Девочка
Ману не прогадала: платье произвело фурор. Так она называет зрительское состояние исступления позже. Мамочка сказала: «необходимый эффект достигнут: боги не ощутили доступности, но ощутили неподатливый мрамор, тогда как в руках привыкли видеть плавящийся воск».
– Разве же это хорошо? – спросил Отец.
– Хорошо, ибо нам всё равно известно, кто её купит.
После танцев, питья и курева, после криков, песен и речей, после гогота и хохота со своим выступает Хозяин Монастыря. Он обращается к Богам и выставляет долгожданный и достойный величайшей платы лот. Он взваливает меня на сцену и называет первоначальную сумму. Руки нехотя поднимаются, и первые минуты тянутся подобно часам. Тогда Ману кричит, что я её любимица. Всплеск этот служит пробуждением и побуждением. С каждым женским возгласом находящиеся в зале находят во мне предаваемые огласке качества: реальные и воображаемые, действительные и желаемые. Половину из слов я не знаю, а другая половина звучит на старом наречии. С умным лицом – а следовало быть глупее – внимаю публике и наблюдаю жадные пары глаз. Хозяин Монастыря говорит, что на жертвенник небесному пантеону возложена чистая кровь. Ощущаю себя выставленным куском мяса, в качестве которого пытается убедиться недостаточно голодная толпа. Отец добавляет, что верен дружбе со всеми присутствующими здесь, а потому желает объявить о младой (однако не юной!) деве всему миру. Вечер был запланирован как для увеселения, так и для представления меня. Мёд и ликёр без конца затекают в смеющиеся, обсуждающие, довольные рты.
Тогда Хозяин Монастыря повышает сумму. Наибольшую, с отрывом от предыдущих, называет Богиня Плодородия. Вскоре узнаю – она любит пробовать выращенные на её землях ягоды, а самые сладкие оставлять себе: радовать и радоваться, баловать и баловаться. По лицу Хозяина Монастыря понимаю: он этим союзом будет недоволен; по моему лицу Хозяин Монастыря понимает: я этого союза боюсь.
И – вдруг – выступает молчаливый (вообще) и молчащий (до сего момента) Бог Солнца. На нём торги оканчиваются. Спокойным жестом он добавляет нули названным суммам, и я не успеваю поймать мужской взгляд, лишь наблюдаю порхающие длинные пальцы. В этих разрезающих воздух спицах заключены ощутимые холод и отстранённость. Усталость в отвернувшемся профиле. Плата, предложенная Богом Солнца, давит иных гостей. Он выкупает заключительный лот и с нетронутым эмоциями лицом покидает зал – его дело сделано и торжество теряет актуальность.