Глазами сокола

Нет вещи сильнее и страшнее, чем людская молва. Какие невероятные истории она, порой, придумывает и начинает в них верить! Праведника она может упорно называть грешником, предателя – героем, а спасителя антихристом. Каждая такая ложь (совершенно правдоподобная, как правило), может как и уничтожить предмет обсуждения, так и возвысить. Но так или иначе, пустые слухи остаются лишь выдумкой. И невинно обвинённый утешает себя (и мучает в то же время) тем, что всё, что о нём говорят, не является правдой, а тот, кого люди незаслуженно окрестили кем-то значимым, редко спокойно спит по ночам.

Но ложные слухи – это ещё не самой страшное! У них всегда находятся противники, готовые всё отрицать. Куда хуже, когда в руки толпы жадной до пустых разговоров, попадают истории, несомненно, правдивые и, часто, малоприятные. Именно поэтому мы, волей-неволей, просим высшие силы сохранить наши секреты нетронутыми, не вывернутыми на изнанку и не вытряхнутыми небрежной кучей на всеобщее обозрение.

Луро, как уже справедливо отмечалось ранее, был городом маленьким. Когда-то он возник из-за удачного расположения торгового поста на пересечении шести дорог, две из которых вели прямиком к морю, а четыре – в разные стороны континента. Торговцы чуть богаче нанимали воинов и строителей, и меньше поколения выросло прежде, чем на удачном месте, вместо пустыря возник этот городок, где путешественников всегда было больше, чем жителей. Меньше дня пути было до большого порта, чуть больше – до крупного княжеского поселения, взымавшего с лурийцев налог за защиту. Здесь случались, порой, карманные кражи, ещё чаще – мошенничество. Но местные, те, кто жил здесь целыми семьями, были людьми, в основном честными, не бедными, но и не живущими в роскоши. Многие из них держали гостиницы или сдавали комнаты вечно меняющимся жильцам. И, возможно, именно потому, что люди крайне редко задерживались надолго в их жизнях, лурийцы свято чтили добрососедские отношения с теми, кто, как и они, жили здесь постоянно.

В результате, слухи здесь распространялись настолько стремительно, что казалось, ничто на свете не смогло бы их остановить. К тому же скрыть что-то от внимательного взгляда соседа, было почти невозможно. И неважно было, что именно случилось. Вышла ли дочка пекаря замуж «недостойным образом», или продавца в бакалейной лавке оштрафовали за обвес – всё тут же становилось известно всем и обрастало мириадами подробностей. И сплетни захватывали умы и оборачивались, порой, неожиданными последствиями...

Так что не было ничего удивительного в том, что и о неожиданном появлении светловолосой незнакомки, и о попытке отравления Сириуса, вскоре, говорили все. К тому же, через пару дней после этого случилось событие, взбудоражившее умы чрезвычайно: недалеко от городских ворот нашли тело неудавшегося убийцы охотника. При нём были и дротик, и бутыль яда, и противоядье, в общем, всё, что могло указать на его преступление. И он обезглавлен, многие считали, мечом, оружием, которым владели благородные и воины лучшие в этих землях. Не укрылось от людей и то, что на пороге дома вдовы появился человек слишком уж похожий на солдата чистой крови. Никто не знал, что его звали Белоусом, никто не знал, что он был когда-то наставником Сириуса, как и того, что Сириус тщетно старался забыть многие его уроки, отказавшись от жизни, что была ему уготована при рождении. Но тем ни менее, связать между собой даже известные факты не составляло труда, и город гудел, как полчище голодных комаров в пору влажного августа.

Сириуса больше не привечали в лавках и тавернах, и даже улыбчивая хозяйка попала к местным в немилость. Ей прачка отказала в стирке белья, мол, как бы чего не вышло! Вдруг вываривая её простыни в белилах, она навлечёт на себя гнев неведомых злодеев?

К счастью, никто не догадался связать недавнюю историю со слухами о выжившем мальчике с Медного острова. Народ всё списал на появление загадочной благородной, чьи золотистые волосы наводили на мысли об отце, с прячущимися всюду врагами. Так или иначе, происходящее усложнило для Сириуса подготовку к предстоящему путешествию, и к дню, когда королевна вновь сбросила перья, охотник не сделал и половины из намеченного. И когда девушка в своём истинном обличье предстала перед охотником, первыми её словами были такие:

– Я знаю, как смогу отплатить тебе!

Это было произнесено с жаром и рвением, будто королевна только и думала о том, как скажет эти слова, пока была не способной на речь птицей. Но дальше ей было не суждено говорить: птичий клёкот полился из её рта, и прошла целая минута прежде, чем девушка смогла остановиться.

Охотник терпеливо молчал, пока королевна заполняла тишину ничего не значившими звуками, а когда собеседница замолкла, сказал:

- Тебе нужно подождать...

На лице королевны отразилось недовольство, но она молчала, понимая, насколько Сириус прав. Ей нужно было ждать, пока птица внутри неё успокоится и заснёт, перестав обращать в птичий клёкот все её речи. На миловидном личике королевской дочери отразилась борьба упрямства и благоразумия. Сириусу Селеста вновь напомнило красивое дитя, как и в ночь её первого превращения. Увы, он поймал себя на этой мысли, когда уже было поздно скрывать её от девушки. На его лице была улыбка, отразившая внутренний свет, вызванный этим воспоминанием. Королевна молча наблюдала за ним, а его всё больше это смущало. Он гадал: не думает ли девушка, что он смеётся над её неспособностью говорить? Но Селеста вовсе и не думала об этом. Улыбке его девушка не придала значения. Пользуясь вынужденным молчанием, она в который раз за эти недели, искала во внешности охотника черты северных князей. И в который раз она их находила, уже человеческими глазами. Дело было не только в цвете волос, которые охотник вновь умело скрывал, нет... Множество небольших деталей в его облике выдавали далеко не простое происхождение. Тонкие губы, острые скулы, пальцы рук, хоть и покрытые мозолями, аристократически изящные... Прямая спина, несвойственная простым охотникам и наёмникам осанка, склонность к молчаливости, отсутствие резкости в движениях. Всё это выдавало в мужчине прошлое, проведённое в обучении науке быть лордом, быть правителем и эталоном для прочих. И чем больше Селеста думала об этом, тем больше она убеждалась в правильности своих открытий, всё в нём подтверждало правдивость истории, секрета, хранительницей которого теперь была и она. Даже щетина и поломанные ногти не вызывали теперь в девушке отторжения, как раньше. Теперь ей удалось увидеть в Сириусе равного себе. Он, как и она, сменил свой облик на чей-то ещё потому, что так вышло... Сириус не мог предположить, насколько сильно за этот месяц Селеста изменила к нему своё отношение. Через несколько минут королевна вновь предприняла попытку заговорить, изо всех сил стараясь не торопиться, чтобы птичий клёкот вновь не помешал ей.

- Теперь, когда я знаю твою тайну, мы можем говорить честно и на равных.

Девушка запнулась. Она посмотрела на Сириуса, и во взгляде её читался немой вопрос. Но Сириус решил молчать, пока не выслушает всё, что девушка собирается ему сказать. Лёгким бессознательным движением, королевна убрала упавшую на лицо прядь пшеничных волос. Казалось, во взгляде собеседника она нашла то, что силилась отыскать. Может, это беззвучное исследование лишь померещилось Сириусу?

Королевна вновь заговорила. Речь её была полна гордости и достоинства. Так должен говорить настоящий правитель, охотник так и не смог этому научиться... Она говорила о своей земле, о богатом крае, об огромном и прекрасном городе, окружённом полями, горами и лесам. Она говорила о союзниках, которыми обзавёлся за годы правления королевский род. Её род. Сириус не понимал, зачем она всё это говорит ему. Будто он не знал, что Эстеврия была настолько богата, что даже наступившая в ней колдовская зима до сих пор не лишила её сокровищ полностью. И когда охотник, наконец, осознал, для чего королевна заговорила с ним в подобном ключе, не мог поверить этому.

– Мы вернём твоё королевство вместе, – горячо заверила она, – ты вновь станешь правителем острова. По праву!

И услышав это, Сириус невольно усмехнулся. Ну почему те, кто стремятся к власти, с таким трудом находят союзников, а ради трона они готовы пролить реки крови, а его, Сириуса, отказавшегося от правления сознательно, так упорно тянут в его сторону? Разве не было это чем-то действительно абсурдным?

– Ты зря мне не веришь, охотник, Эстеврия быстро оправится от беды, лишь мы найдём способ снять чары...

– Дело не в этом, юная королева, - без всякого почтения, но и без издёвки, ответил Сириус, – я охотно верю тебе, но у меня нет королевства. Я не был никогда королём. Впрочем, и князем тоже... Да, я был лордом, и в жилах моих течёт благородная кровь. Но теперь я охотник, зовущийся Сириусом Безродным. Ты предлагаешь мне войну, удел бойца, путь от которого я отказался, и думаешь, что лишь твоего предложения я и жду. Но мне не нужен Медный остров. Мне нет нужды вновь стремиться стать его Хранителем, идти путём убийства, чтобы этого достигнуть. Ты сказала, что считаешь меня равным, но выбора мне не оставила. Так может ещё и предложишь своё королевство, да и себя в придачу? Разве может быть союз более крепкий, чем скреплённый женитьбой? Что ещё ты мне посулишь, не спросив, нужно ли это?

Конечно, последние слова Сириус не говорил всерьёз. Виной им было волнение, захватившее его в тот момент и неумение шутить в минуты, когда это было бы нужно. Лишь взглянув на Селесту, он поняла, что она-то приняла их за чистую монету. Её губы сжались в тонкую линию, а во взгляде появилась сталь, от ребёнка в её лице не осталось и следа. Сириусу даже показалось, что в комнате стало заметно холоднее. Он уже успел пожалеть о сказанном, но слов, чтобы объяснить это, не осталось у него вовсе.

– И ты давно это планировал? С самого начала?

Селеста, вдруг, будто повзрослела на несколько лет. Сириусу это не понравилось. Но как объяснить, что не нужны ему ни Медный остров, ни какая-то иная власть? Что неволить он её не станет, даже если появится такая возможность...

– Я не король, – внезапно для себя самого сказал он, – и не хочу им быть, у меня нет подданных, которых хотелось бы защищать, королевна, как у тебя. И женился я бы на тебе только по любви.

Охотник понял, что именно сказал, лишь после того, как слова сорвались с его языка. И странная неловкость вновь овладела им от кончиков волос, до пальцев ног. Это было беспокойство, которое он ощущал в присутствии девушки уже не раз... Неловкое ощущение чего-то странного, непонятного...Может быть, это тоже было какое-то волшебство? Может быть, и он был заколдован?

– Значит, по любви, – задумчиво произнесла королевна в ответ.

Она не выглядела ни смутившейся, ни взволнованной, будто она была намного взрослее, а не наоборот. Словно девушка понимала куда больше, чем он... Королевна больше не говорила с Сириусом ни о борьбе за престол, ни о неосторожных его словах. Но охотнику казалось, что она наблюдает за ним, будто пытается запомнить его повадки, будто выжидает... Порой, это ощущение напоминало ему охоту. Будто дикий зверь следит за ним, скрытый в лесной глуши ветвями и сучьями, и раздумывает напасть или бежать прочь.

Мужчина не понимал, о чём могла думать Селеста в эти минуты. Он хотел это знать и страшился в тоже время. И оставалось лишь гадать, что творится у девушки в голове. А Селеста и вправду много думала в этот день. И Сириус бы удивился, узнав, о чём именно...

Дорогие мои! Я вновь рада приветствовать вас в новой главе "Глазами сокола". Люблю её концовку! Вот люблю, и всё!  Хотя глава больше напоминает отрывок из любовного романа, нежели сказку или фентэзи... Но, знаете, что: моя книга всё это срезу ;) 

И у меня прекрасные новости! Я закончила черновик!  Ура!  Теперь, спокойно печатаю главы начисто. Правки? Конечно, они будут, без них никуда. Иногда орфаграфия, иногда переписываю целые абзацы... Но оно того стоит! Немного терпения, дорогие мои! Вскоре все главы появятся в свободном доступе!

Приятного чтения!