Пролог
В отделанной в бежевых тонах переговорной, огромные окна которой выходят в благоухающий сад, за прямоугольным столом сидят пятеро мужчин, и ни один из них не осмеливается нарушить установившуюся в комнате вот уже как двадцать минут тишину. Причина, по которой четверо мужчин боятся проронить и слово, сидит на коленях пятого, занимающего место во главе стола. Никто из присутствующих не рискует открыть свой рот и помешать дневному сну ребенка, боясь гнева хозяина дома, главное сокровище которого вбежало в комнату, забралось на него и сразу уснуло. Девочка лет пяти, обняв ногами торс мужчины и положив голову на его грудь, мирно посапывает, пока мужчина невесомо поглаживает ее по волосам. Еще спустя десять минут ребенок ерзает на коленях мужчины и, схватив со стола плюшевую игрушку, соскальзывает на пол.
— Принцесса, иди к двери, няня ждет тебя за ней, — улыбается ей мужчина, и девочка, окинув сидящих вокруг стола мужчин сонным взглядом, выходит за порог.
— Господин Чон, — заходит в не успевшую закрыться за ребенком дверь мужчина средних лет. — Простите, что не досмотрели, и она помешала совещанию.
— Принцесса мне никогда не мешает, а ты займешься поиском новой няни, потому что эта не способна смотреть за ребенком, самостоятельно покинувшим этаж и поднявшимся в переговорную.
Мужчина, поклонившись, покидает комнату, а Чон Чонгук, который сегодня из-за небольшого ремонта в офисе вынужден проводить переговоры дома, возвращает свое внимание гостям.
<b><center>***</center></b>
— Есть что для меня? — Юнги врывается к восседающему на плетеной сумке посередине небольшой гостиной своему лучшему другу Трэвису. Перед Трэвисом уже лежат две разобранные сумки, из которых он достает упакованные в прозрачные пакетики браслеты и кольца, раскладывая их на старом прогнувшемся до самого пола диване.
— Только давай быстрее, у меня смена через час, а я еще хочу успеть искупаться и заехать за запчастями, — тараторит Юнги и, стащив с себя худи, протягивает руки Трэвису.
Трэвис, не теряя времени, защелкивает на запястье парня отложенный браслет, нанизывает на пальцы кольца и ведет его к кухонному столу. Юнги по привычному сценарию кладет руки на стол, покрытый синим бархатом, и ждет, пока Трэвис начнет фотографировать.
— Скорее бы уже ты разбогател и смог нанимать моделей для съемок твоих украшений, — усмехается Юнги и терпеливо ждет, пока Трэвис выберет нужный ракурс.
— Твои руки — искусство, так что, даже если я разбогатею, ты будешь моей главной моделью, — наконец-то оставшись довольным результатом, берет в руки фотоаппарат Трэвис. — Вот этот браслет из моей новой коллекции, он полностью по моему дизайну, — взглядом указывает на обвивающий запястье Юнги браслет парень. — Тебе по-дружески отдам за пятьдесят.
— Ты гонишь? — восклицает Юнги. — В прошлый раз ты мне кольцо по-дружески отдал за тридцать, а потом я узнал, что ты продаешь его за двадцать пять!
— Ой, ну что ты сразу, это же творчество! Ладно, отдам за сорок пять, только не двигай руки, — щелкает фотоаппаратом Трэвис. — Иногда мне не верится, что ты когда-то был одним из самых богатых наследников этого города.
— Иногда я сам об этом забываю, — с горечью говорит Юнги. — Сейчас я нищий, поэтому отдай по своей цене или моих рук больше не увидишь.
— Но я же бизнес делаю, — перестает фотографировать Трэвис. — Почему я должен скидывать родне и друзьям? Так я никогда не разбогатею!
— Наживаться на своих — подло! — не сдается Юнги, которому очень сильно пригляделся браслет, и все равно терпеливо позирует тридцать минут для друга и только потом уходит на работу.
<b><center>***</center></b>
На улице давно стемнело, Трэвис убирает со стола после их скромного ужина, а Юнги идет к себе за книгой. Завтра у Юнги долгожданный выходной, и ему не верится, что сегодня, как и обычно после ужина, не придется бежать на следующую работу. Трэвис, взяв ноутбук, только заваливается на диван, который под ним жалостно скрипит, как сразу же подскакивает, услышав шум со двора.
— Юнги, — вопит Трэвис, и складывающий одежду в своей комнате парень моментально вздрагивает, но не из-за привычного вопля друга, а из-за того, когда именно тот так кричит. Юнги бросает футболку на кровать и, выбежав из спальни, сразу подбегает к окну, у которого уже стоит Трэвис.
— Убил бы мудака, — шипит Трэвис, всматриваясь наружу. За окном, сливаясь с темнотой ночи, стоят три дорогих автомобиля, абсолютно не вписывающиеся своим видом в привычный пейзаж самого бедного района города.
Юнги тоже смотрит, не спешит выходить, проживает ставший привычным ритуал, через который он проходит каждый раз до момента встречи с <i>ним</i>. Юнги кутается в длинный черный кардиган Трэвиса, продолжает держать ладонь на груди, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, и, глубоко вдохнув, идет к двери.
Теплый летний ветерок обдувает лицо парня, стоит оказаться за дверью, он быстро минует пять ступенек и по влажной земле, на которой Трэвис отчаянно пытается вырастить газон, так как на его установку у них нет денег, двигается к заслонившим собой всю улицу автомобилям, которые по-прежнему называет черными гробами. Чонгук стоит прямо у никогда не закрывающейся калитки, рядом с ним усиленно размахивает руками Принцесса, со спины которой свешивается плюшевый рюкзак в виде кролика. Принцесса, увидев Юнги, забывает про Чонгука и, пачкая свои дорогие белоснежные туфельки грязью, бежит в его объятия. Юнги поднимает малышку на руки и крепко обнимает.
— Беги в дом, Трэвис сделал тебе новые браслетики, — ставит ребенка на землю Юнги, — я тоже скоро приду. Принцесса с визгом бежит к стоящему у открытой двери и раскрывшему объятия Трэвису, который до этого момента прожигал злым взглядом Чонгука.
Юнги поправляет съехавший с плеч стараниями ребенка кардиган и, с трудом отрывая ступни от земли, идет дальше. Он бы предпочел вместе с ребенком побежать в дом, закрыть дверь на семь засовов, еще и диван к ней привалить, но пусть он потерял все, лицо терять не будет. Не снова. Юнги останавливается напротив одетого в черный костюм мужчины и, скрестив руки на груди, примеряет свою ставшую необходимой за время с Чонгуком маску <i>«мне не больно»</i>. Это <i>«не больно»</i> видно по задравшемуся подбородку, по ухмылке, блуждающей на губах, по готовящейся к нападению позе, но не видно по глазам, потому что в глаза собеседника Юнги не смотрит.
— Заберу ее в субботу, — вот так, как и всегда, без приветствий, без притворного «как ты?» Чонгук сразу переходит к делу. Раньше Юнги бы это обидело, но сейчас, чем меньше слов, взглядов, прикосновений, тем лучше, потому что восстанавливать в голове их короткую встречу, по сто раз проигрывать каждую сцену и безумно скучать — не придется. Скучать по Чон Чонгуку Юнги и не положено. Не после всего того, через что он из-за него прошел. Но для <i>нее</i> нет и не будет «положено и не положено», и ее в этой битве Юнги не победить. Каждую субботу в баре он заказывает коктейль «с прошедшим», посасывает его через трубочку, благодарит бармена, и не озвучивает, что ничего так и не прошло.
— Спасибо, что привез, — прокашливается Юнги, голос которого от напряжения охрип.
Чонгук тянется к внутреннему карману пиджака, и тогда Юнги впивается колючим взглядом в его глаза.
— Попробуй, выпиши мне чек, и я спалю к херам и тебя, и гробы за тобой, — шипит парень и видит довольную ухмылку на лице мужчины.
— Люблю, когда ты теряешь весь свой напускной контроль, — усмехается Чонгук, откровенно любуясь красивым лицом, которое все еще не отпускает.
— Ты думаешь, я не в состоянии отвести ее в парк развлечений, купить ей то, что она захочет и сделать выходные у меня незабываемыми? — не отвечает на его колкость Юнги.
— Я не думаю, я уверен, что ты не в состоянии, — спокойно говорит Чонгук, игнорируя бурлящую злость на дне чужих зрачков.
Юнги не успевает ответить, как слышит голос зовущего его Трэвиса, который пытается спасти друга от словесной войны, которую тот никогда не выигрывал, с тем, кого бы Трэвис собственными руками придушил.
— Увидимся в субботу, — фыркает Юнги и, смерив Чонгука презрительным взглядом, разворачивается и быстрыми шагами идет обратно к двери. Юнги отчетливо чувствует впившийся в лопатки взгляд, который когда-то заставлял его терять разум и был предвестником самых тяжелых ночей, но не оборачивается. Он заходит в дом, захлопывает за собой дверь и, прислонившись к ней, <i>вдыхает </i>— впервые с момента, как вышел из него.
— Уехали, — объявляет подошедший со свесившейся через его плечо Принцессой Трэвис.
Юнги стаскивает с себя кардиган, осторожно, словно бы боясь выдать себя, всматривается в окно и радуется когда-то ненавистному виду покосившихся домов и пустой усеянной ямами улицы.
— Достаем мороженое и будем смотреть любимый мультик Принцессы, — торжественно объявляет Юнги. — Завтра нас ждут приключения!
<b><center>***</center></b>
Чонгук опускается на заднее сидение своего Rolls-Royce Ghost и, откинувшись назад, <i>вдыхает </i>— впервые с момента, как увидел Юнги, вышедшего из дома. Взгляд цепляется за маленькую куклу, лежащую на рыжем кожаном сидении, и первая мысль — отвезти Принцессе забытую игрушку, ведь это прекрасный повод снова увидеть <i>его</i>, вынудить хотя бы на пару лишних слов, но Чонгук передумывает. На сегодня достаточно. Юнги надо принимать дозами, потому что передозировка им летальна.
<i>В этой войне, объявленной не ими, Чонгук потерял брата, сестру и лучшего друга. Юнги потерял единственное, что у него было — Чонгука, а значит, Юнги потерял все.</i>