II
Поселок Тихий соответствовал своему названию. Серый, грязный и бесшумный. «А может, здесь вообще нет людей, и все эти хибары стоят пустыми?» – мелькнула у Федора мысль, пока он плелся по улице, засаженной ровными рядами двухэтажных панельных домов. Скорее всего, они относились к хрущевской эпохе. Но до этого момента Федор и не догадывался, что такие вообще когда-либо строились.
Служебная квартира – как громко сказано! – находилась сразу за частоколом этих безликих серых солдат, в деревянном доме на два хозяина. Деревня – она и есть деревня: удобства на улице в отдельной будке, зато есть собственный огород.
– Да не может быть! – истерично рассмеялась Жанна.
«Экскурсовод» – небритый, с воспаленными мутными глазами, запахом табака и вчерашнего спирта – сарказма не заметил.
– Да, а еще у вас прямо в доме есть раковина.
Признаться, и сам Федор, хоть официально и не ждал чуда, но все же, в глубине души, надеялся на лучшее. Он старался не подавать виду, но хотелось просто расплакаться, как ребенку.
«И почему нельзя возвратиться в прошлое... Нет, в жизни не бывает, как в красивых историях: сделал глупость – а потом получил шанс вернуться назад и все исправить», – думал Федор, осматривая квартиру и попутно кивая хамоватому «гиду». Как успело выясниться, тот работал в местом отделе милиции.
Крошечная, с низким грязным потолком и мертвой печью, кухня.
– Для отопления в большой комнате газовый котел, баллоны – в сарае. Можете починить печку. Теплее и дешевле выйдет. Да и варить можно, – проводник дружелюбно кивнул Жанне, но та с каменным лицом отвернулась. – А Ивашов, тот, что прежде жил тут до вас, все в той микроволновке готовил.
Толстый палец указал в угол. Там ютился допотопный маленький холодильник, а сверху восседала жуткого вида печь. Федор с порога и не заметил.
Комната тоже выглядела не лучше, но мебель, действительно, осталась. Ужасный диван, два кресла, столик с телевизором, шкаф и даже сервант. Убогая советская обстановка, еще и совершенно одряхлевшая.
Зато тут имелась обещанная раковина. Она каким-то хитрым способом, придуманным одним из прежних «ссыльных», крала воду у шеренги «панельных солдат». Но это хоть что-то. Федор просто не мог представить, как это – таскать ведра из колодца, чтобы умыться.
– Отгородить – и купаться можно. И бесплатно, – комментировал местный. – А вот толчок он не успел поставить. Собрался было – и перевели.
Перевели! Федор встрепенулся. Проблеск интереса мелькнул и в глазах Жанны. Лучше думать именно об этом: ссылка не вечна. И все остальные, которые когда-то точно так же, как и он, впервые входили в этот дом, его покинули. Перед ними открылась в дверь в лучшее будущее... Да, надо думать только об этом.
– Ну ладно. Обживайтесь, – пожелал гид, ковырнув носком сапога один из Жанниных чемоданов. Странный жест: как будто ожидал, что тот укусит в ответ.
– Спасибо, – старательно улыбнулся Федор.
Местный кивнул и ушел, но тяжелый запах табака с собой не унес. Похоже, Ивашов и те, кто были до него, курили прямо в комнате. От этого бурые потолки и потеки на мерзких обоях.
Какое-то время придется здесь жить.
– Давай ремонт сделаем? – предложил Федор.
Жанна села прямо на пол, уткнулась головой в руки по своему обыкновению и задрожала. Снова слезы.
***
Ремонт Федор делал сам. Ездил в К., выбирал из скудного ассортимента строительного магазина то, что казалось более приличным, и вечер за вечером терпеливо наводил красоту. Больше заняться все равно было нечем.
– Работы совсем мало, тут только синька да бытовухи. Да и то редко: только один и был, про которого я тебе еще в том месяце рассказывал. Да-да, тот, которого брат, здоровый кабан, забил железной ножкой от табуретки, – придавая тону важность, рассказывал Федор матери в еженедельных отчетах.
Работы, и в самом деле, оказалось мало. Но и ее хватало, чтобы вызывать отвращение.
Оскотинившиеся пьяные лица, вздыбленные клочья на головах, вонючие рты, несущие всякую ересь. И это – спецпоселок, в прошлом – закрытый объект!
И тот труп, довольно гадкий, жирный, обмякший, окровавленный. Выглядел он пугающе, но отчего-то Федору все равно не верилось, что этот житель поселка Тихий и в самом деле умер.
То очередной дебош, который приходится посещать из-за нехватки в рядах милиции.
То драка.
То нудная возня с бумагами, заполненными не по уму. В них сам черт ногу сломит, а уж если с ними начнет знакомиться толковый адвокат, то самое явное дело развалится за секунду. Но попробуй исправь. Коллеги – те самые, о которых он отзывался, как о нормальных ребятах – не держали Федора всерьез, все время подкалывали, издевались, гнусно шутили и жестоко разыгрывали. И то, что они однажды, после того, как Федор критиковал местные нравы, подлили самогона ему в кофе, было просто невинной детской шалостью.
Так однажды он отправился допрашивать насильника-педофила, задержанного накануне ночью прямо на месте преступления. Он уже сидел в кабинете, и, судя по всему, был совершенно спокоен. По виду – типичный гопарь лет 50, с большим стажем и синими перстнями на пальцах. Ему не впервой! Он напомнил отца.
– Фамилия, имя, отчество? – Федор сел за стол и принялся заполнять протокол допроса из заранее подготовленной папки.
– Чеботарев Виктор. Павлович, – разглядывая столешницу, спокойно ответил подозреваемый.
– Дата и место рождения?
– Чьи? Мои?
Федор посмотрел в упор на Виктора и повторил вопрос. Тот хмыкнул, но ответил – и на вопрос, и на взгляд.
– Чита. 21 марта 1958 года. 55 вот будет весной.
– Место жительства?
– Мое или дочери? Живет-то она сейчас со мной, но прописана в К.
– Ваше. Ваша дочь мне ни к чему, – позволил себе съязвить Федор.
– Хм. Ну ладно. Тихий, Ленина, 12. И прописка тоже. Может, паспорт снова дать? Только его ж скопировали.
– Гражданство?
– Русский.
– Образование?
– Да это-то зачем? Ну, среднее. Профессиональное.
Каждый ответ Федор старательно записывал аккуратным почерком. Спешка ни к чему, да и надо же с чего-то начинать приводить в порядок документы.
– Семейное положение?
Подозреваемый удивился.
– В смысле? Опять мое, что ли? Да зачем оно вам?
– Ваше семейное положение?
– Женат я был. То есть вдовец уже.
– Состав семьи?
– Ох е-мое. Дочь у меня! Взрослая. Может, уже о ней поспрашиваете?
Но Федор продолжал собирать данные, не реагируя на выпады. Может, Чеботарев уже придумал способ защиты? Неужели скажет, что перепутал жертву с дочерью? Только чем это ему поможет?
Но, закончив перечисление, Федор растерялся. В кабинете повисла тишина. Теория вылетела из головы, а практика ограничивалась присутствием при допросе деревенского Каина. Да и то, это не соответствовало никаким нормам. Просто какая-то склока, и не более.
– Сейчас я разъясню вам ваши права, – все так? или нужно было сначала озвучить, в чем он подозревается? Кажется, второе.
– Чего? – ошарашенно спросил Чеботарев.
Федор закашлялся, но продолжил более уверенно.
– Вы обвиняетесь в совершении преступления, предусмотренного частью 4, пунктом "б" статьи 131 Уголовного кодекса Российской Федерации, – Федор знал его наизусть и гордился этим. Выучил на спор в прежней, приятной и интеллигентной жизни, которая многое обещала.
Чеботарев даже привстал.
– Чего? Ты чего это лепишь, а?
Из-за полуприкрытой двери раздался гогот. Федор сначала не понял, что происходит. Он хотел было броситься за преступником, попятившимся к двери, но в кабинет шумной толпой ввалились радостные коллеги. Противно вспоминать.
– Ха-ха! Ну, ты даешь, студент! Да не бойся ты, дядя Витя. На пустом месте... Хоть бы проверил... Ххха-ха!
Сквозь спазматические клубы хохота Федор смог, наконец, уяснить, что Чеботарев пришел сам. И пришел в милицию, с которой следственный отдел делил не только здание, но и коридор. Он собрался подавать заявление на поиск зятя, пустившегося в бега. Но у «соседей» утро выдалось буйное – полные кабинеты «гостей». Вот и отослали Чеботарева подождать и под ногами не мешаться. Дружелюбно поступили – не на улицу же его гнать? В середине октября в этом проклятом забытом краю уже основательно улегся снег.
Да, Федор сам, конечно, наделал кучу ошибок. Но не привык он ожидать таких подвохов от тех, кто, как он до сей поры наивно верил, должен был поддерживать. Было от шутки очень гадко, а мерзости все копились день ото дня.
Единственное, что радовало – это зарплата. Большую часть он стал откладывать. Тратиться в северном округе, кроме еды и ремонта, оказалось абсолютно не на что.
Зато, как ни странно, обстановка дома потихоньку налаживалась. Неужели была права мать с ее затертой до дыр присказкой "стерпится –слюбится"?
С тех пор, как следы ремонта становились все более явными, к Жанне начала возвращаться жизнь. Первые-то недели она просто лежала на диване с открытыми глазами, отвернувшись к стене. Не выходила из дома, кроме как в деревянный сортир. Молчала, практически ничего не ела. Иногда – разбрасывала вещи, которые до этого сложил Федор. Это ничего: он снова их собирал. Но потом появилась привезенная за 260 км из В. ванна, подключенная местным умельцем вместо убогой раковины. Правда, с унитазом вопрос пока не решился: это оказалось куда сложнее. Но все равно, за красивой перегородкой до потолка высотой, обклеенной пленкой под кирпич, получился очень уютный уголок. С отдельной яркой лампой, резиновым ковриком на полу, шкафчиком для разного рода умащений, нарядной вешалкой для полотенец.
Да и сама комната преобразилась: розово-бежевые светлые обои, ложно-деревянный пол из-за свежего настила. Скажи Федору, что он сможет своими руками сотворить подобное – ни за что бы не поверил.
Всю старую мебель, включая диван (воспользовался отлучкой Жанны на улицу), Федор вытащил во двор, разломал и отвез за окраину – на свалку. Новая же, прибывшая из того же В., порадовала бы и более искушенный взгляд. Комната преобразилась, а вместе с тем развеселилась и Жанна.
– А ничего получилось. Никогда бы не подумала, что ты на такое способен, – заметила она однажды вечером, когда он осматривал и машинально наносил последние штрихи на свою картину.
Довольно обидно. Но она хотя бы заговорила, да еще и первой.
– Правда? А я и сам не знал, что умею, – улыбнулся во весь рот Федор. – И вот думаю, почему этого никто не сделал раньше?
– Интересно, что ты сделаешь с кухней. И поставь уже, наконец, унитаз, – ответила Жанна, усаживаясь в мягкое новое кресло и ставя на колени ноутбук. Она все-таки не совсем утратила связь с внешним миром.
***
Зимой в северный округ пришел настоящий ад. Снег завалил служебный дом до середины окон, сквозь которые злобно выл ветер, не давая спать и потихоньку сводя с ума. Газовый котел не справлялся, понадобилось поставить еще два обогревателя – и теперь приходилось тревожиться за проводку.
Федор даже предположить не мог, что может быть настолько холодно. За пару минут пальцы отмерзали даже в теплых перчатках. Он бросил попытки отогревать и отчищать машину, которая наконец-то прибыла из дома по железной дороге. Снял и унес в дом аккумулятор, и ходил на работу пешком. Было недалеко – минут 15, не больше, но эти прогулки стали худшим, что Федору когда-либо доводилось переживать. Ветер пронизывал толстенные ватные штаны, купленные по советам местных, лицо пронзали и царапали тысячи ледяных игл. Они проникали внутрь через нос, вонзались в горло, перехватывая дыхание. На ресницах и бровях вырастали корки льда. Добравшись до кабинета, Федор каждый раз подолгу приходил в себя, пытаясь отогреть ноги, которых не чувствовал.
– Разве опять замерз? – подмигивал, заглянув в кабинет, Игорь.
Почти местный – родом из К., он был всего на несколько лет старше Федора, и служил в Тихом чуть больше года. Игорь тоже недавно женился, но и у него семейная жизнь не вписывалась в банальные представления. Молодая жена категорически отказывалась покидать К., и супруги виделись пару раз в месяц по выходным. Однако этого хватало, чтобы Игорь успевал узнать из новостей о том, что его жена совсем не тоскует.
Игорь с самого начала принял Федора без враждебности, и за пару месяцев они, пожалуй, превратились в приятелей. По крайней мере, Игорь был единственным человеком в Тихом, с кем Федор мог поговорить.
Или все-таки не совсем единственным? Несмотря на лютую декабрьскую стужу, Жанна продолжала оттаивать. И иногда вдруг становилась так похожа на себя прежнюю, что Федор был готов забыть обо всем. Может, и от скуки, но она все-таки возродила их интимную жизнь. Расспрашивала о работе, прихорашивалась, смеялась. Чем-то начала интересоваться:
– Я могла бы получить права – в К. должна быть автошкола. А ты подарил бы любимой жене машину.
А потом, несколько дней спустя:
– Я записалась на занятия с марта. Ты будешь меня возить? А потом я смогу везде ездить сама. Кстати, в К., наверное, есть театр?
В К. его не было – Федор выяснил это, едва они только поселились в северном округе. Но вот в В. он имелся, и Жанна об этом знала.
– Как ты думаешь, там интересный репертуар? – она ни на секунду не сомневалась в том, что ее возьмут. И почему-то думала, что, в лучшем случае, семь часов в день на дорогу туда и обратно – это сущие пустяки.
Но Жанна оживилась и радовалась, и Федор не стал ее разубеждать.
– Наверняка! Город-то немаленький.
Стала Жанна и выходить из дома – и тут Федор с удовольствием поменялся бы с ней местами. Что за необходимость обозревать жалкие окрестности в тридцатиградусный мороз? Но жена, видимо, знала ответ на этот вопрос. Надев тонкую короткую шубу, капроновые колготки и ботинки на огромной шпильке, привезенные из прежней жизни, она отважно штурмовала сугробы. Федор даже завидовал: и как не мерзнет?
Подкрался Новый год с нехорошей цифрой 13. Не любил ее Федор.
Когда коллеги соизволили позвать на общую встречу праздника – отказался. Зачем ему их компания? Федор не собирался надолго здесь задерживаться. Да и идея провести новогоднюю ночь вдвоем с Жанной его совсем не пугала, скорее – наоборот.
Он заранее, за неделю, принес елку, и они вместе украсили ее игрушками, купленными так же вдвоем в К. В принципе, на этом вмешательство Жанны в быт и ограничивалось – Федор все делал сам. Но на самом деле это оказалось не настолько сложно, как пугало воображение в первые дни.
– К кому на Новый год пойдешь? – поинтересовался Игорь.
– Дома буду, с Жанной.
– А моя с друзьями в К. Как я и думал, – Игорь катал по пепельнице затушенный окурок. – Слушай, а ничего, если я нагряну к вам?
Федор не пришел в восторг от этой мысли, но и способа отказаться не обнаружил.
– Ну хорошо, приходи.
О согласии пришлось пожалеть. В новогоднюю ночь Федор чувствовал себя третьим лишним: быстро опьяневшая Жанна, которая изо всех сил налегала и на шампанское, и на вино, прелестно щебетала с Игорем.
Федор тоже не стал гнушаться алкоголя, который скоро стал нашептывать: а не пора ли выпроводить гостя?
Но до этого не дошло. Около трех Игорь сообщил, что ему пора домой.
– Так, может, у нас переночуешь? – нежно предложила Жанна.
Но коллега, к огромной радости Федора, остался непреклонен.
После его ухода беседа не клеилась. Жанна от чего-то надулась, а Федор слишком злился, чтобы искать подход. Вскоре они, оба недовольные, отправились спать. Так год и начался.
***
С приходом календарной весны Жанна расцвела. Она похорошела, немного округлившись за зиму, проведенную почти без движения. Пошла, как и собиралась, в автошколу. Федор возил ее туда в К., а по вечерам давал возможность потренироваться на своей машине. Получалось у Жанны не очень, но он не скупился на комплименты. «Со временем научится», – утешал он себя каждый раз, когда жене уходилось каким-то чудом найти под снегом пень или даже неизвестно откуда взявшийся кусок рельса.
К окончанию курсов Федор подарил Жанне машину. Не «Ягуар», конечно, но вполне приличный четырехлетний «Паджеро Мини». Полноприводный, высокий, компактный – что еще надо новичку? С удовольствием Федор обнаружил, что он, вчерашний студент, смог позволить себе такую трату. Конечно, помогли и прежние накопления. Но если бы не нынешние, то о покупке бы и речи не шло.
И все-таки прав был отец, говоря, что это испытание только выглядит таким сложным?
Получив машину, Жанна с азартом принялась ею пользоваться, пропадая целыми днями. Ездила она только в К. – идея о ежедневных забегах на 260 км отпала сама собой.
Но чем именно жена там занималась, Федор не знал. Рассказывала она мало, но была очень довольна. А он – вполне этому рад.
Его гораздо больше, чем досуг жены, интересовал дом, и теперь, когда с внутренностями было покончено, он решил заняться крышей и облицовкой. Да, очередному «ссыльному», кому достанется служебная квартира, уже не придется так печалиться.
Перезимовав в Тихом, Федор перестал чувствовать себя неприкаянным м чужим. Коллеги больше не издевались, местные не шипели в спину. Преступления случались крайне редко, и большую часть дня он мог смело распоряжаться сам собой, появляясь в отделе для проформы.
Да и одиночество отступило: по вечерам – Жанна, днем – Игорь. А еще – интернет-форумы, где Федор общался со множеством разного народа, отлично симулируя для себя социальную жизнь.
– У нас все хорошо, – вполне искренне рапортовал он матери при звонках, которые стали гораздо более редкими. Он не скучал.
И так оно и было, пока однажды вечером на телефон уже спящей Жанны не пришло сообщение. Так происходило постоянно, и Федор не мучился любопытством. У Жанны и в студенческие годы имелся широкий круг общения, а на роль контролера-диктатора ее муж совсем не годился.
Но на этот раз ему не спалось. Он поднял голову и стал рассматривать ее телефон. Новый, купила недавно – Федор давал ей достаточно денег, чтобы хватало на такое вот баловство. И как раз в этот момент экран снова просветлел от сигнала, и на нем появился текст. «Спокойной ночи, сладкая!»
Скрежещущая тошнота. Но уже ничто не смогло бы удержать Федора от дальнейших открытий. Он ознакомился со всей перепиской Жанны, и менее, чем через час после прихода первой смс-ки, знал, что у нее есть как минимум два любовника. И один из них – Игорь.
***
Вспоминая актерские уроки Жанны, Федор изо всех сил пытался делать вид, что с той ночи ничего не изменилось. Старался неделю, другую, третью... Приятельски общался с Игорем, как ни в чем не бывало, чувствуя, как с каждым днем сил оставаться на сцене становится все меньше и меньше.
А однажды, не вовремя вернувшись домой, он для чего-то заглянул в окно комнаты. Федор никогда не имел такой привычки и вряд ли бы смог объяснить, что толкнуло его туда. Он увидел длинные черные волосы на белой спине, которая плавно переходила в другое тело.
И Федор вдруг ощутил то же самое оцепенение, что и накануне свадьбы.
«Это не наяву».
Он не знал, что делать. Зайти и устроить театральный скандал? Уйти и продолжить делать вид, что все в порядке?
Но пока Федор думал, жена и друг его заметили.
Ему удалось избежать представления в самый первый день. Игнорируя их крики, он отправился гулять в леса. И в них Федору удалось отвлечься настолько, что он вернулся домой спокойным. Зато Жанна, наоборот, была на взводе. Она сразу же вскочила с кресла – красивая, яркая, – и, эффектно прижав к груди руки, взмолилась:
– Федя, услышь меня!
Похоже, репетировал весь день.
Федор посмотрел на нее:
– Да?
– Это не то, что ты подумал! Все совсем не так!
А ведь этой фразе, наверное, тысячи лет. Она так часто звучала во всех никчемных учебных постановках, в которых играла Жанна.
– Я не хочу об этом говорить. Ни сейчас, ни потом.
– Но послушай, Федя...
– Все! – прикрикнул он впервые с момента их знакомства. И лег спать.
Домогательства Жанны продолжались и завтра, но теперь к ним присоединились и извинения Игоря. Он оказался не менее назойлив, и так же стремился донести до Федора свою версию.
– Слушай, ты меня достал. Тут не о чем говорить. Но хватит держать меня за дебила. Я знаю, что ты стал к ней ходить сразу после Нового года, – наконец не выдержал Федор.
Игорь выглядел пораженным.
– А почему молчал?
Федор вышел из кабинета и снова ушел в лес.
По поселку потекли гадкие сплетни. Но почему-то они гораздо больше очерняли Федора, чем Жанну. Над ним зло смеялись. И рогатый он, и тюфяк, не способный даже по-мужски поговорить с прелюбодеем да шалаву свою наказать. Жанна же выглядела этакой темной героиней. Этакая распутная разновидность Жанны Д'Арк.
А потом начались вызовы в К. Кляузы, служебная проверка, выговор, неполное соответствие. Федор не мог поверить, что даже та идиотская шутка, которую учинили над ним соратники вскоре после приезда – и та легла в дело о его некомпетентности.
В конце ноября пришла долгожданная весть о переводе и повышении. Переводился Игорь.
***
Весь день мело и крутило. Следы на снегу рассказали, что дома есть гости. Интуиция шепнула, что, заглянув в окно, Федор увидит кино, которое уже смотрел. И что лучше, возможно, сразу громко идти в дверь. Но это оказалось выше его сил. Подкрадываясь к окну комнаты, он ощущал обреченность и безысходность. И все-таки, хотя Федор был готов к тому, что предстояло увидеть, в картине нашлось, чему удивляться.
Это оказался один из временных «арестантов» – невысокого роста, с примесью нерусских кровей. У Федора он наблюдался по подозрению в нанесении телесных повреждений средней тяжести. Проще говоря, избил прежнего дружка. В прошлом он отбывал наказание за разбой, а потом поселился у сестры в Тихом. Наглый, с вечной ехидной усмешкой, он непередаваемым тоном обращался к Федору: «начальник». А теперь и он гостил в его постели.
Федор зачерпнул снега и протер лицо. Снаружи разъедал жгучий мороз, изнутри палил жар.
«Почему это все происходит со мной?»
В зимнем лесу, по которому кружит буран, выворачивая деревья, больше не спрятаться. Федор взял тяжелую железную лопату, которой разгребал снег во дворе, и пошел в дом.
Его не ждали. Противника удалось застать врасплох и буквально выгрести на метель. Но особого утешения и разрядки Федор не получил. Он скорее действовал по нужному сценарию.
С Жанной он несколько дней не разговаривал. Она тоже решила поменять тактику, и отвечала тем же.
Но как-то утром в середине декабря, выглянув в окно, сдалась:
– Опять снег! А я собиралась сегодня в К. Думала, посмотреть подарки.
– Ну так давай я тебя свожу. Хорошей погоды теперь до лета не будет. Так что, все время дома сидеть? – миролюбиво предложил Федор.
Жанна согласилась.
Шквальный ветер разрезал лицо тысячами ледяных лезвий. От него выступали слезы, которые тут же каменели, превращаясь в такой же лед, как и все вокруг. Там, где еще вчера была очищенная от снега земля, выросли сугробы по пояс. Они казались такими мягкими, но это лишь обман. На самом деле, снег влажный. Твердый, словно цемент. Не позавидуешь тому, кто сейчас на улице, вдалеке от дома. Не найти дороги в ледяном тумане.
Федор безумно долго вызволял свой потрепанный внедорожник из снежного плена. Стоило отбросить лопату снега, как на ее месте за секунды тут же возникала новая гора. Но терпение победило усталость.
– Выходи, поехали!
Жанна в своей шубе и шпильках опасливо посмотрела в небо, щурясь и отступая под порывами ветра.
– А может не стоит? В другой раз? Ты посмотри, что творится. Да и поздно уже.
– Да ну, чепуха. Развеемся.
В конце концов, они выехали. За пределами Тихого ветер усилился, видимость сократилась до пяти метров. Ветер сдувал с пути.
Жанна поняла, что они прибыли вовсе не в К., только когда машина через полчаса встала среди снежных полей. Федор вышел, обошел джип, открыл дверь и взял жену за руку.
– Зачем мы тут остановились? Я не хочу туда идти.
– Ну выйди на минутку. Давай. Посмотри, какая красота.
Ее пришлось упрашивать, но Федор не спешил. В конце концов Жанна поддалась. Он взял ее ласково под локоток, повел навстречу ледяной буре.
– Федя, куда ты меня тащишь? Мне неудобно на каблуках. Холодно. Поехали уже куда-нибудь?
Федор толкнул Жанну в сугроб, повернулся и побежал к машине. Он не видел, как она неуклюже пытается встать, не понимая, что происходит. Но долго слышал где-то издалека в вое и гоготе ветра ее плач и крики. Наверное, они останутся с ним, но думать об этом сейчас не время.
Федор быстро удалялся из полей в сторону В. Только бы добраться до аэропорта и купить билет на первый попавшийся самолет, в любой город. Только бы навсегда покинуть проклятый северный округ – а там будь, что будет.