Бермудский треугольник

— Марго, останься, — голос капитана Прайса прозвучал спокойно, но так, что в комнате сразу стало тише.

Остальные начали расходиться после собрания, переглядываясь и переговариваясь вполголоса.

Когда дверь закрылась, капитан повернулся к девушке и медленно придвинул к ней большую коробку насыщенного красного цвета.

Атласная лента плотно обвивала её, а сверху сиял идеально завязанный бант, будто это был подарок, который ждёт особого момента.

— Это тебе понадобится завтра, — произнёс он с тем оттенком в голосе, от которого по коже Марго пробежали мурашки.

***

Марго принесла коробку в каюту и поставила её на стол. Мия тут же подалась вперёд, словно хищник, заметивший добычу.

— Ну же, открой! — глаза её блестели от нетерпения.

— Может, не стоит спешить... — протянула Марго, сложив руки на груди.

— Марго, ты издеваешься? — Мия едва не подпрыгивала на месте.

— Это же красный бант! Красный бант, Карл! Такое нельзя держать закрытым! —

Девушка закатила глаза, но всё же поддалась и развязала ленту. Крышка коробки мягко скользнула в сторону и в каюте разлился блеск.

На чёрном бархатном основании лежало вечернее платье глубокого красного оттенка, ткань струилась мягкими волнами и переливалась в свете лампы. Рядом длинные перчатки, тонкие, словно вторая кожа. В отдельном отсеке изящная сумочка и украшения: серьги и ожерелье, усыпанные мелкими камнями, сияли, будто кусочки ночного неба.

Мия ахнула и прикрыла рот руками:

— Боже, Марго, ты только посмотри! Ты будешь как... как в фильме! —

Марго молчала, глядя на сверкающий набор. Внутри её кольнуло странное чувство, смесь восхищения и тревоги. Это не было подарком. Это была маска, в которую ей придётся войти ради миссии.

Она провела пальцами по мягкой, переливающейся ткани, словно проверяя, действительно ли это всё настоящее, а не иллюзия.

— Давай примерим? — с едва сдержанным блеском в глазах предложила Марго.

Мия, заглянув в свою коробку, достала аккуратно сложенный костюм официанта: строгие чёрные брюки, идеально выглаженная белая рубашка, чёрная жилетка и маленькая бабочка, которую предстояло повязать на шею. Она скривила губы, но быстро оживилась:

— Ну конечно! Ты звезда бала, а я твоя тень. Как иначе?—

Марго слегка усмехнулась и взялась за платье. Оно оказалось тяжелее, чем выглядело: плотный атласный верх идеально облегал фигуру, подчёркивая тонкую талию и линию груди, а низ струился лёгкими складками, оставляя дерзкий разрез по ноге. Казалось, каждая деталь создана для того, чтобы в неё поверили в этот образ, в эту игру.

— Мия, можешь помочь застегнуть? — тихо попросила Марго, разворачиваясь к подруге спиной.

— Конечно, — отозвалась та и подошла ближе.

Когда Мия осторожно взялась за молнию, ткань разошлась по спине, обнажая кожу. Вместе с ней открылись и шрамы тонкие линии, будто ожоги прошлого, которые Марго всегда прятала под формой.

Мия замерла, пальцы дрогнули. В её глазах мелькнуло удивление, а затем мягкая печаль. Она знала про миссию, закончившуюся провалом и болью, но никогда не видела следов так близко.

Она глубоко вдохнула, будто прогоняя лишние вопросы, и с лёгкой улыбкой произнесла:

— Готово.—

Марго лишь кивнула. Она почувствовала, как напряжение на мгновение исчезло в этих словах не было жалости, только молчаливая поддержка. Именно для этого и прислали Мию: быть рядом, когда прошлое снова пыталось прорваться в настоящее.

Марго повернулась лицом к Мие, и в тот же миг сдержать смешок не смогла ,она тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью.

В строгих брюках и жилетке Мия ещё выглядела более-менее внушительно, но эта аккуратная чёрная бабочка на шее... делала её похожей не на шпионку, а на прилежную отличницу, идущую на школьный выпускной.

— Ну не так плохо, — тут же сказала Мия, будто оправдываясь. Она дёрнула воротник рубашки и приосанилась.

— Да брось, — Марго едва не расхохоталась.

— Ты прямо как та девочка из старших классов, что приносит торт на праздник учителю.—

— Лучше уж так, чем выглядеть как новогодняя игрушка, — парировала Мия, кивнув на сверкающее платье Марго.

— Ещё пару гирлянд, и тебя можно будет ставить рядом с ёлкой.—

Марго театрально изогнулась, сделав вид, что позирует, и приложила к щеке сверкающую сумочку:

— А почему бы и нет? Главное я буду самой дорогой игрушкой в комнате.—

Мия закатила глаза, но улыбку скрыть не смогла.

— Вот только не забудь, что твоя «ёлка» завтра окажется среди наркоторговцев. Там вряд ли оценят праздничный настрой.—

— Ничего, — усмехнулась Марго.

— Я им всем праздник устрою.—

Через секунду Мия, соорудила поднос, из крышки от подарочной коробки, и важно вышагнула по каюте.

— Ваш коктейль, мадам, — сказала она с таким пафосом, будто подрабатывала в ресторане для министров. Голос вытянула в нелепо-вежливый тон.

Марго уже не могла удержаться от смеха и, поправив воображаемое ожерелье, надменно вскинула подбородок:

— Благодарю, девочка. А теперь исчезни и принеси мне... что-нибудь подороже.—

— Подороже? — Мия возмущённо прищурилась.

— В меню только чай в пакетиках!—

Марго прикрыла глаза ладонью, будто изображала обиженную светскую львицу:

— Какой ужас! Я требую жалобную книгу. Где менеджер?!—

— Вот он, — Мия ткнула пальцем в плюшевого мишку, который сидел на соседней койке.

— Но предупреждаю: он суровый. Жалобы не принимает, только печеньки.—

Они обе прыснули со смеху. Марго едва не свалилась на кровать, сдерживая хохот:

— Господи, если мы завтра будем так играть свои роли ,нас вычислят через пять минут.—

— Ну, по крайней мере, нам будет весело, — подытожила Мия, в очередной раз изображая официанта и кланяясь так низко, что чуть не уткнулась носом в поднос.

Все предыдущие недели Марго жила словно в чужой коже, училась ходить, говорить и даже дышать, как женщина, которую ей предстояло изобразить.

Анабель Хилтон. Имя, обросшее слухами и страхом.

Отец Анабель был человеком, чья тень лежала на целых кварталах. Он поставщик, король грязных сделок, хозяин жизней и смертей. Его не стало после точного выстрела федералов, и весь его тёмный бизнес обрушился на плечи двадцати-восьмилетней дочери.

Теперь именно она должна была появиться на встрече с теми, кто привык решать вопросы не словами, а кровью.

Завтра вечером Марго впервые выйдет перед этими людьми. Перед лицами, которые за одним ужином могли назначить цену чьей-то жизни. От одной этой мысли внутри холодным вихрем поднимался страх, но внешне она должна была быть непоколебимой.

По словам Прайса, настоящая Анабель сама вышла на контакт с их руководством. У неё не было желания продолжать путь отца. Вместо власти и богатства она выбрала сделку с совестью. Федералы пообещали ей защиту, новое имя, возможность раствориться в тени, будто её никогда и не существовало.

— Она хочет исчезнуть, — тихо произнесла Марго, глядя на своё отражение в зеркале.

— Исчезнуть и забыть, что когда-то её руки были запятнаны чужими смертями.—

Я буду Анабель. В этом есть свои плюсы: никто толком не знает, как она выглядит ,а мне повезло ещё и тем, что моё прошлое не светилось на всех углах. Единственная душа, которая теоретически может меня выдать, это Эбби. Придёт ли она завтра ,большой вопрос и от этого в груди то и дело ёкает.

Шрам, который она мне оставила, как метка. Я спрячу его под слоем тонального крема и плотным консилером, но знаю: для тех, кто ищет, это всё равно будет заметно.

И ещё про оружие. Мне вручили пистолет, распечатанный на 3D принтере, с резиновыми пулями.

Я в бешенстве.

Настоящее оружие выдали Мии и Дэниелу, а мне игрушку? Под подолом красивого платья будет лежать муляж. Даже первые дни стрельбы на учениях, когда я держала в руках холодное железо и училась не дрогнуть, казались серьёзнее, чем это унизительное подобие.

Чувство неуверенности ползёт по костям: выгляжу я словно блеск, платье, украшения, а внизу фальшь, которая может стоить жизни. Это странный контраст: внешний блеск и внутренняя подготовка, искренность и притворство. Завтра всё должно сойтись в одно и от этого становится и страшно, и горько одновременно.

Мне не спится. Мия уже сопит во всю, свернувшись клубочком, а я всё ворочаюсь с боку на бок. Это чувство приходит перед каждой миссией - тянущее, липкое, как будто внутри меня бесконечно крутят пружину. Я не знаю, можно ли когда-нибудь привыкнуть к этому.

Иногда думаю: как Саймон справляется? Он всегда выглядит таким невозмутимым, будто ничто не способно поколебать его уверенности. Может, он просто глушит в себе то, что разрывает меня изнутри? Или научился прятать страх так глубоко, что сам его не чувствует?

Я вышла на ближайшую палубу. Там никого ,только я, луна и тёмная гладь воды. Ветер холодит кожу, волосы тянет назад, и я вдыхаю этот солёный воздух, будто впервые.

Как же я привыкла к этому виду море, небо, серебряный свет на волнах. И всё же каждый раз внутри отзывается мысль: от него нельзя сбежать. В море нет выхода, только ты и бескрайняя темнота вокруг.

В этой тишине особенно остро понимаешь, насколько мала и уязвима.

Столько всего произошло на этом корабле. Новые знакомства, первая любовь, забытые страхи, неожиданные встречи, слухи и пролитые слёзы. Повышения, падения, и снова надо подниматься, будто из глубины шторма. Кажется, прошла целая жизнь, хотя всё это уместилось в несколько месяцев.

И вместе с этими событиями менялась и я. Стала ли я лучше? Или просто жёстче? Может, научилась прятать слабости так же, как Саймон прячет лицо под своей маской. Иногда кажется, что я отдаляюсь от себя той, какой была раньше.

Я помню лица тех, кого спасала с тонущего корабля, их дрожащие руки, цепляющиеся за меня, словно за последнюю надежду. И помню других тех, кого убила в порту. Их глаза до сих пор смотрят на меня в ночи, и сколько бы я ни убеждала себя, что это было правильно, что иначе нельзя всё равно где-то внутри остаётся шрам.

Каждый день на этом корабле как новый экзамен: на верность, на стойкость, на человечность. И чем дальше, тем труднее ответить на один и тот же вопрос: кем я выйду из этой игры — героем или чудовищем?

А когда всё это закончится? Завтра? Через месяц? Или никогда? Я столько раз уверяла себя, что сломаю стереотипы, что перепишу правила в мире мужчин но, похоже, изменилась не игра, а только громкость их молчания. Слова Рика прозвучали как приговор: не я поменяла правила, просто теперь вокруг всё тише и рокочет иначе.

Я устала. Это не та жизнь, о которой мечталось в детстве. И что тогда я хотела? Может, сбежать от отца, от долгов и стать музыкантом, бродячей артисткой или просто исчезнуть в каком-нибудь маленьком городке. Или хотя бы однажды честно сказать отцу: «Я не хочу этого». Интересно, любил ли он меня вообще? А кто-то любит меня сейчас? Нужна ли я хоть кому-то? Эти вопросы гложут сильнее, чем любая пуля или приказ. Мне просто хочется, чтобы меня любили.

После той ночи с Давидом словно опустился лёд. Мы почти не общаемся и я знаю, что сама отдаляюсь. Не ищу его взгляда в толпе, не ловлю момент, чтобы задержаться на палубе и ждать случайной встречи. Я остыла и это ещё хуже, чем ревность или обида: в этом холоде нет власти над чувствами, есть только пустота и страх, что я уже не смогу вернуть то, что когда-то было теплом.

— Ты стоишь там уже больше часа. Если хочешь прыгнуть ,то давай быстрее, я устал ждать, — раздался рядом знакомый голос.

Марго вздрогнула и скосила глаза на Саймона.

— Твои шутки когда-нибудь доведут тебя до драки, — пробормотала она.

— Зато ты хотя бы отвлеклась, — в его тоне было меньше насмешки, чем обычно.

Она отвернулась обратно к морю. Луна дрожала в волнах, будто подшучивала и над ней.

— Я не ждала тебя.—

— А я и не спрашивал, — он тихо фыркнул, но через миг его голос стал мягче:

— Ты всё время держишь всё в себе. Думаешь, никто не замечает?—

— А если замечают, то что? Ты в очередной раз, пришёл сказать, что я дура? — в её голосе прозвучала горечь.

Саймон нахмурился и шагнул ближе. Он не умел подбирать слова, не умел гладить по головам, но сделал то, чего сам от себя не ожидал: обнял её. Крепко, почти неловко, но так, что она ощутила тепло под бронёй его вечного сарказма.

— Сегодня я не скажу, что ты дура, — тихо произнёс он.

— Но я скажу, что мне небезразлично, что ты стоишь тут одна и смотришь в пустоту.—

Марго на миг застыла, потом позволила себе выдохнуть, прижавшись к нему.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь обнимать.—

— Я и сам не думал, — сухо ответил он, но его руки не дрогнули.

— Просто... Я не хочу, чтобы тебя снова ранили.—

Марго вскинула глаза на него, и в груди что-то болезненно сжалось.

— Ты прячешься за маской и шутишь, как будто тебе всё безразлично. Но я... чувствую, что это не так, — её голос дрожал, но она не отвела взгляда.

Саймон чуть усмехнулся краем губ, словно хотел отшутиться, но так и не смог.

— Не жди от меня правильных слов, Марго. Я в этом деле безнадёжен.—

— А мне и не нужны слова, — тихо сказала она.

— Достаточно того, что ты рядом.—

Повисла тишина, наполненная только шумом волн. Марго впервые позволила себе расслабиться в его руках, будто отдав часть тяжести, что носила в себе.

Саймон крепче сжал её плечи и негромко выдохнул:

— Вот и стой так. Хоть минуту без лишних мыслей.—

И они стояли — двое упрямых, уставших, но почему-то таких близких.

***

— Ты готова? — голос Саймона хрипло отозвался в наушнике.

— Да. Всё под контролем, — ответ Марго прозвучал спокойнее, чем она себя чувствовала.

Она уже была на полпути к месту проведения банкета. Малюсенький наушник в ухе казался спасательным кругом. Под подолом платья пистолет. Лёгкий, не металлический, но создающий иллюзию безопасности. В клатче нож. Но лучшее оружие, она знала, это ум и верно рассчитанный удар.

Скоро подкатит чёрная машина — слишком высокая, слишком роскошная. Марго чувствовала, как предательски дрожат руки, и упрямо гнала от себя эту слабость. Она не одна. Везде свои люди. Только вот Саймон был слишком далеко - на снайперской позиции, с высоты наблюдающий за ней. И это не успокаивало. Было бы лучше, если бы он шёл прямо за её спиной.

Мия и Дэниел будут изображать обслуживающий персонал. Их общая цель ясна: устранить Артура. По возможности и Эбби.

— Только помни, Марго: улыбайся и веселись от души. Но без фанатизма с алкоголем, — в ухо донёсся комично-серьёзный голос Призрака.

— Вот дурак... — тихо буркнула она, но губы всё же тронула улыбка.

Время летело слишком быстро.

Машина мягко затормозила, и водитель распахнул заднюю дверь.

— Анабель, прошу, — с показной галантностью подал он Марго руку.

Она выбралась наружу и, едва ступив на ковровую дорожку, замерла. Перед ней распахивалась картина показной роскоши, где каждая деталь будто кричала о богатстве и власти. Эти бандиты явно не пожалели денег, чтобы произвести впечатление.

Великолепный особняк стоял на берегу воды, его террасы уходили в сторону залива, где отражалось открытое ночное небо. По территории били фонтаны, сияя в свете прожекторов, а запах свежей зелени перемешивался с ароматом дорогих сигар.

Столы ломились от деликатесов мраморное мясо, красная рыба, экзотические фрукты, на льду переливались бутылки коллекционного шампанского и вина. В стороне работал игровой зал под открытым небом: зелёные столы для рулетки и блэк-джека, где улыбчивые крупье в идеально сидящих костюмах ловко бросали шарики и тасовали карты.

Музыка лилась словно из самого воздуха. Квартет струнников играл живьём, и звуки скрипки красиво резали гул голосов.

Женщины в вечерних платьях сверкали драгоценностями, мужчины в костюмах переговаривались вполголоса, словно решали судьбы мира между бокалами шампанского.

Марго поправила клатч, стараясь держаться уверенно. Но внутри она чувствовала себя так, будто шагнула на сцену чужого спектакля, где у каждого есть роль и ошибка стоит слишком дорого.

В ухе шуршание, потом голос Саймона, спокойный и собранный:

— Ты в центре внимания. Дыши ровно. И помни, кто ты здесь: ты не Марго, ты Анабель.

Марго шагнула вперёд, словно подиум под ногами принадлежал только ей.

Подол её платья, длинный и струящийся, лёгкой волной колыхался на ветру, время от времени открывая изящную ногу. Каждый шаг на шпильках был отточен, будто она носила их всю жизнь, хотя ещё несколько недель назад спотыкалась на тренировках. Теперь же её походка дышала уверенностью и тонкой грацией хищницы, привыкшей покорять взгляды.

На её руках длинные красные перчатки из тончайшей ткани, которые делали каждый жест изысканным. В пальцах она держала небольшой клатч, будто невзначай, но внутри скрывалось куда больше, чем просто женские безделушки. На шее переливалось ожерелье из белого золота с крупным камнем, холодным и властным, а в ушах сверкали серьги в тон, притягивая свет к её лицу.

Но больше всего внимание приковывали глаза. Чёрная подводка отчётливо очерчивала их форму, делая зелёные радужки ярче, глубже, словно в них спрятан целый океан. На губах помада цвета тёмного вина, оставляющая впечатление запретной сладости и опасности.

А волосы тяжёлые тёмные локоны падали на плечи мягкими волнами. Свет от люстр и фонарей играл в прядях, делая их то угольно-чёрными, то отливающими бронзой. Эта причёска словно подчёркивала всё: и юность, и дерзость, и холодную роль, которую ей предстояло сыграть.

Стоило ей сделать первые шаги по дорожке, ведущей к залу, как воздух вокруг будто загустел.

Мужчины оборачивались, провожая её взглядами, кто-то даже машинально поправлял галстук или ослаблял воротник. Женщины, в дорогих платьях и с бокалами шампанского, обменивались короткими взглядами смесь любопытства, зависти и попытки понять, кто эта новая соперница, так легко крадущая внимание публики.

Ветер едва заметно играл подолом её платья, открывая и скрывая ногу, словно сама судьба подыгрывала ей в этой игре. С каждым шагом она всё больше вживалась в образ: не Марго, а Анабель Хилтон, наследница, привыкшая к роскоши, вниманию и власти.

Её походка уверенно вела к сердцу вечеринки: залу, залитому светом люстр и отражениями хрусталя. Живая музыка звучала мягко, ненавязчиво, но задавала атмосферу праздника. На столах фонтаны шампанского, пирамиды из бокалов, блюда, которые можно было увидеть разве что в дорогих журналах. В стороне мелькал стол для рулетки, и даже здесь всё выглядело слишком идеальным, слишком богатым, чтобы не быть прикрытием для грязного дела.

Она чувствовала взгляды охраны - оценивающие, настороженные, но в то же время уважительные. Её принимали за свою, и это было главным.

И вдруг, среди множества лиц, её взгляд зацепился за знакомую фигуру. Высокая женщина в облегающем платье цвета тёмной меди, с улыбкой, в которой не было тепла. Эбби.

Она не сводила глаз с Марго.

Марго почувствовала, как её сердце сделало предательский скачок, но ни один мускул на лице не дрогнул. Она позволила себе мягкую, почти ленивую улыбку - улыбку светской львицы, привыкшей, что мир крутится вокруг неё.

Взгляд Эбби был острым, цепким, как клинок. Она явно пыталась вырвать из толпы воспоминание, соотнести черты лица Марго с прошлым. Марго же ответила на этот вызов абсолютным равнодушием. Она чуть приподняла бокал шампанского, словно отмечая тост лишь с самой собой, и плавно отвернулась к ближайшему столу, не задержав внимания на Эбби ни на секунду дольше, чем позволяло приличие.

Для зрителей со стороны это выглядело естественно: Анабель Хилтон просто окинула взглядом незнакомую даму и переключила внимание на развлечения.

Но в груди Марго всё сжималось. Она знала: Эбби слишком умна, чтобы легко поверить. И всё же секунду спустя в глазах той мелькнула едва заметная тень сомнения, словно она сама не доверяла своей памяти.

В этот момент в ухе Марго раздался знакомый низкий голос:

— Спокойно, ты делаешь всё правильно... Она сомневается. Держи линию, лиса. — Саймон говорил тихо, но его тон был почти нежным.

Марго не позволила себе даже моргнуть чаще обычного. Она медленно подняла бокал и сделала маленький глоток, словно всё происходящее лишь игра.

Эбби всё ещё смотрела, но теперь уже с долей раздражения. А раздражение признак того, что маска работает.

Марго плавно расхаживала по залу, словно ей и правда наскучила вся эта роскошь, но на самом деле каждый её шаг был выверен. Подол платья мягко скользил по полу, раскрывая изящную линию ноги, а каблуки чётко отбивали ритм её уверенной походки.

С первого взгляда она казалась равнодушной гостьей, лениво изучающей интерьеры и людей. Но её глаза работали без остановки.

У высокого фонтана Марго заметила Мию ,та аккуратно разливала шампанское, играя роль официантки.

Их взгляды встретились лишь на мгновение. Мия тут же отвела глаза, сохраняя профессиональное выражение лица, но этого краткого обмена хватило: всё идёт по плану.

Чуть дальше, возле рулетки, Марго увидела Даниэля. Он старательно изображал из себя сосредоточенного помощника крупье, тасуя карты и отвечая на вопросы игроков. Он выглядел напряжённым, но держался достойно.

Марго сделала вид, будто зевнула от скуки и отправилась дальше, бросив на него лишь скользящий взгляд, как будто это был просто случайный официант.

Со стороны могло показаться, что леди Анабель лишь ищет развлечений, бродит между столиками, любуясь фонтанами и скульптурами. Но в действительности она проверяла каждую позицию, каждый выход, отмечала расположение своих людей и потенциальных угроз.

Её движение это стратегия, завуалированная под аристократическую праздность.

— Идёшь так, будто на тебе весь мир держится, — в наушнике прозвучал спокойный, но явно насмешливый голос Саймона.

— Осторожнее, ещё кто-то решит, что ты и вправду королева бала.—

Марго едва заметно усмехнулась, поправляя перчатку.

— Саймон, не мешай.—

— Я лишь констатирую факт. И знаешь... — начал он, но неожиданно его голос прервал новый звук.

— Синьорина, — раздался мужской бархатный голос уже совсем рядом.

Марго плавно обернулась и встретилась взглядом с тёмными глазами незнакомца. Перед ней стоял высокий итальянец, в идеально сидящем костюме, с лёгкой небрежностью в движениях, но каким-то особым внутренним огнём.

— Все дамы в этом зале сейчас одновременно завидуют вам... и восхищаются, — сказал он, чуть склонив голову в приветствии.

— Позвольте представиться: Джаванни Ричи.—

Он взял её руку и слегка коснулся губами перчатки. Его внимание было сосредоточено только на ней , так смотрят мужчины, привыкшие получать то, что хотят.

Марго, сохранив образ светской львицы, легко улыбнулась, будто это была обыденность.

— Анабель Хилтон, — произнесла она ровно, как будто имя и правда принадлежало ей.

В наушнике тихо раздалось недовольное фырканье.

— Ричи, значит... — пробормотал Саймон.

— Сладкоголосый павлин, решил погреться у твоего платья. Ну-ну, посмотрим, как долго протянет.—

Марго с трудом сдержала улыбку и сделала вид, что поправляет серьги, скрывая реакцию.

Джаванни же не сводил с неё взгляда, словно всё вокруг перестало существовать.