Твой первый-единственый[about V.Tsygankov]

Витя, казалось, сошел с ума. Он преследовал меня в буквальном смысле этого слова. Все началось через два дня после нашей последней встречи. Цыганков притащился в «ДаВинчи» и просидел до самого закрытия, требуя, чтобы его обслуживала только я. Девчонки уже начали подшучивать, мол, богатенький мажорик обратил на официантку внимание. Даже Марина Анатольевна это заметила, вызвала к себе и устроила разгром, будто я девятилетняя девчонка:

– Ты сюда для чего приходишь? Перед мужиками ноги раздвигать? – кричала она, покрываясь пунцовыми пятнами. Начальница и раньше не стеснялась в выражениях, повышала голос, но в последнее время ее поведение переходило все границы.

– Марина Анатольевна, – попыталась возразить, как она подскочила из-за стола.

– Обслуживаешь теперь только ВИП-столики, поняла?

– Я не буду обслуживать Жданова, – спокойно возразила. И пускай на носу был Новый год, до него оставалась буквально полторы недели, а лишаться работы было бы не очень хорошо, но и унижаться перед ходячим кошельком я не планировала. Тем более кое-какие накопления у меня имелись, на месяц хватит.

– И не надо! Сама не подпущу к нему! Будешь других обслуживать. А к обычным клиентам ни ногой! Поняла? – на последнем слове голос у начальницы прозвучал с надрывом, словно она дергала за последнюю ниточку, в отчаянии пытаясь вылезти на берег.

– Поняла, могу идти?

– Проваливай!

С той минуты мне запретили обслуживать Витю. В какой-то степени я обрадовалась этому, а в какой-то... нет. Глупо, конечно, но его присутствие стало чем-то обыденным. Я уже привыкла, что он здесь и что мне не приходится заниматься другими столиками. Откровенно говоря, попадались ужасные клиенты: высокомерные, наглые, хамоватые, с влажными липкими взглядами. Каждый раз, обслуживая их, приходилось надевать броню и не пропускать через себя грязь, исходящую от людей.

Порой я возвращалась с работы настолько истощенной, что просто ложилась на кровать и обещала себе уволиться на следующий день. Диме ничего не рассказывала, понятное дело, ему и без того хватало проблем. На вопрос, не обижают ли, всегда отрицательно качала головой. Однако за последние пять дней, с появлением Цыганкова, усталость куда-то подевалась.

Да, я переживала, злилась, вспоминала выпускной, старая обида кусала сердце, но все это было менее напряжно, нежели обычные клиенты. В конце концов, Витя не позволял себе лишнего, разве что пытался проводить меня домой или усадить за столик с очередным «давай поговорим».

Я не планировала с ним разговаривать, попросту не видела в этом смысла. Прошлое должно остаться в прошлом, как бы за ребрами не екало, не тянуло в обратном направлении. Я старательно себе напоминала, что не было никакой любви тогда у Вити. Но тут же задавалась вопросом, что же тогда было у него? Разве он не имел права на ошибку? Не имел права обижаться на меня, ту, кто публично предал его? В этом моменте я расходилась в собственных мыслях. Хотя до этого имела твердые убеждения.

Когда Цыганкову озвучили, что теперь его будет обсуживать другая официантка, он просто обошел Алину, направляясь ко мне. Вот так запросто, словно я числилась в личных прислугах этого самовлюбленного мальчишки.

– Что это значит? – спросил он, вырастая передо мной. Мы стояли у барной стойки, и бармен Игорь, беседовавший с Олесей, с интересом наблюдал за происходящей картиной.

– Это распоряжение руководства, – спокойно ответила, не желая привлекать к себе еще больше внимания.

– С чего вдруг? Простите, вас, кажется, Олеся зовут? – обратился Витя к администратору. Она растянула губы в улыбке, кивнув ему. – Почему эта девушка больше не будет меня обсуживать? С чего такие перемены? Она попросила?

– Вить... – я оборвала себя, стараясь сдержать эмоции. – Я не просила, что вы. Клиент для нашего заведения – уважаемый гость. Мы всем рады.

– Тогда в чем дело?

– Простите, это распоряжение нашего начальства, – ответила любезно Леся. – Анжелику перевели в зал вип-персон.

– Хорошо, где этот зал?

– Туда... там все забронировано.

– Да у вас тут все столики постоянно свободны, что там забронировано? – я видела, Цыганков злился. Откровенно говоря, мне и самой был не очень понятен тот факт, что Марина Анатольевна так резко запретила обслуживать Витю. Он вел себя достаточно сдержанно, не создавал проблем, ничем не отличался от обычных клиентов. Разве что слухи могли дойти до начальницы, но, с другой стороны, она ведь даже не спросила ничего, тупо запретила, и все.

– Простите... – блеяла Олеся, хлопая ресницами и пытаясь погасить нарастающий конфликт мнимой улыбкой.

– Ну да, тогда, может, мне написать на вас жалобу? Или... как насчет...

– Лесь, я отойду, – сказала, не выдержав. Еще жалоб не хватало.

Схватила Витю за локоть и силой потянула в холл, подальше от глаз. Он что-то буркнул себе под нос, но особо сопротивляться не стал. А потом вообще так посмотрел, что у меня едва ноги не подкосило. От него веяло коктейлем из цитрусовых с яркими акватическими аккордами, что создавало впечатление свежести.

Я уже и забыла, каково это – вдыхать любимый мужской парфюм, чувствовать легкое головокружение от случайных взглядов, неожиданных прикосновений. Моя уверенность с каждым днем медленно таяла рядом с Витей. Тем более он стал таким взрослым: на скулах появилась легкая щетина, которая чертовски ему шла, голос чуть огрубел, да и в плечах Витя стал шире. В таких парней сложно не влюбиться.

Мы остановились в проходе напротив гардеробной. Я отпустила его руку и отошла чуть назад, пока не уперлась лопатками в стену.

– Слушай... – пыталась подобрать слова.

– Это ты попросила?

– Что? Нет. Да и зачем? – удивилась я, не в силах отвести взгляд от его карых глаз.

– Не знаю, может, думаешь, что так сможешь избавиться от меня. Слушай, Прокопович, – он сделал шаг навстречу и теперь стоял слишком близко, интимно близко. Я сглотнула, ощущая, что начинаю смущаться.

– Моей начальнице не нравится такое, вот и все. Не выдумывай лишнего. Мне без разницы кого обслуживать.

– Я скучал, – произнес вдруг Витя, выбивая всего одной фразой весь воздух из легких. Броня, которую я возводила, в момент разошлась трещинами с громким треском, впуская ту теплоту, что предназначалась лишь одному человеку. И пусть в памяти до сих пор живо мелькали картинки, что ранили похлеще любого ножа, обманывать себя стало сложно.

– Девушки не смогли развлечь тебя? – мой голос потерял былую уверенность.

– Лик, я бы никогда и ни с кем, если бы... – Витя опустил виновато голову.

– Если бы что? Любил меня? – с губ слетел тяжелый вздох. – Все в прошлом. Забудь и живи дальше. Если тебя мучает чувство вины, то...

– Меня много чего мучает, в частности, что не могу взять и прямо сейчас поцеловать тебя.

– Цыганков! – я не выдержала, потому что такое выдержать попросту невозможно. Он говорил те самые слова, которые я ждала три года назад, он ворвался вихрем в мою жизнь, забыв спросить разрешения. – Мы выросли, мы пошли по разным дорогам. Мы...

– Мы должны были пожениться, – произнес Витя.

Я замолчала, куда-то делись слова и весомые аргументы. Воздух между нами искрил, мы, вероятно, и сами искрили. Стук моего сердца разносился громким гулом в перепонках, я должна была взять себя в руки, оттолкнуть парня напротив, сказать грубые слова, сопротивляться, но искренне не понимала, как это сделать.

– Лика! Анжелика! – долетел голос Леси. Она появилась как нельзя кстати, потому что иначе не знаю... я бы сломалась от слов, что обволакивали каждую клеточку. Я словно двигалась по краю пропасти, в которую могла сорваться в любой момент. Но нет! Больше подобного не случиться.

– Мне нужно работать, – прошептала, уходя в зал.

– Я буду ждать тебя, – кинул мне в спину Витя.

Я оглянулась, хотела сказать, чтобы не ждал и больше никогда не приезжал, но не смогла. Его красноречивый взгляд говорил слишком о многом, будто Витя планировал просидеть на пороге целую вечность, пока мое сердце окончательно не оттает.