, который так напуган, что его глаза закатываются назад, и серьезно спрашивает: «Бабушка, ты хочешь обмануть живые души, чтобы войти в Призрачные Врата, ты хочешь украсть тела?»
Тело призрачной старухи внезапно увеличивается на несколько метров в высоту, ее лицо невероятно страшно и что-то, что можно описать как желтое лицо и зеленые клыки. Она быстро набрасывается на Ши Удуаня, который, все еще держась за нефритового воробья, ловко отскакивает назад и избегает ее, его рот все еще работает: «Бабушка, сначала послушай, что я объясню. Я девственник, не говоря уже о культиваторе, моя энергия ян слишком сильна, даже если вы украдете мое тело, это не продлится долго»
Похоже, эта призрачная бабушка никогда не видела такого бесстрашного ребенка, как этот, поэтому она не может не остановиться, странно глядя на Ши Удуаня. Затем Ши Удуань зевает и говорит: «Давайте поставим это так. Я уже спал в зале твоих предков, хм... это может показаться немного неуважительным, таким смущенным. Вы превратились в жестокое привидение, поэтому, должно быть, сохранили обиды из прошлой жизни. Если у вас есть какие-то незаконченные дела, вы можете просто сказать мне, и я помогу вам закончить их; какие у тебя незаконченные желания?»
Призрачная бабушка долгое время была ошеломлена, ее тело висело в воздухе, скрипящий звук вырывался из ее рта. Ши Удуаню требуется некоторое время, чтобы ясно расслышать, что это было слово: «убить», поэтому он с несчастным видом чешет голову и говорит: «Убить? Кого убить? Ах да, вы уже превратились в жестокого призрака, так что вы определенно не можете вспомнить. О, судя по тому, что я вижу, ты, должно быть, застряла в живом мире более ста лет назад, хотя у тебя были враги, они уже мертвы семь или восемь жизней назад, даже ты не можешь вспомнить это ясно, так почему ты должна держать эту обиду? Ты должна просто пойти на возрождение...»
Призрачная старуха обнажает клыки и прыгает вперед.
Ши Удуань быстро достает из своего багажа табличку созвездия и говорит: «Хорошо, хорошо, хорошо, я помогу тебе рассчитать твою карму, просто немного подсчитаю, и все будет хорошо»
Нефритовый воробей слышит, что он даже хочет рассчитать карму для женского призрака, и тут же закатывает глаза и падает на землю без сознания.
Ши Удуань что-то бормочет и вытаскивает звездные нити, мягкий свет вырывается из скрижали созвездия. Призрачная старуха не может удержаться и делает шаг вперед, как будто ее что-то заворожило, протягивая руку, чтобы прикоснуться к белому свету. В тот момент, когда ее кончики пальцев касаются белого света, Ши Удуань, который изначально сидел там, поднимает голову и делает уродливое лицо.
Призрачная старуха была жестоким призраком в течение стольких лет, у нее всегда было это демоническое лицо и оно пугало других, но никогда кто-то другой не делал ей уродливое лицо, поэтому она не может не быть ошеломлена еще на мгновение. Именно в этот момент скрижаль созвездия испускает луч интенсивного света, резкий свет пронзает ее тело. Призрак старой леди издает навязчивый звук, и в мгновение ока она превращается в легкий дым от скрижали созвездий и засасывается в звезды.
Яркий свет рассеивается только спустя долгое время, Ши Удуань легонько хлопает по табличке созвездия, он видит, что табличка созвездия, потускневшая после удара молнии, снова обрела часть своей жизни, он говорит, качая головой: «Все ее враги давно умерли от старости, что за дерьмовая обида там больше, желание причинить вред другим должно быть ее настоящим намерением... О, в первый раз я встретил жестокого призрака, какой сюрприз, что их так легко обмануть»
Нефритовый воробей первоначально пришел в сознание, но, услышав это, он снова почти теряет сознание. Ши Удуань поднимает его и кладет себе на плечо, другой рукой он держит табличку с созвездием. Он снова медленно забирается на стол, зевает и ложится.
На следующий день солнце уже поднялось так высоко, прежде чем он проснулся. Он поднимает голову и сразу же видит человека, аккуратно сидящего на коврике в зале предков спиной к Ши Удуаню. С тех пор его планшет созвездия и багаж уже находятся в руках этого человека.
Ши Удуань трет глаза, спрыгивает с деревянного стола и торжественно кричит: «Цзянхуа-старший!»
Цзянхуа Саньрэнь потирает бороду, оборачивается и благочестиво улыбается, только чтобы увидеть, как Ши Удуань кричит и бежит, его волнение сквозит в его голосе, и он прыгает в его объятия.
Цзянхуа чувствует, как его сердце становится кислым, думая, что после этого этому ребенку придется следовать за ним и он будет терпеть все трудности, чувствует себя немного нехорошо. Это вызывает у него желание сделать вид, что он добр, и поднять руку, чтобы расчесать мягкие волосы подростка, но он не ожидает, что Ши Удуань поднимет голову, его выражение лица тронуто и говорит: «Наконец-то я нашел тебя. У меня ничего не осталось, если мне все еще придилось бы идти и искать тебя, мне пришлось бы есть воздух!»
Рука Цзянхуа Саньрэня останавливается, повиснув в воздухе, только чтобы увидеть, как Ши Удуань потирает свой крошечный животик, ярко улыбаясь, как солнце, и показывая два ряда белых зубов, его голос четкий: «Старший, быстро купи мне жареного ослиного мяса!»