История потерянной души
Пряный аромат свежеиспечённых булочек с корицей выбрался из окна небольшого домика, аккуратно сложенного из тёмного камня, и потянулся по узкой мощёной дорожке к благоухающему саду. Пробираясь всё дальше, он лишь раз заблудился в сени двух величественных деревьев. Словно нарочно вышедшие на несколько метров из леса, великаны угрюмо нависали над садом, отбрасывая на него грозные тени.
Поплутав у корней гигантов, манящий аромат, больше не задерживаясь ни на миг, скользнул вниз по тропе. И больше он не останавливался до тех пор, пока не уткнулся в грудь могучего мужчины в льняной рубахе, подвязанной широким поясом.
Его звали Гектор. Будучи ещё совсем ребёнком, он, под чутким руководством отца, посадил своё первое дерево.
− Сейчас, оно совсем молодо и одиноко, − сказал тогда отец сыну, − но пройдут года, дерево окрепнет. И за ним последуют другие. И те могущественные деревья из леса, − он указал на чащу, расположившуюся поодаль, рукой, −примут его в свои ряды.
Выросший на рассказах о долге и ответственности, мальчишка принялся рьяно ухаживать за молодым орешником. С первыми лучами солнца он, сломя голову, мчался в лесную чащу к роднику, где, зачерпнув полный ковш ледяной водицы, отправлялся назад – к своему новому другу. Гектор знал каждый новый листик, появившийся на его ветвях, каждую трещинку на его коре. Он ухаживал за ним. А когда пришла пора им с семьёй покинуть эти края – плакал, словно терял часть себя.
Тогда мальчишка ещё не понимал, что положил начало своему будущему саду, тогда Гектор не знал, что пройдёт много лет, и он вернётся в места, знакомые с детства.
Вдохнув полной грудью пряный аромат, Гектор, увлечённо вырезающий на спинке деревянной скамьи, стоящей подле крепкого орешника, причудливые узоры, поднял голову.
Над крышей домика, затерявшейся среди деревьев, поднимался дымок, предвещающий вкусный ужин и, конечно, десерт – любимые булочки, сводящие Гектора с ума.
Мужчина, движимый воспоминаниями, вернулся в родные края около десяти лет назад. Здесь он и остался. Взросший, раскинувший свои ветви орешник, стал основой его будущего сада, а огромный камень, найденный у старого пруда, положил основу его будущего дома. Спустя ещё несколько лет, Гектор встретил женщину, которой судьбой было уготовано стать его женой и жизнь размеренным потоком, не останавливающимся ни на миг, потекла вперёд.
− Папа! Папа! – раздались звонкие детские голоса и в сад, топоча наперебой, вбежали две темноволосые девчушки, похожие как две капли воды . – Папочка! – хором воскликнули они и бросились на шею Гектору.
− Диана, Марта, − нарочито серьёзным тоном произнёс мужчина и широко улыбнулся, осмотрев дочерей, − мама видела вас? – его глухой бас повис в воздухе. – На кого вы похожи? Разве так нужно отмечать своё пятилетие?
Девчонки хитро переглянулись и, хихикая о чём-то ведомом только им, синхронно опустили глаза. Переминаясь с ноги на ногу, они тщетно пытались натянуть на лица гримасу сожаления, но исполнить свой замысел у Дианы с Мартой так и не получилось. Гектор покачал головой и, стряхнув с лавки деревянную стружку, сел, и вновь взглянул на дочерей.
Их косы были растрёпанны; ленты, некогда завязанные в красивые банты, порваны и перепачканы глиной. И это было только начало. Стёсанные коленки, локти, новые пёстрые сарафанчики, превратившиеся в грязно-зелёные, промокшие тряпки, Гектор вновь покачал головой:
− Катастрофа...
− Папочка, − прошептали девчонки и сбились плотнее друг к другу. – Мы поймали лягушонка, − заговорческим тоном продолжили они и расплылись в счастливейших улыбках.
− Диана, − Гектор посмотрел на дочь, в косу которой с утра была вплетена лента голубого цвета.
Довольная девочка с грязным пятном на носу, осторожно приоткрыла сомкнутые ладошки и протянула их папе:
− Смотри! – воскликнула она. – Он совсем живой!
− Девчонки, − рассмеялся Гектор и осторожно забрал из рук Дианы лягушонка, от чего тот, словно благодаря за спасение, протяжно заквакал. – Отпустим его? – он взглянул в голубые глаза дочерей, наполнившиеся непомерной грустью.
Поднявшись со скамьи, Гектор потрепал девчат по головам. Они не были похожи на него. И Илиадору, именно так звали жену Гектора, это безумно радовало. Она всегда говорила, что одной «скалы», крепко оберегающей её и девочек, хватает сполна. Сама же Илиадора походила на лесную нимфу, мягкость и нежность которой, были способны сгладить самые острые камни.
− Ну, папочка, − протянула Марта, с волос которой упала порванная грязно-розовая лента. – Мы же так долго его ловили. Ты даже не представляешь, насколько он... − девочка на миг замолчала, подбирая слова, − хитрый, − она свела брови, – очень хитрый.
− Я вижу, − согласно качая головой, проговорил Гектор, убирая с волос дочерей водоросли. – Вот только лягушонку, как любому существу нужна свобода. Без неё он погибнет.
− А мы будем заботиться о нём, − Диана протянула руку, требуя вернуть их с сестрой находку.
– И укрывать, когда он замёрзнет, − добавила Марта, положив руки на бока.
− И знаете, что случиться, − Гектор сел на скамью и девочки тут же облепили его.
− Что? – грустно спросили они.
− Сначала он заболеет страшной болезнью...
− Какой? – приложив ладошки ко рту, ахнули сёстры.
− Ооо... эта страшная болезнь называется – тоска. У него ведь больше не останется никого из родных и лягушонку станет жутко одиноко в страшном и незнакомом ему мире. Наш дом станет для него клеткой. А он узником. В конце концов, его сердце расколется и...
− Папочка, − прошептала Марта, − это очень грустная история. Не рассказывай её.
− Давай отпустим его к семье, − продолжила за сестрёнку Диана.
− Вот это совсем другое дело, − лягушонок ещё раз протяжно квакнул, словно понимая, что в этот момент решается его судьба.
− Отнесём его к старому пруду! – хором воскликнули девчонки.
− Тому, к которому мы с мамой не разрешаем Вам приближаться? – как бы между прочим поинтересовался Гектор.
− Да, − одновременно кивнули сёстры. – Но мы не приближались к нему, папочка, − лукаво отвела взгляд в сторону Марта.
− Мы... − добавила Диана, − мы просто ждали, когда он сам подойдёт.
− Конечно, − Гектор поднялся со скамьи и девочки последовали его примеру. – Всё так и было.
Оставив позади цветущий сад, Гектор с дочерьми ступил на поросшую травой тропинку, ведущую к старому пруду, за которым, как поговаривали местные, начинались проклятые земли. Илиадора свято верила в эти россказни, навязанные ей старожилами, и категорически противилась любому упоминанию об этом месте. Она шептала, что там пропадают люди – просто растворяются, едва зайдя за предел дозволенного им; что ночью там слышится стук копыт и лай псов, не дающий ей и девочкам спокойно спать по ночам.
Сам Гектор в это не верил. Он рос здесь, наблюдал как воды чистейшего родника питают пруд, знал каждый камень, беззаботно лежащий на берегу. Конечно, со времён его детства многое изменилось – водоём больше не был прозрачен, как слеза. Казалось, из него вытянули жизнь, спрятали от чуждых глаз под плотной мутно-зелёной простынёй, не пропускающей ни единого луча солнечного света. Изменилось многое... но тишина, царящая здесь, по-прежнему поглощала округу, накрывая её куполом таинственности.
Гектор не раз просыпался ночью, чтобы проверить Марту с Дианой и понять о чём говорит его жена. Осторожно поднимаясь с кровати, чтобы не нарушить её сладкий сон. Гектор подолгу бродил по дому, открывал плотно закрытые окна, но, ни единого звука, способного нарушить тишину его крепости, ни разу так и не услышал. Тогда он вновь ложился спать, чтобы, проснувшись утром, обнаружить захлопнутое окно в их с Илиадорой комнате и в комнате девчат.
− Как ты не понимаешь, − каждый раз говорила Илиадора, раскладывая завтрак по тарелкам, − Они должны быть закрыты. Нельзя так беспечно открывать окна и приглашать в дом... − на этом месте женщина всегда делала длинную паузу, и предложение оставалось не законченным. – Только не ночью... − шептала она.
Тропинка, больше походящая на полосу препятствий, вывела Гектора с девочками к берегу водоёма, едва шагнув на который мужчина остановился.
− Вот и пришли, − глухо произнёс он и опустил глаза на девчат. – Напомните-ка мне два главных правила.
− Первое, − начала Марта, в ладошке которой квакнул лягушонок. – Никогда не приходить сюда одним.
− Никогда, − строго повторил Гектор. – Иначе наказания вам не избежать. Итак, второе правило, Диана.
− Никогда не говорить маме, что мы с тобой втайне от неё приходим сюда. Иначе не видать нам больше сахарных булочек, как своих ушей, − девчонки засмеялись.
− Этот договор нерушим, − мужчина поочерёдно указал пальцем на каждую из дочерей. – Это всё потому...
− Что ты слишком сильно любишь булочки, − хором закончили за отца сёстры, и их смех в мгновение пронёсся мо мутной глади озера, пропав только где-то в кронах деревьев, возвышающихся за ним.
− Именно поэтому, − улыбнулся Гектор и достал из кармана брюк две деревянные фигурки медвежат, вырезанные им. – Держите.
Марта раскрыла ладошки, и лягушонок, воспользовавшись предоставленным ему шансом, тут же спрыгнул с руки девочки и скрылся в поросли.
− Он сбежал, − будничным тоном произнесла Диана и, махнув в его сторону рукой, быстро обняла отца. – Спасибо, папочка!
− Пора возвращаться, пока ваша мама... − Гектор оборвался на полуслове.
Громкий рёв, похожий на звук охотничьего рога, словно зажал его в тиски, не позволяя сделать и шагу. Он разрывал Гектора на части, отчего мужчина всё крепче прижимал ладони к ушам, чтобы хоть как-то заглушить этот жуткий рёв.
− Папа! Папа! – голоса девочек заставили Гектора преодолеть боль и попытаться открыть глаза. – Что с тобой?
− Всё хорошо, – тихо ответил он. – Пойдёмте домой.
Дорога домой превратилась в сплошное белое пятно. Как дошёл, Гектор не помнил, кажется, его за руки привели Марта с Дианой. Зато он прекрасно помнил, как рухнул на подушку и заснул под обеспокоенный шёпот жены и как проснулся под тот же убивающий его звук.
Илиадоры рядом не оказалось. Шатаясь, он добрёл до плотно закрытого окна и, распахнув его, замер. Потоки свежего ночного воздуха окружили Гектора, приводя в чувство. Они успокаивали, заглушали боль, готовя к чему-то, и через миг он понял к чему.
Яростный лай псов и свист плетей разорвали предрассветное небо. Взгляд мужчины прояснился и, едва увидев то, что происходит меж проплывающих облаков, он тут же вспомнил истории, леденящие кровь Илиадоры. Вспомнил её предостережения, больше похожие на помешательства. Теперь он видел всё собственными глазами: призрачных рыцарей в сверкающих доспехах, восседающих на колеснице, запряжённой лошадьми с горящими глазами и гривой, потоками пламени, тянущейся по небосводу; псов, гонящих призрачные силуэты и кусающих их, когда те не поспевали за длинной процессией, мчащейся вперёд.
Несколько раз быстро моргнув и потерев глаза руками, Гектор хотел ещё раз убедится в правдивости увиденного, но больше ему не требовалось доказательств. Теперь он сам оказался среди несчастных, гонимых странной процессией. Он больше не чувствовал биения своего сердца, не мог надышаться – слишком много воздуха стало вокруг. Больше он не чувствовал ничего кроме страха и одиночества, сковавшего его.
− Илиадора! – закричал он, но из горла не вырвалось и звука. – Илиадора... − повторил Гектор и от безысходности, сковавшей его, прикрыл глаза. Он так хотел найти среди холодных потоков воздуха её тёплую руку. Гектор знал – она поможет найти ему дорогу домой. – Илиадора... девочки...
Всё слилось воедино. Он не понимал, что происходит, не знал, что делать.
− Это просто сон, − прошептал Гектор и побежал в сторону противоположную небесному шествию.
Он хотел одного – вернуться домой. К своей размеренной жизни, наполненной радостным смехом дочерей и улыбкой Илиадоры, которую он видел каждое утро. Гектор убегал всё дальше. Он ждал, когда проснётся и этот кошмар закончится. Знал, что до того момента ни за что не остановится.
Яростный свист плетей рассёк воздух и, взвыв от боли, Гектор плашмя упал посреди небосвода. Огненное дыхание окруживших его псов, которые, скалясь, подбирались всё ближе, заставило мужчину подняться и рвануть вперёд, вот только на сей раз в сторону призрачной процессии.
− У тебя больше нет прошлого, − хриплый голос, больше похожий на шипение, ядом разлился в голове Гектора. – Будущего тоже нет. Это я тебе обещаю.
Гектор лишь на мгновение обернулся, чтобы увидеть говорившего, как тут же получил удар несколькими плетьми одновременно.
− Ты не достоин чести видеть меня, − в голове мужчины вспыхнули красные глаза – единственное, что он успел рассмотреть обернувшись, и едкий голос, который он не забудет никогда.
Сколько его и сотни душ гнали по рассветному небу, Гектор не знал. Он ждал лишь когда этот кошмар, всё меньше походящий на сон закончится. И вот его желание исполнилось. Процессия остановилась у огромной серой скалы, окружённой стальными и чёрными тучами, оберегающими её.
− Долориум, − раздался грубый голос, не знакомый Гектору. – Мы нарушили правила. Эта душа не принадлежит нам.
− Мартус, − шипящий голос, оборвал своего оппонента. – Мне лучше знать, какие души принадлежат мне.
− Как скажите, предводитель, − Гектор услышал скрежет мечей, доставаемых из ножен. – Ангел Смерти будет в ярости, и Вы, как наш глава, должны понимать это.
− Эту душу растерзают раньше, чем он сможет понять, что происходит. – Не путайся под ногами, безликий. Просто выполняй приказ.
− Ты превышаешь свои полномочия, Долориум, и, попомни мои слова, это тебе с рук не сойдёт, − от волны ярости, исходящей от призрака, Гектор непроизвольно сделал шаг назад. – Мы все поплатимся за твою глупость...
* * *
Жуткий скрежет протянулся по сознанию Гектора. Больше он не слышал слов разъярённых духов – скала призывала его. Она проникала в каждую клетку его существа. Оставив тщетные попытки сопротивляться ей, Гектор сделал с десяток шагов назад, пока не уткнулся спиной в стальную глыбу.
Ужасающая мелодия стихла. А на смену ей пришёл страх, дрожью пронзающий тело мужчины. Каменный массив медленно затягивал его в скрытые от чуждых взоров туннели, окружал острыми, как кинжалы, выступами, заставляющими кровоточить даже призрачную плоть.
– Нет! – крик духа, пленившего душу Гектора, глухо проскользнул вглубь скалы, где тут же стих, затерявшись в толще пород.
Боясь сделать хоть одно лишнее движение, Гектор замер. Даже во тьме, окружившей его, мужчина чувствовал – он не одинок. Тихие шорохи, дуновение ветра, и шёпот, царствовали в этом ужасающем месте. Да... с каждой проведённой здесь секундой, Гектор всё отчётливей осознавал, что слышит голоса. Они окружали его, перебивали друга, так, что слов было не разобрать.
Время словно остановилось, терзая Гектора. Голоса. Десятки, сотни голосов сводили его с ума. Так больше продолжаться не могло. Гектор упал на колени и крепко вцепился пальцами в скалистую породу.
– Ты слаб... – отчётливо услышал он ядовитый шёпот в своей голове, – Тенулус Корде примет лишь достойного...
Ледяные прикосновения тварей, коих он не мог видеть, обожгли сущность Гектора. Острыми когтями они принялись рвать его плоть когтями, обрекая на страшные муки.
– Ты слаб... – вновь раздался чей-то голос.
– Моли...
– Моли нас...
– О пощаде...
Голоса – один, второй, третий... пятый... десятый, быстро сменяли друг друга, не давая мужчине прийти в себя. Гектор согнулся пополам, прижимаясь ближе к земле. Готовясь второй раз за сегодняшний день или ночь принять свою участь, он, не узнав собственного голоса взревел:
– Хватит! – Гектор с силой ударил по скале, отчего по ней прошла мелкая рябь. – Хватит! – вновь прогремел он и поднялся с колен. – Что вы такое?! Зачем я здесь?!
– Смотри... смотри... – раздался шипящий голос.
– Скорее... ты должен... – острыми шипами въевшись в Гектора, продолжил второй.
– Идём... тебе пора... – мелодично протянул третий, и Гектору захотелось раствориться.
– Пора...пора... пора, – словно заворожённый проговорил он несколько раз и сделал шаг вперёд.
Холод каменной глади прошёл сквозь Гектора. Таинственный проблеск света, забрезживший во тьме, дотянувшись до мужчины, накрепко опутал его призрачные запястья белёсыми нитями и потянул за собой. Рывок и Гектор упал. Натянутые, как струны, нити, дробя и переворачивая камни, волокли мужчину вперёд к точке яркого света, которая с каждой секундой становилась всё больше и больше.
Пространство вокруг Гектора превратилось в сплошное серое пятно. Он закрыл глаза.Теперь мужчина не чувствовал боли – он чувствовал свободу, с наслаждением слушал завораживающую песнь скалы, призывающей его, чувствовал биение её сердца.
Вдруг гора пошатнулась и по сознанию Гектора, разлились слова, заглушившие все остальные звуки:
– И распахнётся сердце Тенулус корде пред достойнейшей душой, преданной миром, как распахнулось оно пред первой безликой душой, ищущей покой...Пора... – Гектор открыл глаза, – пора принять себя, безликий... или сгинуть.
Яркий свет поглотил Гектора и, прежде чем он вновь смог осмотреться, он услышал рой голосов, смех фразу, после которой вся его прежняя жизнь пошла под откос.
– Приди и прими в дар новоиспечённых ведьм и подношения от верных слуг твоих, господин, – произнесла черноволосая женщина, за каждым жестом которой следила набравшая полную силу луна, но не она привлекла внимание безликого.
Гектор смотрел на девушку, в чьём затуманенном взгляде по-прежнему кипела жизнь, смотрел на прекрасное создание, как две капли воды схожее с лесной нимфой.
– Элиадора... – прошептал он, и Тенулус Корде вытолкнула его из этого воспоминания, не принадлежащего ему в другое.
– Отдай мне её, Геката, – прозвучал хриплый, наполненный ядом голос, который Гектор не спутает ни с одним другим.
Серый дух, в огромной короне, водруженной на голову, пытливо смотрел на ведьму, ожидая ответа.
– Интересно, – Геката игриво наматывала прядь волос на палец, – очень интересно, – она хищно улыбнулась и достала из колоды, лежащей подле неё карту. – Оу... да тут замешаны чувства, – она закинула ногу на ногу. – Точнее ты помешан на ней, Долориум, – язвительно добавила ведьма.
– Я пленён её красотой, – серый дух угрожающе поднялся с места, в то время как Гектор в презрении сжал руки в кулаки. – Отдай её!
– Полегче, мой безликий друг, – рассмеялась Геката, – полегче, иначе разговора у нас не получится, – она легла на диван и, подперев голову рукой, посмотрела на Долориума. – На что же ты готов, ради Элиадоры? Безликий...
– На всё! – выкрикнул дух, и тело Гектора сковала ярость.
– Ооо... какие прекрасные, и какие ничтожные речи, – ведьма резко поднялась с дивана и подошла вплотную к духу. – Серый город хранит в своих покоях множество тайн и секретов, скрытых за стенами проливного дождя. Я же, как королева ведьм, хочу знать их все, – Геката провела ногтями по доспехам Долориума, и комнату наполнил жуткий скрежет. – Хочу мчаться по ночному небу, как равная Дикой охоте.
Сняв с головы корону, Долориум вырвал из неё центральный камень багряного цвета и вложил его в руку ведьме.
– Договорились, – отрезал дух, и камень лишь пару секунд мерцающий на ладони Гекаты, рассыпался пылью, оставив на своём месте витой охотничий рог.
– Элиадора! – воскликнула Геката и крепко сжала в руке фигурку птицы, свисающую с её браслета, от чего та вспыхнула ярким пламенем и тут же потухла. – Знаешь, Долориум, – с наслаждением протянула ведьма, – впервые за многие, многие тысячелетия Тенулус Корде ошиблась – ты не достоин чести вести за собой диких охотников.
Свет вновь ослепил Гектора, и он спустя миг стоял на отвесной скале в нескольких метрах от Долориума, сжимающего тонкую кисть Элиадоры. По щекам девушки катились слёзы, а он... он не мог сделать и шага, чтобы спасти её.
– Теперь ты принадлежишь мне, – дух открыл проход в город мёртвых. – Мне одному, – Долориум лишь на мгновение отпустил руку Элиадоры, и та, не раздумывая, бросилась с обрыва.
– НЕТ! – взревел Гектор, осознавая, что вторит фразе Долориума. – Нет...– прошептал он, и увидел, белоснежную птицу, улетающую подальше от этого места.
Нити света крепко сжали запястья Гектора, и он увидел себя.
Тот день он помнил хорошо. На улице стояла жара. Оставив позади годы, он вернулся туда, где посадил своё первое дерево, туда, где прошло его беззаботное детство, туда, где под сенью орешника, он мог обрести покой.
Похлопав старого друга по стволу, Гектор стёр капли пота, выступившие на лбу, и направился к старому пруду, желая хоть ненадолго спрятаться от изнуряющего марева, растянувшегося повсеместно.
Там он увидел её.
Прекрасная девушка в изодранном платье лежала на берегу пруда. Гектор стремглав подбежал к незнакомке. Она дышала. Её тело покрывали раны и ссадины, но она, к счастью, была жива.
– Всё будет хорошо, – прошептал Гектор, вторя своим словам, произнесённым когда-то давно. – У нас всё будет хорошо, – продолжил он, и увидел то, что ранее скрывалось от глаз его. Девушка, коею он бережно поднимал на руки, бросила в пруд перо, от чего тот заволокла мутно-зелёная, непроглядная дымка, поселившаяся в нём на долгие года.
– Она не найдёт... они не...
– Элиадора... – прошептал Гектор, и имя его жены эхом протянулось по Тенулус Корде. – Все эти годы, – он сжал руки в кулаки и нити света треснули на его запястьях. – Все эти годы... свора псов пыталась найти тебя. Загнать в клетку, использовать, как трофей. Уничтожу.
Гектор сделал шаг, и оковы спали.
– Пора, – прошептала Тенулус Корде. – Город мёртвых ждёт тебя...
Стальной свет клинками вошёл в тело мужчины и поднял его над землёй. А когда он погас, прежнего Гектора уже не было. Его место занял пышущий яростью дух в чёрных, как уголь, доспехах; похожий, как и говорила Элиадора, на скалу.
Оглянувшись, безликий взглянул на водопад воспоминаний, льющийся по одной из стен Тенулус Корде. Теперь он отчётливо видел каждую трещину горы, даровавшей ему новую жизнь, теперь он был с ней одним целым. Подойдя к воспоминаниям, дух взмахнул мечом, появившимся в его руке, но в сантиметре от потока остановился. Он больше не знал, не помнил своего имени, но всё остальное... Он мог оставить всё себе... вернуть Элиадору и дочерей...
– Нет! – взревел безликий и с силой вонзил меч в воспоминания. – Ты никогда не увидишь тех, от которых пряталась годами. А значит... – он с силой повернул меч, – и меня. Теперь ты и девочки сможете спать с открытым окном. Обещаю...
Воспоминания стали песком осыпаться под ноги духа. Тенулус Корде жадно вбирала в себя каждую песчинку памяти, делая безликого всё сильнее.
− И знаете, что случиться, − дух последний раз взглянул на дочерей сквозь потоки воды, обогнувшие меч.
− Что? – грустно спросили они, и безликий протянул к ним руку.
− Сначала он заболеет страшной болезнью...
− Какой? – Марта с Дианой прикрыли рты ладошками.
− Ооо... эта страшная болезнь называется – тоска. У него ведь больше не останется никого из родных и лягушонку станет жутко одиноко в страшном и незнакомом ему мире. Наш дом станет для него клеткой. А он узником. В конце концов, его сердце расколется и...
Безликий ещё раз провернул меч.
− ...И он станет настолько сильным, что сможет защитить свою семью, даже если назначенная цена будет слишком высока.
Прежняя жизнь рухнула. У духа больше не осталось ничего кроме ненависти и желания уничтожить Долориума. Казалось, ему нашёптывала это скала, с которой у него на двоих теперь билось только одно сердце. И только Тенулус Корде знала правду.
Безликий уверенно шёл вперёд. Духи скалы неустанно следовали за ним по пятам, открывая всё новые и новые проходы. Они шептали, открывая тайны Серого города, рассказывали об охотнике, предавшем свой народ; становились туманом, показывая каждый уголок дождливого мира.
− Омнибус... − голос Тенулус Корде, заставил странствующих духов замолчать и, встав стеной пред Безликим, поклониться ему. – Омнибус...
− Ты достоин, − одновременно произнесли духи. – Сердце обмана выбрало тебя. Ты поведёшь за собой Дикую охоту.
Омнибус взмахнул мечом, и духи покорно расступились. Тенулус Корде распахнулось, и серый дух шагнул под потоки проливного дождя. Город мёртвых встрепенулся.
− Не может быть! – взревел Долориум, хватаясь за меч. – Тебя должны были разорвать на части.
− За предательство своего народа, ты будешь изгнан с серых земель. Всё, что ты знаешь, станет для тебя недосягаемым. Ты лишишься всего.Ты не достоин называться диким охотником.
Смех прокатился по округе.
− И кто же меня свергнет?! – воскликнул Долориум, но Омнибус не ответил.
Мечи скрестились. Яростное сражение сильнейших из воинов длилось больше суток. И закончилось только тогда, когда корона Долориума упала к ногам Омнибуса.
− Всё кончено, − отрезал Омнибус и разрубил корону на две части.
− Не может быть! − стоя на коленях проорал Долориум, и сгинул в огромной ураганной воронке, призванной самой Тенулус Корде
− Всё кончено, − повторил Омнибус, обводя взглядом собравшихся вокруг него духов. – Готовьтесь. Выступаем через час...
Дикие охотники ликовали. Процессии, возглавляемые Омнибусом, гремели, неустанно пополняя свои ряды. От них было не скрыться, не спрятаться в предрассветной тиши. Никому. Никому, кроме женщины и её похожим, как две капли воды, дочерям, дом которых стерёг старый орешник, хранящий в памяти имя того, кто подарил ему жизнь.