Глава 17. Под венцом
Венчание проходило в фамильной часовне Романо, скрытой в глубине сада. Каменные стены, увитые плющом, витражные окна, в которых играл утренний свет, и белые розы — повсюду. Символ невинности. Как издёвка.
Я шла к алтарю медленно.
Под ногами шуршала дорожка, усыпанная лепестками.
Сердце било в горле.
На мне было то самое платье.
Разрез открывал бедро, корсет подчеркивал талию и грудь. В волосах — шпильки в форме золотых кинжалов.
Я была... опасной. Прекрасной. Недоступной.
И всё же, когда я увидела Данте у алтаря — дыхание сбилось.
Он был в чёрном костюме. Без галстука. На шее — цепь с фамильным крестом.
Чёрные глаза следили за каждым моим шагом.
Он смотрел так, будто уже раздевает меня мысленно. И владеет. Полностью.
Я остановилась рядом. Наши пальцы не соприкоснулись.
Только взгляды.
— Ты опоздала, Донна, — прошептал он, чуть наклонившись к уху.
— Я пришла. И этого достаточно.
Священник начал церемонию.
Я почти не слышала слов. Монотонный голос, как фоновый шум.
Всё внимание — на Данте.
На то, как дергается у него челюсть.
Как на секунду он прикрыл глаза, вдыхая мой аромат.
Как напряглись его пальцы, когда он взял мою руку.
Когда настал момент клятв, он заговорил первым. Глухо. Твердо.
— Я, Данте Костелло, клянусь защищать тебя, даже если весь мир обернётся против нас.
Ты — огонь, который я не смог потушить.
И если этот брак — условие мира, то знай: я превращу его в настоящую войну.
Потому что ты будешь моей. Всей. Всегда.
Он смотрел прямо в меня. Без пафоса. Без страха.
Словно предупреждал: я захочу большего.
Я вздохнула. Моя очередь.
— Я, Белла Романо, клянусь помнить, кто я.
Дочь крови, внучка силы, женщина, которая не склоняет головы.
Этот союз — моя жертва. Мой выбор.
И если ты попытаешься сломать меня — я встану из пепла.
И возьму тебя с собой.
На секунду зал замер.
Священник растерялся.
Данте улыбнулся. Волчья, тёмная улыбка.
— Тогда будем гореть вместе, мия Белла.
⸻
Когда он наклонился для поцелуя, я ожидала короткое прикосновение. Формальность.
Но он взял моё лицо в ладони и поцеловал медленно, с нажимом.
Губы были горячими. Вкус — терпким, винным, грешным.
На мгновение мир исчез.
Всё растворилось.
Остались только губы. Руки. Сердце, бьющееся в груди.
Я не отстранилась.
Но и не прижалась ближе.
Это был наш первый бой. И первый триумф.
⸻
Праздник продолжался в саду. Вино лилось рекой, играли музыканты, слуги носили блюда на серебряных подносах.
Мы с Данте сидели рядом, но не говорили.
Лишь иногда — случайные взгляды. Его пальцы играли с моей рукой. Он гладил запястье, будто изучал меня на ощупь.
К ночи, когда гости начали расходиться, он подвёл меня к лестнице.
— Наш свадебный номер.
— Нам нужен сон. Завтра — совет.
— У нас есть ночь. Я собираюсь взять то, что теперь принадлежит мне.
Я напряглась.
Но поднялась по ступеням. Спокойно. Внутри — вихрь.
Комната была роскошной: свечи, шампанское, лепестки роз.
На постели — кроваво-красный шёлк.
Я стояла у окна, спиной к нему.
Молча.
Долго.
— Ты чего-то боишься? — его голос был мягким, но настойчивым.
Я обернулась.
— Я должна сказать тебе. Сегодня — только свадьба. Без... ночи.
— Почему?
Я встретилась с ним взглядом. И сказала, как есть:
— Потому что я девственница. И не собираюсь терять её ради формальности.
Он подошёл ближе. Очень близко.
— Это не формальность, Белла. Это власть.
— Именно. И сегодня — она моя.
— Ты знаешь, что я не остановлюсь.
— А ты знаешь, что я могу выстрелить, даже в свадебном платье?
Он усмехнулся.
— О, мия Белла...
Ты разжигаешь огонь, а потом запрещаешь мне касаться пламени.
— Значит, гори.
Он молча кивнул.
И вышел.
Я осталась одна. С сердцем, стучащим в груди как барабан.
С телом, которое хотело его.
И разумом, который выбрал себя.