×Ревность× Саймон «Гоуст» Райли
Любовь — это странное чувство. Каждый описывает её по-разному, но все твердят одно: это когда сердце трепещет в груди до боли в ребрах.
Саймон Райли — солдат. Он не умеет любить.
Он так думал.
Саймон помнит. Он помнит всё.
Помнит, как ты впервые засмеялась над его шуткой, сидя в пыльных развалинах. Вы оба израненные, дожидаясь эвакуации. Раненая, уставшая, но смеялась, будто это просто ещё один вечер в пабе.
Помнит, как ваши руки случайно соприкоснулись. Даже через перчатки он почувствовал тепло — и его сердце, привыкшее биться ровно под огнём, вдруг споткнулось.
Первое время вы перекидывались репликами, но с каждой миссией разговоры становились длиннее, глубже.
Шаг за шагом. Миссия за миссией.
Сначала — напарники. Потом — друзья. Потом...
Что-то явно теплилось у него в груди, обвивая сердце не стальными оковами, а чем-то мягким, тёплым, будто бальзам на старые шрамы.
Но сейчас это тепло сжимается в комок, когда ты смеёшься с кем-то другим.
***
Ты говоришь с новичком из отряда — он улыбается. Парень слишком уж старается тебе понравиться, кокетливо делая комплименты.
Саймон стоит где-то в стороне, скрестив руки. Маска как обычно скрывает его лицо, но не взгляд. Он прожигает тебя им, будто пытаясь передать мысль без слов: «Закончи уже этот разговор». Он ждет, не подходит. Лишь наблюдает из тени.
Ты чувствуешь его взгляд, как обычно тяжелый, прожигающий, но не злой.
Оборачиваешься, ловишь его глаза, но он лишь медленно кидает головой, не отводя взгляда. В его молчании — вопрос. Саймон не показывает, но его плечи выдают его раздражение.
***
— Что он тебе такого интересного рассказывал, что ты решила отвлечься от нашего разговора о предстоящей миссии?
Ты молчишь, приподнимаешь бровь, но он не объясняется. Просто подходит ближе, его рука ложится тебе на спину, чуть ниже лопаток, пальцы слегка сжимаются, но потом делают вид, что просто поправляют твою униформу.
— Ты в порядке? — его голос немного хриплый от молчания, спокойный, но в нём слышится лёгкое напряжение.
— Он сказал, что тоже будет с нами на миссии, — отвечаешь ты, но Саймон уже не слушает. Его внимание переключилось на новичка, который нервно откашлялся под его взглядом и поспешил ретироваться — Это всего лишь пара минут, — заканчиваешь ты.
Саймон киваеь. Его пальцы почти нежно надавливают тебе на спину притягивая притягивая ближе.
Его ревность — это не крик, не громкие сцены. Это тихий, но неоспоримый контроль. Он не скажет «не общайся с ним», но сделает так, что другие сами будут держаться подальше.
Позже, когда вы остаётесь одни, он снимает маску, и ты видишь его лицо — напряжённое, с тенью недовольства в уголках губ.
— Ты знаешь, что это глупо? — говоришь ты, проводя пальцем по его скуле.
Он, как обычно, берет твою рукутвою руку, прикладывая к груди прямо над сердцем. Под ладонью ты чувствуешь учащённый ритм.
— Знаю. Но твои слода не доставляют облегчения.
Его голос тихий, и в этот момент ты можешь понять: он не просто ревнует. Он просто боиться потерять тебя, пусть и никогда в этом не признаеться. Боится, что кто-то другой увидит в тебе то, что увидел он: то тепло, ласку, ту самую улыбку и мягкий взгляд, которым одариваешь только его. Боится, что однажды ты предпочтёшь чьё-то легкомыслие заместо его тяготящей но верной любви.
Саймон не умеет любить наполовину. И если ты его — то только его.
Без компромиссов.