Глава 9
Мила
—♥—
— Илья? — Рот открылся в немом шоке, когда из машины, припаркованной у моего подъезда, вылез Вишневский собственной персоной. Да ещё с огромным букетом роз в руках.
— Привет, Мила, — как-то слишком уж робко поздоровался он. Непохоже на ловеласа номер один в нашем городе.
— Привет, — протянула я, сохраняя дистанцию. После той ночи у бара я, честно говоря, побаивалась его.
— Хотел извиниться, — начал Вишневский, — я вёл себя, как мерзавец. Понимаю, мне нет оправдания, но я хотел бы всё же загладить вину. Если это возможно. — Он протянул мне цветы. — Это тебе.
— Спасибо. — Я осторожно приняла букет алых роз из его рук. Странно всё это. И совершенно не вяжется с тем Вишневским, которого я знаю. Хотя, мы ведь толком и знакомы-то никогда не были. Может, рано я делаю выводы?
— Я тогда выпил слишком много. А когда пьян, то хреново себя контролирую. Знаю, это не оправдывает мои действия. Но я правда не хотел сделать тебе больно, просто крышу снесло.
Илья виновато опустил голову. Нонсенс. Вишневский стыдливо извиняется перед девушкой, которая ему не дала. Кому расскажу, не поверят!
— Проехали. Всё в норме. Но не советую напиваться до состояния, когда хочется придушить девушку за то, что она шлёпает тебя по твоим шаловливым ручонками.
Вишневский едва заметно улыбнулся. Ну, хочет он моего прощения, пусть получает. Раз уж раскаивается. Мне что, жалко что ли? А цветы красивые. Правда красные розы я терпеть не могу, но это мелочи. Главное ведь, внимание. Порыв извиниться.
— Да уж, кажется, пора завязывать с алкоголем.
Мы стояли друг напротив друга, неловко глядя в разные стороны. Вишневский ещё и смущаться умеет? Да это вообще открытие года!
— Может, сходим куда-нибудь? Ну, чтобы ты меня совсем простила и поняла, что я белый и пушистый на самом деле.
— Слабо вериться в то, что ты белый и пушистый.
— Я могу быть им, если ты захочешь.
Это сейчас флирт был?
— Предпочитаю статных бруталов.
— Буду, кем скажешь.
Да, определённо флирт. Дешёвый и не оригинальный.
— И даже клоуном нарядишься, если захочу?
Меня начал забавлять этот разговор.
— И даже фокусы покажу, если надо. — Вот, это Вишневский, о котором я наслышана. Хитрый лис, с лукавой улыбкой, сражающей девушек наповал. Но со мной такое не прокатит. Не мой профиль. Хотя, почему бы и нет? Отвлечься никогда не помешает. А после встрясок, которые я получила от встреч с Бертовым, мне определённо нужно на что-то переключить внимание. Или на кого-то.
— Ладно, фокусник. Увидимся на вручении. А там посмотрим. — Я одарила его легкой улыбкой и направилась к своему подъезду. Прямо чувствовала, как парень прожигает меня взглядом. Приятно, конечно, но забыть образ бешеного зверя возле бара, который собирался меня то ли избить, то ли изнасиловать пока не получается. Так что буду предельно внимательной и осторожной.
Мама на работе, так что пока можно расслабиться. Увидит букет и обязательно начнёт свои расспросы: кто, зачем и почему? Поставила цветы в воду, убрала новое платье в шкаф и позвонила Машке. Подруга подняла трубку после первого гудка.
— Привет, — послышался грустный голос на том конце провода. Мне сразу стало как-то не по себе. Чувствовала вину за то, что случилось в баре. Пыталась устроить личную жизнь друзей, а сделала только хуже. Какой из меня друг после этого?
— Привет, Маруся! Ты как? — Старалась говорить как можно бодрее.
— Нормально, залипаю в телевизор и набиваю пузо вкусняшками. А ты? Как ваш поход по магазинам? Успешно?
— Более чем, зря не пошла с нами. И тебе бы наряд подобрали.
— Да зачем, пойду в том, что есть. — Герасимова совсем поникшая.
— Слушай, Маш. Ты прости, это я виновата. Хотела как лучше, а получилось, как всегда. Но ты не переживай, Трофимов своё отхватил. И вообще, ты его не так поняла.
— Мил, что можно понять не так во фразе: «Есть девушка, которую я, кажется, люблю. Ты не представляешь, какая она замечательная»? — Герасимова начинала злиться.
— Так он же тебя имел в виду, глупая. Просто признания в чувствах не его конёк, вот он и сморозил так, что ты ничего не поняла.
Когда я поехала разбираться к другу, то готова была душу из него вытрясти, чтобы узнать, какого хрена он мне мозги пудрил. Сам говорил, что по уши влюблён в Машку, а выходит, что уже давно по кому-то другому сохнет.
Я вообще не собиралась ссориться с Трофимовым, но тогда мне попался Бертов, и Дима попал под горячую руку. Я с ходу набросилась на него с обвинениями, а друг от неожиданности, видимо, не понял наезда и начал орать на меня. В общем, путём криков и выяснений отношений, мы осознали, что Дима просто как-то по-тупому признался Машке в любви, она не поняла и расстроилась, а я хреновый друг, который лезет не в свои дела. И вообще, они сами разберутся. Сейчас-то я сообразила, что Трофимов во многом прав, но тогда была так зла на всех мужиков, что готова была разорвать его на части от обиды за себя и подругу. Схватила у него с вешалки толстовку, потому что моя одежда была насквозь промокшая, бросила ему вслед что-то вроде: «Постираю и отправлю тебе по почте!», и выбежала прочь. Ноги сами принесли меня на кладбище к отцу. Ну, а дальше опять Бертов, опять ругань и ноющие старые раны.
Я выложила всё Герасимовой, весь наш разговор с Димой, да и с Бертовым тоже. Подруга, кажется, потеряла дар речи, потому что вот уже минуту в трубке была гробовая тишина.
— Маааш, ты тут?
— Ой, да. Извини, я просто перевариваю информацию. Только ты могла так вляпаться, Мил. Серьёзно.
Я услышала, как она усмехается. Ну хоть, страдать перестала. Уже хорошо.
— А хочешь комбо? Сегодня Вишневский объявился.
— Что? После всего он ещё посмел к тебе подойти?
— Ага. И не просто подойти. Притаранил огромный букет красных роз и пригласил типа на свидание, чтобы окончательно загладить свою вину.
— Но ты ведь не пойдёшь? — настороженно спросила Герасимова.
Я задумалась.
— Нууу..
— Чего ну? Снежина, ты бессмертная что ли? Он избил тебя, чёрт знает что хотел сотворить с тобой, а ты пойдешь с ним на свиданку? — Подруга закипела не на шутку.
— Маш, ну он вроде как извинился. И он реально выглядел виноватым, прикинь? Сказал, что это на него алкоголь так повлиял. К тому же, на свиданку я не согласилась. Пока.
— В смысле, пока?
— Договорились встретиться на вручении дипломов. А дальше посмотрим.
— Снежина, колись, зачем тебе это?
Всё-таки Герасимова умная. Не поспоришь. Сразу раскусила меня.
— Хочу отвлечься. Бертов за два дня мне все нервы измотал. А что дальше? Мы будем жить в одном городе, случайно пересекаться время от времени, и моя нервная система окончательно коньки отбросит? Мне нужен отвлекающий момент.
А ещё я хотела позлить Бертова. Если он увидит, что мы с Ильёй довольно неплохо общаемся, локти себе сгрызёт. Идеальный план. Мне подходит.
— Ты его всё ещё любишь, — Маша не спрашивала, она утверждала. И мне не понравились чувства, которые я испытала, услышав это.
— Мне всё равно, — не слишком убедительно ответила я.
— Ну-ну. Было бы всё равно, плевала бы ты и на Вишневского, и на Бертова, послала бы обоих далеко и надолго, — подруга рассмеялась. А я задумалась. В её словах сквозила горькая правда, которую я категорически не хотела признавать. Мне не плевать. До сих пор. Это плохо. Это просто ужасно!
— Трофимову лучше позвони, — решила я перевести тему на более безопасную для себя.
— Думаешь, это хорошая идея? — засомневалась Герасимова.
— Это отличная идея. Начинайте уже мутить, а то я устала устраивать вашу личную жизнь. Пора и своей заняться.
— Ладно, позвоню, — согласилась Машка.
Мы ещё немного поболтали о предстоящем мероприятии и вечеринке, которую организовываем для выпускников, и распрощались. Я взяла с подруги слово, что она сейчас же позвонит Диме. Им давно пора поговорить и выяснить всё. Только теперь я в это больше вмешиваться не буду.
***
Я стояла перед зеркалом, придирчиво разглядывая себя. Мне всегда казалось, что я слишком маленькая, щупленькая, что никогда не стану женственной и буду у всех ассоциироваться со школьницей. Но смотря на себя сейчас, поняла, что этот период в прошлом. Платье подчеркивало фигуру, придавая ей элегантность, каблуки добавляли роста ровно настолько, чтобы быть ниже любого из кавалеров, но при этом не задирать слишком высоко голову, чтобы увидеть лицо собеседника. Лёгкий макияж в нюдовых тонах делал лицо чуть взрослее, но не старил. Давно не школьница, и больше не студентка. Конечно, меня ещё ждёт магистратура, но это мелочи. Всё-таки первый диплом я получаю именно сейчас.
Видел бы меня папа. Комок снова норовил подступить к горлу, но я не позволила. Не сегодня.
За мной должен был заехать Дима с Машей, чтобы вместе отправиться на церемонию вручения. Мы с Трофимовым помирились. Правда, перед этим снова разругались, но не суть. Главное, мы всё выяснили. А с Герасимовой они были на пути к серьёзным отношениям. Так, что из меня вполне неплохая сваха получилась. Моя душа довольна, и можно, наконец, подумать о себе.
Вишневский.
Он откуда-то раздобыл мой номер и на следующий день после встречи у подъезда начал активно мне писать. Кстати, собеседником он оказался вполне себе интересным. По крайней мере, с русским языком у него было всё в порядке. Пошлые шуточки не отпускал и даже рассказал много интересного про свои поездки с футбольной командой. Про инцидент у бара мы оба молчали. Понятно, что Илья очень сильно перегнул тогда. Но он и правда раскаивался.
— Слушай, а кто тот парень, что приложил меня лицом к асфальту? Ты его знаешь?
Я до последнего надеялась, что Вишневский не спросит. Но мне, как всегда, не повезло.
— Мой бывший.
Ну, а чего мне скрывать?
— Ого! — озадаченно протянул он. — Вы до сих пор общаетесь?
— В тот вечер у бара мы встретились впервые за пять лет.
— Вот это совпадение, — Илья рассмеялся. — Но знаешь, я благодарен ему за появление. Он не дал мне сделать самую большую ошибку в моей жизни.
Мне льстило внимание Вишневского. Льстило, что он реально переживал из-за произошедшего. В конце концов, я же девочка. Девочка, которая любила один раз в жизни, и то не слишком удачно. Которая хочет внимания и заботы, ласки и тепла. И в Илье это было. Если я захочу, то смогу получить всё с лихвой. Вопрос в том, действительно ли я этого хочу? Но ответ на него не получу, пока не попробую.
— Милаша, ты собралась? — крикнула мама из коридора.
— Да, уже иду.
Бросила последний оценивающий взгляд в зеркало и пошла навстречу новой взрослой жизни.
Когда ты заканчиваешь школу и перед тобой стоит выбор, куда идти, кем стать в будущем, чем заниматься, то почему-то все считают это ответственным шагом во взрослую жизнь. Мол, уже не ребёнок, а совершеннолетний человек, который должен уметь принимать решения. Но если разобраться, то институт — это ещё далеко не взрослая жизнь. Большинство живут в общагах, понятия не имея, что такое коммунальные платежи или вызов сантехников в два ночи. Ещё половина живёт с родителями, если учатся в том же городе, где и школу заканчивали. Как я, например. Да, кто-то снимает квартиру, но таких студентов не так уж и много, если сравнивать с общим количеством. Да и среди них есть те, к кому каждые выходные приезжают родители и привозят сумку с едой, затаривая холодильник, чтобы сыночек или дочка ни в коем случае не умерли с голоду. Так что нет, это ещё не взрослая жизнь.
Она начинается в тот самый момент, когда ты получаешь диплом, съезжаешь с общаги, перестаёшь получать стипендию и начинаешь искать себе работу. Поэтому для меня шаг в осознанную взрослую жизнь происходит именно сегодня.
Страшно ли мне? Немного. Хочу ли стать по-настоящему взрослой? Очень.
Знаю, мама поддержит меня в любом случае, и я могу жить с ней сколько угодно. Но пора взрослеть. И я к этому готова. Как только устроюсь на работу, начну готовиться к переезду.
— Солнышко, ты такая красивая. — Мама прижала руки в груди, разглядывая меня с головы до ног. В глазах застыли слезинки. Я подошла к ней и обняла, уткнувшись в плечо. Самое родное, тёплое и безопасное место на всей земле — мамины объятия. Они спасали меня после первых двоек в школе, после первого неудачного свидания, первой ужасно подстриженной челки. После расставания с Бертовым и смерти папы. Руки мамы — это невообразимая целительная сила, которая может поднять с колен, даже когда кажется, что на тебя рухнуло небо и встать уже невозможно.
— Ну, всё, мам. Макияж себе испортишь. Пора ехать, ребята ждут внизу. — Я сама быстро смахнула со щеки слезинку и повела маму за собой.
Дима за рулем, рядом сидела улыбающаяся Машка. Такой счастливой я её никогда не видела. И вот чего они раньше так тупили оба? Сейчас сияют как медный таз, а ещё сопротивлялись.
Родители Трофимова в командировке, у Машки заболел младший брат, так что её матери пришлось остаться дома, а отец был на вахте. Так что моя мама сегодня выпускала сразу трёх дипломированных специалистов. Не хватало только Ксю. Она позвонила тем же вечером после похода в ТЦ и сказала, что сильно приболела. Я до последнего надеялась, что подруга поправится, но сегодня Ксю написала смс, что ей совсем плохо и извинилась, что не сможет приехать. Обидно и грустно. Но я уверена в Юдиной, как в самой себе. Если она говорит, что ей плохою, значит там как минимум пневмония. Ксю никогда меня не обманывала.
В главном корпусе универа царила торжественная атмосфера. Повсюду шары, музыка, смех и нарядные выпускники. Преподавательский состав тоже блистал. Мы прошли в главный зал, куда стекалась основная масса людей. Для родственников и друзей были отведены места на крайних рядах, а выпускники устроились впереди. Краем глаза заметила Вишневского с друзьями. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я улыбнулась в ответ.
— Мил, ты уверена? — серьёзно спросила меня подруга.
— Ты о чём? — скосила я под дурочку.
— Ты знаешь, о чём, — Герасимова деловито поправила очки на носу. Она всегда так делала, когда начинала умничать.
— Маш, всё нормально. Мы пока всего лишь дружим. Не более, — успокоила я подругу.
— Вот именно — пока. Ты ведь его даже не знаешь.
— А ты знаешь?
— Я знаю, что видела синяки на твоих руках и разбитые коленки. Мне этого достаточно, чтобы переживать за подругу.
На нас уже начали оборачиваться. Я шикнула на Герасимову. Не то место она выбрала, чтобы обсуждать такое.
— Марусь, он нормальный. Ну, правда. Выпил, разозлился, да и я хороша, вмазала ему по рукам, а ведь можно было просто сказать, попросить не трогать. — Сама не понимаю, почему начала так рьяно защищать Вишневского.
— Имей в виду, если он ещё раз хоть пальцем тебя тронет, мы с Димой разобьём ему лицо, так что никакой пластический хирург потом его не соберёт. — Машка так смешно и мило угрожала, что я даже не стала придавать значение её словам. Но мне было приятно, что рядом были люди, готовые меня защитить при любых обстоятельствах.
Разговоры вокруг постепенно стихли, на трибуну поднялся декан, чтобы начать церемонию вручения дипломов. Зал залился дружными аплодисментами. Я обернулась на задние ряды в поисках мамы. Она сидела со счастливым лицом и улыбалась. Рядом с ней стоял пустой стул, словно его специально никто не занимал. Место для папы, который сегодня не может быть рядом.
Прозвучал гимн, и на сцену начали вызывать выпускников. Сначала вручали отличникам. Их на факультете было не так много, человек десять от общего количества. Когда Машку вызвали на сцену в числе краснодипломников, мы с Трофимовым встали с мест и громко закричали «Ура! Молодец!». Герасимова смутилась, но всё же гордо прошествовала за своим дипломом.
Я до безумия гордилась подругой. И Дима тоже. Он как заворожённый не отводил от неё взгляд всё время, пока Маша была на сцене. Любовь, чёрт возьми.
Постепенно дошла очередь и до всех остальных. Когда назвали мою фамилию, руки отчего-то задрожали и похолодели, хотя в помещении было довольно жарко. Я поднялась с места и прошла на сцену. Декан вручил мне диплом, пожал руку и пожелал удачи и успехов на моём дальнейшем жизненном пути. Мы повернулись к залу, чтобы сделать фото. Но мой взгляд скользнул мимо объектива фотографа и остановился на человеке, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть.
Бертов смотрел прямо на меня, даже не моргая. Сложно сказать, что выражали его голубые глаза, но на миг я потерялась в их глубине. Давно забытое чувство. Но оно быстро ушло. Щёлкнул затвор фотоаппарата, и всё рассеялось. Я отвернулась от пытливых глаз бывшего, улыбнулась декану и спустилась со сцены, направляясь к своему месту.
— Ты чего залипла там? — шёпотом спросила Герасимова.
— В смысле? — Я изо всех сил старалась не оглядываться и не искать в толпе Бертова. И это удавалось мне с большим трудом. Зачем он вообще явился?
— На сцене, когда тебя фоткали. Словно ты призрака увидела.
— Может, показалось, а может... — Я всё-таки обернулась. И без труда сразу наткнулась на знакомые голубые глаза, которые вновь меня изучали. — Вот блин, не показалось.
Подруга тоже обернулась.
— Это Бертов?! — спросила Машка слишком уж громко, и я шикнула на неё.
— Он самый.
Злость снова начала подниматься из глубин сердца. Для чего он пришёл? Снова сделать больно? Напомнить о том, какой кайф испытывал, когда изменял мне?
— Снежина, он не отлипает от тебя. Того и гляди, дырку просверлит. — Герасимова в недоумении вертела головой.
— Да пусть смотрит, на здоровье.
Меня ведь не должно волновать его присутствие? Не должно. Всё же в прошлом? В прошлом. Так почему меня так и тянет повернуться и снова утонуть в его глазах, раствориться в этом моменте? Дичь какая-то.
Пришла очередь «туристов», их было гораздо больше, чем всех остальных направлений. Когда на сцену вызвали Вишневского, зал взорвался овациями и радостными криками. Да, Илья явно очень популярная персона в нашем универе. Даже декан дольше, чем с остальными, обменивался с Вишневским любезностями. И не просто пожал руку, а даже приобнял. Вот это привилегии!
Илья повернулся в зал для памятного фото, но взгляд его был направлен на меня. Он улыбнулся и подмигнул. Я не стала стесняться и помахала ему рукой. Пусть Бертов там поперхнётся, если видит это.
Официальная часть, наконец, подошла к концу. Выпускники разбрелись по залу и коридорам корпуса, делая фото и непринуждённо беседуя теперь уже с бывшими преподавателями. Нам же с Герасимовой расслабляться было некогда. Впереди концерт и вечеринка — нужно удостовериться, что всё готово.
Я вышла в коридор и поднялась на третий этаж, чтобы захватить флешки с музыкой из кабинета студсовета. Не успела подойти к двери, как услышала за спиной короткое:
— Поздравляю, Снежинка.
Тело наполнилось теплом от старого прозвища, которым называл меня всего один человек. Но он потерял право произносить его в тот момент, когда залез в трусы к другой. Поэтому я не дала себе волю удариться в ностальгию.
— Спасибо, — небрежно бросила в ответ и дёрнула за ручку двери. Закрыто. Блин!
— Выглядишь потрясающе. — Бертов медленно приближался, а я сжималась в комок от его присутствия. Нехорошо, ой как нехорошо. Надо валить.
— И ещё раз спасибо, но мне пора. Извини. — Я прошла мимо него в обратном направлении, но Рос остановил, взяв за руку.
— Я бы хотел извиниться за тот разговор на кладбище. — Большим пальцем он нежно гладил моё запястье, лишая возможности мыслить здраво. Да что он творит?
— Извинения приняты. — Я порывалась уйти, но он вдруг притянул меня к себе, цепко ухватив за талию. — Что ты делаешь?
— Всё ещё хочу извиниться, — голос перешёл на полушепот. Мы слишком близко, слишком.
— Я же сказала, извинения приняты. Отпусти.
Рос наклонился к моему лицу. Ну нет, это уже ни в какие ворота.
— Не только за тот разговор. — Бертов всё сокращал дистанцию между нашими лицами. А моё тело предательски реагировало на него так, как не должно было. — Ещё за кое-что.
— За... что? — пискляво задала вопрос.
— За то, что было пять лет назад.
Я даже не заметила, как моя спина уперлась в стену коридора. Бертов по-прежнему по-собственнически прижимал меня к себе. Стало жарко. Нестерпимо. Невыносимо. До жжения в горле и дрожи в коленях. До головокружения. Мы давно не дети и даже не подростки. И теперь я осознала это в полной мере, когда внизу живота затянулся тугой узел. Так моё тело реагировало на его близость.
— Мне кажется, мы всё выяснили. Не стоит... ворошить прошлое, — до последнего сопротивлялась я.
— Ещё как стоит, — пронеслось где-то около моих губ, и я едва не потеряла равновесие. Вернее, наверняка бы хлопнулась в обморок, если бы не Герасимова, которая очевидно потеряла меня и пошла на поиски. Моя спасительница! Я готова за это её всю жизнь угощать кофе, каким бы чёрным и безвкусным он ни был.
— Мила? — Подруга застыла посреди коридора. Я оттолкнула от себя Бертова, и ни говоря ему ни слова, быстрыми шагами направилась к Машке. Схватила за руку и потащила за собой. Все вопросы потом. Ответы тоже. Сейчас главное поскорее убраться отсюда и унять своё бешенное сердцебиение. Так вот как ощущается тахикардия? Отстойно, скажу я вам. Мне будто бы весь кислород перекрыли. Вернее, перекрыл.
— Снежина, какого хрена творится? — шипела Герасимова, пока мы искали ключ от кабинета студсовета. Флешку-то я так и не взяла.
— Понятия не имею.
Меня постепенно отпускал адреналин, и на его место приходила злость.
— Вы едва на поцеловались! — Машка прикрыла рот рукой от собственного открытия.
— Гадкий Бертов! — беспомощно заныла я, опускаясь на стул. Ну, почему именно сегодня? Сейчас?
— Что вообще ему нужно? Зачем припёрся сюда? — подруга сыпала вопросами, на которые я бы и сама не прочь получить ответы. Да только их не было. Бертов задал какую-то нереально сложную головоломку, а ключ к разгадке спрятал у себя. Хитрец. Ненавижу!
— Давай найдём ключ и пойдём за флешкой. Времени совсем не осталось, а мы даже не проверили, всё ли готово, — перевела я тему. Подруга не стала спорить. Поняла меня с полуслова.
Следующий час я запретила себе думать о бывшем и его выходке.