Сладкий Обман

После неприятного окончания экскурсии в университете, Рам вернулся в общежитие, в котором отец снимал ему небольшую комнату. Асни очень надеялся, что, живя в общежитии с другими учениками, его сын перестанет замыкаться в себе и найдет хороших друзей. И если со вторым хоть какие-то подвижки были, то с первым все находилось в мертвой точке. И как бы новые друзья не пытались его расшевелить, у них мало что выходило.

Зайдя в комнату, Рам витая в собственных мыслях об этом странном старшем, на автомате повесил на свое место рюкзак, переоделся в домашнее, не забыв принять душ, развесил школьную форму на вешалки и даже налил себе попить.

Холодная капелька конденсата скатилась с верха бокала и коснулась руки задумчивого парня, прокручивающего в голове одну и ту же ситуацию, но придумав уже одну тысячу и один другой ответ или действие на слова Фума.

"И почему я так ответил? Так много вариантов же можно было придумать, а я как всегда, самый тупой выбрал. Божечки, что же они теперь подумают обо мне? Как стыдно-то перед Чаоу. Надеюсь, больше никогда не встречусь с его старшими, стыдоба то какая...", - ругал себя парень, боясь, что о нем подумают окружающие.

Да, Рам из тех детей, которые слишком мнительны и восприимчивы к внешнему окружению. До того, как погибла его мама, Рам был очень общительным ребенком, росшим в любви и заботе родителей, бабушек и дедушек, и конечно же остальных родственников, в числе которых были тетя Дара, дядя Дирек, кузены Кай и малыши Мон и Лом.

Но когда малютке ещё не исполнилось и пяти лет, он вместе с мамой попал в аварию и чудом выжил, а вот Велламо оказалась в реанимации и спустя несколько мучительно-долгих дней, когда время остановилось, давая всем попрощаться с девушкой, она покинула этот мир. Родители Мо-Мо обвинили Асни в том, что это произошло из-за его связи с Крипи и даже хотели отнять у него сына, и им это бы удалось, если бы не желание их дочери, просившей, роняя последние слезы жизни, не разлучать Асни и Рама.

Старшие не смогли отказать в этой просьбе и оставили их в покое, периодически навещая и переводя деньги Раму, полученные от той части бизнеса "Maritime Mystery Palace", которая изначально принадлежала первенцу Велламо - Раму.

"Как экскурсия?" - раздавшийся позади голос, почти спровоцировал небольшое мокрое пятно от чуть не выпавшего из руки Рама стакана с водой, но тот смог удержать его.

"Черт, напугал. Как ты вошёл, Мале?" - обратился хозяин комнаты ко второму своему другу.

Они с Мале учились со средней школы вместе, но подружились совсем недавно, когда их общим интересом стала подготовка к поступлению на инженерную специальность. Мале просто обожал возиться с мотоциклами, и он был единственным, кто знал, что отец Рама владеет старым полигоном, и умело пользовался этим, гоняя там на выходных и каникулах. Он даже научил самого Рама ездить на мотоцикле, но тот не получал таких же эмоций, что и друг, поэтому быстро забросил это дело, переметнувшись за пределы трассы, ремонтируя ту немногочисленную технику, которую Асни имел.

И хотя на счету Рама лежала уже достаточно крупная сумма денег от доли в бизнесе, Асни никогда не прибегал к ней, если дело не касалось обучения. Он считал, что это деньги Рама и тот получит их, как и все наследники по договору старшего поколения по достижению 18 лет, а также, право голосования на совете директоров. Поэтому полигон он восстанавливал потихоньку на заработанные деньги от ремонта машин и мотоциклов, а еще от гонок, проводимых раз в неделю.

Рам, росший в этой среде, хоть и стал замкнутым к окружающим, словно прячась под панцирь со всеми, кроме отца, имел золотые руки и складный ум, позволяющий быстро учиться в том направлении, что ему интересно, и в данном случае - это автомобильная инженерия.

"О, ты дверь не закрыл...", - указал пальцем на дверь нежданный гость.

Сейчас в комнате стояли трое, Рам, одетый в черные трикотажные штаны и светлый безразмерный лонгслив, Мале в своем любимом кугуруми-драконе и звенящая тишина, слегка напрягавшая парней.

"Есть будешь?" - первым нарушил тишину Рам.

"Давай, - в своей обычной манере ответил Мале и пошел вслед за Рамом в ту часть комнаты, где была расположена небольшая кухня и, доставая посуду, пока друг вынимал из холодильника еду, продолжил разговор. - Так как прошла экскурсия?"

"Нормально", - хозяин комнаты не имел желания рассказывать подробности, но в то же время, сгорал от непонятного чувства, трепыхавшегося в его груди.

"Рам..., - позвал Мале, который уже понял, что друга что-то мучает, - что случилось?"

"Думаешь я странный?"- спросил парень, на минуту остановившись и переведя взгляд на друга, а затем снова продолжил раскладывать еду на тарелки.

"Кто сказал тебе такую глупость?! Сам он странный! Как у него вообще язык повернулся...", - возмущался Мале, ведь для него, поведение Рама стало уже нормой.

"Он и правда, сам странный... Но что он теперь подумает обо мне? А Чаоу, что, если он больше не будет со мной общаться?" - снова стал волноваться о чужом мнении Рам.

"А причем тут Чаоу? Это он тебе такое сказал?"

"Нет, его старший", - потупив взгляд, произнес парень и поставил разогретую в микроволновке еду на стол.

"Нашел из-за кого волноваться, какой-то там старший. Да наплюй на него, - словно выплевывая пережеванную горькую попку огурца, произнес Мале и поставил на стол два стакана и кувшин с водой, - но если хочешь избавиться от этих мыслей, может пойдем завтра ко мне в бар, а на выходных погоняем у тебя?"

"Ты, как всегда, не упустишь возможности поразвлечься, - с улыбкой ответил Рам, - но мой ответ будет, как и раньше, я не пью и не гоняю".

"Какой же ты эгоист, если сам не делаешь, то о других подумай, а? - состроил наигранную грустную моську Мале, - ты же не отпустишь меня одного в бар? А вдруг, меня не пустят туда?"

"Это твой бар, - ткнул пальцем в лоб друга Рам, - тебя туда с пятнадцати лет пускают".

"Ну я попытался...", - приступил к позднему ужину Мале.

"И на что ты каждый раз надеешься, когда зовёшь меня с собой?" - тихо пробубнил Рам, словно спрашивая себя, а не сидящего напротив друга.

"Надеюсь, что твой панцирь даст трещину и ты скажешь да. Я терпеливый и однажды добьюсь своего".

Закончив с ужином и как заложено в природе Рама, он сразу вымыл посуду, дополнил до верха кувшин с водой, сделал новую заготовку для льда и убрал все следы их пребывания на кухне, оставив кухонную зону в таком состоянии, будто она ещё девственно чиста. Затем парни переместились к невысокому столику, стоящему возле небольшого диванчика и, поставив телефон на зарядку, Рам сел за домашнее задание, а Мале стал играть на мобильном телефоне.

Примерно так и проходили вечера этих двоих, за исключением тех дней, когда Мале сбегал в бар. Если у Мале были проблемы с учебой, то именно Рам помогал ему по вечерам с заданиями, а так как в последнее время он чуть ли не прописался в комнате друга, то они договорились, что еду покупают по очереди.

Спустя примерно два часа, Мале, засыпающий на ходу, поплелся к себе в комнату, находившуюся напротив комнаты Рама, наверно это одна из тех немногочисленных причин, по которой они подружились. Оставшись один, Рам закончил уроки, сложил все нужное на завтра и направился в совсем крохотную спальню, вмещающую в себя лишь кровать, тумбочку и простой узкий шкаф, заполненный небольшим разнообразием одежды. Лёжа под тонким серым одеялом, мысли Рама невольно возвращались к стальному взгляду и тонким губам, так обидно произнесшим всего несколько слов, но накрепко засевших в голове парня. С этими тяжелыми мыслями юноша погрузился в глубокий сон.

***

Холодное прикосновение к щеке парня, заставило его непроизвольно дернуться и приоткрыть сонные глаза. В полной темноте небольшой комнаты на него был направлен пристальный стальной взгляд, леденящий душу так же, как холодные прикосновения, медленно спускавшиеся от щеки к лебединой белой шее. Рам, словно юный мангуст под гипнозом коварной змеи, не смел ни пискнуть, ни пошевелиться. Свет луны, пробивающийся через небольшую щель почти наглухо закрытых плотных штор, теперь озарял не только глаза, но и арктические волосы ночного гостя, а также тонкие губы, находившиеся в состояние покоя.

Длинные пальцы прошлись по безразмерному лонгсливу до самого края и очень аккуратно, словно боясь нарушить спокойную водную гладь, просочились под него, дав команду "на старт, внимание, марш" мурашкам, так послушно разбежавшимся по теплому телу парня.  Рам, стараясь не спугнуть это чудное мгновение, а заодно и непонятно почему, неожиданного гостя, облокотившись на руки, занял сидячее положение, оказавшись к этой стальной льдинке почти вплотную. Фум не мог оставить этот порыв младшего незамеченным, поэтому, опираясь на одну руку, второй, сейчас блуждающей под одеждой младшего, притянул его к себе, так близко, что их носы соприкоснулись. Карие глаза Рама все еще не моргая тонули в стальном взгляде, а пухлые губы что-то пытались произнести в немом говоре, но у них не было и шанса, ведь стоило только теплу, исходящему от недавно спящего парня, коснуться холодного лица Фума, как тот жадно, словно путник заплутавший в пустыне вкушает желанную воду оазиса, впился в них. Это не был один из тех страстных ванильных поцелуев, как обычно бывает у главных героев, нет, он был просто хищным поцелуем. Первым поцелуем для одного и необходимым, словно сама жизнь, поцелуем для другого. В это момент мозг Рама, оставаясь единственным актером на сцене сдался и, под закрывающиеся кулисы разума, уступил управление телом парня - сердцу, которое в этот момент, играя на кастаньетах, танцевало танец качуча.

"Но это неправильно...", - мозг сделал последнюю попытку вернуться на сцену, но дурманящий алый занавес уже опустился, завершив спектакль, и свет во всем зале был потушен.

Все еще боясь пошевелиться, Рам просто поддавался действиям старшего, позволяя тому хозяйничать с его телом. В одно маленькое мгновение холодные руки стянули безразмерную кофту, роняя полумрак на юное тело Рама, подчеркивая подтянутую рельефную фигуру, совсем не подходящую для его милого образа хорошего мальчика. Арктические поцелуи переместились с теплых влажных губ на шею, а затем на острые ключицы, в то время, как длинные пальцы наоборот, поднимались от талии вверх.

"Рам...", - позвал холодный голос, выводя младшего из сладкого забвения и, поняв, что тот смотрит на него осознанным взглядом, обхватил тонкую шею двумя руками и притянул его к себе для поцелуя.

В этот раз он был сладким, нежным, словно первый весенний цветок, но в тоже время таким чувственным, что Рам просто не мог не ответить на него. И пусть его движения были неумелыми, это никак не меняло того факта, что это первый раз, когда он сам захотел кого-то поцеловать. Его руки несмело переместились на талию ночного гостя, крепко вцепившись в боковые швы черной толстовки, а все тело трясло от ужасающей смеси страха, возбуждения и вожделения этого странного старшего.
Все это настолько сводило с ума Рама, что в процессе медового поцелуя, ему стало не хватать воздуха, а шею словно кто-то сдавливал. Отринувшись от Фума и заглянув в серые бесчувственные глаза, на его лице отразился ужас, ведь длинные пальцы в реальности крепко сжимали хрупкую шею, а стальные глаза равнодушно смотрели на него.
Окно с грохотом распахнулась, впуская пугающий вой злобного ветра, закружившего в танце темные шторы и впустившего любопытные взоры полной луны и саркастично смеющихся звёзд.

"Ты странный. Ты эмоциональная бомба замедленного действия. От тебя стоит держаться подальше...", - произнес безэмоциональный голос и его обладатель сильнее сжал свои руки, словно пытаясь насильно выдавить слезы из молодого человека, итак уже стекающие из карих глаз.

Рам жадно хватал воздух, в то же время пытаясь ослабить хватку холодных рук, но эмоции брали верх, заставляя мозг, скрытый за бордовыми кулисами разума, медленно загибаться от недостатка кислорода.

"Тебе лучше быть одному...", - с этими словами тонкие губы прикоснулись к уголку рта Рама, все ещё жадно пытающегося схватить хотя бы один глоток воздуха, и хватка ослабла.

Сделав пару глотков воздуха и держась за шею, молодой человек поднял глаза туда, где только что сидел гость и обнаружил, как зловещая тень быстро скрылась в объятиях темных штор и исчезла без следа.

"Сон, это лишь страшный сон...", - держась за испугано-колотящееся сердце, очнулся от ужасного кошмара парень.

Как это обычно бывает, он почти сразу забыл свой сон, сохранив в чертогах своего разума лишь два чувства: первобытное желание и страх перед стальной льдинкой.
Рам приложил слегка влажную руку к своим губам и ещё раз погрузился в то непонятное чувство, так неожиданно зародившееся в нем. Все мысли в голове замерли, боясь издать хоть один звук, а воображение продолжало пытаться восстановить недавно увиденный сон, дополняя его все новыми и новыми подробностями, погружая молодого человека в объятия сексуального вожделения.

И пока одна его рука все ещё касалась рта, воспроизводя прикосновение чужих тонких губ, обманывая мозг, другая нежно ласкала возбуждённый член под несколькими слоями тонкой ткани.

Нежные прикосновения по всей длине сменялись ритмичными движениями, заставляя глаза закрыться от удовольствия, а с губ срываться тихие стоны. Грудь юноши часто вздымалась, а сердце бешено колотилось, пока мозг продолжал находиться в выдуманном вожделенном моменте. Сделав последние движения и почувствовав тепло на своей руке, Рама словно окатили ледяной водой, вернув в жестокую реальность, и взяв из шкафа полотенце и сменную одежду, он направился в душ.

Теплая вода согревала его замерзшее тело, заполняя паром всю комнату и оставляя конденсат на большом зеркале, расположенном над раковиной.

Раму очень нравилось нежиться в ванне, ведь это давало ему возможность опустошить свой мозг под звуки приятной музыки, но в общежитии была лишь душевая кабина, уничтожавшая единственный привычный для него способ остаться наедине с собой.

Испытав небольшое удовольствие от горячего душа, парень переоделся в чистую одежду, не забыв отправить грязную в контейнер для стирки, и вернулся в кровать. Часы показывали еще только 4 утра, но казалось, что сон покинул эту комнату, остановившись в соседней комнате, судя по доносившемуся храпу из-за стены. Но это было виртуозной игрой как в покере, потому что, стоило только влажной голове парня коснуться подушки, он погрузился в спокойные грезы.

***

"Ну что, идем?" – спросил Мале, зайдя за другом в комнату утром.

"Ага. Вот, держи", - протянул Рам пакет с бутербродами другу и закрыл дверь в комнату.

Молодые люди неспешно, наслаждаясь солнечной погодой и легким завтраком, шли по небольшим улочкам к учебному заведению. Это последний школьный год для них, поэтому каждый преследовал свои цели на него. Рам прилежно учился, готовясь к поступлению на бюджетное место отделения автомобильной инженерии, Мале же наслаждался школьной жизнью, не заботясь о поступлении, ведь его родители сказали, что оплатят его учебу на том же курсе, что и Рам. Пожалуй, если бы не их желание помочь сыну с будущим, Мале с радостью помогал бы старшему брату с небольшим, но популярным среди молодежи баром «Indigo», а главное, участвовал в мотогонках, к которым у него лежала душа.

"Ты в порядке, Рам? Бледный какой-то. Ты что, после моего ухода еще долго сидел с уроками?" – волновался Мале за друга, заставив круглые щечки того налиться озорным румянцем.

Один вопрос, а Рам мысленно вернулся сначала в приятную ночную фантазию, а затем, словно зайдя за пурпурной бугенвиллией в холодильник с цветами, вспомнил жестокие слова и бездушный взгляд, слегка поежившись.

"Все в порядке, просто кошмар приснился", - с натянутой улыбкой ответил парень и продолжил есть свой бутерброд по дороге к школе.

"Наверно впервые слышу от тебя о кошмарах. Что или кто приснился? – продолжал расспросы Мале и заметив, что его друг резко повернулся к нему, догадался, что близок к правде, - Тебя так сильно задели слова того старшего, что он тебе приснился в качестве бабайки?"

"Ннеет… Хватит чушь нести. Идем давай…, - немного замявшись произнес Рам. – Доедай быстрее, мы почти пришли".

Мале запихнул последний кусочек бутерброда в рот и поспешил за ушедшим вперед другом, но настигнув его, случайно врезался в спину Рама, потому что тот резко затормозил, словно увидел приведение.

"Рам, блин, ты чего? – спросил юноша, а затем обошел друга и увидел широко раскрытые глаза, смотрящие куда-то далеко вперед, - Рам? Рам! Прием. Земля вызывает Рама, ответьте".

Повернувшись на мельтешение рук Мале, Рам только и смог сказать: "Кажется я схожу с ума. Он не реальный, ему тут не место".

"Кому, Рам?" – продолжал пытаться понять все происходящее Мале.

И пока Мале мотал головой, переводя взгляд от друга в даль, куда совсем недавно был направлен взгляд того, не зная кого искать, к ним приблизилось несколько человек во главе с высоким блондином, приковывающим к себе любопытные взгляды окружающих.

"Будешь продолжать так мотать головой – мозги расплескаешь…", - раздался холодный голос, заставивший мурашки побежать по спине Мале, но не прикусить свой язычок.

"Умоляю, свали в туман, Пи' или у меня завтрак в желудке скиснет", - без малейшей нотки уважения к старшему ответил Мале и, почувствовав, как кто-то дергает его за рукав, удивленно повернулся к другу.

Сейчас Рам выглядел словно статуя «Исчезающего человека», расположенная в Вашингтоне, которая, как под воздействием магии, исчезает при правильном ракурсе, так и юноша, при каждом сделанном шаге Фума в его сторону, все сильнее бледнел, стараясь раствориться в воздухе.

"Оооо, этот тоже хорош. Ну хоть его то мы можем взять к нам домой? – прозвучал озорной голос Чая, а затем его хозяин приблизился к Мале и потрепав того по вьющимся волосам, обратился к Фуму. – Смотри какой хорошенький и зубки есть. Обещаю, что буду хорошо заботиться о нем, мыть его там, причесывать".

"Мдаааа… Видимо тут без мата не обойтись… Слышь ты, ошибка пьяной акушерки, ты кого собакой назвал? – начал было свою тираду Мале, но держащий его за рукав Рам, снова обратил на себя внимание, прервав друга. – Ну что случилось, Рам?"

"Не надо, пожалуйста", - боясь поднять глаза от земли и посмотреть на Фума, произнес Рам куда-то в сторону земли, хотя обращался к другу.

"Почему не надо? Такое хамло нужно проучить…".

"Так СТОП! Закрыли губную молнию и слушаем Пи'Фума, ему итак сейчас не просто тут находиться, - вмешался Чаоу, который все это время находился позади старших, ведь те сами хотели выяснить отношения с Рамом. – Мале, я тебе потом все расскажу, а сейчас не мог бы ты стереть соус с лица и постоять пару минут молча".

Когда Чаоу произнес имя ледышки, сердце Рама забилось быстрее, словно опасаясь вновь услышать обидные слова или почувствовать холодные руки на своей шее. Он поднял густые карие ресницы, скрывавшие темные глаза, и со всей своей смелостью, скомканной в маленьком кулачке, посмотрел в бледное лицо, обрамленное арктическо-белыми волосами.

Тонкие губы, которые так страстно целовали Рама во сне, сейчас находились в состоянии покоя, снова не выражая ничего.
И прежде чем с уст Фума сорвалось первое слово, обращенное к Раму, тот подошел почти вплотную к нему и опустился на землю.

"Пи', у тебя шнурок развязался, - произнес Рам и облокотившись на одно колено, стал аккуратно завязывать длинные черные шнурки на кроссовках ледышки.
Когда тугой бантик был затянут, Рам не вставая, поднял голову вверх и посмотрел на Фума, хлопая своими огромными глазами. – Это опасно, ты можешь наступить на него и пораниться".

Улыбка растянулась на лице юноши, все еще сидевшего у ног стальной льдинки, стирая все слова в голове Фума. Затем Рам снова опустил голову вниз и потянулся к шнуркам на другом кроссовке, после чего развязал слегка прихваченный узелок и заменил его на свой фирменный бантик.

"Как же бесит…, - процедил не те слова, которые изначально хотел сказать, сквозь зубы Фум и убедившись, что младший убрал руки от его обуви, развернулся и направился в сторону машины Чая, который все это время смотрел на происходящее разинув рот толи от восторга, толи от шока. – Чай, идем. Подкинь меня на занятия. Сейчас, Чай! "

Провожая удивленным взглядом старших, Рам продолжал сидеть на корточках до тех пор, пока Мале не опустился до его уровня.

"Че сидим, кого ждем? Если его, - показал в сторону исчезнувших из вида ледышки и его друга, - то он вряд ли вернется. Так что давай ка вставай, и вы мне все расскажете".
Рам слегка склонил голову и перевел взгляд на сидящего рядом друга и задал интересующий его вопрос "Я что-то не так сделал?"

"Нет, Рам, ты сделал, как считал нужным, просто Пи… он всегда такой, сам себе на уме, - вмешался Чаоу, поднимая друга. - Сегодня утром он вдруг решил, что был с тобой слишком груб и захотел извиниться".

"Он хотел извиниться?" - словно ярким пламенем огонь осветил глаза Рама, впуская некое подобие надежды в его сердце.

"Поправь меня если я не прав, но вроде как слова извинения звучат немного иначе, чем то, что сказал он", - приобнял друзей Мале и с ехидной улыбкой посмотрел вперед.

"Ты что задумал?" - проследив за взглядом друга, спросил Чаоу, ведь он ожидал, что сейчас Мале накинется на него в словесной перепалке, защищая Рама.
Но этого не произошло, ведь маленькие чертята в голове Мале уже несли дровишки, спички и котелок, собираясь приготовить одну очень, как им казалось, маленькую шалость.

"Мале, ты куда так понесся? - крикнул вслед уже рвавшемуся вперед другу Рам. - Ой, нет, Мале, оставь их в покое...". Но эти слова уже не долетали до спешащего на встречу со своей тайной пассией друга.

"Поздно. Если ему что-то взбрело в голову, его уже не остановить. Давай просто не допустим, чтобы кто-то сегодня пострадал", - произнес Чаоу и, похлопав по плечу друга, направился в сторону футбольного поля, на краю которого уже начал разворачиваться скандал.

"Чтоб тебя, придурок, долбанный …", - послышались первые разборчивые слова, когда Рам и Чаоу приблизились к двум парням на которых с довольной улыбкой, смотрел Мале.

"Привет Пи'Рам, Пи'Чаоу", - послышалось приветствие двух одинаковых парней. Это были близнецы Лом и Мон, приходившиеся Раму кузенами.

"Привет", - первым поздоровался Чаоу, пока Рам играл в гляделки с Ломом, словно глазами спрашивая, все ли в порядке?

"Привет. Как вы? Хорошо отдохнули на каникулах? Как дядя Дирек и тетя Санья?" - вступил в диалог Рам, не давая Мале сказать ни слова.

"Все хорошо, Пи', мы здорово отдохнули на острове Тау. У родителей тоже все в порядке, они приглашают тебя в гости на следующие выходные. Там старшее поколение приедет и Кай возвращается, так что будет семейный ужин. Приходи... и дядю Асни приводи", - немного замявшись в конце, ответил Лом, пока Мон пристально, словно пытаясь прожечь дыру, смотрел на Мале.

"Я передам отцу их приглашение, но не думаю, что он согласится, впрочем, как всегда", - потупил взгляд Рам, а затем кивнул с вопросом в глазах в сторону Мона, все еще сверлившего разноцветными глазами Мале.

Дав возможность кузенам поздороваться, Мале перестал сдерживать свой словесный понос и приблизившись почти в плотную к его дорогому Мону, стал пристально рассматривать, поцокивая языком.

"Что-то в тебе изменилось, малыш, - произнес наконец Мале, все сильнее раздражая взрывной характер одного из близнецов, - Точно! Вы наконец решили заклеймить себя, вставив женскую сережку, чтобы вас могли различать? Но вот незадача, даже если ты вставишь в ухо хоть десять сережек, ты так и останешься милым сладким мальчиком, хотя… если еще немного отпустишь волосы, то однажды я точно перепутаю тебя с девчонкой. Или ты этого и добиваешься? Хочешь привлечь мое внимание? Может мне стоит за тобой приударить? Эй, Рам, ты же не будешь против, если я скоро стану частью вашей большой семьи?"

"Что ты сказал? – начал вестись на провокацию Мон, поддаваясь юношескому максимализму и раздраженным эмоциям, - Поверь мне, чтобы привлечь твое внимание, много ума и желания не нужно, достаточно просто надеть на себя блестяшку".

"Я знал, знал, что это все ради меня! – продолжал дразнить Мале младшего, прошептав эти слова на левое ухо юноши, в котором с недавних пор красовалась дорогая его сердцу сережка с фиолетовым камнем, но ставшая сейчас, причиной навязчивого поведения старшего, - теперь, каждый раз при виде ее, я буду знать, что ты сделал это от большой любви ко мне".

Мон, раздавленный нахлынувшим раздражением, оттолкнул Мале от себя и, в одно мгновение демонстративно сняв сережку, замахнулся и не раздумывая кинул ее со все силы в сторону поля:

"Смотри, вот, что я думаю о тебе…".
"Мон!" – хором воскликнули родственники, беспокоясь за необдуманный поступок юноши.

Но сейчас все было бесполезно, ведь Мон, довольный своим поступком, уже шагал прочь от растерянной компании.

Вот только с каждым сделанным шагом, маленькая бегущая строка в его голове становилась все крупнее и крупнее, оповещая о совершенной глупости, но гордость не позволяла сейчас вернуться и заняться поисками утерянного сокровища.

"Лом, он выставил меня идиотом…", - произнес Мон, когда его догнал брат, и опустив голову на плечо Лома, ударил ею несколько раз.

"Никто тебя идиотом не выставлял, это полностью твоя инициатива, придурок, - закатив глаза, ответил Лом своей копии и погладив брата по отросшим волосам, продолжил, - я помогу с поисками на перемене, а сейчас идем, скоро уроки начнутся".

Вернувшись к футбольному полю, близнецы к их большой радости не застали кузена и его компанию, отправившихся на первый урок. Когда солнце заняло устойчивое положение на голубом небосводе, братьям пришлось прерваться, отправившись на занятия, но решив обязательно вернуться и найти последнюю оставшуюся частичку от умершей мамы. Вот только они и не догадывались, что один очень глупый человек, пропустил занятия и получил очередной выговор, исследуя каждый сантиметр поля в поисках аметистовой сережки.

*Машина Касемчая*

"Почему?" – спросил Чай у блондина и повернул руль влево, перестраиваясь на выезд с территории школы.

"Что почему?" – спросил с безразличием Фум, пролистывая что-то в телефоне.

"Для начала, почему ты решил извиниться, на тебя не похоже, и почему ты опять нагрубил этому ребенку? Ты его глаза видел? Да он еле слезы сдерживал", - продолжал расспросы Чай, краем глаза посматривая на пассажира.

Фум понимал, что Чай не отстанет от него, пока не узнает истинную причину, да и скрывать ее парень не собирался, поэтому развернув телефон с открытой на экране фотографией, произнес своим холодным голосом: "Он сын владельца нашего полигона".

"Ебушки-воробушки, хитрая ты лиса. Решил подружиться с ним, чтобы расширить территорию, хвалю! – резко нажал на тормоз и растянулся в улыбке Касемчай, слегка наклонившись вперед по инерции, - Твоя идея или осьминожка подсказал?"

Фум, чуть не выронивший телефон из-за резкого торможения, решил, что, Чай получив правильный ответ, все-таки сможет довезти его до универа не покалечив: "Идея твоего дорогого Чарти. А теперь отвези меня на занятия, у меня пара через 15 минут".

"Надо запомнить, что осьминожка не менее коварен, чем ты. Но, Фум, тебе не жалко его?"

Не обманывайтесь, Чаю совсем не жалко Рама, наоборот, он только за то, чтобы обмануть этого мальчишку, ведь это такое приятное чувство лжи и хаоса, которое подзаряжает его, словно электричество телефон.

"Кого?" – все с тем же безразличием говорил Фум.

"Рама"

"Кого?"

"Рама, нуууу… сына владельца полигона, - с удивлением спрашивал Чай, - ты что, даже имя его не запомнил?"

"И зачем мне его имя? Для дела оно совсем не важно, да и никакую эмоциональную привязанность я к нему не собираюсь проявлять".

"Эмоциональную привязанность? – улыбка стала шире на лице Чая, - Что ты задумал, дружок? Хочешь стать его старшим? Другом? Или похитить его чистое сердечко? Ты уж тогда имя его, будь добр запомнить, а то негоже обращаться к своей любви – эй, ты".

Яркая оранжевая машина остановилась возле медицинского корпуса, и будущий драг-дизайнер покинул ее, проронив только одно слово, прежде чем закрыть дверь.

"Мышонок…"

"Это обещает быть интересным. Главное помнить, что были случаи, когда маленькая мышка брала верх над хитрой змеей", - задумчиво произнес Чай и, включив поворотник, отправился обратно в дом Крипи, где его дорогой осьминожка, отбирал верных людей для небольшого дела, запланированного на эти выходные.

***

День быстро приближался к своему логическому заключению, оставив позади школьные уроки, университетские пары и одинокие поиски на футбольном поле.

"Мале, солнце уже садится, остановись. Ты вряд ли найдешь ее, это словно искать иголку в стоге сена, - позвал друга Рам, присоединившийся к поискам после окончания уроков и дополнительных занятий, но увидев обреченный взгляд, продолжил. –  Если хочешь, продолжим поиски завтра".

"Спасибо, Рам, и прости…", - с тяжелым выдохом отозвался Мале, понимающий, что совершил серьезную ошибку, обидев того, к кому в тайне испытывает чувства уже некоторое время. Ему было страшно, стыдно, неловко перед другом, Моном и перед самим собой.

"Ничего. Я знаю, что ты не специально. Думаю, Мон тебя тоже простит… со временем", - обнял друга Рам и потянул в сторону ворот, ежедневно разделяющих ученическую жизнь на «образовательную клетку» и «полную» свободу.

Мале почти сразу рассказал Раму, что испытывает сильное влечение к его кузену, но в силу юного возраста Мона, он не был готов признаться ему. И хотя сам Рам, до некоторого времени не испытывавший никакого влечения ни к одному человеку, не понимал решений Мале, но все равно продолжал всячески его подбадривать.

В этот вечер, Мале не пришел в комнату друга, заставив того думать, что он вероятно, сегодня будет заливать свое горе в баре. Это оказалось полной противоположностью реальности, потому что, на самом деле, Мале, запутавшийся в своих мыслях и чувствах, а также уставший после целого дня на жарком лукавом солнце, просто уснул, стоило ему коснуться большой, мягкой, пуховой подушки.

Что же касается Рама, то он по возвращении домой, отзвонился отцу, передав приглашение на семейный ужин и ничуточки не удивившийся очередному отказу, сделал все заданные уроки и, включив негромкую музыку, лег на кровать. За весь день в окружении учебной атмосферы, одноклассников и друзей, парень гнал любые мысли о стальной льдинке, но оказавшись наедине с собой, его защитная стена рухнула, возвращая его в тот момент, когда он встал перед Фумом на одно колено и с самой счастливой улыбкой за последнее время, смотрел на него снизу-вверх.
Этот пугающий старший каким-то магическим образом околдовал нашего маленького мышонка одним только взглядом стальных глаз, поселившись в его голове. Прокручивая снова и снова моменты их встреч, Рам решил, что в следующий раз больше не будет его бояться, не будет избегать стального взгляда, а наоборот, сделает шаг навстречу пониманию своих чувств к Фуму.

*Следующий день*

Стук, раздававшийся во всем коридоре общежития, остался проигнорированным, ведь в комнате, в которую ранним субботним утром стучал Рам, никого не было.

"Мале! – позвал Рам, стуча в дверь квартиры напротив, но никаких признаков жизни за ней не слышалось, - Мале! Ты там? Интересно, где тебя черти носят?!"

Молодой человек, все еще стоявший под дверью своего друга, начал слегка волноваться, думая, что у Мале могло что-то произойти, если он все-таки вчера уходил в бар, и преодолевая легкую тревогу, вырисовывающую уже несколько реалистичных картин с плохим концом, Рам достал телефон и набрал номер друга.

Шли гудки…

"Абонент временно не доступен, перезвоните позднее"

"Мале, где же ты?" – все больше поддавался волнению парень, ведь его вечерние и утренние сообщения так и висели в статусе непрочитанных, но продолжил набирать номер.

"Абонент временно не доступен, перезвоните позднее"

"Абонент временно не доступен, перезвоните позднее"

"Абонент временно не доступен, перезвоните позднее"

Рам, вернувшись в свою комнату, подумал, что было бы неплохо позвонить старшему брату Мале, но он не знал его номер телефона и единственная идея, пришедшая ему в голову: "Может позвонить в бар? Вдруг он остался там ночевать".

Поискав в интернете адрес и телефон бара «Indigo», Рам без замедления набрал номер и, затаив дыхание, стал ждать, что кто-нибудь ему ответит, но его продолжали пугать длинные гудки. Оборвав звонок, длившийся около трех минут, парень, бросив свой телефон на диван, побежал в ванную комнату, чтобы очень быстро привести себя в порядок, а затем отправиться по указанному в интернете адресу бара, в надежде, что к тому времени, там уже кто-нибудь объявится.

Наспех приняв душ и почистив зубы, Рам оделся в джинсы и простую футболку и, схватив коробочку с соком и небольшую сумку, покинул квартиру. Будучи в душе, он мысленно построил маршрут, включающий в себя несколько автобусов, и следуя ему, направился на остановку.

Тринь-Тринь

"Мале, где ты?" – раздался взволнованный голос, граничащий с истерикой, когда Рам увидел на экране имя друга.

"И тебе привет, я в школе. Что-то случилось?" – удивленно спросил голос друга.

"В смысле что-то случилось? Я тебе пол утра в дверь ломлюсь, названиваю, а ты в школе? В субботу? Какого ты там делаешь?" – страх медленно сменялся раздражением, словно ком подкатывая к горлу.

"Рам? Что случилось? Где ты, я приеду", - пришла очередь Мале волноваться за друга.

"Ты со вчерашнего вечера игнорируешь мои сообщения… Знаешь, как я волновался за тебя? Вдруг что-то плохое с тобой случилось…" – тихо, словно его горло жутко болело, а нос был заложен, произнес Рам, но парень на том конце провода его все равно слышал.

"Прости меня Рам, я не подумал, что ты будешь так сильно волноваться. Я в порядке".

"Угу… Так что ты делаешь в школе?"

"Эммм… Нуууу, как бы, это… Ищу сережку".

"Сережку Мона?"

"Ага"

"И давно ты там? Ты хоть ел?"

"Я пришел с первыми лучами солнца, не хотел, чтобы футболисты на сегодняшней вечерней тренировке уничтожили мои и без того, маленькие шансы найти ее".

"Я скоро приду к тебе", - сменив маршрут, Рам направился прочь от остановки и, выслушав последующие слова друга, пытающиеся виновато отговорить того от траты выходного на помощь ему, решил зайти в небольшое кафе недалеко от школы, чтобы купить немного еды себе и Мале.

Солнце уже во всю пекло, наполнив воздух жаром, от которого хотелось спрятаться где-нибудь в холодильнике или дома с кондиционером, но вместо этого, Рам помахал другу, ползающему на коленях по футбольному полю.

"Ты в порядке? – коснулся лба друга Рам и, почувствовав пылающую кожу и огненные волосы, он протянул бутылку с холодной водой. – Вот, попей, хоть немного остынешь. А вообще, я принес поесть, идем в тенек".

Почувствовав, как глоток холодной воды оживил пересохшее горло, Мале посмотрел на друга и согласился сделать перерыв в своих поисках.

"Идем. Наберусь сил и продолжу! – уверено сказал Мале и встал с колен, поравнявшись с Рамом. – Ты сам то поел? "

"Воть", - потряс перед лицом друга пакетом с двумя коробочками еды, парень кивнул в сторону нескольких деревьев, создававших тень с краю футбольного поля.

Горячий ветер обдувал молодых людей, сидящих на земле и поглощающих недорогой завтрак или обед, ведь время уже перевалило за полдень. Отставив коробочку, Рам облокотился на ствол дерева и, подняв взгляд к голубому чистому небу, изредка виднеющемуся сквозь шелестящие листья, тяжело выдохнул.

"Тебя что-то беспокоит?" – подняв глаза на звук, спросил Мале.

"Можно у тебя кое-что спросить?" – все еще смотря в верх, тихо спросил Рам.

"У меня или неба? – пошутил Мале, но увидев, что друг не отреагировал, снова стал серьезным. – Спрашивай, отвечу на любой вопрос".

"Как ты понял, что тебе нравится Мон? – голос говорившего был тих и спокоен, словно боясь нарушить их доверительную атмосферу. – Ты ведь с ним толком не общался, всегда только дразнишь".

"А я-то думал, когда ты спросишь об этом, - улыбнулся Мале и, поудобнее устроившись на коленях друга, тоже поднял глаза к небу, - но у меня нет для тебя правильного ответа, он мне просто нравится. Как вижу его, не могу прекратить улыбаться, веду себя, как дурак, дразню его, а сердце колотится, как сумасшедшее. Они с Ломом одинаковые, но веду я себя так только с Моном. Не знаю, трудно это объяснить, он словно морской прибой… Мне нравится прибой… отчаянный, неумолимый, но в тоже время завораживающий и опасный, сбивший меня своими разноцветными глазами…".

Рам, слушающий слова друга, переносил их на стальную льдинку и не находил ничего похожего, словно они из разных миров.

"А если у меня от его взгляда сердце наоборот, биться перестает?" – витая в своих мыслях, произнес вслух Рам.

"Тогда ты умрешь… - не подумав, ответил Мале и, почувствовав на себе взгляд полный ужаса, продолжил, - мы это по биологии проходили. Рам, поверь мне, ты не спутаешь любовь с чем-то другим, твое, даже небьющееся сердце, подскажет тебе".

"Дурак. Перерыв окончен, возвращайся к поискам, - ткнул пальцем в лоб друга Рам, - а то Мон тебя никогда в жизни не простит и твой прибой превратиться в штиль".

"Рам, - позвал Мале друга, отойдя от него на несколько шагов в сторону поля, - не грузись, ладно?"

"Угу", - ответил парень и снова посмотрел вверх на переливающиеся на солнце зеленые листья. Посидев так еще немного, Рам закрыл глаза и под умиротворённый шепот листьев задремал.

***

"Эти Гарпии совсем обнаглели, - раздался возмущенный голос Чая в небольшой комнате, используемый в качестве кабинета в доме Крипи, - их видели на нашей территории с какой-то дрянью! Когда мы уже поиграем с ними? "

"Утихомирь свое нутро, дай подумать спокойно, - одарив геперактивного друга холодным взглядом, сказал Фум и перевел свои глаза на сидящего в соседнем кресле Чарти. – Что ты узнал? "

"Среди них появился мальчишка, совсем еще юнец, он и толкает их пародию на монпансье и карамельки в студгородке и даже в школах. Я уже поручил Чаоу присмотреться в своей школе, может чего узнает. А пока, договорился о встрече с сыном их главаря, может удастся миром решить", - спокойно ответил Чарти.

"Это поэтому нам сегодня доставили коробочку с оружием? Чтобы миром все решить? Одобряю, мир наступит лишь тогда, когда тишина поглотит все голоса…", - словно переместившись в свой собственный изолированный мир, произнес Чай, приковав к себе неодобрительный взгляд осьминожки.

"Это мера предосторожности и только. За этот год, слухи о Крипи стали распространяться и привлекать ненужное внимание не только правоохранительных органов, но и других мелких банд. Не знаю, как ты, но мне пока нравится моя жизнь, - ответил Чарти и кинул другу черный замшевый мешочек с чем-то тяжелым. – Держи, думаю тебе понравится".

Удивленный, но обожающий сюрпризы Чай поймал подарок и, подняв его за шнурочек на уровень глаз, посмотрел сначала на сидящего перед ним Фума и увидев его улыбку, прямо говорящую, что это сделано специально для него его дорогим осьминожкой, обернулся к Чарти.

"Дорогой, ты даришь мне украшения? Если ты так делаешь мне предложение, то да, я согласен. – развязав мешочек и высыпав на колени его содержимое, произнес с довольной улыбкой Чай. – Теперь не отвертишься, я тебя трахну".

"Попробуй, силенок не хватит", - только и ответил Чарти, ведь обладатель подарка уже не слушал его, примеряя на себя новые украшения.

Первым делом, Касемчай поднял с колен стальной кафф в виде дракона с острозаточенными шипами и надел его на ухо, помотав головой, проверяя не свалится ли тот. Конечно он не свалиться, ведь его сделали под заказ по конкретным размерам, которые знал Чарти, он вообще знал очень многое про своего друга. Следующее, что надел на себя Чай, была круглая фибула для волос в которую вставлялась стальная шпилька в виде небольшого кинжала  с одной заточенной стороной, которая с легкостью могла нанести небольшие, но глубокие порезы.

"Это мне на сегодняшний праздничный выход? Решил принарядить меня? – снова обратился к другу Чай и послал ему воздушный поцелуй, - Одобряю".

Настроение Фума при виде этих двоих всегда поднималось, не давая окончательно погрузиться в свои черные желания и эмоции, потому он с радостью порекомендовал одного знакомого мастера из «гончих», когда к нему обратился Чарти. Если уж совсем честно, Чарти заказал не только для Чая подарок, но и для Фума, вот только отдать он его еще не успел, да и не был уверен, что тот примет его. За этот год, что они провели в стенах одного дома, продумывая каждый шаг, вывести Крипи из из забытья, Чарти был очень благодарен Фуму, ведь тот не просто дал ему нечто иное, чем бои без правил на Бадина, а свободу действий и новую жизнь для Чаоу.

"Чарти, а где мой подарок? – с самоуверенной улыбкой спросил Фум и приподнял белые брови. – Ты же подумал и обо мне?"

Опешив на мгновение, Чарти вытащил из кармана куртки еще один небольшой замшевый мешочек и протянул блондину.

Фум уже знал, что там, но все же попытался изобразить никому не нужное обманчивое удивление, и когда никто на это не повелся, он просто вытащил из мешочка прозрачный нож, сделанный словно изо льда. Блондин довольно улыбнулся и спрятал этот небольшой подарок во внутренний карман.

"Мне нравиться, спасибо, - произнес Фум и уставился в свой телефон. - Встретимся вечером на заброшенном  кинотеатре".

"Да, до вечера, - ответил Чай, на ходу закалывая волосы новой игрушкой, а затем, повернувшись к Чарти, произнес, - Идём дорогой, не будем мешать папочке строить свой коварный план по покорению одного маленького сердечка".