Глава 6
Первые чувства
Неделя после того, как браслет был снят, тянулась для Эви как странный, лихорадочный сон. Каждый день приносил с собой новые открытия - и новые страхи. Магия, долго сдерживаемая железом и заклинаниями, теперь просачивалась сквозь трещины её самоконтроля, словно вода через плотину. Книги сами открывались на нужной странице, свечи вспыхивали от прикосновений, а иногда от эмоций дрожали стекла. Это пугало её, и одновременно манило - именно рядом с Сэмом она училась держать себя в руках.
Сэм тоже менялся. Он больше не сомневался в том, кем была Эви. Ведьма. Та, кого он всю жизнь должен был преследовать и уничтожать. Но чем больше времени он проводил с ней, тем яснее понимал: никакая клятва охотника не могла перечеркнуть того, что он чувствовал. Между ними витало напряжение. Разговоры становились короче, взгляды - глубже. Порой Сэм резко прерывал фразу, боясь сказать лишнее. Порой Эви отводила глаза, скрывая, как бешено колотится сердце. Но и расстояние они держать не могли: каждое утро встречались, каждый вечер находили повод быть рядом. В этом молчаливом притяжении рождалось нечто большее, чем просто доверие.
Ночь была тёплой и тревожно-тихой. За окном шелестели кроны деревьев, будто мир сам затаил дыхание. Эви сидела за деревянным столом в своей комнате, пальцы нервно барабанили по поцарапанной поверхности. В воздухе витал запах старой бумаги и воска, смешанный с чем-то более острым - запахом её собственного возбуждения, которое она пыталась подавить. Книга на столе внезапно раскрылась сама собой, страницы шелестнули, останавливаясь на закладке, которую Эви не помнила. Её дыхание участилось, грудь под тонкой льняной рубашкой вздымалась быстрее, соски проступали сквозь ткань. Магия и желание были связаны одной невидимой нитью, и каждый раз тело реагировало первобытно, животным образом.
Свеча на подоконнике вспыхнула синим пламенем. Эви замерла, ощущая, как опасность смешивается с жгучей жаждой поделиться этим - с ним. Дверь в коридоре тихо скрипнула, и сердце подпрыгнуло. Сэм. Она знала его шаги. Знала, что он колеблется - войти или уйти. Она хотела, чтобы он вошёл. Хотела, чтобы он увидел её такой - неуправляемой, желающей. И в то же время боялась. Но дверь осталась закрытой.
Сэм стоял у окна в своей комнате, лоб прижат к холодному стеклу. Закат горел кроваво-оранжевыми мазками. Но он видел только её. Эви. Её волосы, губы, руки. Её дрожь не от страха, а от желания. Он должен был ненавидеть её. Должен был помнить клятву - найти, связать, уничтожить. Но тело предавало его: каждое её дыхание отзывалось в нём. Его член напрягся, пульсируя в такт сердечным ударам. Он сжал кулаки, пытаясь вытравить образы её бёдер, её губ, её стона. Это не желание. Это проклятие.
Эви не выдержала. Она встала, босая, в одной рубашке, и шагнула в коридор. Её соски терлись о ткань с каждым движением, отправляя волны жара вниз, к пульсирующему центру. Его дверь была приоткрыта. Она замерла на пороге, увидев, как он лежит на кровати, грудь вздымается, рука всё ещё сжимает себя через ткань. Его глаза расширились, когда он заметил её.
- Ты не спишь, - её голос прозвучал хрипло.
- Эви... - сказал он низко, предостерегающе. Но не отвёл взгляд.
- Мне страшно, - призналась она, и это была лишь половина правды.
- Ты не должна здесь быть.
- А если я хочу?
Он напрягся. Она сделала шаг. И ещё один. Воздух стал густым, наэлектризованным.
- Я хочу, чтобы ты научил меня контролировать это. Всё, - её слова повисли в воздухе.
Сэм стиснул зубы.
- Ты играешь с огнём.
- Тогда сожги меня, - прошептала она.
Напряжение разлилось по комнате, как ток по проводам. Эви видела, как его грудь тяжело поднимается и опускается, как он борется с собой. Она хотела, чтобы он схватил её, разорвал рубашку, швырнул на кровать и заполнил всем, чем она горела. Но он не двинулся - и это было хуже всего.
Она отступила. Но её тело всё ещё горело, киска пульсировала, требуя прикосновений. Она знала - сегодня не их ночь.
- Спокойной ночи, Сэм, - прошептала она, закрывая дверь.
Он остался один. Её образ всё ещё горел перед глазами. И когда его рука снова скользнула в штаны, представляя, что это её рука, а имя, сорвавшееся с его губ, звучало как молитва и как проклятие, Сэм понял - остановить это будет невозможно.