Морские похороны
Они едут в Дрифтмарк на похороны Лейны.
У них нет ничего от ее тела, что можно было бы отдать морю, поскольку она уже отдала его огню, но Веларионы все равно возвели каменную гробницу, украшенную по ее образу и подобию.
Они молча стоят вокруг костра, и только волны манят их.
Ваемонд Веларион делает шаг вперед, чтобы зачитать надгробную речь, но Корлис слишком расстроен.
«Илон присоединится к туби р се сит хен эмбар наеджот коммит се ринья лена хен лентор велайрон наеджот се вечные воды, се доминион хен мерлинг дарис». Мы собираемся сегодня у трона моря, чтобы предать леди Лаэну из дома Велайрон вечным водам, владениям короля мерлингов.
Рядом с ней Гвейн яростно сжимает ее руку, направляя свою силу в ее тело.
Джейс и Люк яростно цепляются за ее юбки, безмолвно оплакивая женщину, которую они так сильно любили.
На руках она держала своего маленького сына, Бейлона. Даже он сегодня молчал. Как будто чувствовал это в воздухе.
«Скориот кесса гард зирцала сыт мирре се тубисса наеджот мазигон» Где он будет охранять ее все грядущие дни.
Рейнира смотрит на принцессу Рейнис, которая, похоже, решила не плакать, словно желая остаться сильной ради Лейны в этот последний момент.
Ее волосы цвета воронова крыла, украшенные серебряными прядями, скрыты под шелковистой вуалью.
Рядом с ней лорд Корлис бесстрастен и неподвижен.
Баэла и Рейна, такие юные, цепляются за свою бабушку, как будто пытаются удержать друг друга вместе.
Рядом с ними плачет Эйгон, а Хелейна смотрит на пустой каменный гроб души своей матери, ее глаза сосредоточены, но мысли где-то далеко.
На руках она осторожно держит их младшего брата, Дэрона, которому всего два года.
Эймонд смотрит в землю, его губы дрожат.
"Hae ziry sets se embar syt zirȳla mōrī voyage, se riña laena tēmbi bȳre trueborn riñar va se rāenion. Though pōja muña kessa daor return hen zirȳla voyage, kessi mirre umbagon bound hēnkirī, isse ānogar." Когда она отправляется в море в свое последнее путешествие, леди Лаэна оставляет на берегу шестерых вернорожденных детей. Хотя их мать не вернется из своего путешествия, все они останутся связанными вместе, кровью.
Веймонд пристально смотрит на детей Лейны.
«Lopor courses rȳ velaryon ānogar. Īlvon dakogon qumblie. Īlvon dakogon drēje. Īlvon ēdruta dōrī vasrie». Соль течет по крови Велариона. Наша течет густо. Наша течет верно. Наша никогда не должна быть тонкой.
Никто из детей, кажется, не слышит его слов.
«Нуха нежная племянница, костагон се желмиор сагон хае костоба хае аоха арли, аоха моря хае гида хае аоха дух, се аоха сети сагон хае леда хае аоха прумиа». Моя нежная племянница, пусть ветры будут такими же сильными, как твоя спина, твои моря такими же спокойными, как твой дух, а твои сети такими же полными, как твое сердце.
Гробница медленно перемещается по скалам, придвигаясь ближе к морю.
«Hen se embar ilon māstan. Naejot se embar ilon kessa return». Из моря мы пришли. К морю мы вернемся.
Камень падает в волны, и вот она исчезает.
Где-то за волнами слышен крик дракона.
*********
Она снова увидела сон. Тот, который снился ей годами. Он крутился в ее голове, бурлил, как черви в грязи.
В небе кричали драконы, и когда ударила молния, что-то упало на землю и было поглощено Оком Бога.
Руки над облаками вращают ткацкий станок, снова и снова они ткут гобелен... Катушки черного, катушки красного.
Ловкие руки и черная нить пронзили небо, разразившись подобно раскату грома.
Красная нить капала вниз, словно кровь, обещая бойню.
И вот дракон снова поднимается в небо и -
«Хелаена», - осторожно будит ее Рейнира.
«Рейнира», - ответила она, садясь на кровати.
«Тебе снова приснился сон?» Хелена кивнула.
«Ты хочешь рассказать мне об этом?» Хелейна снова кивнула. Затем она заерзала в своей постели, шаркая, чтобы освободить место для Рейниры. «Спасибо, сестра», - сказала Рейнира, забираясь на простыню.
Они легли лицом к лицу, и Хелейна шепотом сказала Рейнире:
«Корона падает с его головы, и на всех мечах кровь. Они продолжают его резать», - начала она. Возможно, она не имела смысла, но Рейнира продолжала слушать.
«Когда корона снова падает, он не может вернуть ее. Она возложена на ее голову. И она не истекает кровью от мечей. Они не режут».
«Знаешь почему?» - спрашивает Рейнира. Хелена лишь качает головой.
«Но потом он приходит и говорит, что хочет этого. Он приходит, чтобы предать, но он этого не хочет».
«Другой он?» Хелена снова кивает.
«Когда он пытается взять его, он не может. Он едет по небу, купаясь в красном, и его встречают драконы».
«Знаешь, какие именно драконы?» Рейнира задает много вопросов о своих снах, но Хелейна не возражает, потому что это показывает ей, что сестра действительно ее слушает.
Она качает головой.
«Все, что я знаю, это то, что они снова и снова ткут катушки черного и красного цвета, пока драконы танцуют в небе».
«Что-то случилось с драконами?»
«Я не уверена. Но он поглощен Оком Бога, он умоляет согнуться, но вместо этого он должен сломаться». Она видит падение в своем сознании, она видит фигуру, как она уходит, искаженная. «Поглощен Оком Бога». Она повторяет.
«Что будет дальше?»
«Я не знаю. Мой сон все время заканчивается», - признается Хелена.
«Прости, что разбудила тебя, я просто волновалась за тебя». Рейнира извиняется. Хелена улыбается.
«Все в порядке, они довольно страшные», - улыбается ей Рейнира.
«Ты уже готова снова заснуть?» - размышляет Хелена.
«Я так думаю», - отвечает она через некоторое время. Рейнира целует ее в лоб.
«Сладких снов, Хелена».
«Сладких снов, Рейнира. И спасибо тебе. За то, что выслушала мой сон». Хелейна снова закуталась в свои теплые одеяла, когда Рейнира отошла.
«Всегда», - едва слышит она, но не уверена, сон снова овладел ею.
*********
Рейнира была в отчаянии после смерти Лейны, но она едва ли показывала это за стенами их спальни.
Она была рядом со своими братьями и сестрами, обучая их высокому валирийскому языку, обучая Эйгона езде на драконе и обучая их всех, как пережить горе от потери матери.
В конце каждого дня она плакала. Гвейн обнимал ее и шептал, как сильно он ее любит, ибо что еще он мог сказать? Никакие слова не вернут Лаену. Ни одно не вернет и Эмму.
Его жена была так измучена болью, так пронизана страданиями, что он ничего не мог сделать, чтобы избавить ее от них.
Если бы он мог, он бы снял с нее всю боль и вынес ее сам.
Их дети, одинаково опустошенные потерей Лейны, найдут утешение в своих драконах и друг в друге. Говоря почти безмолвно, чтобы сказать все те слова, которые они не могли.
С течением месяцев становилось легче, немного легче. Но горе висело над всеми, как топор, и все боялись, когда оно ударит в следующий раз.
Спустя полгода после смерти Лейны Рейнира плакала меньше, а вместо этого говорила с братьями и сестрами о том, какой была ее мать: доброй, веселой, жестокой. Она объединила их всех вместе, как будто они были единым целым, неприкосновенным даже для богов.
Смерть занимает время, Гвейн хорошо это знал. Но он знал, что Рейнира из всех людей не позволит смерти остановить жизнь, ни ее саму, ни ее братьев, ни ее сестер, ни ее детей. Больше никогда.
Сегодня вечером, когда они дошли до своей спальни, Рейнира повернулась к нему.
«Я люблю тебя», - шепчет она, заправляя ему волосы за ухо. Вопреки себе, он краснеет. Совсем немного.
«Я тоже тебя люблю», - отвечает Гвейн. «Что вдохновило тебя сказать мне это?»
«Потому что мы так много потеряли, и я не хочу потерять еще и тебя», - шепчет она.
«Ты меня не потеряешь. Я твой». Он нежно поцеловал ее. «А ты моя».
Рейнира улыбнулась.
«Я просто... хочу, чтобы ты это знал».
«Я знаю это». Он поклялся, снова поцеловав ее. На этот раз она ответила на поцелуй, но коротко.
На мгновение она просто смотрела на него, как будто запоминая каждый дюйм его лица. Он не возражал, он был ее, чтобы смотреть на него.
«Я так благодарна, что вышла за тебя замуж», - говорит она мягким голосом, нежно касаясь его щеки.
Несмотря на то, что они были женаты уже семь лет, с тех пор как ей было пятнадцать, а ему едва исполнилось семнадцать, каждый раз, когда они оставались наедине и когда она делала ему комплименты, он увядал, как рассыпающийся пепел.
«Я тоже рад, что женился на тебе». Он почувствовал, как улыбка расплывается на его лице, а щеки слегка краснеют.
Рейнира дарит ему улыбку, которая стоит больше, чем любое золото в мире. Он не может удержаться и снова поцеловать ее. Она приветствует его теплом, и Гвейн удовлетворен этим моментом сладости среди тьмы закручивающейся бури горя и тревоги.
И вот так быстро голод, который всегда снедает его, когда он с ней, начинает снедать его и доводит его до дрожи.
И когда все закончилось, как это всегда бывало, запутавшись под простынями, и они оба стали возмутительно шуметь от удовольствия и желания, это не стало сюрпризом.
********
«Это приказ моего отца, чтобы я вернул в Харренхолл свою любовь», - объяснил Харвин, гладя ее по щеке, пока она плакала.
«Как это может быть его приказом? Приближается пятый день именин Алерии, и ей нужен отец рядом». Она играла роль капризного ребенка, но Харвин стал ее силой при дворе, щитом от эмоций, с которыми она не хотела сталкиваться, защитником от всех невзгод, с которыми она сталкивалась.
«Я знаю, и я одарю ее подарками, прежде чем уеду и как только вернусь. Мне трудно оставить ее, Луку и тебя, но таково желание моего отца, и я его наследница». Алисента знала, что его логика была честной и справедливой, что если бы ее отец отдал приказ вернуться в Старомест, она бы сделала это как свой долг. Но не без благословения Харвина.
«Разве мы не можем поехать с тобой? Дети уже достаточно взрослые для путешествия». Ты нужна детям, ты нужна мне, чтобы помочь мне их вырастить, ты нужна мне, чтобы ты остался.
"Ты же знаешь, что мой отец этого не хочет, как и твой. К тому же Джейс и Люк были бы в ярости, если бы остались без своих кузенов и любимой тети".
Элисен понимала, что ее борьба, ее мольба не могут быть выиграны.
«Я понимаю, муж. Пожалуйста, просто возвращайся побыстрее». Он поцеловал ее в лоб, и она позволила ему обнять ее. Брак был священным доверием. Их брак не был чрезмерно романтичным, но они были друзьями, союзниками.
«Я пошлю воронов, когда смогу, и вернусь, когда смогу». Алисента кивнула, не произнося ни слова. Она поцеловала его в щеку и попрощалась с ним, слова звучали искаженно, словно она была под водой.
Она наблюдала, как он отходит от нее все дальше и садится на коня. Как только он выезжает за городские ворота, она плачет, чувствуя себя голой и открытой ветрам и шепотам двора, о которых она могла не знать все эти последние десять лет.
Все, что она может сделать, это пойти к Рейнире и поискать у нее утешения.
Когда она приходит в покои Рейниры, она вся в слезах и тяжело дышит, почти не в состоянии понять, как ее ноги смогли донести ее сюда, в то место, которое она всегда могла найти. Глухая, слепая, искалеченная, лишенная памяти.
«Элисент, сестра, что случилось?» Рейнира тут же обнимает ее, беспокойство отражается на ее лице, в ее голосе, в каждом ее прикосновении.
«Это...» Она давится рыданиями. «Харвин, его отец приказал...»
«О, моя милая, я слышала, мне так жаль», - бормочет Рейнира, ее пальцы перебирают волосы Алисенты, пока она держит ее в своих объятиях. Ее прикосновение успокаивает, и это почти как если бы Алисенте снова было пятнадцать, и она рыдала вместе со своей лучшей подругой по поводу смерти королевы Эммы.
Они стоят так много мгновений, как будто годы не разделили их и не разлучили с той близостью, которая когда-то их определяла.
Когда Алисента наконец заставляет себя отстраниться, Рейнира оказывается рядом, ее фиолетовые глаза полны беспокойства и неподдельной любви, от которой у нее подгибаются колени.
«Что я могу сделать? - шепчет Рейнира. - Как мне избавиться от этой боли?»
О, как Алисенте хочется плакать от этой чистой доброты.
«Быть здесь - достаточно. Любить меня - достаточно».
«Я всегда буду любить тебя, Алисента. Всем сердцем». Рейнира нежно заправляет за ухо кудри Алисент.
Алисента прижимает ладонь к щеке Рейниры, наслаждаясь этим моментом, этим прикосновением, которого у нее не было так давно.
«О, Рейнира», - бормочет она. Рейнира нежно улыбается ей, и это слишком для Алисент, чтобы сдержать.
Не имея возможности остановиться, Алисента обнаруживает, что ее губы движутся навстречу губам Рейниры. Она целует принцессу со всей своей силой. Со всей своей любовью, которую она лелеяла, несла и берегла.
Рейнира, словно повинуясь инстинкту, без всяких раздумий возвращается к старым привычкам.
Алисента тает, словно масло, в объятиях Рейниры, в ее рту, позволяя себе утонуть в ней.
Алисента издает голодный, слабый звук, и Рейнира проглатывает его, словно умирает от голода.
Они прикасаются друг к другу так, как не целовались уже много лет, и целуются так, как Алисента никогда не целовала Харвина.
Она задается вопросом, целовала ли Рейнира когда-нибудь Гвейна таким образом.
В то же время Рейнира, кажется, вспоминает о своем брате, потому что она резко отстраняется.
«Элисент, я...» Ее губы покраснели, а дыхание участилось.
«Рейнира, мне так жаль... Я... Я не думала, что я...» Алисента чувствует, как в ней нарастает стыд, который она скрывала последние десять лет своей жизни.
«Все в порядке», - начинает Рейнира, глубоко и медленно вдыхая. «Мы... мы не должны были этого делать. Но это больше не повторится». Рейнира не смотрит Алисенте в глаза, когда говорит это
«Нет, конечно, нет», - шепчет Алисента. «Простите, я...»
«Нечего прощать, Алисента, ты расстроена и беспокоишься за своего мужа, больше ничего».
«Ничего больше», - соглашается Алисента. «Ну, мне пора идти к Луке и Алерии», - и она быстро отворачивается от принцессы и мчится обратно в свои покои.
***********
В ту ночь, когда она смотрит в лицо Гвейна, она чувствует такую сильную вину, что она грозит поглотить ее.
Будучи любящим и преданным мужем, Гвейн замечает ее страдания, и от этого она чувствует себя еще хуже.
Она уверяет его, что все в порядке, и страстно целует его.
Как всегда, она чувствует жгучее желание, которое охватывает ее всякий раз, когда они с Гвейном целуются и прикасаются.
Тогда почему я чувствую то же самое, когда целую Алисенту? Когда прикасаюсь к ней?
Она так сильно его любит, что не может вынести мысли о том, что разобьет его нежное, большое сердце.
В ту ночь они занимаются любовью, и Рейнира чувствует то же, что и всегда, когда Гвейн лежит с ней: она чувствует, как пробуждается кровь дракона, чувствует, как все ее кости подпрыгивают навстречу его костям, как ее сердце и душа отчаянно хотят соединиться с ним и стать единым целым.
Она получает удовольствие от его рук, его языка, всего его тела, она стонет от его движений и жаждет его поцелуев.
Но она до сих пор не может понять, почему она могла испытывать подобные чувства и так сильно любить Гвейна, если когда-то она испытывала это же желание, пусть и запретное, к Алисенте.
Но она выталкивает это из головы. Она любит своих детей, она любит своего мужа. Она любит его больше, чем своего любовника, она любит его как своего партнера и силу, свой меч и седло, с помощью которых она орудует, чтобы завоевать мир.
И она любит Алисенту как свою сестру. И это все, что она может себе позволить.
Поэтому, когда она узнает о ребенке в своей утробе, она испытывает облегчение, поскольку это еще одно доказательство ее любви к Гвейну.
********
Рейнира, до конца лет, рожает четвертого сына. Еще одного чистого валирийского облика. Она и Гвейн показывают его двору, и все они так глубоко очарованы молодым мальчиком, которого Рейнира, в честь своего любимого брата и самого Завоевателя, назвала Эйгоном.
Чтобы избежать путаницы, Эйгона, ее брата, называют Эйгоном Старшим, а Эйгона, ее сына, - Эйгоном Младшим.
Старец души не чает в своем племяннике, выбирая яйцо для этой колыбели, играя с младенцем и целуя его маленькую головку.
Алисента присоединяется к ликованию двора и своего брата. И, конечно же, Рейниры.
Она отталкивает их поцелуй, вместо этого посвящая себя детям и отправляя письма Харвину так часто, как только может, скрывая за всеми своими любезностями отчаянное желание вернуться к нему.
Ты мне нужен, муж. Ты должен спасти меня от самой себя.
Она игнорирует всю ревность, которую испытывает к брату, и скрывает ее за молитвами в септе. Она молится перед каждым приемом пищи, а также после него.
Она скучает по нему. Не по его прикосновениям, не по его поцелуям, а по его теплу, его стабильности, его храбрости. Она скучает по тому, как его рука поддерживала ее, когда она была среди придворных, на турнирах.
Она скучает по улыбкам, которые он дарил их детям. Она скучает по тому, как он держал Луку на руках, и по тому, как их лица были похожи, их улыбки, их глаза.
Каждое письмо приносило ей утешение, так как он писал о своих обязанностях, о мужчинах, которых он обучал, о женщинах и детях, которым он помогал каждый день. Но оно не вернуло утешение и защиту, которые он ей предлагал.
Она молится, чтобы его отец поскорее отослал Харвина обратно или чтобы он позволил ей присоединиться к нему. В то же время она читает каждое письмо Луке и Алери, чтобы они знали, как сильно их отец любит их.
Ее дети тоже без своих щитов. Лука делает вид, что не так сильно скучает по отцу, как он скучает, а Алери делает вид, что ее не ранит, что отец пропустил ее пятые именины.
Алери праздновали в компании ее кузенов и детей короля. Это было грандиозное мероприятие, наполненное лимонными пирожными и нежно зажаренными птицами. Алери наслаждалась вниманием и купалась во внимании своих кузенов и королевских спутников, и когда день закончился, она так ярко улыбалась, что Алисента надеялась, что ее усилия сделать день грандиозным вытеснили мысли об отсутствии Харвина из сознания ее маленькой дочери.
Но безрезультатно, Алери спросила, с глазами, опущенными от сна, поцелует ли ее отец ее на ночь. Алисент старалась не плакать, поскольку обещала, что Харвин скоро придет.
По мере того, как недели превращались в месяцы, Алисента медленно училась, как снова стать собой в молодости, леди Алисент Хайтауэр. Она стала ближе знакомиться с девушками при дворе, за пределами материнства и замужества. Она научилась смеяться, она научилась притуплять боль, которую приносило отсутствие Харвина.
Она молится, когда до нее доходит весть о сожжении Харренхолла.
Проклятый замок загорелся, и внутри погибли лорд Лионель Стронг и его сын, его наследник, ее муж, сир Харвин Стронг.
Ее дети, восемь и пять, растеряны и сбиты с толку. Алисента не лучше в понимании. Она чувствует себя потерянной в океане горя, она тонет во всем этом.
Харвин был ее другом, ее щитом, ее мужем. А теперь его нет. Вычеркнут из мира, как будто он был незначительным. Как будто он не был скалой в буре, удерживающей ее на земле. Как будто он не был самими корнями дерева их семьи из четырех человек, теперь уже трех безвозвратно.
Харвин Стронг мертв, королевство скорбит.
Ее отец вернулся в суд менее чем через месяц после того, как новость достигла его дома.
«Твой муж мертв», - шептал он. «Королева мертва», - шептал он. Алисента не могла этого слышать. Все, что она слышала, - это ревущее пламя.