Между ними

Деймос

— Вот ведь овца! — вырвалось у меня рычание, когда за Марисой захлопнулась дверь моей ванной. — Блять...

Запястья до сих пор покалывало от внезапного испуга и злости. Я рывком поправил банное полотенце, предательски сползшее с бедер почти до колен. Сердце колотилось где-то в горле. Эта рыжая девчонка уставилась на меня так, будто перед ней предстал мифический кентавр, а не просто голый парень после душа. Хотя, учитывая ее монашеское воспитание, возможно, так оно и было. От этой мысли стало еще гаже.

Черт.

Я провел ладонью по гладкой щеке, проверяя, не осталось ли где пропущенной щетины. Гладкая. Может, зря старался? Все равно день обещал стандартный набор: лекции, тренировка, а еще — очередная сцена от очередной обиженной студентки, которой я имел неосторожность уделить пару ночей. Н-да, предсказуемость женских реакций иногда утомляла до тошноты. Пощечина, слезы, обвинения – скучно.

Я нахмурился, глядя на свое отражение.

Все предсказуемы. Кроме этой рыжей! Сам дьявол делает ставки, какую следующую дичь она выкинет. И нет, я совершенно не переживаю за нее. Смешно даже думать об этом. Бесит ее непредсказуемость. Этот ее взгляд – смесь наивности и какого-то скрытого вызова. Дураку ясно, что отцовское увлечение ее матерью, этой «побрякушкой» Лили, – временное помешательство. Скоро пройдет, как проходили все его предыдущие интрижки. А даже если и нет, все равно через пару месяцев меня здесь уже не будет. Поступлю, съеду, и вся эта новая «семья» останется лишь дурным сном.

Я быстро оделся и спустился вниз. Запах свежесваренного кофе щекотал ноздри, смешиваясь с ароматом поджаристых тостов. Картина маслом: Лили, вся такая воздушная и немного растерянная, суетилась возле новой навороченной кофемашины, отец с видом знатока терпеливо объяснял ей тонкости помола зерен, а Фобос и Робби уже вовсю дурачились за столом, пытаясь поддеть друг друга оладьем. Идиллия, чтоб ее. Не хватало лишь...

— А где Мариса? — Фобос поднял на меня глаза.

— Я что, похож на ее геолокацию? — буркнул я, тяжело опускаясь на стул. — Наверняка торчит в своей гардеробной. — Любое упоминание об этой девчонке вызывало во мне глухое раздражение, как скрип мела по доске.

— Вообще-то, она уже ушла, — мягко вставила Лили, ставя на стол чашку с дымящимся кофе для отца.

— Что значит ушла? — Отец удивленно поднял бровь, его голос мгновенно потерял всю заботливую нежность. — Не позавтракав?

— Я собрала ей завтрак с собой, — Лили пожала плечами, словно не видела в этом ничего особенного. — Что в этом такого? Она сказала, что спешит.

— Милая, — начал Тревор тоном, не предвещавшим ничего хорошего, хотя внешне он оставался спокоен. — В нашей семье есть определенные правила и традиции. И утренний завтрак – одна из них. Не важно, в каком настроении ты проснулся, не важно, насколько ты спешишь, – ты спускаешься вниз и проводишь утро в кругу своей семьи. Это знак уважения.

— Но Мариса... она никогда не будет делать то, чего не хочет, — так же вежливо, но уже с едва заметной ноткой упрямства ответила Лили.

— И все же, я прошу тебя поговорить с ней. Вы теперь часть нашей семьи, и такое поведение... неуважительно. По отношению ко мне, к моим сыновьям, к нашим устоям.

Лили коротко кивнула, но на ее миловидном лице мелькнула тень недовольства. Губы поджались. Очевидно, леди «я-сама-нежность» оказалась не готова к тому, что у отца есть не только деньги и обаяние, но и железные принципы, переступать через которые он не позволит никому.

Я мысленно усмехнулся. Бинго. Теперь их «вечная любовь» точно долго не протянет. Отец не терпит, когда что-то выходит из-под его контроля. Или кто-то. Особенно кто-то. Эта мысль вызвала неприятный холодок где-то внутри, разбудив старые тени.

Четырнадцать лет назад.

Пронзительный звон разбитого стекла эхом прокатился по дому. Пятилетний Деймос сидел на полу в своей комнате, плотно зажав уши маленькими ладошками. Воздух дрожал от криков с первого этажа. Под мышкой он крепко прижимал свою единственную защиту от этого страшного мира – потрепанную коричневую обезьянку, которую он по-детски нелепо назвал «Качики». Деймос изо всех сил старался закрыть ушки и ей тоже, чтобы она не слышала.
Отец и мать снова ругались. Это был уже четвертый, а может, и пятый раз за день. Их ссоры давно перестали быть просто разногласиями – они превратились в бушующие штормы, а возвращение папы с работы домой из долгожданного события стало для маленького Деймоса предвестником очередного кошмара.

Мать кричала что-то про его вечное отсутствие, про холодность, и снова, снова про какую-то секретаршу. Разумеется, малыш Деймос понятия не имел, о чем именно спорили взрослые. В свои пять лет он понял главное: его отец – диктатор. Тревор пытался контролировать всё и всех – мамины расходы, ее встречи с подругами и даже меню на ужин. И это совершенно не устраивало маму, когда-то яркую и уверенную в себе женщину, которая теперь все чаще плакала и кричала.
В этот вечер они особенно яростно спорили о ее «бесполезности». Мама просила больше свободы, умоляла нанять домработницу, чтобы иметь хоть немного времени для себя. Тревор же гремел, что раз она выбрала семью, а не карьеру юриста, то должна была полностью посвятить себя дому и детям, а не ныть и требовать. Он всегда ценил серьезных и сильных людей. Его жена, по его мнению, больше не входила в этот список. После родов и пяти лет, проведенных почти взаперти в этом огромном, но пустом доме, из самоуверенной, требовательной и красивой женщины, жена Тревора превратилась в истеричную неухоженную бабу.

Скандалы становились чаще, она изводила Тревора подозрениями. Секс в их постели отсутствовал от слова совсем.
Возможно поэтому женщина позволяла себе трубить об изменах своего супруга. Но, дело было лишь в том, что Тревор просто не хотел ее.

Он не хотел свою жену.

Он презирал ее слабость.

— Как долго это будет продолжаться!? — голос матери сорвался на визг.

— До тех пор, пока ты не возьмешь себя в руки! — прогремел в ответ Тревор. — Если бы ты поменьше валялась на диване с журналами и больше уделяла времени себе, мальчишкам и этому дому, в твоей голове не было бы такого бардака! Вся дурь от безделья!

— То есть, это я виновата в том, что ты спишь со своей новой куклой-секретаршей!?

— Господи! Да ни с кем я не сплю! Мэри ушла в декрет!

— В декрет? От тебя!?

После этого вопроса внизу повисла звенящая тишина. А потом раздался резкий, отвратительный звук – звук пощечины.

Деймос вскочил, сердце зашлось в ужасе. Сильнее прижав обезьянку к себе, он кинулся к двери, чтобы бежать в комнату Фобоса, который был младше всего на год и всегда прятался под кроватью во время таких бурь. Он почти добежал до соседней двери, когда сильная, грубая рука схватила его за плечо, разворачивая.

— Ты почему не спишь!? — рявкнул отец.

Он возвышался над пятилетним Деймосом, словно Гулливер над крошечным народом. Взгляд мужчины сурово уставился на сына. В этот момент из своей комнаты выскочил бледный, испуганный Фобос.

— Почему дети бродят по дому в такое время!? Ты вообще хоть что-то можешь сделать нормально!? — заорал Тревор куда-то в сторону лестницы, где, всхлипывая, стояла мать, прижимая руку к щеке.

— Вы... вы очень громко разговаривали... — пролепетал Деймос, съеживаясь под отцовским взглядом. — Я проснулся... Пап, мне страшно.

Вместо ответа Тревор рыкнул и отшвырнул Деймоса в сторону, как надоевшую вещь. Мальчик отлетел к стене и сполз на пол, больно ударившись локтем. Он влетел в комнату своего младшего брата, который тут же забился в угол.

— Ты ничего не можешь контролировать! Даже собственных детей! — Голос Тревора удалялся, гремя по лестнице.

Деймос подскочил, схватил трясущегося Фобоса за руку и затащил на кровать, накрывая их обоих одеялом.

— Тшш! Не смей плакать! — прошипел он брату, сам едва сдерживая слезы. — Слышишь? Не плачь! А то они будут ругаться еще больше.

Воспоминание нахлынуло так резко, что вилка с нетронутым оладьем застыла на полпути ко рту. Запах кофе вдруг показался удушливым, а беззаботный смех Робби резанул по ушам. Я тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. Фобос уже доедал свою порцию, с любопытством глядя на меня.

— Ты чего застыл? Привидение увидел? — поинтересовался он, вытирая рот салфеткой.

— Не выспался просто, — я заставил себя усмехнуться и встретился взглядом с младшим братом. Тот чуть смутился.

— Деймос, ты в порядке? Ты совсем не притронулся к еде, — в голосе отца слышались стальные нотки контроля, замаскированные под заботу.

— Все нормально, аппетита нет. Лили, будьте добры, упакуйте и мне завтрак с собой, — бросил я кротко.

— Лили тебе не прислуга, Деймос, — отрезал отец, даже не поднимая на меня взгляда от своей газеты. — Ноги есть, руки есть. Встань и сделай все сам.

— Ох, Тревор, все в порядке, мне совсем не сложно, — Лили уже начала подниматься из-за стола с виноватой улыбкой, но отец остановил ее властным жестом.

— Мой сын не инвалид, дорогая. Он вполне в состоянии сам о себе позаботиться. Верно, Деймос? — В его голосе прозвучал неприкрытый вызов.

Я медленно обвел взглядом отца, потом Лили, задержал взгляд на Фобосе, который нервно ерзал на стуле. Слегка кашлянув, я медленно кивнул. А потом встал, нарочито громко отодвинув стул.

— Идем, Фоб, мы опаздываем в школу. Спасибо за завтрак, мамочка, — последние слова я буквально выплюнул, глядя прямо на Лили, но адресовал их, конечно, отцу.

— Деймос! — голос отца ударил, как хлыст. — А ну вернись и извинись!

Но мне уже было глубоко похеру на его приказы и его праведный гнев.

Я вылетел из столовой, а затем и из дома, со всей силы хлопнув тяжелой входной дверью так, что стекла в ней задрожали. Жесткое, частое дыхание выдавало мое бешенство. Грудь сдавило.

Успокойся. Просто успокойся. Глубокий вдох. Выдох.

В этот момент я сел в машину, а за руль плюхнулся Фобос, бросив на меня обеспокоенный взгляд.

— Дружище, да что с тобой сегодня творится? Ты сам не свой.

— Отец! Он так носится с этой парочкой! — Я закинул рюкзак на заднее сиденье. — Особенно с этой Лили! «Милая», «дорогая»! Тошнит уже! А ее дочурка – это вообще отдельный цирк!

— Эй, эй, полегче! — Фобос осторожно завел мотор. — Он ведь тоже имеет право на счастье. После всего, что было с матерью... он заслужил немного любви.

Машина плавно тронулась с места, выезжая на дорогу.

— Счастье? Любовь? — Я фыркнул. — Фоб, не смеши меня. Что ты вообще можешь знать о любви? Твои отношения с Дианой – это секс, ее смазливая мордашка и твои деньги. Не путай теплое с мягким. И вообще... в ситуации с мамой отец виноват не меньше ее. Если не больше. — Я отвернулся к окну.

Фобос замолчал. Я знал, что попал в точку. В глубине души он все понимал, но признать это ему всегда не хватало смелости. Он предпочитал удобную версию фальша реальности.

— Эта ненормальная сегодня утром вломилась ко мне в ванную! Когда я был в душе! Голый! — не выдержав, снова взорвался я.

— Что!? Лили!? — Фобос удивленно вскинул брови.

— Да какая, к черту, Лили!? Еще попытка, гений.

— Мариса? — Фобос не смог сдержать смешка. Он тихонько засмеялся, качая головой.

— Какого хрена ты ржешь!? В этом нет ничего смешного! Она меня бесит! Просто выводит из себя своим существованием!

— Ну... может, на то и нужны сестры? Чтобы бесить? — Фобос пожал плечами, все еще улыбаясь.

— Она нам не сестра! Никогда ею не будет! — Я сжал руки в кулаки так, что костяшки побелели. — От этого она бесит меня еще больше! Ее присутствие здесь – это какая-то ошибка!

— Мм, — многозначительно промычал Фобос и вдруг резко замолчал, сосредоточившись на дороге.

— Не понял?.. Что еще за «Мм»?

Фобос бросил на меня быстрый лукавый взгляд, чуть ухмыляясь.

— Да так... Подумалось вдруг... Может... она просто понравилась тебе? Ну, знаешь, чисто теоретически?

— Ты совсем идиот!? — заорал я, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Следи лучше за дорогой, стратег хренов! Думать – это явно не твое!

— Да ладно тебе, чего ты так взъелся? Я же просто пошутил, — примирительно сказал Фобос.

— Да иди ты к черту со своими шутками!

Мы почти подъехали к воротам школы, когда на тротуаре, чуть впереди, показался знакомый силуэт – рыжая копна волос, развевающаяся на утреннем ветру, нелепый рюкзак за плечами, упрямая походка.

— Эй, смотри, это ведь Мариса! — воскликнул Фобос, замедляя ход.

— О, господи, умоляю! — простонал я, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза. — Давай просто сделаем вид, что мы ее не заметили.

— Да ну тебя, Деймос, — Фобос усмехнулся и, не слушая моих протестов, решительно свернул к тротуару, останавливая машину прямо напротив нее.

Мариса

Легкие горели, а подошвы кроссовок тихо скрипели по начищенному полу. Я неслась по бесконечному, как мне казалось, школьному коридору, отчаянно всматриваясь в номера кабинетов. Черт возьми, ну как, КАК можно было выйти из дома на полтора часа раньше и умудриться опоздать в самый первый день? Идиотка. Паника неприятным холодком сжимала горло.

А вот, кажется... Табличка с нужным номером. Да! Нашла!

Сердце колотилось где-то в районе ушей. Я перевела дыхание, пригладила растрепавшиеся волосы и осторожно постучала – три коротких, неуверенных удара. Не дожидаясь ответа, потянула тяжелую деревянную ручку на себя.

Дверь открылась с тихим скрипом, и я шагнула внутрь, моментально оказавшись под прицелом десятков пар глаз. Словно по команде, все головы повернулись в мою сторону. Гудение голосов смолкло, повисла напряженная тишина. Я сделала еще шаг, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец. Беглым, испуганным взглядом я скользнула по лицам новых одноклассников – незнакомые, оценивающие, некоторые откровенно насмешливые. И тут мой взгляд зацепился за фигуру у окна, за самой последней партой.

— Черт... — выдохнула я так тихо, что едва сама услышала.

Там, в самом конце класса, откинувшись на спинку стула, с абсолютно непроницаемым, даже скучающим видом сидел Деймос Нильсон. Мой... сводный брат? Технически, еще нет, но перспектива вырисовывалась именно такая. Его глаза встретились с моими – холодные, без тени удивления, словно он только и ждал моего появления.

— Мисс?.. — прозвучал над ухом спокойный, но требовательный голос преподавателя, пожилого мужчины с седеющими висками и в строгом костюме. Он оторвался от учительской доски.

— Ридэль. Мариса Ридэль. Простите, пожалуйста, за опоздание, я... я заблудилась в коридорах, — пробормотала, чувствуя себя еще более нелепо.

По классу прокатился отчетливый, издевательский смешок. Кто-то фыркнул особенно громко. Я вжала голову в плечи.

— Ничего страшного, мисс Ридэль, первый день бывает сложным, — голос учителя смягчился, но взгляд оставался строгим. — Проходите, пожалуйста, и занимайте любое свободное место.

Любое свободное место...

Я огляделась. Рядом с Деймосом было пусто, но сесть туда казалось самоубийством. Взгляд зацепился за пустой стул где-то в середине ряда, рядом с девушкой с короткими светлыми волосами. Я робко двинулась туда, стараясь не задевать чужие рюкзаки и вытянутые ноги, чувствуя себя неуклюжим слоном в посудной лавке.

Усевшись, я торопливо достала из сумки тетрадь и ручку. Пальцы слегка дрожали. Я пыталась сосредоточиться на том, что учитель начал писать на доске, но спиной буквально физически ощущала тяжелый, прожигающий взгляд Деймоса. Будто он мог испепелить меня одним желанием. Да и остальные продолжали украдкой разглядывать новенькую, некоторые перешептывались.

Неужели мне действительно предстоит делить с Деймосом не только дом, но и класс? Я почти ничего о нем не знала, кроме того, что он сын мужчины, с которым моя мама решила связать жизнь. Он определенно не казался "милым парнем". С первой же встречи вчера вечером между нами повисло ощутимое напряжение, какая-то невысказанная враждебность. Хотя, может, я преувеличиваю?

Я обратила внимание на сидевшую слева от меня платиновую блондинку. Кэт, точно. Она бросила на меня быстрый, цепкий взгляд. Я выдавила слабую, извиняющуюся улыбку, но Кэт лишь едва заметно хмыкнула и демонстративно отвернулась к доске.

Я резко тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и торопливо начала списывать с доски тему лекции.

Внезапно тишину пронзил взвизгнувший женский голос откуда-то сзади:
— О бог мой, у тебя что, кровь?!

— Что?.. — Я непонимающе обернулась на голос. Девушка за соседней партой смотрела на меня широко раскрытыми от ужаса глазами, указывая пальцем куда-то вниз.

— Эй, Кровавая Мэри, у тебя походу месячные! — Громко, на весь класс, с откровенным наслаждением крикнул Деймос.

В классе грохнул хохот. Дикий, необузданный, унизительный. Я опустила глаза. И увидела это. Ярко-красное, влажное пятно, расплывающееся из-под школьной юбки, и несколько капель на светлом полу под стулом. Мир сузился до этого пятна и оглушающего смеха вокруг. Девушки прикрывали рты ладошками, парни свистели, отпускали сальные шуточки, смысла которых я даже не разбирала в общем гуле. Лицо горело огнем, казалось, я сейчас просто испарюсь от стыда.

— Боже... — Это был не писк, а какой-то сиплый стон, вырвавшийся из моей груди.

— Ребята, тихо! А ну успокоились все! Ведете себя как дикари! — рявкнул преподаватель, стукнув ладонью по столу. Его лицо покраснело от гнева. — Мисс Ридэль, думаю, вам следует пройти в дамскую комнату. Немедленно.

Я подскочила, как ошпаренная. Стул с грохотом отодвинулся. Не глядя ни на кого, чувствуя себя грязной и опозоренной, пробормотав нечто похожее на извинение, выскочила из класса под аккомпанемент несмолкающего хохота.

Коридор показался спасением. Я добежала до ближайшего туалета, влетела в первую попавшуюся кабинку и с силой захлопнула дверь, задвинув щеколду. Прислонившись лбом к холодной пластиковой стенке, я посмотрела на свои руки – пальцы были испачканы кровью.

— Черт, черт, ЧЕРТ! — закричала я в голос, колотя кулаками по стене кабинки. Слезы хлынули из глаз – горячие, злые, слезы унижения и бессилия. Как это могло случиться? Почему именно сегодня? Сейчас?!

В этот момент входная дверь туалета тихо скрипнула. Шаги. Кто-то вошел.
— Мариса? Ты здесь? — Голос был знакомый, тот самый, принадлежавший блондинке Кэт. Он звучал неуверенно, почти робко. — Это Кэтрин.

Я молчала, пытаясь подавить всхлипы.

— Я... эм... — Кэт замялась. — Я принесла тампон. Даже два, на всякий случай.

Утерев слезы рукавом жакета, я глубоко вздохнула и, присев на корточки, просунула дрожащую руку под дверцу кабинки. На ладонь тут же упала пара тампонов.

— Спасибо, — пробубнила я, голос все еще срывался.

— И еще... у меня с собой спортивная форма на физру, — продолжила Кэт. — Чистые леггинсы и толстовка.

— Леггинсы... да, спасибо, толстовка не нужна, моя рубашка не пострадала, — прошептала я. Мысль о том, чтобы выйти отсюда в окровавленной юбке, вызывала новую волну паники.

— Слушай, тут в соседней кабинке биде есть, — Кэт говорила тихо, почти заговорщицки. — Я отвернусь к выходу, можешь быстренько туда прошмыгнуть и... ну, привести себя в порядок.

Такая простая, практичная забота от почти незнакомого человека была неожиданной и трогательной. Я медленно отодвинула щеколду и приоткрыла дверцу. Кэт действительно стояла спиной к кабинкам, глядя на входную дверь.

Через несколько минут, после всех унизительных, но необходимых манипуляций, переодевшись в черные спортивные леггинсы Кэт, я вышла из кабинки.

— Спасибо тебе еще раз, Кэтрин, — сказала я, голос все еще звучал хрипло. — Я не понимаю, как так вышло. До начала цикла еще дня три было...

— А, не парься, — она легко махнула рукой, на губах появилась слабая улыбка. — Всякое бывает. Может, стресс? Много нервничаешь в последнее время?

Кэтрин попала в самую точку. Этот сумасшедший переезд, новая школа, мамина внезапная беременность, еще и эти странные братья, особенно Деймос... Да, поводов для стресса было больше, чем достаточно.

— Да-а... — протянула я, подходя к раковине и опираясь на нее руками. Включила холодную воду, плеснула на пылающее лицо.

Кэтрин тихо усмехнулась, подходя ближе.
— Деймос кого угодно до нервного срыва доведет, — сказала она и тут же осеклась, словно сказала лишнее.

Между нами повисла неловкая пауза. Только вода продолжала тихо капать из не до конца закрытого крана.

— Мариса, можно спросить? — Кэт теребила край своей юбки, ей явно было неловко.
— Что именно?
— Откуда ты... ну... откуда ты знаешь Деймоса?

— Моя мама... она начала встречаться с мистером Нильсоном, его отцом, — ответила я, глядя на свое отражение в зеркале – бледное лицо, красные глаза. — Мы вчера переехали к ним в дом. Мама и мистер Нильсон решили, что... ну, что пора переводить отношения на новый уровень.

— Ого! Деймос стал для тебя сюрпризом? — В голосе Кэт прозвучало сочувственное любопытство.

— Не совсем. Мистер Нильсон упоминал, что у него есть дети. Просто... я не ожидала, что это будет он. И что он окажется в моем классе.

Легкая, понимающая улыбка тронула губы Кэт. Она отвернулась, разглядывая кафельную плитку на стене.

— С Деймосом бывает трудно, — выпалила она вдруг, снова поворачиваясь ко мне. — То, что он сделал в классе... он не должен был вести себя как...

— Как последняя сволочь? — закончила я за нее.

Кэт прыснула со смеху, и напряжение немного спало. Она по-дружески похлопала меня по плечу.
— Точно.

— Еще раз спасибо за поддержку, Кэтрин. Правда. Я не знаю, что бы я делала.
— Да ладно, все нормально.

Из коридора донесся пронзительный звонок.

— Думаю, нам надо поесть, — предложила Кэт, направляясь к двери. — Ты как? Пойдешь в столовую?

Мысль о том, чтобы снова появиться перед всем классом, перед Деймосом, после такого позора, вызывала тошноту. Хотелось просто испариться. Или убежать домой и никогда больше не возвращаться в эту школу.

— Может, мне лучше сразу на домашнее обучение перейти? — пробормотала я с горькой иронией.

— Ни в коем случае! — Кэт решительно распахнула дверь. — Сдашься сейчас – заклюют окончательно. Так нельзя. Нужно сделать наоборот: гордо подними голову, выпрями спину, выбрось все из головы и шагай так, будто ничего не произошло! Будто тебе абсолютно плевать на них всех. — Она ободряюще мне подмигнула. — Идем же!

Сглотнув ком в горле, я кивнула. Мы вышли в оживленный, гудящий коридор и вместе направились в сторону столовой.

Желудок сводило от голода спазмами, но я уже минут десять ковыряла вилкой остывшие блинчики на тарелке, и ничего не могла съесть.

За соседними столиками сидели девчонки из нашего класса, они то и дело бросали на меня взгляды и хихикали, прикрывая рты ладонями. Кэтрин сидела напротив, что-то рассказывала про преподавателей, пытаясь меня отвлечь, и уверяла, что мне все это кажется, что никто уже и не помнит про инцидент. Я ей не верила.

В какой-то момент дверь столовой распахнулась, и вошла компания парней. Громких, развязных. И среди них, конечно же, был Деймос. Он оглядел зал, и его взгляд моментально нашел меня. На губах появилась кривая ухмылка.

Все. Аппетит исчез окончательно. Дальнейшее пребывание здесь потеряло всякий смысл. Схватив свою сумку, я резко встала из-за стола.

— Мариса, ты куда? Брось, он того не стоит, — Кэт схватила меня за запястье. — Посиди, доешь.

— Я не голодна, — отрезала я, высвобождая руку. — Увидимся на физкультуре.

Почти полная тарелка с блинчиками полетела в ближайшую урну. Я уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг за спиной раздался его голос, громкий и язвительный:

— В чем дело, Кровавая Мэри, закуска не понравилась?

Я замерла и медленно обернулась. Он стоял, окруженный своей свитой, и смотрел прямо на меня.

— Блинчики оказались не с красным повидлом? — продолжал Деймос под смешки своих приятелей.

— Эй, кончай к ней цепляться! — неожиданно резко вмешалась Кэт, поднимаясь из-за стола. — Или у тебя какие-то особенные чувства к Марисе проснулись, раз ты от нее никак не отстанешь?

— Я просто вид крови не переношу, — с издевкой протянул Деймос, игнорируя Кэт и глядя мне в глаза. — Из-за ее... перформанса мне пришлось к школьной медсестре идти, давление подскочило.

— Жаль, что нет врача, который отвечает за раздачу мозгов! Тебе бы не помешало к нему записаться! — неожиданно для самой себя рыкнула я. Злость придала мне смелости.

В столовой на мгновение стало тише. Все взгляды снова были прикованы к нам.

Деймос медленно подошел ко мне. Его глаза опасно сверкнули.
— А ты дерзкая, — прошипел он. — Только признайся, Ридэль, ты же просто потекла по мне, буквально. Сначала вчера ночью вломилась ко мне в комнату, потом сегодня утром в ванной разглядывала. Твой организм просто не выдержал такого сексуального напряжения рядом со мной. — Он победно скалился, уверенный в своей неотразимости и моем унижении.

Я посмотрела ему прямо в глаза:
— Ты безусловно оказался бы прав, — произнесла я медленно и отчетливо, слегка вздернув подбородок, — будь я лишена вкуса.

На его лице на секунду промелькнуло удивление, сменившееся гневом. Он шагнул еще ближе, почти вплотную, так что я почувствовала тепло его тела, и наклонился к моему уху.

— Посмотрим, — прошептал он тихо. Его дыхание обожгло кожу.

В этот момент Кэтрин решительно взяла меня за руку и потянула за собой к выходу.
— Пошли отсюда, Мариса.

Мы быстро вышли из столовой. Я чувствовала на спине взгляды, слышала обрывки смешков и шепота, но не оборачивалась, крепко сжимая руку Кэтрин.

Шаг за шагом, прочь от унижения, прочь от Деймоса. Хотя бы на время.