Пламя Хайтауэр

Рейнира вернулась в Красный замок молча, не менее, через туннели Мейегора. Сир Кристон чуть не упал в обморок от облегчения и, казалось, был больше рад, что Рейнира невредима, и больше разгневан тем, что она ушла, чем сама Алисента. Алисента подозревала, что будь Рейнира кем-то другим, сир Кристон уже бы словесно избил ее до полусмерти.

Алисента не видела ее с тех пор, как вернулась, Рейнира была захвачена своими детьми и Гвейном, совершенно очевидно, как ее семьей. Но Алисента становилась нетерпеливой, почти отчаянной, чтобы увидеть ее, убедиться, что она невредима, своими собственными глазами.

Никто, кроме мужа Рейниры, Джейса, и, конечно, как следствие, Хелены, не знал точно, что произошло над Оком Бога. Живая Рейнира была почти неопровержимым доказательством того, что Деймона не было.

Но в Вестеросе не было ничего определенного, как и в том, когда в ситуацию был вовлечен Деймон.

Однако ей удалось увидеть Рейниру во время с нетерпением созванного заседания Малого совета.

Рейнира, к удивлению и облегчению Алисент, казалась совершенно невредимой. Она сидела, выпрямив спину, с ясными глазами и неподвижными руками, во главе стола.

Члены совета замерли в тревоге, ожидая ее слова.

Алисента заметила, как обеспокоенные руки Гвейна открыто сжимают руки Рейниры на столе, и попыталась не чувствовать ревности. Затем она отругала себя за то, что подумала о ревности, хотя несколько мгновений назад она не была уверена, цела ли Рейнира.

«Ваша светлость... вы?» - неуверенно начал мейстер Орвайл, нарушая тишину, повисшую в комнате.

«Я в порядке, мои лорды, мейстер, моя леди», - заверила их Рейнира. Услышав эти слова, Алисента - и, к счастью, все остальные - громко вздохнули с облегчением.

По-прежнему никто не говорил. Как всегда, Рейнира заставила всех ждать каждого ее вздоха и слова.

Наконец, кто-то еще осмелился задать вопрос.

«А что с Деймоном?» - спросила Рейнис.

«Он мертв». Послышались тихие всплески шока от этого подтверждения.

«Как?» - прошептал Бисбери.

«Он...» Рейнира впервые запнулась. «Он сдался мне. Он хотел умереть смертью Таргариенов. Сгореть в огне, больше похожий на поверженного злодея, чем на трусливого сдавшегося».

Алисента отчаянно пыталась установить зрительный контакт с Рейнирой, но королева, казалось, не собиралась отвечать ей взаимностью.

«Он... хотел, чтобы ты его убил?» - спросил Уайлд, не веря. Вздохи неверия разнеслись по комнате.

«Да. Он... он не хотел, чтобы его помнили... но... он мертв. Сиракс сжег его, и он... он едва не спрыгнул с Караксеса, упав на землю. Караксес жив, но где... я не могу сказать».

«Я...» Рейнис попыталась что-то сказать, но, похоже, запнулась. «Не могу сказать, что теперь, после того, как я услышала ваши объяснения, ваша светлость, меня это шокирует...»

«Я чувствую, что будет какое-то «но». Рейнира тяжело вздохнула, откидываясь на спинку стула и закрывая глаза.

«...Но королевство нарисует тебя убийцей родичей», - закончила Рейнис, и Алисента никогда не слышала, чтобы она чувствовала себя так беспокойно. «И теперь придется бороться с драконом-изгоем».

"Я знаю. Я... я мало что могу сделать, чтобы помешать этому. Один из нас оставил бы короля или королеву, но либо убийцу родичей".

«В королевстве должно быть рассказано о том, что произошло, чтобы не запятнать ваше имя», - сказал Уайлд. «Эти часы имеют решающее значение. Прежде чем самые отчаянные союзники Демона получат уши простого народа, или, что еще хуже, прежде чем они сами придумают истории. С фольклором трудно бороться».

Алисент молчала, не зная, что сказать и будет ли хоть что-то из того, что она могла бы сказать, хоть сколько-нибудь полезным.

«Я согласна». Губы Рейниры сжались в мрачную линию. «Мы разошлем воронов лордам по всему королевству с посланиями. Сделайте отсюда объявления на Север о том, что произошло на самом деле ».

«Должны ли мы просить лордов и леди явиться в Крепость? Возобновить их обеты? Представить наш новый закон?» - спросила Рейнис. Рейния кивнула, несколько торжественно.

«Мы дадим предателям справедливый суд или наказание, позволим им отстаивать свои права. Расскажем королевству о наших законах, заставим их поклясться в этом. Если нет... у нас есть дружба Севера, и всегда поощряется набор большего количества людей в Дозор».

Они советовали свои планы, организации за несколько месяцев вперед, кому, по их мнению, понадобится больше всего убедительности для их нового закона, кто быстро ассимилируется. Соответствующие наказания, те, кто их больше всего заслуживал. Каким лордам и леди они позволят вернуться в милость, и те, чьи измены им будет трудно проигнорировать.

Болтовня продолжалась, но все это пролетало мимо головы Алисент, когда она смотрела на Рейниру, которая ни разу не встретилась с ней взглядом. Сейчас она была не Рейнирой, она была Королевой, и у Королевы не было на нее времени.

На оставшееся время встречи Алисента набралась смелости поговорить с Рейнирой по ее завершении. Когда лорды покинули зал, а Рейнира и Гвейн наконец поднялись со своих мест, Алисента заставила себя заговорить.

«Р-ваша светлость, на минутку, если позволите». Она звучала так же кротко, как и пятнадцать лет назад. Рейнира кивнула, но не взглянула на нее. Гвейн, однако, подозрительно на нее посмотрел. Она сделала вид, что не заметила, не признала, что это было оправданно.

«Что-то не так, сестра?» Он подошел еще немного ближе к Рейнире.

«Я просто хотела поговорить с Рейнирой наедине, если вам угодно, ваша светлость», - добавила она, поворачиваясь к Рейнире.

«Все в порядке, любовь моя. Я скоро присоединюсь к тебе в наших покоях. Я отчаянно нуждаюсь в отдыхе», - пробормотала Рейнира эти слова, потому что они с Гвейном стояли так близко.

Это, казалось, успокоило Гвейна, и он мягко кивнул, соглашаясь.

«Сир Кристон, если вы настаиваете на том, чтобы остаться со мной, я бы попросил вас подождать снаружи и дать нам возможность уединиться. В противном случае вы можете сопровождать моего мужа в наши покои». Коул опустил голову и двинулся к дверям покоев.

«Если Ее Светлости понадобится моя помощь, ей достаточно будет только позвать ее. Я буду стоять на посту за дверью». Алисента наблюдала, как Рейнира с нежностью закатила глаза в сторону рыцаря.

«Я скоро увижу тебя, моя дорогая», - сказал Гвейн, прижавшись легким, но не совсем целомудренным поцелуем к губам Рейниры, прежде чем уйти.

Когда они с Рейнирой остались одни, Алисента подошла на шаг ближе.

«Рейнира...» Она подавила желание грызть ногти и вместо этого принялась яростно их ковырять. «Ты... Я имею в виду, в конце концов... Я только...» Алисента оборвала себя , вздохнув и спрятав голову в руках. «Я плохо начала».

«Я в порядке, Алисента. Уверяю тебя». Рейнира звучала отстраненно, словно она все еще витала в облаках, сражаясь за свое королевство и саму жизнь. Настолько вне досягаемости Алисент.

«Я... я обидел? Рейниру? Что бы это ни было, я не имел этого в виду и не намеревался этого». Эти слова, наконец, привлекли к ней пронзительный взгляд Рейниры.

«Почему вы так думаете?»

Алисента на мгновение уставилась на Рейниру, оценивая, искренна ли она.

«Рейнира. Я не видела тебя с тех пор, как... Туннели. И ты не смотрела на меня до этого самого момента. Я волновалась за тебя, я хотела узнать, все ли с тобой в порядке, и... Рейнира, мне кажется, что ты игнорируешь меня». Она вывернула руки перед собой, стараясь не кусать ногти. Она истекла кровью.

Она увидела, как лицо Рейниры слегка вытянулось, и поняла, что она права.

Алисента осмелилась подойти ближе.

«Пожалуйста, скажи мне, что не так, что я сделала - я исправлю это. Я сделаю все, что угодно, но, пожалуйста, не удаляй меня из своего сердца». Она умоляла, умоляла без причины, она была бессмысленна.

Но эта женщина, которую она любила... так, как она не могла ни назвать, ни выразить ни миру, ни, честно говоря, самой себе, могла умереть несколько часов назад, и теперь она, возможно, никогда больше не увидит ее, не увидит по-настоящему.

К ее удивлению, Рейнира тихонько заплакала. Она опустилась обратно в кресло, а Алисента стояла перед ней, ошеломленная.

«Любовь моя, что случилось...»

«Мне жаль, Алисента. По правде говоря, я... я не знала, что делать». Слова были неуверенными, неловкими. В них не было той теплоты и уверенности, которые Алисента так привыкла слышать в голосе Рейниры, когда они говорили.

«С чем? Что ты сделала?» Алисента опустилась на пол, опираясь на колени, глядя на Рейниру, взяв трясущиеся руки королевы в свои. «Дорогая, что случилось?»

«После того, как он забрал тебя, после того, как я вернулась... Гвейн, он... он не понимал, почему Деймон забрал тебя , а не его . Почему он забрал тебя и знал, что это сработает».

Ой.

У Алисенты не было слов, чтобы ответить, поэтому она просто ждала, пока Рейнира продолжит.

«Он не спрашивал меня больше одного раза, но я вижу это по его глазам... он расстроен, он не понимает... Я не хочу причинять ему боль»,

«Я тоже. Он мой брат, один из самых близких моему сердцу людей в этом мире. Я бы никогда не пожелала...» Рейнира злобно кивнула, пока Алисента говорила.

«Но я причиняю ему боль. Я не могу иметь вас обоих». Наконец Рейнира снова посмотрела на нее. Слезы застряли на ее серебряных ресницах, а глаза наполнились еще большим количеством слез. «Это несправедливо по отношению к вам обоим... но особенно к нему».

Это было похоже на признание. И что еще хуже, это было похоже на конец.

«Но... мы наверняка можем что-то сделать. Этого не может быть... Я не приму...»

«Что ты хочешь, чтобы я сделала, Алисент? Я поклялась любить и почитать его всегда . Я рожала его детей, я делю с ним постель. Я его жена ». Рейнира прерывисто вздохнула, словно черпая силы, и, казалось, заставила себя посмотреть Алисент в глаза. «Я люблю его».

«А что со мной? Ты ждешь, что я отпущу тебя, когда мне наконец-то, наконец-то удалось тебя поймать? Ты всегда была всем, чего я когда-либо хотела, знала я это или нет. Я не позволю тебе снова ускользнуть из моих пальцев. Я не могу». Алисента почувствовала, как ее глаза жжет, а горло сжимается, как это было, когда она собиралась заплакать.

Она болела, и не только физически. У нее было то ужасное, ужасное ощущение, которое она испытывала только дважды до этого. В тот день, когда ее отец послал ее утешить короля, и в тот день, когда умер ее муж. Это чувство, когда ее живот падает, как брошенный камень, в бесконечный колодец, все ниже и ниже. Заставляя ее кружиться голова.

«Я не хочу , Алисент. Это разобьет мне сердце. Но это разбивает его сердце. И это разбивает мое тоже».

«Нет». Слово было эгоистичным. Бессердечным. Это было всем, чем ее боги говорили ей не быть. Это было греховным. Это было ревнивым. Это была даже не она. Если бы она была кем-то другим, если бы она была собой или тем человеком, которым она себя считала, она бы никогда этого не сказала, никогда бы так не подумала.

Если бы она была тем человеком, которым себя считала, ее бы здесь не было.

Рейнира просто смотрела на нее.

« Нет », - повторила она. «Нет, мы что-нибудь придумаем. Мы солжем или... мы найдем способ. Ты не можешь почти умереть, а потом оставить меня здесь, чтобы я тебя оплакивала, несмотря ни на что». Я поклялась, что не буду хоронить тебя сегодня. Ни одну часть тебя.

«Я хочу быть с тобой всем сердцем»,

«Так что будь со мной».

«Но этого не может быть, Алисента. Ты всегда это знала. Вот почему ты смеялась, когда мы целовались, будучи девочками. Вот почему мы совокуплялись только в темноте. Вот почему, если бы я поцеловал тебя сейчас, мы оба боялись бы, что дверь откроется».

«Но я ошибалась, Рейнира». Она так крепко сжала руки Рейниры, что боялась, что оставит синяки. Но ей нужно было заставить ее заземлиться, здесь, в этот момент, когда Алисента стоит перед ней на коленях и умоляет ее остаться. «Я ошибалась. Мне следовало лететь с тобой на драконе. Мы должны были увидеть чудеса за Узким морем. Мы должны были есть только пирожные».

Улыбка тронула губы Рейнейры. Она была грустной. Она была горько-сладкой. Она была ностальгической.

Это заставило Элисент поцеловать ее.

Рейнира не колебалась, целуя ее в спину, и каждое соприкосновение кожи, каждое обжигающее прикосновение, Алисент передавала видишь? Мы не можем быть порознь. Мы должны быть такими. Я вижу это сейчас, я знаю это.

Она чувствовала вкус слез Рейниры, чувствовала, как они капают ей на лицо.

«Я люблю тебя, и я не откажусь от этого. Я бы лучше умер в тех туннелях, чем прожил свою жизнь без единственной вещи, в которой я всегда нуждался».

Они никогда раньше не признавались в этом словами. Это передавалось прикосновением, утешением, присутствием друг друга. Это шептали друзья, кричали в шутку или веселье, но никогда так .

Их лбы соприкасались, их дыхание было одинаковым. Синхронное дыхание, потребление одного и того же воздуха.

Это было более интимно, чем все, что они когда-либо делали. Это было намного больше, чем слезы и мольбы, это было расщепление душ и разъединение губ, разбивание сердец. Она никогда не чувствовала себя ближе к Рейнире, и в то же время, никогда не была так далека от нее.

«Другого пути нет», - прошептала Рейнира в ответ.

«Я бы был твоим любовником. В тайне. Я бы был твоим секретом. Я могу играть роль послушного друга, ты это знаешь».

«И я знаю, что из всех людей именно ты скажешь мне, что это неправильно » .

«У королей были любовницы с незапамятных времен. Эйегон Завоеватель взял в жены двух женщин».

«И ты будешь моей любовницей? Благочестивая, неподкупная Алисента Хайтауэр? Она осквернится с любовником? Дама такого высокого положения опустится до положения шлюхи королевы?»

«Да», - выдохнула Алисента, слово вырвалось без раздумий, но и без сожалений. «Я бы это сделала». Вот что ты делаешь со мной, Рейнира. Вот кем я стала. Вся моя жизнь прошла в ожидании тебя, в тоске по тебе. Я не могу тебя отпустить.

Рейнира молчала.

«Это неправильно...» - начала она.

«Я знаю», - ответила Алисент.

«Я все еще люблю его, Алисента. Я все еще люблю. Я все еще сплю с ним, может быть, я рожу ему еще детей. Я все еще чту его как своего мужа».

«Я знаю», - но на этот раз слова прозвучали более напряженно.

«Я...» Но Алисента видела это в глазах Рейниры, слышала в ее голосе, чувствовала в ее прикосновениях. «Мы должны остановиться. Если бы хоть одно слово было упомянуто... Это ослабило бы мои притязания и погубило бы тебя».

«Мне было бы все равно, если бы я была разрушена, лишь бы это был ты, - прошептала она.

Она видела, как слабеет решимость Рейниры, но не чувствовала в этом торжества.

«Я не могу», - наконец сказала Рейнира.

«Почему?» - спросила Алисента, но она знала. Ее горло было так, так сжато.

«Это неправильно». Алисента открыла рот, чтобы заговорить, но Рейнира заставила ее замолчать, коснувшись пальцами губ Алисент. «Это несправедливо. Из всех мужчин в королевстве он не заслуживает этого».

«Рейнира...» Но Рейнира отстранилась от ее прикосновения, поднялась со своего места и направилась к двери.

«Я никогда не должна была...» Рейнира даже не могла смотреть на нее, когда говорила. «Я погубила тебя так же, как ты погубила меня. Я никогда не должна была хотеть тебя. И я никогда не должна была действовать соответственно. И за это я прошу прощения». Алисента слышала слезы в голосе Рейниры, печаль, заставлявшую ее инстинктивно хотеть подойти и обнять ее.

«Не извиняйся. Пожалуйста». Рейнира сдалась, слегка повернулась, чтобы встретиться взглядом с Алисентой. «Не извиняйся обо мне».

«Я должна». И она ушла.

********

Когда Рейнира вернулась, ее тело было изможденным. Он тут же бросился обнимать ее.

"Ты здорова, любовь моя? Что хотела моя сестра?"

«Она хотела убедиться, что со мной все в порядке. Ты же знаешь Элисент, она не верит ничему, что кто-то говорит, пока не увидит это собственными глазами». Гвейн слегка усмехнулся.

«Это правда». Он отбросил свои сомнения. Рейнира не стала бы лгать ему. Они были командой, а партнеры были честны. А Алисента была его сестрой. Не говоря уже о том, что, какой бы набожной она ни была, она никогда бы не... приняла участие в этом .

«Ты готов ко сну?» - спросила его Рейнира, подходя к их кровати.

"Определенно."

Они молча оделись в пижамы, прежде чем залезть под простыни.

«Как ты себя чувствуешь?» - спросил Гвейн, когда они оказались лицом к лицу в постели. «После... прошлой ночи». После Демона.

«Я чувствую... Я чувствую, что все вокруг меня рухнет. Что мир нарисует меня монстром».

«Ты сделал то, что должен был. Мы расскажем королевству правду, а правда всегда торжествует над слухами».

«Я обнаружила, что мифы и легенды живут дольше, чем истории», - вздохнула она.

«Ты станешь легендой о героической королеве Таргариенов, которая бесстрашно сражалась со своим врагом, и она будет существовать во все времена, потому что она одновременно и истинна, и мифична». Она устало улыбнулась ему.

«Возможно, вместо этого меня запомнят как порочную убийцу родичей. Злую женщину. Возможно, «Рейниру Жестокую». Второе пришествие Мейегора за то, как я убила человека, который выступил против меня».

«Я этого не допущу. Я убью любого, кто будет говорить о тебе плохо». Рейнира снова улыбнулась.

«Ты слишком хороша для меня», - Гвейн одарил ее лукавой улыбкой.

«Я знаю». Она слегка подтолкнула его, прежде чем устроиться поглубже в постели. «Спокойной ночи, моя любовь». Он поцеловал ее в макушку и потянулся, чтобы погасить свечи рядом с собой.

Рейнира пробормотала что-то на прощание и вскоре уснула в его объятиях.

*********

Когда они вернулись из своего нелегкого путешествия по морю, она и Эйгон оба были рады снова оказаться на прекрасной, прекрасной суше и иметь возможность спать на прочной кровати и ходить по незыблемому полу.

Однако прежде чем они успели рухнуть и погрузиться в спокойный сон, который был бы одним из наименее потревоженных за многие луны, к их входу в замок примчался слуга с паникой на лице.

«Мой господин, мой господин!» - пропищал мужчина. Он дрожащим голосом передал письмо. «Оно пришло после того, как вы ушли, мой господин, мы ждали вашего возвращения, мой господин. Это тревожные и весьма важные новости, мой господин». Слова вылетели, как рвота, и именно так трое Веларионов поняли, что что-то не так.

Их дед прочитал письмо в гробовом молчании, и Баэла поняла, что дело действительно плохое, когда увидела, как побледнело его лицо.

«Что случилось, дедушка?» - спросил Эйгон, ясно заметив выражение лица Морского Змея.

«Деймон... пал». Начал он. Эйгон и Бейла обменялись беспокойными взглядами.

«Разве это не хорошие новости?» - подсказала она.

Дедушка пронзил ее взглядом.

«Он пал в битве с Ее Величеством. На их драконах. Над Оком Бога». Слова были произнесены практически шепотом, но Бейла слышала каждый слог с идеальной ясностью. «Мы нужны в Королевской Гавани».

«Что... Рейнира в порядке? Кто-нибудь ранен? Что нам делать...» - начал Эйгон, запаниковав. Их дед поднял ладонь. Только при близком рассмотрении можно было заметить дрожь.

«Вы двое вернетесь на драконах. Сегодня. Я присоединюсь к вам по морю. Вот что мы сделаем».

Баэла больше не чувствовала усталости. Когда она взобралась на Лунную Танцовщицу, ее пульс участился, и не от восторга, а от предвкушения. Предвкушения того, что может произойти что-то ужасное.

********

Она выбросила Алисенту из головы, она забыла о своих прежних желаниях по отношению к ней, она сможет сделать это снова.

Гвейн был хорош для нее. Не то чтобы он был отвлекающим фактором... он был ее, она была его, и так было всегда, неважно, что она часто пренебрегала этим. Он был таким же уверенным, как земля под ней, тогда как Алисента была такой же неустойчивой, как ветер под ней, пока она бесконечно падала.

Она услышала, как Гвейн подошел к ней сзади, но все равно сделала вид, что потрясена, когда он обнял ее за талию.

«Я почти слышу, как ты думаешь», - сказал он вместо приветствия. Она усмехнулась.

«О чем же я тогда думаю?»

«Какой я красивый».

«Теперь я слышу, как ты улыбаешься». Гвейн тихо рассмеялся, и его дыхание щекотало ей шею.

«О чем ты думаешь?»

«Я думаю, Джейс должен начать приходить в Малый Совет. Я был моложе его, хотя, надо признать, ничего полезного не делал, только спаивал мужчин».

«А теперь посмотри на себя. Самая важная женщина во всех Семи Королевствах».

«Что ты думаешь?» Она обернулась, чтобы проанализировать выражение его лица. Честно говоря, он казался более удивленным, чем что-либо еще. «Что?»

«Просто... ты меня об этом давно не спрашивала... Мне... Мне это нравится. Чувствовать себя твоим партнером во всем этом». Он сказал это мягко, любяще, но все, что она почувствовала, это вину.

«Ты такой, Гвейн. Я никогда не должен был заставлять тебя чувствовать себя иначе». Она практически слышала, что он собирался сказать, и не слышала, как он это говорил. Он был ее супругом, ее мужем, и, более того, он был ее другом.

«У вас было больше беспокойства, чем у меня ощущения полезности»

«Это неправда», - прошептала Рейнира, больше себе, чем ему. Она крепко обняла его, не в силах встретиться с ним взглядом в этот момент.

Было тихо и тревожно, но это было правильно.

*********

Его мать настояла, чтобы он начал посещать заседания Малого совета, поскольку теперь, когда война формально закончилась, и поскольку он был наследником, многие из этих советников, вероятно, войдут в его собственный совет, когда он станет королем.

Однако в данный момент это был не урок дипломатии, а лихорадочная паника по поводу того, как помочь королевству быстро восстановиться и приспособиться к новым законам его матери.

«Мы вызовем лордов в суд. Я не приму их отказа. А если они откажутся, я поприветствую их лично, на вершине Сиракса». Голос его матери был усталым, но решительным. Она была единственным стоящим членом, ее ладони упирались в стол, когда она говорила, требуя внимания и уважения.

«Если таков будет приказ вашей милости, я немедленно подготовлю воронов», - смиренно предложил мейстер Орвил. Королева кивнула ему.

«Благодарю вас, мейстер».

«Ваша светлость, а как насчет всех молодых женщин, которые должны унаследовать, не имея опыта, как это сделать?» - спросил он. Он был полон решимости не звать ее мать в эту комнату. Для ее репутации, и - хотя это менее важно - его, в некотором роде.

«Нам придется положиться на их семьи, чтобы наставлять их. Хотя, я уверен, многие не будут этого делать. Они будут предателями, если сделают это».

«Как же мы тогда обеспечим соблюдение, моя королева?» - задалась вопросом Алисент Хайтауэр.

«Когда они придут к присяге, обучение их дочерей будет частью присяги. Далее, пока мы не будем уверены , что они приспособились к новому закону, либо я, либо один из моих детей, либо другой важный посланник посетит их замки и будет наблюдать за их прогрессом».

«Вы уверены, что этого будет достаточно, Ваша Светлость?» - спросила Рейнис.

«Так и должно быть». Губы его матери сжались в тонкую линию.

В настоящее время у них не было Мастера над кораблями, поскольку Корлис Веларион отсутствовал, обучая Эйгона и Бейлу для их роли будущих Лорда и Леди Приливов, таким образом, Лейнор снова стал временным держателем должности, но он не был особенно искусен в этом деле и много консультировался со своей матерью перед каждым решением, которое ему требовалось принять - мало кто из них был. Таким образом, принцесса Рейнис носила титул по всем параметрам, кроме имени, на тот момент.

Джейс не занимал никакой должности, скорее он сидел за столом совета, слушал, наблюдал, задавал вопросы и давал советы, как это делала Леди Алисента. Он сидел на старом месте принца Деймона, по левую руку от своей матери, но это место было наполнено призраком мертвого Принца-разбойника.

«Очень хорошо, мейстер, я бы попросил вас послать воронов, лорд Уайлд, я бы попросил вас заняться распространением и внедрением закона среди жителей Королевской Гавани». Двое мужчин кивнули, поклонились и быстро вышли из комнаты после того, как им отдали приказы.

Это было еще одно. В тот момент совет действовал довольно быстро.

«Лорд-командующий...» - начала его мать, но ее прервали две фигуры, ворвавшиеся в комнату.

«Простите меня, ваша светлость, я пытался остановить их...» - взмолился сир Кристон.

Это были Эйгон и Бейла.

«Сестра, ты в порядке? Ты ранена?» - Эйгон звучал в панике, подбегая к королеве.

«Что мы можем сделать? Как мы можем вам помочь?» - добавила Баэла, тоже бросаясь к сестре.

Прежде чем ответить, его мать обняла братьев и сестер, пытаясь заглушить их яростный ропот беспокойства.

«Уверяю вас, я в порядке. Мы... справляемся».

«Что говорит королевство? Мы можем сражаться с чем угодно, мы Таргариены ...» Эйгон был полон нервной энергии, которая буквально исходила от него, потому что он двигался очень быстро.

« Эйгон », - сказала его мать, гораздо спокойнее, чем Джейс думал. «Брат, будь уверен, мы говорим с лордами королевства, мы издаем законы, мы собираемся наказать предателей».

«Что из... из...» - Баэла запнулась, словно не в силах закончить предложение.

«Я расскажу вам историю, как я рассказал ее моему совету и моему народу».

Его мать повернулась к остальным в комнате, о присутствии которых она, казалось, забыла.

«Лорд Бисбери, я бы попросил вас, пожалуйста, проверьте наши фонды теперь, когда худшее позади». Старик заковылял. «Лорд-командующий, как я и собирался попросить вас, вы не позаботитесь о найме Золотых Плащей и назначении их командира?» Джейс наблюдал, несколько с благоговением, за тем, как быстро его мать давала указания, и как легко другие их принимали. Она отпустила мужчин из комнаты, но это было больше похоже на просьбу, чем на приказ.

«Сейчас, Ваша Светлость», - рыцарь поклонился и вышел.

Остались только сир Лейнор, леди Алисента, его отец и сир Кристон, а также Бейла, Эйгон, Рейнира и он сам.

«Лейнор, Рейнис, я бы не просил вас уходить, вы родственницы». Лейнор и Рейнис выглядели очень облегченными, и Рейнис тут же протянула руки к внукам со своего места.

«Я скучала по вам обоим».

«Алисент», - позвала его мать, пока ее братья и сестры тихо, приглушенно говорили со своей бабушкой. «Не могли бы вы привести моих братьев и сестер и моих детей? Я уверена, что они скучали по Бейле и Эйгону и будут рады их видеть, независимо от обстоятельств». Леди Алисент поднялась

"Сразу,"

«Сир Кристон...»

«Я буду сопровождать ее, Ваша Светлость», - нежно улыбнулась его мать своему верному защитнику, который слишком хорошо усвоил ее приказы.

Когда прибыли все, за кем послали, Джейс наблюдал, как его мать кропотливо пересказывала Бейле и Эйгону недавние события, послушно отвечала на их вопросы и успокаивала их.

Когда она закончила, в комнате воцарилась тишина.

Баэла сломала его.

«С тобой все в порядке?» - спросила она.

«Я... это трудно, конечно. Но я справлюсь. Я королева, я должна».

«Это не очень-то похоже на «да».

Джейс не мог отделаться от мысли, что в данный момент у них не было возможности чувствовать себя «в порядке».