𝐶𝐻𝑂𝐼𝐶𝐸. __𝘷.𝘯

                                         this.

Фигура её была словно сотворена из пороха и света. Волосы, струящиеся подобно солнечному сиянию, подчеркивали её непревзойдённую привлекательность, а глаза, глубокие и тёмные, хранили тайны, способные заставить дрогнуть сердце любого. Она была дочерью влиятельного мафиози, и в её нежной красоте скрывалась непредсказуемая сила. Не смотря на свою внешность, Аманда искусно маневрировала среди опасностей, поджидавших её на каждом шагу.

Её жизнь изобиловала контрастами: роскошь соседствовала с угрозой, а любовь переплеталась с предательством. Смех её звучал как волшебная мелодия, в которой всё же проскальзывали нотки грусти, осознания той бездны, в которую она могла упасть. Каждый шаг был тщательно взвешен, каждое слово — продуманным. Зная, что тень отца всегда сопровождает её, она двигалась по проторенной тропе, которую не выбирала сама.

Но в глубине души Аманда лелеяла мечту о свободе — о жизни без страха и о простых радостях. Она стремилась оставить позади тёмные дела семьи и открыть для себя мир, где могла бы быть только собой.

— Сэм, что у нас сегодня на завтрак? — спросила Аманда, спускаясь с второго этажа.

Кухня их дома выглядела словно вышедшая из волшебной сказки, и весь дом был пропитан той же сказочной атмосферой. Стены и потолок переливались золотом, а легкие проблески молочного белого цвета добавляли утонченности. Этот дом, как и сама Аманда, излучал нежность и тепло.

— Доброе утро, мисс! Сегодня для вас приготовлен ваш любимый апельсиновый сок и нежные блины с фруктами, — радостно ответила милая старушка Сэм, встречая её с улыбкой.

— Сэм, сколько раз я просила обращаться ко мне на ты и по имени? Не стоит называть меня "вы"; я одного возраста с вашей дочкой. — Сказала девушка, бережно усаживаясь за стол, в сердце которой трепетала нежность этого утра.

Сэм сморно улыбнулась, но в её глазах засияла искорка послушания.

— Как вам будет угодно, Аманда, — сказала она, налив светлый сок в этот изящный стакан, который казался частью сказочного сервиза.

Блины, вздымаясь, как облака, были щедро украшены яркими ягодами и взбитыми сливками, что добавляло еще больше чудес в этот момент.

Аманда принялась за завтрак с увлечением, её лицо озарилось радостью, когда первые кусочки блинов коснулись губ. Они были такими вкусными, что казалось, будто с каждой порцией она погружается в детство, время беззаботной игры и волшебства. Солнце, пробиваясь сквозь окна, заливает кухню мягким золотым светом, создавая атмосферу тепла и уюта.

А мой отец и Оливия давно ушли? — тихо спросила девушка, дожевывая последний блин.

— Да, где-то около двух часов назад. Скажу по секрету, они обсуждали какую-то свадьбу, похоже, вашу.

На мгновение девушка застыла, глаза её расширились от неожиданности. Казалось, кусок блина завис в воздухе, не решаясь упасть с её губ. В тёплом свете утреннего солнца её лицо стало бледным, и мысли, как метеоры, промелькнули в голове. Слова собеседника словно рождали в ней бурю эмоций — радость, страх, волнение — все переплеталось в одном вихре. Улыбка с её лица исчезла, уступив место испуганному выражению, как свет исчезает перед грозой. Она задумалась, куда унесет её этот неожиданный поворот событий, и в сердце её затаилась надежда. В ожидании того, что может произойти, ощутила себя как будто на пороге новой жизни

— Вы уверены? — тихо переспросила светловолосая, с надеждой ожидая, что та, возможно, ошиблась.

— Ой, милая, ты же знаешь, нам, простым служанкам, не дано знать, что происходит в вашей жизни. Что услышала, то и передала,— ответила женщина, продолжая убирать со стола.

Девушка осознала, что происходит, и словно сорвалась с места срываясь, устремилась в комнату. Она схватила телефон и набрала номер Оливии. Не доступна. Как же это похоже на нее.

Она бросила телефон на стол и обернулась к окну, где весенний дождь размеренно стучал по стеклу, словно убыстряя сердечный ритм. Все казалось привычным, но именно в этот момент наступила ясность: Оливия знала что-то, что могло изменить всё.

Дома стояла тишина, но в душе царил хаос. Она снова попыталась дозвониться, но безрезультатно. Сердце стучало всё быстрее, отделяя её от привычного мира и погружая в неясность, где её чувства оказывались единственными компасами.

Да, Аманда любила себя накручивать.
Её мать всегда предостерегала: в этом мире нельзя доверять никому, кроме семьи. Аманда росла в тени недомолвок и страха, словно каждый её шаг пронзал невидимый взгляд. Сердце её забивалось чаще при звуке приближающегося автомобиля. Неужели это всегда всего лишь сосед, или же кто-то более зловещий? Эти вопросы не отпускали, вновь унося её в бездну тёмных размышлений.

В последнее время город охватили таинственные события, и слухи о войне между семьями достигали её даже в шёпоте знакомых. Аманда знала, что её отец, человек с безжалостной репутацией, вел свои безжалостные игры, и она была не просто дочерью мафиози, но также участницей этого жестокого спектакля. Она искала свой путь, мечтая о жизни, полной простоты, но страх и напряжение становились её неизменными спутниками.

Каждый вечер, когда солнце опускалось за горизонт, Аманда выходила на улицу, мечтая о свободе. Тонкие, изящные пальцы её перебирали бабушкины украшения, символизируя жизнь, навсегда искаженную. Каждое ожерелье напоминало: надежда может быть лишь эфемерной иллюзией.

Тут, наконец то ,прозвучал звонок телефонной трубки, и на экране высветилось имя Оливия. Наконец-то.

Когда девушка подняла трубку, старшая сестра четко продиктовала адрес и попросила, чтобы Аманда была тут  через 30 минут.

Я сразу ощутила, что что-то не так или уже произошло. А вдруг это связано с той свадьбой? Может, я сейчас приеду и сразу окажусь у алтаря. Стоп, перестань думать об этом. Сказала себе и приступила к сбору.

Я надела белое платье и черные туфли. Платье обвивало мою фигуру, подчеркивая все достоинства, но не выглядело при этом вульгарно.

Мои руки дрожали, когда я одевала браслеты и выводила локоны из мелких прядей. В отражении зеркала мне хмурилась не только картина, но и собственная душа – я знала, что это событие изменит все. В воздухе витал запах свежих цветов и легкого парфюма, которым я обдала себя накануне. Я вздохнула глубоко, как будто собираясь нырнуть в глубины неизвестности.

Возле моего дома меня ожидала меня моя ауди, окрашенная в серый цвет. Я села за руль и направилась к бару, о котором слышала — бару Винни. Никогда там не бывала и даже не желала бы находиться поблизости, словно этот оазис тьмы олицетворял все то, что вызывает у меня глубокое отвращение. В моем воображении бар Винни ассоциировался с мрачными тайнами и ужасными деяниями, которые я с презрением отвергаю. Каждый шаг, каждый вздох в этом месте казался бы мне ненавистным, сокрытым в покрывале безнравственности.

Возле бара меня встретила охрана моего отца. Мы вошли в заведение, и воздух наполнился удушающим запахом похоти, алкоголя и сигарет.

Чувство неприязни охватило меня, и я страстно хотела покинуть это мрачное место. Голодные взгляды мужчин скользили по мне от макушки до пят, словно надеялись разорвать на части прямо у барной стойки.

Вдруг передо мной появилась дверь — таинственная, заманивающая. Это был кабинет. Кабинет Винни.

Хотя я никогда раньше его не видела, инстинктивно осознала, что он и моя семья, как две параллельные линии, не пересекались. Страх и предвкушение переплетались в моем сознании, когда я понимала, что сейчас стою на грани между знакомым и абсолютно чуждым миром.

Когда я открыла дверь, за столом собралась вся моя семья: Оливия, моя старшая сестра, Кэр, моя мать, Уилл, мой отец, и Джейм, мой старший брат.

Однако мой взгляд невольно упал на блондина, сидящего в углу. Это был Винни. Он излучал такую притягательную харизму, что представлялся воплощением мужественности и соблазна. Если бы я была иной, смелой и безрассудной, я бы уже давно завела его за стол, окружила бы его своим вниманием и умоляла бы его взять меня прям на этом столе.

— Оу, вот и моя Белоснежка. Проходи, Аманда, присаживайся. — Лицемер, ты же ненавидишь меня, к чему это притворное «отцовское тепло»?

— Аманда, дело в том, что мы решили, что вы с Винни должны заключить брак. — произнесла моя мать.

Я застыла, слова застряли в горле, и только сильное желание не расплакаться удерживало меня от срыва. Какой брак? Я даже не знаю этого человека, к тому же у меня уже есть молодой человек.

Слова матери, как холодные стрелы, пронзали меня с каждой попыткой осознать происходящее. Семейные ожидания, традиции и обязательства, как неумолимые тени, нависли над нашей жизнью, и не оставили шанса выбрать свой путь. В эти мгновения мир вокруг зашатался, лишаясь ярких красок и звуков. Я была на грани, колеблясь между доверием и отчаянием, словно в вихре непонятных эмоций, волнующих, но одновременно подавляющих.

— Ты должна понять, это наше решение, — продолжила мать, не обращая внимания на мое смятение. Я не могла поверить, что даже сейчас, в этот критический момент, она продолжает упорствовать, словно не видит страдания в моих глазах.

— Но почему? — выкрикнула я, чувства, скрываемые долгое время, наконец-то вырвались наружу. — У меня есть Хоуп, он любит меня, а вы хотите, чтобы я вышла замуж за незнакомца!

С каждой секундой нарастала волна сопротивления, бурлящая внутри меня, пока я с отвращением не осознала, что слова матери — не просто заявление, а приговор. Они были словно оковы, которые приковывали меня к системе, из которой не так просто выбраться. Я ощущала мгновение, когда жизнь перестала быть такой, какой я её представляла, и мир стал жестоким и безжалостным.

— Ты должна стараться, — произнесла она с ухмылкой, — это твое предназначение. И твое счастье не имеет значения.

Я покачала головой, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Если бы только кто-то понимал, что истинное счастье — это свобода выбрать свой путь, а не следовать чужим ожиданиям.

Я перевела свой взгляд на Винсета. Он смеялся — что за бесчеловечность? Смех? Его возбуждает страдание других. Теперь я начинаю понимать, почему это грубое существо окружает себя такой сложной репутацией. Он — хищник в человеческом обличье.

Оставив кабинет, я вылетела с предельной скоростью. Ненависть к этому окружению охватила меня, руки дрожали, а мысли замешались в хаосе.

Ненавижу, ненавижу.

Это единственное чувство, что восседало в моем сознании. Я бросилась в женский туалет, ступая по прохладной плитке, нога за ногу. Каждое движение было наполнено противоречивыми эмоциями, словно изнутри разрывалась неуправляемая буря. Я искала утешения в этом уединенном пространстве, в надежде на то, что смогу укрыться от остриё их жестокости — пока в сердце осталась лишь тёмная бездна ненависти

Я прислонилась к холодной стене, пытаясь унять дрожь, сковавшую моё тело. Воспоминания о смехе Винсета, его предательской улыбке, определённо, были как ядовитый шип. Я сжала кулаки, ощущая, как под ногтями проступает кровь — или это лишь метафора? Я бы не удивилась.

Каждый вздох напоминал о той невидимой нити, что связывала меня с его миром, миром, где счастье других питалось моим страданием. Я закричала в тишину, надеясь, что злые духи уйдут, а вместе с ними и эта мучительная ненависть. Но вместо избавления в немом пространстве только слышался эхо моих собственных слов.

Я услышала, как кто-то вошел в туалет. Это был Винни. Он сел рядом со мной на холодной плитке.

Сложно было поверить, что человек в таком дорогом костюме, стоимость которого могла бы соперничать с целым Лондоном, вообще способен на подобное.

— Мышка, чего это ты так резко убежала? — произнес он с издевкой.

— Тебя не смущает, что мы совсем незнакомы, но при этом должны делать вид, будто любили друг друга, когда поженимся? — спросила блондинка.

— Нет, это всего лишь бизнес. Я буду жить так, как хочу, а ты — по своему усмотрению. Это бизнес, детка, тут все вынуждены делать что-то против своей воли.

Он провел рукой, убирая прядь ее волос за ухо.

Девушка повернула к нему голову, и в его глазах она заметила что-то, что походило на покой.

Ее сердце вдруг пришло в равновесие, и вся тревога, словно облака, рассеялась.

Она глубоко вздохнула, чувствуя, как воздух наполняет ее легкие, и осознала, что в этом холодном, душном туалете все кажется неожиданно простым. Возможно, фальшь их будущего брака вскоре станет лишь обыденностью, привычной частью жизни. Она посмотрела на Винни и задумалась, неужели под его безразличной маской скрывается человек, который тоже искал понимания.

— А что, если мне это не понравится? — произнесла она, прерывая тишину. — Что, если я не хочу быть частью этой игры?

Винни наклонился ближе, его лицо стало серьезным.

— Мы оба знаем, что у нас нет выбора. Но мы можем создать правила, которые будут удобны для нас. Можем сделать из этого нечто большее, чем просто контракт.

Девушка ощутила тепло его голоса и на миг поверила в возможность открытия. В этом безумном мире подделок и фальши они могли создать свои собственные правила. И, возможно, в этом было что-то пьяняще привлекательное.

Они обменялись взглядами, и в этот момент что-то изменилось. Что-то, что давало надежду на возможное. В этом холодном туалете, окруженном миром фальши, они начали выстраивать свои собственные стены, которые могли стать началом новой жизни, хранящей в себе истину.

— Ладно, пойдем, они нас заждались. — Лицо Винни вновь обрело неподвижность, скрыв под маской безэмоциональности все свои чувства.

Он оставил девушку одну и вышел из туалета.

Не прошло и минуты, как она, следуя примеру молодого человека, поспешила за ним. Исправив потекший макияж и стараясь привести себя в порядок, она уверенно направилась обратно в кабинет.

Ее сердце колотилось. Она ловила на себе взгляды родителей, и каждый из них казался острым как бритва. В попытках расслабиться, она сделала глубокий вдох и подошла к столу, при этом стараясь игнорировать биение пульса в висках.

Винни заметил, как она старается держаться. Их взгляды встретились на мгновение, и каким-то образом это создало между ними невидимую связь. Он кивнул ей, будто давал знак: "Всё в порядке". Это простое движение дало ей силы. Они оба знали, что это лишь начало какого-то важного этапа, даже если он был наполнен неопределённостью и страхами.