Бумажная Принцесса

"Дэдди-Джи" та ещё дыра, но куда лучше многих клубов в этом городке. Знаете, как говорят: "Откусите кусочек от этого протухшего цыплёнка. Он не такой зелёный и заплесневелый, как другие блюда". К тому же деньги есть деньги.

Весь день мне не давало покоя появление в школе Каллума Ройала. Если бы у меня был ноутбук с подключением к Интернету, я смогла бы хоть что-то узнать о нём, но мой старый компьютер сломался, а денег на новый не было. Идти пешком в библиотеку, чтобы воспользоваться компьютером там, мне не хотелось. Глупо, конечно, но я боялась, что если выйду из квартиры, Ройал будет подстерегать меня где-то неподалёку.

Кто он такой? И почему считает себя моим опекуном? Мама никогда не упоминала его именем. В какой-то момент я даже подумала, не мог ли мужчина оказаться моим отцом, но в тех документах говорилось, что мой папа тоже умер. К тому же мама утверждала, что звали его не Каллум, а Стив.

Стив. Мне всегда казалось, что она это просто выдумала. Ну, как если ребёнок спрашивает маму: " Мамочка, расскажи мне о моём папе! ", и женщина тут же произносит первое, что приходит на ум: "Э-э-э, малыш, его звали, э-э-э, Стив".

Но мне ненавистна сама мысль о том, что мама мне врала. Мы с ней никогда ничего не скрывали друг от друга.

Я выбрасываю из головы Каллума Ройала, потому что сегодня у меня дебют в "Дэдди-Джи" и я не могу допустить, чтобы какой-то Незнакомец средних лет в костюме за тысячу долларов мне помешал. В стрип-зоне будет полно других пожилых мужиков, на которых мне нужно будет сосредоточиться.

Клуб  забит под завязку. Похоже, вечерняя программа со стриптизёршами, облачëнными в скромные католические одежки, привлекают много посетителей. Столики и кабинки на основном этаже все заняты, но VIP-ложа на балконе пустует. Что неудивительно. В Кирквуде не так много   VIP -персо-  это же маленький городок в штате Теннесси, неподалёку от Ноксвилла. Здесь живут работяги, в большинстве своём представителе низшего класса. Если ваш годовой доход превышает сорок тысяч, то в наших краях это будет считаться баснословным богатством. Поэтому я и выбрала это место. Дешёвая арендная плата, приличное среднее образование.

Гримёрная располагается в задней части клуба, и  там уже вовсю кипит жизнь. Полуголые женщины оборачиваются, чтобы посмотреть, кто пришёл.  Кто-то кивает, кто-то улыбается, но вскоре все возвращаются к своим делам:  закрепить чулки на поясе, нанести макияж перед зеркалом туалетного столика.

И только одна спешит мне навстречу.

- Золушка? - спрашивает она.

Я киваю. Это моё сценическое имя в "Мисс Кэнди". Когда-то оно показалось самым подходящим.

- Я Роуз. Джордж попросил меня показать тебе что и как.

В каждом клубе есть своя "мамочка" -  постарше остальных, которая принимает, что проигрывает молодым, и решает быть полезной иным способом. В "Мисс Кенди" это Тина, стареющая крашенная блондинка, которая взяла меня под своё крылышко с самого первого моего дня. Ну а здесь -  рыжая Роуз, которая непрестанно кудахчет, подводя меня к металлической вешалке с костюмами.

Когда я протягиваю руку к школьной форме, она меня останавливает.

- Нет, форма на другой раз. Пока надень вот это.

И вот уже женщина помогает мне втиснуться в чёрный корсет со шнуровкой крест-накрест и кружевные чёрные трусики-танга.

- И в этом я буду танцевать? - Я с трудом душу в тесном корсете, что уж говорить о том, чтобы расшнуровать его со спины.

- Забудь про верх. - Роуз смеётся, когда замечает, как я глотаю воздух. - Просто крути задом, покажи класс на шест "Богатенький Ричи", и всё будет хорошо.

Я оторопело таращусь на неё.

- Я не буду танцевать на сцене?

- Разве Джордж тебе не сказал? Сейчас у тебя приватный танец в VIP-ложе.

Что? Но я же только пришла. В. "Мисс Кэнди" мы сначала выходили продемонстрировать себя на сцене, ожидая когда  какой-нибудь клиент запросит "приват".

- Должно быть, это кто-то из твоих постоянных из прежнего клуба, - высказывает предположение Роуз, когда замечает моё недоумение. - К нам только что с хозяйским видом завалился очередной Богатенький Ричи, сунул Джорджу пять сотен и велел, чтобы прислали тебя. - Она подмигнула мне. - Если не сваляешь дурака, то сможешь вытянуть из него ещё Бенджаминов.

С этими словами женщина устремляется к другой танцовщице, а я застыла на том же месте, раздумывая, нет ли здесь какой ошибки.

Мне нравится выдавать себя за крутую, и в какой-то степени так оно и есть. Я знаю, что такое бедность и голод. Меня  вырастила стриптизёрша. Я знаю, как постоять за себя, если вдруг придётся. Но мне только семнадцать. Порой мне кажется, что я ещё слишком мало для этой жизни и для этого места, в котором я оказалась. Порой я оглядываюсь по сторонам и думаю, что всё  это не моë.

Но я здесь. Здесь,без гроша в кармане, и если мне так хочется стать обычной девчонкой, какой отчаянно стараюсь казаться, то я должна выйти из гримёрки и "показать класс на шесте" для Богатенького Ричи, как изящно выразилась Роуз.

Стоит мне выйти в коридор, как передо мной возникает Джордж - коренастый мужчина с густой бородой и добрыми глазами.

- Роуз предупредила тебя о клиенте? Он уже ждёт.

Кивнув, я проглатываю ком в горле.

- Мне же не нужно будет делать ничего необычного, да? Только приватный танец?

Джордж усмехается.

- Танцуй как хочешь, но если клиент тронет тебя хоть пальцем, то Бруно вышвырнет его задницу  на улицу.

Я облегчённое вдыхаю, услышав, что в клубе действует правило не трогать "товар". Танцевать для подонков  всегда легче, когда знаешь, что их грязные ручонки к тебе не притронутся.

- Ты отлично справишься, милая. - Мужчина похлопывает меня по руке. - И если он спросит, тебе двадцать четыре, договорились? Помнишь: здесь не работают те, кому за тридцать?

"А те, кому нет двадцати? " - чуть не вырывается у меня. Но я сжимаю губы. Наверняка  Джорджу известно, что я солгала про свой возраст. Половина девушек здесь сделали то же самое. Пусть у меня тяжёлая жизнь, но я никак не выгляжу на чëртовы  тридцать четыре года. Макияж помогает мне сойтись за совершеннолетнюю. И то с трудом.

Джордж  исчезает за дверью гримёрки, а я, сделав глубокий вдох, иду дальше по коридору.

Когда я выхожу в главный зал, меня встречает громыхание басов. Танцовщица на сцене только что расстегнула свою белую  форменную блузку, и мужики сходят с ума, увидев еë прозрачный лифчик. На  сцену летят  долларовые купюры. На этом  я и  сосредотачиваюсь -  деньги. Всё остальное может катиться к чёртовой матери.

Хоть мысль о том, что придётся оставить школу Джорджа Вашингтона и учителей, которым, похоже, действительно небезразлично то,  чем они занимаются, по-прежнему угнетает меня. Но я найду новую школу, в новом городе. Там где Каллум Ройал никогда не сможет...

Я останавливаюсь как вкопанная. И тут же в панике разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

Но уже слишком поздно. Ройал  шагает через  затемнённую ложу, и его сильная  рука обхватывает моё предплечье.

- Элла,- негромко произносит он.

- Отпустите меня. - Я стараюсь говорить безразличным тоном, но мои руки трясутся, когда я пытаюсь разжать его пальцы.

Он  не отпускает меня до тех пор, пока из тени не выходит  широкоплечий мужчина в чёрном костюме.

- Руками не трогать,- угрожающе говорит вышибала.

Ройал, словно обжёгшись, стремительно отшатывается. Свирепо взглянув на Бруно, он поворачивается ко мне. Его глаза прикованы к моему лицу, словно мужчина изо всех сил старается не смотреть на мой непристойный наряд.

- Нам нужно поговорить.

Исходящий от него запах виски чуть не сшибает меня с ног.

- Мне не о чем с вами разговаривать, - холодно отвечаю я. - Я вас не знаю.

- Я твой опекун.

- Вы тот, кого я знать не знаю. - Я надменно скидываю голову. - И вы мешаете мне работать.

Его рот открывается. Потом закрывается.

- Ладно. Тогда приступай,- произносит Ройал.

Что?

Его глаза насмешливо поблескивают, мужчина разворачивается и  медленно возвращается к мягким диванам. Он садится, слегка раздвинув ноги, и, прищурившись, ждёт.

- Покажи мне то, за что я заплатил.
Мой пульс ускоряется. Ни за что. Я не буду танцевать для этого мужчины.

Краем глаза я замечаю, как по лестнице в ложу поднимаются Джордж. Мой новый босс выжидательно смотрит на меня.

Я с усилием сглатываю ком в горле. Мне хочется заплакать, но я не стану этого делать. Виляя бедрами, с уверенностью, которой не чувствую, я направляюсь к Ройалу.

– Хорошо. Хочешь, чтобы я станцевала для тебя, папочка? Я станцую.

На глаза наворачиваются слезы, но я знаю, что они не прольются. Я научилась никогда не плакать на людях. В последний раз я рыдала, сидя у кровати умирающей мамы, и то лишь дождавшись, когда из палаты вышли все медсестры и доктора.

Когда я начинаю двигаться перед Каллумом Ройалом, его лицо перекашивается, будто от боли. Мои бедра начинают вращаться в такт музыке. В этот момент мое тело начинает жить собственной жизнью. Танец в моей крови. Это часть меня. Когда я была маленькой, мама, с трудом накопив денег, отдала меня заниматься балетом и джаз-танцами. Я прозанималась три года, потом деньги закончились, и она стала учить меня сама. Мама смотрела видеозаписи или ей удавалось проникнуть на бесплатные занятия в общественных центрах, откуда ее потом выгоняли. Возвращаясь домой, мама показывала мне все, что ей удалось узнать.

Я люблю танцевать, и у меня это хорошо получается, но хватает мозгов не рассчитывать на танцы как на свою будущую карьеру – конечно, если только я не собираюсь зарабатывать на жизнь, танцуя стриптиз. Нет, я выберу себе работу, которая имеет практическую ценность. Бизнес или правоведение – то, что позволит хорошо зарабатывать. Танцы – глупая детская мечта.

Когда я соблазняющим движением провожу руками по корсету, Ройал издает стон. Но не такой, к каким я привыкла. Он не выглядит возбужденным. Он выглядит… опечаленным.

– Он бы в гробу перевернулся, – хрипло произносит Ройал.

Я не обращаю на него никакого внимания. Для меня его не существует.

– Это неправильно. – Кажется, он чуть не подавился.

Я откидываю волосы назад и выпячиваю грудь вперед, ощущая на себе взгляд Бруно, который затаился в темноте.

Сотня баксов за десятиминутный танец, две минуты я уже протанцевала, осталось еще восемь. Я смогу их пережить.

А вот Ройал, очевидно, нет. Я делаю еще одно вращение бедрами, и его руки сжимаются на них.

– Нет, – рычит он. – Стив ни за что бы этого не позволил!

Я не успеваю даже моргнуть, не успеваю зафиксировать в сознании его слова. Мужчина вскакивает на ноги, я подлетаю в воздух, и мое тело оказывается перекинутым через его широкое плечо.

– Отпусти меня! – ору я.

Но он не слушает. Ройал без усилий несёт меня, словно я тряпичная кукла, и даже Бруно, откуда ни возьмись появившийся на его пути, неспособен ему помешать.

– Убирайся к чертям с дороги! – Когда Бруно делает еще шаг, Ройал повышает голос. – Этой девочке семнадцать лет! Она несовершеннолетняя, и я ее опекун, так что, и да поможет мне Бог, если ты сделаешь еще один шаг, я сделаю так, что в этом месте соберутся все копы Кирквуда, а тебя и остальных подонков, которые здесь находятся, упекут в тюрьму за угрозу жизни несовершеннолетней.

Бруно хоть и здоровяк, но мозги у него на месте. С ошарашенным видом он уступает нам дорогу.

Я не такая сговорчивая. Мои кулаки молотят по спине Ройала, ногти вонзаются в его дорогой пиджак.

– Поставь меня! – кричу я.

Но он меня не слушает. Никто не останавливает нас, и Ройал свободно шагает к выходу. Все мужики в зале с вожделением смотрят на сцену и улюлюкают. Я замечаю какое-то движение. Это Джордж появился рядом с Бруно. Но вышибала что-то яростно шепчет ему на ухо, и они оба исчезают, а меня обдувает порыв холодного воздуха.

Мы на улице, но Каллум Ройал по-прежнему не отпускает меня. Я наблюдаю, как его модные дорогие ботинки топают по разбитому асфальту парковки. Звон ключей, долгий гудок, и вот меня снова переворачивают в воздухе и опускают на кожаное сиденье. Заднее сиденье его автомобиля. Захлопывается дверца. Рокочет заведенный двигатель.

О Боже. Этот мужчина похищает меня.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...