Крылатая магия.

Зельеварение

Подземелья пахли железом и плесенью. Свет от факелов тянулся по каменным стенам, будто сам не хотел задерживаться здесь надолго.

Снейп скользнул в класс и обвёл учеников взглядом.
— Сегодня готовим противорвотное зелье. Настолько простое, что с ним справился бы даже..— пауза, тяжёлый взгляд на ряд гриффиндорцев, —  Постарайтесь не доказывать обратного.

Юки разложила на доске корни подорожника и сушёную мяту. Двигалась неторопливо, аккуратно: будто за плечом стоял невидимый судья, отсчитывающий каждое движение. Лезвие ножа дышало холодом, руки были сухими и послушными — только внутри, под рёбрами, туго пульсировало беспокойство, как струна.

Жидкость в котле стала ровно светло-зелёной, без пузырей и гари.
Снейп наклонился, вдохнул, бросил короткий кивок, транслирующий слово «Приемлемо»
И ушёл дальше.

За спиной у Юки зашевелились шёпоты:
— Она правда колдовала до школы, говорю вам!
— Брехня.
— А Снейп посмотрел иначе, видел?
— Это ты у нас зависим от него. Скоро в кишки ему заглянешь.

Юки не повела ухом, но по позвоночнику пробежали мурашки. Слухи — липкие, как паутина: дотронься — и отмоешься не скоро.

Слухи

После урока коридор гудел. Стоило выйти — и прямо перед ней вырос шатен — гриффиндорец. Симус Финниган встал широко, как будто занял полкоридора, но уши пылали.

— Эй, Верде! — выкрикнул он так, что обернулись слизеринцы и пуффендуйцы. — Раз уж ты у нас такая шибко умная и колдовала до школы.. Проверим? Дуэль! Сегодня вечером!

— Давай, Симус! — поддержал Дин Томас.

Юки замерла. Сердце бухнуло раз, второй. На миг она слишком ясно увидела: гул толпы, вспышку заклинания, промах, смех, наказание, письмо тёте, Снейп над дневником вычитки.. Горло пересохло. Хотелось сказать «нет» и уйти — просто уйти — прямо сейчас.

Она подняла подбородок. Голос вышел чуть тише, чем хотелось, но ровный:
— Дуэль? С тобой?

Пауза — для того, чтобы страх успел лечь обратно, под рёбра.

— Извини, — губы почти не двигались, — но у меня есть дела поважнее, чем учить тебя махать палочкой.

Слизеринцы прыснули. Гриффиндорцы загалдели:
— Испугалась!
— Трусит!

Юки сглотнула. Слова «да, испугалась» уже стояли на языке — и она проглотила их, как горячий чай.
— Если ваша «смелость» — это размахивать палочкой без причины, берегите её, — сказала она тихо, но отчётливо.

Симус вспыхнул до корней волос. Дин хлопнул его по плечу, но ответ не нашёлся.

Юки развернулась. Шла ровно, по камню — шлеп, шлеп, — руки глубже в рукава, чтобы никто не заметил дрожи. Когда повернула за угол, выдохнула — коротко, свистяще. В глазах на секунду защипало. Нет. Не сейчас.

— Вот это по-нашему, — бросил кто-то из-за спины.
Маркус Флинт, сидевший на подоконнике, проводил её взглядом. Одобрение на миг дрогнуло у него в глазах и исчезло, как будто ничего и не было.

Подземелья

Мысль не отпускала с самого завтрака: почему они остаются? Призраки. Кого держит Хогвартс — любопытство или наказание?

Коридоры встретили тишиной и сыростью. Зелёный свет из-под воды ложился на стены блеклыми пятнами, шаги Юки звучали слишком громко.

Воздух похолодел. Из-за колонны вышел Кровавый Барон. Цепи на груди отозвались тихим звоном; тёмные пятна крови на одежде были темнее тени.

Юки остановилась. Всё внутри подсказывало — пройти мимо. Но молчание оказалось тяжелее.

— Почему вы..здесь? — спросила она. — Почему не ушли?

Барон задержал взгляд. Бледные глаза блеснули чем-то слишком живым для мертвеца — болью или злостью, Юки не знала.
— Ты слишком молода, чтобы задавать такие вопросы, — глухо произнёс он.

— Но вы остались, — не отступила Юки. — Значит, есть причина.

Он склонился ближе. От его лица веяло ледяным ветром; кожа на руках у Юки покрылась мурашками.
— Есть цепи, — сказал он медленно, — что держат крепче, чем сама жизнь.

Юки отступила на шаг, но взгляд не отвела.
Барон резко выпрямился.
— Не рыщи там, где не выдержишь ответа.

Голос ударил, как захлопнувшаяся дверь. Он прошёл сквозь стену. Осталась тишина — и ощущение, что она коснулась запретного.

Руки снова дрогнули. Страх был иной, глубже, как холодная вода — без шума и пузырей.
Юки пошла дальше, спину держала прямо.

Общая гостиная

Гостиная Слизерина гудела. Камин трещал, зелёные отблески воды за окнами смешивались с огнём.

Команда по квиддичу растянулась на диванах: Флинт — прищуренный, будто поле уже его собственность; Блетчли лузгал орехи так громко, будто общался звуком скорлупы; члены команды перебрасывались короткими репликами — про туман, про швы на мячах, про то, как гриффиндорцы «держат метлу как палку для белья».

— Юки! — вскочила рыжеволосая соседка, та, что спит, обняв подушку. — Видела, как Флинт развернулся в воздухе? Чистая магия!

— «Чистая магия» — это к кафедре чар, — отрезала Моргана, сидевшая прямо, с идеальной спиной и сложенными на коленях руками. — Здесь был скорее вопрос везения. И чудо, что он не рухнул.

— Тролль бы точно рухнул, — захихикала рыжеволосая и поймала взгляд Юки. — С тобой всё ок?

— Да, — сказала Юки. Голос был обычным, спокойным. Тело — нет: под коленями ещё гуляла дрожь, и она села так, чтобы её не было видно.

У камина, как на троне, сидела Пэнси Паркинсон. Подбородок высоко, пальцы лениво играют с прядью чёрных волос. Она посмотрела прямо.
— Говорят, гриффиндорцы звали тебя на дуэль. Ну? — слова вытекали мёдом, но в голосе звенела булавка.

— Я отказалась, — ответила Юки. — Я не трачу магию на тех, кто тратит её на сплетни.

Слизеринцы переглянулись. Флинт коротко кивнул — «правильно». Блетчли усмехнулся, щёлкнув ещё один орех.

Пэнси чуть изогнула губы.
— Вот часто говорят, что осторожность выдают за слабость. И про тебя так же скажут.

— Пусть выдают, — сказала Юки. — У меня есть дела поважнее, чем разубеждать всех подряд. - Тон был занятым. А были ли дела? Да вроде и не было..

В углу кто-то хмыкнул. Пэнси сделала вид, что не слышала, и снова закрутила прядь.

Рыжеволосая наклонилась ближе:
— Если что — я приду посмотреть, как ты откажешься во второй раз, — прошептала, сияя. — Это было круто.

— Это было необходимо, — буркнула Моргана. И уже тише, пристально глянув на Юки.

Юки едва заметно кивнула. Вот это — помощь по-слизерински: констатация факта вместо объятий.

Камин треснул громче. Гул разговоров качнулся и улёгся. Юки слушала обрывки — про траектории, про новые перчатки, про пароль на вход — и чувствовала, как страх отступает по миллиметру. Не исчезает — учится сидеть тихо.

Она поднялась первой.
— Пойду, — сказала. — Завтра рано.

Соседки кивнули: рыжеволосая — с жалобным «эх», Моргана — коротко, одобрительно.

В спальне было прохладнее. Юки задержала взгляд на воде за стеклом: она двигалась точно так же, как днём, — медленно, как будто замок дышит. Юки расстегнула браслет и снова застегнула — проверка на место. В груди осталось шевелиться сразу два страха: громкий, детский — про дуэль; и тихий, глубокий — про цепи, которые крепче жизни.

Оба придётся приручить. Но не сегодня. Сегодня — достаточно.