Под сводами Гринготтса.
Косая Аллея была шумной, как утренний рынок, но куда изысканней.
Маги спешили, лавки переливались вывесками, котлы сверкали новенькой медью, а витрины соревновались между собой в том, кто выложит товар эффектнее. Аврора, словно опытный проводник, вела Юки сквозь этот хаос — она не оглядывалась, не задерживалась, шла ровно, как человек, который уже десятки раз был здесь и знает каждый камень в мостовой.
Новой остановкой был Гринготтс.
Белоснежное здание с колоннами и непостижимым наклоном башни выглядело так, будто само пространство пыталось подстроиться под его магию.
— Держись рядом и не задавай лишних вопросов, — тихо сказала Аврора, пока они поднимались по ступеням. — Гоблины помнят всё и всех. И они не любят пустых разговоров.
Внутри было прохладно, но воздух казался густым от тишины и делового шёпота.
За длинным мраморным столом сидели гоблины, склонившиеся над стопками пергаментов и горками золота. Их перья царапали бумагу так быстро, что чернила едва успевали подсыхать.
Один из гоблинов поднял глаза, и его взгляд сразу зацепился за Аврору.
— Госпожа Верде, — сказал он, и его голос был как звон монет. — Давно не навещали.
Юки вздрогнула.
— Верде? — переспросил он, переводя взгляд на неё. — Новая ветвь?
— Моя племянница, — ответила Аврора. — Сегодня мы открываем её ячейку.
Гоблин кивнул и взялся за ключи — длинная связка, где каждый ключ был уникальным, из металлов и камней, что Юки никогда прежде не видела.
Секрет ячеек рода Верде
Путь к лифтам сопровождался сухим рассказом Авроры:
— У Верде старый банковский договор, ещё со времён основания Косой Аллеи. У каждого члена семьи есть личная ячейка, но все они связаны с Общим Хранилищем — огромной ячейкой, куда поступает процент от содержимого каждой личной.
— Даже после смерти? — тихо спросила Юки.
— Особенно после смерти, — усмехнулась Аврора. — Всё, что не забрано наследниками, начинает приносить прибыль общему фонду. И этот фонд доступен всем, но есть условия.
Она говорила тихо, пока лифт грохотал всё глубже под землю:
— Забрать оттуда можно только в трёх случаях: на восстановление рода, на защиту члена семьи, или на крупное вложение, которое одобрят хранители договора. И гоблины — главные судьи.
— А если не одобрят?
— Тогда... придётся убеждать их. Иногда годами.
Юки это понравилось. Было что-то аристократичное в том, что деньги рода не разбазариваются, а живут своей жизнью, принося прибыль даже мёртвым. Как тихая, вечная кровь, циркулирующая по венам фамилии.
Встреча с Общим Хранилищем
Лифт остановился с резким рывком. Перед ними тянулся тёмный коридор, стены которого сверкали прожилками серебра. Гоблин повёл их мимо обычных дверей — массивных, но всё же узнаваемых.
И лишь в самом конце коридора Юки увидела дверь-химеру.
Она была словно живая: узор из переплетённых ветвей и змей шевелился, реагируя на шаги.
— Ключ, кровь, и имя, — сказал гоблин. — Таков порядок.
Аврора протянула ключ, легонько уколола палец кинжалом из своей сумки, капля крови коснулась замка.
— Аврора Верде.
Замок щёлкнул, и змеевидные узоры расползлись, открывая узкий проём. Внутри не было просто сундука с золотом. Это была целая камера-сокровищница: ряды сундуков, стеллажи с шкатулками, полки с пергаментами и книгами. Некоторые вещи явно были старше самих стен Гринготтса.
— Вот твоя ячейка, — гоблин открыл небольшую нишу в стене. — Пока пуста. Но проценты с общих вложений будут капать сюда ежеквартально.
Юки коснулась каменной рамки своей ячейки. Холодный, чуть шероховатый камень словно ответил лёгким теплом. Она подумала, что это — не просто место хранения. Это узел. Канал, связывающий её с теми, кто жил задолго до неё... и с теми, кто придёт после.