Глава 5. Паутина связей
Особняк Чонгука. Поздний вечер.
Чонгук
Слышен стук посуды на кухне, вперемешку со звонким весёлым детским смехом, словно сама комната улыбается. Тёплый, золотистый свет мягко льётся на деревянные панели, делая их теплее и уютнее на глаз. На диване в беспорядке раскиданы подушки — следы недавней игры или дневного отдыха. В воздухе витают насыщенные ароматы: терпкий, обволакивающий запах свежезаваренного чая и пряная сладость только что испечённого имбирного печенья — запах уюта, осени и дома. Мне сложно привыкнуть к тому, что после работы я действительно попадаю домой, а не в его подобие как это было в детстве.
— Гук, если ты снова скажешь, что не голоден, я лично волью в тебя суп, — Джихё онни выходит из кухни в фартуке, закатывая глаза.
— Мне просто некогда, — тихо отзываюсь я, опускаясь на край дивана. — Сегодня была сделка с японцами и я слишком устал для этого.
Она — сама доброта: заботливая, тёплая, с глазами, в которых можно утонуть, как в чашке крепкого чая. Она всегда накроет на стол, накормит до отвала и ещё укроет пледом, чтобы не продуло. Но если ты вдруг не дотронешься до её еды — берегись. Добрая она, да, но не бесхарактерная: может и ложку метнуть с такой точностью, будто тренировалась в тайне от всех. Её кулинария — это акт любви, и не уважать его — всё равно что отвергнуть её сердце. Так что лучше ешь. И хвали. Желательно с полными от счастья (и страха) глазами.
— Да ты каждый день с кем-то что-то делишь, — бурчит она. — Хоть бы раз поделился нормальным ужином.
Намджун появляется следом, с сыном на руках. Вот он мой спаситель.
— Слышал, у тебя появился пресловутый враг — куриная грудка. Ходят слухи, ты её боишься, — шутит он, ставя мальчика на пол.
— Серьёзно? — фыркаю я, но уголки губ подрагивают. — Ты научил его так шутить?
— Это мой вклад в его воспитание.
— Папа сказал, что ты злой босс, — с серьёзным лицом заявляет Техён, подбегая ко мне и садится рядом со мной. — Но хороший дядя.
Я смотрю на него, приподнимая бровь. Серьезно?
— Над этим мы ещё поработаем, — говорю я с усмешкой.
Все собираются за столом. Джихё ставит кастрюлю с супом, тарелки с рисом, кимчи, и даже пирог.
— Ты это готовила? — спрашиваю я с искренним удивлением.
Люблю подколоть ее.
— Ага. Представь себе, я умею не только быть занозой. — Она бросает в меня салфетку.
— А я помогал! — гордо заявляет Техён. — Я порезал морковку!
— Почти попал в кастрюлю, — добавляет Намджун, рассмеявшись.
Я порой чувствую легкое оцепенение от этого уюта и веселой семейной обстановки. Смотря на Джихё, на Намджуна, на мальчика, на моего Техёна, я чувствую… что-то похожее на зависть. На тоску.
У меня не было детства, но я счастлив, что у Техёна он есть.
— С вами уютно, — тихо говорю я. — Даже если вы все шумные.
— Ты просто забыл, каково это — быть в доме, где тебя ждут, — спокойно отвечает Джихё онни, убирая со лба сына волосы.
Намджун кивает ей в поддержку.
— Когда-нибудь ты сам захочешь этого. Не для бизнеса, не для игры. А просто — захочешь. И тогда… постарайся не прогнать человека, который принесёт тебе тепло.
Мальчик зевает, прижимаясь к отцу.
— Можно мы в выходные поедем кататься на аттракционах?
— Я подумаю, — мягко говорит Джун, а мысленно освобождая свой рабочий день.
***
Огни дома приглушены. Я сижу один за массивным письменным столом. В бокале недопитый чай. Который давно остыл, на поверхности стола дрожит отражение тусклого света лампы. На мониторе виднеется чёрно-белое фото с благотворительного вечера.
Юна…студентка с серьезным взглядом, но грустными глазами. Будто они потеряли жизнь, хотя она мастерски прячется. Слишком похожа…на меня, раненного временем и обстоятельствами.
Но тогда на выставке, стоя в чёрном платье, она была достаточно спокойной и собранной. Более любопытной чем нужно быть, хотя это можно списать на неопытность или любопытность.
Слишком собранная, словно знала больше, чем говорила. На заднем плане суетятся люди, звучит смех, но она — неподвижна, как центр этой вечерней вселенной. Один снимок, одна секунда, в которой застыли странное напряжение и неуловимая искра.
Я медленно приближаю лицо на экране ноутбука. Долго смотрю, морщины между бровями становятся глубже, как будто фото задаёт вопрос, на который я не могу ответить.
Зачем я сохранил это фото?
Я сам не знал, или не хотел знать. Может, тянет к спокойствию в её глазах, может — к тайне, которую она уносила с каждым шагом. Или может она слишком похожа на меня.
Пальцы ложатся на мышку. Движение автоматическое, как привычка. Курсор зависает над значком удаления…
И вдруг — щелчок. Не «удалить».
Я перемещаю файл в личную папку. Ту, что никому не показываю.
Где хранятся не документы, а воспоминания, к которым возвращаются молча. Поздно ночью.
Когда чай уже остыл, а огни давно погасли, мои мысли кружатся вокруг таинственной незнакомки и словами моей невестки.
***
Поздний вечер. Комната Менджи. Дом Кан Чон Сопа.
Мёнджи
В комнате царила полутень. Лампа в углу мерцала тёплым светом, отбрасывая на стены расплывчатые тени. На столе лежали ноутбук, раскрытые досье, фотографии, клейкие листки с краткими пометками, местами заляпанные чернилами и обводками от чашки. Всё выглядело бы как обычная работа следователя, если бы не, то глухое напряжение, что висело в воздухе, цепляясь за каждый предмет, за каждый мой вдох.
Я сидела, ссутулившись над столом, подбородок почти касался стека бумаг. Мои глаза скользили по строчкам и лицам, пока не остановились у одной фотографии.
Мужчина. Строгие черты, чёрная форма, взгляд, от которого веяло чем-то холодным и сдержанным. Виднелся едва заметный шрам у линии подбородка, будто тонкий росчерк на камне. На бейджике имя Кан Джунхо. Ни что не отличало его от простого телохранителя, но…
Я вытянула фото из общей папки и поднесла ближе.
— Этот... — пробормотала она себе под нос, провела пальцем по фотографии. — Он не просто охрана. Он наблюдает. Как и я.
Он может что-то знать об исчезновении отца Чонгука? Зачем он здесь?
На одном из снимков он стоял чуть позади Чонгука, словно тень. Руки за спиной, спина прямая. Но взгляд — пристальный. Не просто охраняющий, а оценивающий. В другой жизни он мог бы быть кем угодно. В этой — он стал частью стены между мной и моей целью.
Я нахмурилась.
В груди сжалось что-то знакомое и неприятное. Отголосок прошлого.
Я записала в ноутбуке:
• Кан Джунхо. Телохранитель. Внимателен.
Угроза? Потенциальный ключ?
Из коридора послышались лёгкие шаги. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула тётя Хаен, держа в руках поднос с чаем и мандаринами.
— Уже за полночь. У тебя глаза красные, как у зомби, — мягко сказала она, ставя поднос на край стола. — сделай перерыв, агент Пак.
Я устало улыбнулась. Она всегда меня понимала, давала хорошие советы. С ней я иногда забывала о своей потере.
— Спасибо, тётя.
Тётя Хаен взглянула на разбросанные бумаги и фотографии, нахмурилась.
— Он похож на твоего брата?
Я резко подняла взгляд.
— Что?
— Этот телохранитель. Ты смотришь на него не как на объект. Больше — будто что-то чувствуешь. Или вспоминаешь.
Хотя она никогда не была агентом или даже работником полиции, тётя Хаён могла с легкостью читать людей. Двадцать лет жизни с директором NIS, проходит не просто так.
Я отвела глаза. Несколько секунд помолчав, затем сжала пальцами край стола.
— Я просто... он другой. Не такой, как остальные. В нём есть что-то... слишком человеческое. Это опасно.
Тётя Хаен накрыла мою руку своей ладонью.
— Не бойся чувствовать. Даже если тебе кажется, что это слабость — иногда именно это даёт силу.
Я улыбнулась ей в ответ.
Спасибо тебе, что всегда понимаешь меня.
***
С
ледующий день. Район Ёнсан. Кафе у стеклянного бизнес-центра.
Я сидела у окна с чашкой американо. На вид я выглядела как обычная студентка или архитектор. Сидя за ноутбуком, с очками без диоптрий и набросками зданий на экране, я именно так и выглядела. Никто бы не догадался, что маленький беспилотник парит над парковкой, а в ухе у меня скрытый наушник с прямым каналом к дяде Кану и Джисону.
— Объект прибыл, — прошептала я. — Машина №3, водитель в очках. Это Джунхо он с ним.
Я сделала вид, что зеваю, и сдвинула вниз очки, взглянув на улицу сквозь солнцезащитное стекло.
Чонгук вышел первым. На нем классический тёмно-синий костюм, волосы убраны назад, лицо спокойное. За ним стоят трое охранников. Один из них его правая рука Джунхо. Рядом также находился его дядя. Ким Намджун сопровождает его практически на всех переговорах и поставках необходимых товаров. Джунхо двигался чуть позади, но всё его тело было напряжённым, он сплошное «чуткий сгусток реакции».
Он знал, что за ним могут наблюдать. Всегда знал, но прекрасно это скрывал. Не будь я агентом, не заметила бы этого.
Чонгук пожал руку какому-то мужчине — возможно, фармацевтический инвестор. Разговор шёл кратко, делово. Но я почти не слушала.
Мой взгляд скользил по лицу Джунхо.
"Он не первый в списке... но, возможно, станет самым опасным. Или самым нужным."
На мгновение он обернулся.
И посмотрел прямо на меня.
Не как мужчина, который заметил красивую девушку. Не как охранник, определяющий угрозу.
А как человек, который ищет знакомое лицо в толпе — и вдруг находит.
Я выровняла спину. Сделав глоток кофе, перевела взгляд на экран и медленно закрыла ноутбук.
Всё. Достаточно. Мне нужно уйти, пока не стало очевидно моё нахождение тут.
Я поднялась, поправила пальто и направилась к выходу.
И всё же не удержалась. На полпути оглянулась. Джунхо больше не смотрел на меня.
Но во мне всё ещё жило странное чувство, будто он заглянул куда-то слишком глубоко.
***
Кухня была наполнена мягким светом. На столе — простые блюда: суп с водорослями, рис, маринованные овощи. Тётя Хаен разливала чай, подпевая себе под нос старую балладу. Я сидела молча, почти не прикасаясь к еде. На коленях у меня лежала папка, но я её ещё не открывала.
Дядя Кан заглянул в кухню и присел рядом.
— Ты снова ужинаешь с призраками, а не с нами, — сказал он, подталкивая к мне чашку с горячим чаем. — Как прошёл день?
Я вздохнула.
— Встретились с инвестором. Точнее, он. Я наблюдала. Всё шло по плану, пока... — я запнулась. — Один из телохранителей. Джунхо. Он смотрит иначе. Он не просто охрана. Он как будто ищет что-то или кого-то. Очень странно.
Тётя Хаен уселась напротив, глядя с теплотой и вниманием.
— Что значит "иначе"?
Я повела плечами, неуверенно:
— Он... замечает. Не глазами — интуицией. Он будто чувствует, когда что-то не так. И когда наши взгляды встретились — я не знаю. Мне стало... неуютно. Но не от страха.
Дядя Кан нахмурился.
— Он представляет угрозу?
— Пока — нет. Но я должна быть осторожнее. Он не упустит деталей, если что-то вызовет подозрение.
Тётя Хаен протянула руку и мягко коснулась моей руки.
— Не забывай, ты не одна. Даже если ты одна в поле — за тобой мы. И если ты чувствуешь что-то — не гони это. Присмотрись. Даже к нему.
Я кивнула.
— Это задание... оно сложнее, чем я думала. Не только потому, что опасно. А потому, что он — Чонгук — не тот, кем кажется. И его окружение тоже.
Тётя Хаен чуть улыбнулась:
— Иногда, чтобы распутать паутину, надо дотронуться до самой тонкой нити. Осторожно, но с верой, что она выдержит.
Я впервые за вечер улыбнулась.
— Спасибо. Вы… напоминаете мне, зачем я живу.
— И ты напоминаешь нам, зачем мы продолжаем бороться, — ответила тётя Хаен.
— Завтра будет новый день. А сейчас — поешь. Герои тоже должны есть.
Весь вечер улыбка не сходила у меня с губ.
***
Дом погрузился в тишину. Сквозь приоткрытое окно доносился далёкий гул города — будто напоминание, что настоящая игра происходит за его пределами. Я сидела у стола, в руках фото. Его фото. Странно, что фото меняется в зависимости от обстоятельств.
Вчера Чонгук, а сегодня его телохранитель.
Кто же завтра встретится у меня на пути?
Я провела пальцем по краю, остановилась на его взгляде.
— Ты кто такой?.. — прошептала я. — Почему мне кажется, что ты уже часть чего-то большего?
Моя интуиция, натренированная годами, не подводила. В Джунхо было что-то знакомое. Тревожное, но не пугающее. Будто потерянная память, которую пытаешься восстановить по обрывкам.
На экране ноутбука висит досье Чонгука. Новые связи. Подозрительные переводы.
Лица на фоне, детали, которые раньше ускользали. Всё сплеталось в тонкую сеть.
Я откинулась на спинку стула, закрыв глаза.
Я знала: приближается момент, когда придётся приблизиться к огню.
И не сгореть.