Пробуждение Основательницы.
— Твою мать, какого черта? — с хрипотой задала вопрос сама себе, когда тело оказалось целым. Точнее, Хидан меня расчленил на четыре кусочка, но тело вновь стало единым. Только кровь по всему периметру ванной давала знать о том, что я была ранена.
С судорожным вдохом поднимаюсь с пола и принимаю сидячее положение. Широко открытыми глазами я не видела ничего, так как от шока все еще не могла нормально мыслить.
— Джашин принял мое приветствие его Жрицы! Наконец-то, блять, я с тобой закончил. Столько херовой мороки было, а делов-то на минуту.
— Хаа, хаа... что это, мать твою, было?! — хрипло спросила я, поднимаясь на ноги и осматривая места повреждения. Одежде кабздец, но кое-что она еще прикрывала. Шрамов даже не осталось.
— Запомни, Жрица, таких как ты именно мы, последователи Джашина, не можем убить как бы не старались. Но по нашим заповедям мы обязаны, встретив Жрицу, пару раз раскромсать, чтоб жизнь сладкой не казалась. Уж тебе-то, как Жрице, это знать нужно обязательно. Неужели не читала заповеди Божества, которому служишь? — мужчина закрепил косу за спиной и уселся на бортик ванны.
— Да если бы была моя воля, я бы в жизни его бы не встречала, тварь такая, чтоб его сердце покрылось сплошным тромбом!
— Что это за хуевые угрозы, смысл которых мне не ясен?
— Тромб — ткань, не способная сокращаться. Иными словами я пожелала этому Джашину, чтобы у него случилась серия инфарктов, после которых его сердце не сможет сокращаться и он умрет! Гад такой, и ведь ничего не рассказал! — подойдя к сушилке, достаю свежие вещи и уже хотела переодеться, как вспомнила о госте. — А ну вали отсюда, раз свершил свое дело! Кыш!
— Да, не, я тут лучше останусь. Не зря сидел 9 часов... видок намечается хороший, — он очень явно показывал взглядом на одежду, держащуюся только на честном слове Усоппа. То бишь, почти не держалась.
Как шиноби, я не слишком стеснительна по этому поводу, да и местные сауны, где девушки без купальников, мне доставили не мало моральных травм, но все-таки переодеваться под таким взглядом было свыше моих оставшихся целыми нервных клеток. Взяв шорты и майку, вышла из ванной и поставила слабенький фуин на ручку, дабы та не открывалась. Обито не похабный человек, его уж точно не интересует подобное. Да и то, что он притворяется спящим придает больше уверенности. Так что, повернувшись к уголочку стены передом, к людям задом, я стала переодеваться. Быстро натянув одежду, достаю вату из аптечки и антисептик, на всякий, и начинаю протирать кожу от крови. Жуть — только так я могу описать то, что сейчас со мной произошло.
Кажется, Обито уснул по-настоящему, раз он внезапно переполошился, вскочив с тихим словом «кровь». Учуял во сне? Хотя... такое не учуять трудно.Вся комната провоняла приторным железным запахом. Бросив взгляд на меня, чье лицо явно было окровавлено, но чье тело не имело ран, он бросил взгляд на ванную, из-под двери которой вытекала жидкость, и снова на меня.
— Что произошло?
— Убийство в закрытой комнате, — отложив ватку, подхожу к ванной и, стукнув ногой по двери, уже почти крича: — чтоб убрался мне там! Ни единого пятнышка крови быть не должно, иначе не выйдешь, тварь такая!
И ставлю дополнительный фуин барьер, не дающий заложнику рушить стены или выбить дверь. Ответа не последовало, но потом я услышала тихий матерный поток слов, на фоне которых зажурчала вода из-под крана. Удовлетворительно кивнув себе, возвращаюсь к очищению своего тела от красной жидкости. Кажется, потеря крови все-таки сказалась — по пути успела качнуться из-за головокружения.
— Там что, Хидан сидит?! — с театральным ужасом проговорил Тоби, семеня в сторонку от ванной комнаты и прячась за... мной.
— Эй, эй, эй, не прячься за мной! — отползаю в сторонку кровати, прижимаясь спиной к стене. — Это вы не заметили, что он там, оказывается, сидел 9 часов, так что такой вопрос могу я задать вам. Это не вас, а меня только что четвертовали!
— Мертвячка! — запищал Тоби, отбегая от меня в противоположный уголок. — К-как ты все еще жива?
— У него спросите, — тыкаю в сторону джашиниста. — Дурдом, а не штаб преступной организации...
И тут входная дверь открывается и входит Дейдара, воодушевленный каким-то порывом счастья. Но его порыв заканчивается тогда, когда он видит кровь перед собой, окровавленную меня и Тоби, бегущего к нему с криком «МЕРТВЯЧКА!!!». В шоке от такой сцены была бы, наверное, даже я. Блондин на некоторое время застыл, а потом прислушался к трепу масочника.
— ДЕЙДАРА-СЕМПАЙ! ЕЕ ЧЕТВЕРТОВАЛИ, НО ОНА ЖИВА, А ХИДАН-САН ПО ЕЕ ПРИКАЗУ ДРАИТ ПОЛЫ В ВАННОЙ ОТ ЕЕ ЖЕ КРОВИ-И-И-И!!! МЕРТВЯЧКА!
— Ч-чего?
— Кто там, блять, полы драит по чьему-то приказу?! А ну пошел сюда я щас тебе таких полов вхуярю, что сам будешь у меня драять хуй!!!
— Ааа! Но вы же сейчас!..
— Это Жрица, вашу мать, ее власть надо мной вас никаким краем не касается!!!
— ВЛАСТЬ!!! ОНА ИМЕЕТ ВЛАСТЬ!!! ХИДАН — РАБ!!!
— А НУ БЫСТРО ЗАШИЛ ВАРЕЖКУ, БЛЯДИНА!!! Я ЩАС!..
И громкий, такой, смачный удар по двери, от которого прошла только рябь. Отборные матюки Хидана только ласкали душу... бесящийся матершила — вот источник счастья. Особенно, когда его удары не приносят и капли урона в физическом смысле. Пока Тоби забавлялся тем, что Хидан не может выйти и всячески его дразнил, а тот бесился, я успела закончить с кровью и тихонько подозвала Дейдару. Тот, обойдя заигравшегося масочника, подошел и упал рядом на кровать, круглыми глазами глядя на происходящее.
— Чего хотел-то?
— А...
— Не обращай внимания.
— Кхм, в общем... Рейка-сан, я бы хотел, чтобы бы вы помогли мне направиться по пути искусства!
— Я НЕ РАБ, ВАШУ МАТЬ!!!
— ТЫ НЕ РАБ, ТЫ РАБЫНЯ!!!
— АГРХ!!! ТВАААААРЬ!!!
Рукой ударяю по стене, снимая блок с дверей, и на Тоби вываливается разъяренный Хидан с косой в руках. Визг убегающего Тоби и рык догоняющего джашиниста удалялись в коридоре, а я попросила Дейдару повторить его слова.
— Но почему? — переспросила я, когда поняла, что не ослышалась. — Я ведь и так рассказала тебе все, что знаю об искусстве.
— Тогда могу ли я вас звать своим учителем в этой сфере? Все-таки именно вы мне раскрыли глаза!
Ля. На что я в очередной раз подписалась, а? Ну, скажите мне, на кой-черт или какого черта Дейдара такой воодушевленный? Аж страшно стало. Жуть. Нукенин, да еще и так счастливо улыбающийся... Акацуки.
— Не стоит, — обрываю я блондина. — Вы все еще мои враги. И останетесь ими, пока имеете цель в виде захвата моих друзей.
С одной стороны, все они люди, а Дейдаре сейчас вообще 16. С другой стороны никто не отменял того, что они нукенины, которые в будущем 40 тысяч шиноби прибьют на войне. Эх... трудно быть в Акацуках на непонятных правах.
— В любом случае, Тоби сейчас убежал и вряд ли скоро вернется. А значит, я могу спать...
— Если так посмотреть на твое положение, — проговорил он, — то твое спокойствие заставляет восхищаться. Не знаю, как бы я реагировал, если бы мне сказали сидеть в логове врага в окружении сильных шиноби и мириться с мыслью, что я тут только для того, чтобы умереть.
— Вот только не надо сейчас начинать сочувствовать, — важно поднимаю пальчик и легонько махаю им из стороны в сторону, после чего падаю на кровать и залезаю под одеяло. Кашель стал проходить, да и горло сильно не болит. Борщец — это святое.
Дейдара встал с кровати и в молчании уселся в кресло, ведь Тоби, будучи наблюдателем, убежал. И таким образом я уснула.
***
Кто же даст мне нормально поспать? Мне кажется, что даже на том свете я не высплюсь, так как, пребывая на этом самом «том свете», меня достает Джашин.
— Тварь, хотя бы поспать дай нормально... — бубнила злая я.
— Вот, смотри, это она! — гордо заявил Боженька какому-то другому парню. Черные волосы с V-образной челкой, худощавый и высокий, с янтарными глазами. Аура от него была такая же, как от Боженьки. Ну, только не говорите мне, что... — Ирина, знакомься! Хитолес, Боженька другого мира анимации и творчества людишек! Ему понравилась идея с тем, чтобы забросить человека в другой мир. Ну, ему...
— Я хотел, чтобы был попаданец с опытом, а потому следующий мир будем моим...
Честно говоря, я выпала из реальности. Как так можно, живодеры, твари, тапки носорога, носки кентавра, огрызки и огузки, мрази, чтоб им несварение на три года приелось, понос на столетия, мигрень на века, ироды...
— Джашин, тварь ты такая, иди-ка сюда... — подхожу к этой златовласке с протектором Конохи и схватила за плечи, — какого черта? Я уже не спрашиваю об очереди в следующую попаданку, нет. Я говорю о том, какого черта ты делаешь с моей силой все, что тебе захочется? Тварь, из-за тебя я постоянно куда-то попадаю, от кого-то убегаю и все время напрягаю тело так, что оно уже не проживет больше 30 лет. Даже 25. Понимаешь, что ты делаешь, когда обрезаешь силу каждый раз, когда я ее получаю путем тренировок?
— Ты становишься слишком сильной, и это не по плану фанфика, который я пишу. Да, ладно, тебе что, жалко?..
— Джашин, ты понимаешь... скольких сил мне стоило дойти до такого уровня? Постоянные ежедневные тренировки на износ, чтение литературы и развитие чакроканалов. Изо дня в день. И ты решил это убрать только потому, что я слишком сильна? Ты серьезно? Итачи, как бы, гений клана, но ему никто силу не обрезал! Какого хрена ты лезешь в мою жизнь в этом мире?
— Я посчитал, что ты забылась. Перво-наперво, ты здесь лишь для написания фанфика. После окончания сюжета аниме, ты возвращаешься домой и продолжаешь жить своей жизнью, которой я больше не касаюсь и ноготком.
Как молотком по наковальне... эти слова ударили по моей голове. Точно, я же не часть этого мира, и никогда ею не была. Я здесь только на некоторый период, который очень скоро завершится. Да, скоро.
— А потом, кто и куда тебя будет посылать — не моя забота, — проговорил Джашин с непривычно холодным взглядом, который в тот же миг пропал.
— Да, не твоя забота, я согласна. Но зачем ты...
— Когда в фанфике жутко МериСью, это уже далеко не номер один. А потому я лишь чутка приблизил тебя к тем критериям, по которым ты хотела писать свой фанфик. Разве там не было пункта «Не МериСью»? Был.
— Но это то, чего я достигла... черт, да я же живу, а не играю роль чего-то! Понимаешь, живу. 11 лет уже как. Почему ты никак не можешь понять эти...
— Чувства? Именно ради них я тебя сюда отправил. В твоих идеях не было тех самых, настоящих чувств. Попробуй теперь контролировать себя без помощи закладки. Сейчас будет настоящий фанфик. И все только в твоих руках, ведь после этого переломного момента я больше не вмешиваюсь в твою историю в этом мире.
Отвернувшись от Джашина, я взглянула на Хитолеса. Он не вникал в нашу беседу, а потому просто немного отошел в сторону.
— Какой хоть у тебя мир?
— Непопулярная манхва прямиком из Кореи. Дворянством зовут, или Ноблесс, — спокойно проговорил он.
— А, слышала, да. На 309 главе забросила из-за долгого выхода глав. Эх... Джашин, у меня тут есть... идея... которую я бы хотела с тобой обсудить.
— Ну, и что созрело в твоей буйной голове? — проговорил он, поправляя протектор.
— Могу ли я натренировать себе второй поток сознания, как у клана Яманака. Один поток сознания может по окончанию остаться тут, а второй вернуться обратно, в мое тело? Ведь тогда...
— Я обдумаю это.
А потом я просто стояла. Через пару минут тишины Боженька развеял это место, дав моему сознанию вернуться в бренное тело.
***
Проснулась я отдохнувшей. На смене был мой ненавистный полувраг или полудруг. Момочи сидел с таким выражением лица, будто бы его терзала великая дума, но как только я зашевелилась, он переменился.
Встав, захватила сменную одежду и зашла в ванную. Там не было ни единой капельки крови, которую я ожидала увидеть. Кто-то прибрался. Либо Хидан исполнил до конца мою просьбу, либо какой-то чистюля. Легкий душ и снова в свитер, теплые штаны, носочки и сандали. И только потом, снова зайдя в комнату, поздоровалась с мечником. Зрение... буквально несколько часов медитаций и я его полностью восстановлю.
— Доброго времени суток.
— Ага.
Вот и весь диалог. Я снова села за рабочий столик и принялась строчить. На этот раз объектом моих терзаний были басни. Я, к сожалению, не смогла их вспомнить досконально, а потому передавала только общий смысл, разбавленный описанием. Три басни легли на листы, и я потеряла интерес к написанию. Пока что, это все, что я хотела припомнить. Позже перенесу сюда Евгения Онегина, 451° по Фаренгейту и другие интересные произведения. Но не сейчас. Басни из меня вычерпали 3 часа терпения. Вспомнить, переделать под этот мир и написать без ошибок. Вот это было трудно.
А потом, с легким вздохом, я распечатала бутылочку крепкого рома. Нос Забузы дернулся, а потом он перевел на бутылочку хитрый взгляд, и хмыкнул. Ну, да. Он-то знает, что я немного выпиваю. Мне по клановым способностям положено. А еще я не такая живодерка, так что стаканчик был предложен и нукенину.
Даже не спрашивая, я просто протянула ему стакан.
Вот так я, опустошив свою тару, снова принялась за разминку. В прошлый раз все желание отбил Хидан со своей расчлененкой, а сейчас, после получаса упражнений, я снова хотела проверить себя. Как плох стал мой уровень? Хотя... кушать тоже хотелось не меньше, но это подождет. Перед тренировкой кушать нельзя, плохо влияет на пищеварение.
— Где тут полигоны?
— А не рано тебе?
— Я в любом случае буду слабее себя прежней. То, что ты чувствуешь мою слабость... эта слабость не временная, а постоянная. Это тот уровень, на котором я нахожусь сейчас.
— Следуй за мной.
Повороты в этой башне стали легче запоминаться. И как он тут сориентировался так быстро — не понятно. Но я тоже так хочу. Он вывел меня из башни и провел по городу к месту, где были старые полигоны. Деревянные столбы, поле без единой травинки, и следы прошлых посетителей в виде царапин на поверхностях.
Я решила проверить себя по Режиму Листка, который я давно не тренировала. Дети в академии достигали минимального уровня и дальше развивались сами, так что мне оставалось только иногда заглядывать на эти тренировки.
Встав под дождем в плаще, который мне выделил Момочи, я попыталась вникнуть в суть этого режима. Листок на ветру... почему-то, когда я стала входить в этот режим, снова стала чувствовать живое и неживое. Живой ветер, дождь, землю, камни, деревья, траву, самого Забузу и множество других людей в городе. Но мертвые тела Пейна, что я ощущала даже отсюда, заставляли передернуться. Неживое, как вон тот желтый лист, не должно быть там, где оно сейчас.
Странное ощущение, но с ним Режим Листка стал более совершенным. Это было единение с природой. Как будто почувствовала сен-чакру, но только не саму чакру, а ее суть. Я просто стояла с поднятой головой, но на самом деле ощущала столько всего, что нельзя было описать. Такое чувство единения не наступало никогда. Я чувствовала волю. Деревья хотели расти, и они росли. Камни хотели спать, и они спали. Дождь... был искусственным. Он не имел возможности воплотить свою волю в реальность. Ему сказано — иди и считывай энергию всего, на что попадет твоя капля. А ему хочется остановиться, слишком долго он идет, не переставая. Такое... одновременно сложное и одновременно легкое для понимания.
Очень странное ощущение. Оно незабываемо.
Открыв глаза, я сбросила наваждение, каким бы оно не казалось мне приятным. Концентрирую чакру у глаз и... активирую Ракурай. Легкая ноющая боль проходит через пару секунд. Радиус в 100... 200... 500 метров. На половине километра стало слегка напряжно. Начиналась окраина города, а это много живых людей. Эмоции и порывы сейчас нежелательны для моего разума, а тут еще и этот дождь, пропитанный чакрой. Он так бьет по зрению, что двух минут мне хватило для того, чтобы выдохнуться и отключить технику.
Чакра стала хуже контролироваться, хоть объем и остался прежним. Попробую активировать Скальпель Чакры.
Контроль оказался хуже, чем я думала, и мне пришлось сложить печати для активации техники. И даже с успешной активацией я не смогла ее держать дольше пяти минут — она теряла концентрацию и пропадала. Значит, мне урезали контроль.
Вода и огонь слушались меня как и прежде, пусть и с легкими запинками. Водяные струи образовывали кокон, который я до сих пор не могу назвать. Техника защиты на основе Расенгана была эффективна, но требовала хорошего контроля. Каждую струю нужно было вращать так, чтобы не прирезать себя или кого-то другого.
Огненный Шар получался не таким большим, как раньше, но вышел без особых проблем. Каналы начали тихо ныть и побаливать, но, как говорится, если болит — значит развивается. Это про мышцы, но, думаю, про чакроканалы можно сказать то же самое.
Молнию применять я опасалась. Все-таки вода тут везде была, а потому, не желая причинить кому-то лишний вред, перешла к тайдзютсу.
Выпады кулаками, комбинации с ударами ног и все прочее обрушилось на бедный деревянный столбик, рядом с которым, на соседнем, сидел Забуза. Через несколько минут издевательств над бруском, он слез и вежливо предоставил себя в качестве спарринг-партнера.
От выпада ногой он увернулся и атаковал правой рукой прямым ударом. Нагнувшись вперед, делаю прыжок и атакую другой ногой. Принимает на блок, а затем, схватив ногу, пытается меня дезориентировать. Отпрыгиваю и приземляюсь на четвереньки, думая о том, что делать дальше. По идее, он не так силен в тай, но и я сейчас слаба. Его действия перемешаны с предсказуемыми и непредсказуемыми, что немного затрудняет мои действия.
Еще несколько обменов ударами, и я, полностью выбиваясь из своего стиля, делаю боксерский удар левой в челюсть. Я сделала обман, напрягая мышцы так, будто эта рука уйдет в сторону, и его привычка по мышцам считать следующий ход сделала свое дело. Ударить-то... я его ударила. Но хруст был слышен от моей руки.
Зашипев, отхожу в сторонку и трясу кистью. Я привыкла к обычному хрусту костей, но тут не меньше, чем трещина в одной из косточек.
— Такое чувство, будто ты и челюсть прокачиваешь, как пресс. Ой, ля...
Шосен засветился на здоровой руке, и я подлечила себя под странный взгляд соперника.
— Откуда такая маленькая скорость? Замедленные реакции, и такие... слабые выпады? Не могу поверить, что за эти несколько дней ты могла так ослабнуть. Даже не смешно. Ты слабее, чем тогда, при первой встрече.
— В том и проблема. Причина есть, но исправить ее уже никак нельзя. Только начать тренировки заново. Все то, чего я достигла... нужно снова достичь. Хотя, с отведенным мне сроком... это будет очень трудно.
— Откуда тебе знать о том, сколько тебе осталось? — как-то раздраженно спросил мужчина, нахмурившись.
— То, что стало проявляться — показывает мою близость к концу. Оно проявляется, понимаешь. Сила, которой я не знала, которой у меня не было и которой я не умею пользоваться. Это лишь признак того, что она потихоньку крадется к моему сознанию, и ничего больше, — скривившись, разминаю вылеченную конечность. Почему-то такой разговор начинал бесить Момочи, ведь тогда бы его взгляд не стал столь холодным.
— Ты сдалась?
— Не знаю, — честно ответила я. — С одной стороны уже все так надоело... а с другой я все еще не дошла до положенного момента. С одной стороны мне было бы легче умереть и вернуться, а с другой — взять и побороться за свою тушку.
Да, было бы плохо, если бы я не смогла завершить свою цель пребывания в этом мире.
— Ты хочешь кого-то защитить? Может, есть те, кого ты хотела спасти, раз так усердно тренировалась?
— Верно. Я тренировалась, чтобы спасти людей, — подойдя к мужчине, ткнула ему в грудь и продолжила, — и одними из спасенных были вы с Хаку. И дело вовсе не в том антидоте, который я дала вам от своего же яда. Дело в ваших жизнях, если бы я не вмешалась...
Вот теперь и думай об этом так, как тебе угодно. Если бы я их не спасла, то меня бы все равно загребли сюда другие члены организации, так что винить в этом эту двойку я не могу.
Мы снова сошлись в поединке для того, чтобы более точно смогла узнать свой нынешний уровень. И это потихоньку перешло в разговор о том, кого бы я хотела защитить. О том, почему он мог умереть тогда с Хаку, Забуза не спрашивал, но оно и к лучшему.
Нам пришлось прерваться, так как пришел Итачи. Оказалось, смена Забузы уже прошла и ему пора с Хаку уходить на задание, кажется, это будет второе от организации. Первым была моя поимка и доставка, как ни странно.
Итачи я не стала напрягать для тренировки, а потому направилась в город. Меня сопроводили к одному интересному зданию, где находилось издательство. Вот и наступила пора, когда надо будет показать миру эти произведения искусства иного мира. Я, благо, запечатала эти листки себе в фуин и смогла дядечке предоставить рукописи сразу. Он сначала залип на стихи, потом на басни, а потом около получаса мы сидели там, пока он читал «Муму». А потом на меня набросился человек, учуявший будущую наживу. Ему, если кратко изложить все его восклицания, очень понравился Тургенев, даже пустил слезу на нужном моменте.
Итачи как-то странно поглядывал на эти рукописи и явно заинтересовался этим произведением. Я с помощью техники клонирования сделала ему копии и торжественно вручила. А потом, когда я сказала, что сначала напишу еще одно произведение перед публикацией, мы направились к кафе. Мне очень захотелось теплого чая и какой-нибудь сладости. Очень сладкого чая и очень сладких сладостей.
И там, когда мы ожидали заказ, я озвучила свою просьбу.
— Вы случайно не будете проходить мимо Конохи? Мне нужны некоторые вещи из дома.
— Какие? — спросил он, принимая тарелки с данго для Учихи и моими роллами и пирожками Моти.
Съев один из роллов, продолжаю:
— В моем ящике под кроватью есть альбом с фотографиями. Там же под кроватью имеются фуин-печати на листках, в которых находятся свитки. Их бы забрать, но есть проблема, помимо того, что тебе нужно будет пролезть в Коноху, на моем доме стоит защита, которую я же возвела. Не трудно догадаться, что это сложные фуин-барьеры. И я сейчас тебе напишу ключи.
И потом началась писанина на свободных салфетках. Около восьми ключей понадобилось, а потом еще объяснить какой за каким следует, чтобы правильно снять барьеры. И это только на одно окно. А ведь там еще на полу ловушки и под кроватью и на самих печатях. В общем, сидели за обсуждением действий больше получаса.
После перекуса, как и положено, мы направились в магазин. В магазин всегда надо идти уже после еды. И я накупила мясца и прочих ингредиентов для холодца. Буду их удивлять рецептами! Мой хищный взгляд Итачи понял как-то не так. Потом я ошарашила его вопросом.
— У вас много свободных емкостей?
Он не знал ответа, а потому я еще прикупила и судочков. Благо, денег в банке на анонимном счете было достаточно. И... да.
Вернулись мы в башню с пакетами еды и сразу направились к кухне. Там все разложила по местам и приступила к готовке, а Итачи уединился в уголочке с моими рукописями. Нарезать мяско, отварить приготовить бульон. Только сам этот бульон готовится очень долго, и здесь придется сидеть несколько часов.
И вот, когда все было разлито и на медленном огне варилось, я уселась за стол и начала...
...скучать. Очень сильно скучать. Очень.
— Мне нужно книг. Много. Недостаток информации меня убивает.
— Что и следовало ожидать от той, кто глотал в библиотеке книги.
— И заставляла глотать двух парней. Да, знаю. Привычка с одной стороны хорошая, а с другой страшная. Стану как Орочимару... буду вечно жить и вечно стремиться изучать что-то новое.Ке-ке-ке...
— Надеюсь, что нет. У тебя хорошо получается писать.
Подойдя к плите, я перемешала все то, что там варится, и снова уселась.
— Это не я пишу. Это написали другие люди, которых нет в этом мире. Передаю вам культурное наследие, так сказать. Так что... да.
И потом мы сидели в молчании. Я тихо умирала от скуки, а Итачи мыслил над чем-то важным, что можно было увидеть по его спокойному лицу. Лицо спокойное, а мысли важные. В этом особенность Учих.
***
Тренировка как всегда проходила в довольно расслабленном темпе. Джирайя не был похож на Рейку в плане обучения, а потому Наруто продвигался довольно медленно. Это не сравнить с тем, как он за неделю учит печати с Рейкой, а потом сразу же их сдает в спарринге.
И вот, в очередной раз Узумаки пытался бороться со своей самой слабой частью — гендзютсу. Сбрасывать иллюзии он научился, но вот с обнаружением проблемы. Хоть контроль и был на уровне, но его не было достаточно для того, чтобы обнаружить иллюзию сразу.
На перерыве Наруто заметил, что на картонке чата с Саске появилось сообщение. Три восклицательных знака говорили о том, что ситуация критическая. Узумаки подскочил.
— Что такое, осенило? — спросил Джирайя.
— Нет, надо отойти в кусты.
Да, они же были на природе, в лесу. В Стране Клыка. Узумаки отошел подальше и достал кисточку для написания.
«Что случилось?»
«Рейка на самом деле в Акацуки. И ей осталось всего около полугода».
Наруто не верил в эти строки, пусть они и были написаны его другом. Точнее, не хотел верить.
«Откуда информация? Это точно?»
«Орочимару. И, да. Точно. В истории клана Мелисс есть упоминания об этом».
Страшные новости в такие мирные деньки заставляли Узумаки думать о том, что он тренируется не просто так.
«Она победит» — ответил Наруто, когда Саске пояснил в чем причина скорой смерти Рейки.
«Я не сомневаюсь, но нам нужно будет спешить».
Вернулся Наруто в раздумьях. Его переполняла радость от того, что Рейка жива, и гнев от того, что она может умереть. Но к Джирайе он вышел с полной готовностью продолжать тренировки.
— Эро-саннин, увеличь мне нагрузки на тренировках. Я слишком расслаблен с таким режимом, это непривычно.
Саннин внимательно смерил паренька взглядом и хмыкнул. Он заметил, что Наруто имеет какой-то источник информации, о котором он не знает, и потому, раз Наруто с таким лицом требует увеличения нагрузок, то нужно их увеличить. Если он захочет рассказать об этом источнике, то он расскажет.
С этого момента Наруто серьезно взялся за тренировку своей стихии. Джирайя даже подумывал начать с ним тренировать сен-чакру. Наруто имел все параметры для того, чтобы стать Мудрецом раньше, чем сам Саннин.
В это же время в одном из убежищ Орочимару Саске взялся с новыми силами за разработку техник в комбинации. Молния и огонь. Их сочетание, если все составить грамотно, может дать огромную прибавку к мощи и увеличит урон, который можно будет нанести противнику.
А когда Саске найдет более уединенный уголок, то будет тренировать новый уровень своих глаз. Магекё — это тот уровень, к которому нужно подходить с особыми предостережениями. Да, он же догнал брата. Скоро он сможет узнать все то, что тогда, несколько лет назад, побудило Итачи вырезать клан, оставив только младшего брата.
— ГРА, УБИТЬ, УБИТЬ, УБИТЬ...
Джуго снова собрал слишком много сен-чакры, что и было положено в основу его клана. Непроизвольный сбор сен-чакры превращает людей в чудовищ, жаждущих крови. Крупный парень с рыжими волосами, торчащими в разные стороны, с посеревшей рукой, на которой были видны следы преобразований Джуина, побежал на Учиху. Саске его мог успокоить хорошим пинком или гендзютсу, последним и воспользовался брюнет.
После активации иллюзии, Джуго постепенно успокоился и вернул свой прежний облик. Парень восстановил дыхание и поднялся, после чего снова поблагодарил Саске.
— Ты уже не в первый раз спасаешь меня от безумия, спасибо.
— Ничего, — ответил Учиха, — мне не трудно.
А затем, Саске вернулся к своим тренировкам. Слишком долго ему нельзя прохлаждаться, ведь его товарищи идут вперед, и он не должен отставать.
В это же время одна особа смачно чихнула.
***
— АПЧХУЙ, ой.
— Будь здорова, — на автомате проговорил Итачи, увлеченный писаниной.
— Ага. Ох, почему так скучно?
— Помедитируй.
— Я все время медитирую. Даже в этот момент. У меня так прокачен этот навык, что я медитирую во время медитации, — с умным видом проговорила я.
Холодец все еще на стадии варки мяса. Говяжья голяшка, свиная ножка, свиная рулька, куриные ножки. Мяско такое, где больше косточек, тогда ведь никакой желатин и не пригодится. Морковка, лук и прочее. Пенку с бульона сняла и теперь жду закипания второй раз. Пенки меньше будет, так что вскоре я смогу не караулить около плиты, а оставить на медленном огне часиков на 5. Потом потихоньку добавить луковицы и морковку целиком, горошины перца, чутка посолить. И потом, к 8 часам готовки можно начинать проверять бульон на готовность — слипнутся ли пальцы с ним или нет. Потом начинается самое интересное. Вытащить морковку с луком, вытащить мясо, процедить через марлю, дабы маленькие кусочки косточек и разварившийся лук не попали в блюдо... и самое интересное! Разделять кусочки мяса на волокна. Ух, как я это обожаю! Но до этого еще долгие часы... простой варки и снятия пенки.
Поэтому, оставив Итачи караулить у плиты с ложкой, я пробежалась до комнаты и взяла оттуда листы и карандаши со стеркой и стружилкой.
По моему возвращению, я увидела, что на входе стоит Кисаме и хитренько так наблюдает за Итачи. Учиха зачитался и не следит за бульоном вообще, стоя и просто помешивая. Говорила же — пенку снимать!
— Не мешать, а пенку снимать, — озвучила я свои мысли из-за широкой спины Кисаме. Тот обернулся и я проскочила в проход. — Отходи, не умеешь ты кашеварить.
Отбираю ложку и усаживаю Учиху снова за стол. Книголюб нашелся. Почти дочитал и, как я погляжу, на моменте утопления собачки. Ух, только бы не заплакать.
— Что тут такое творится?
— Я готовлю. Итачи-сан приглядывает, что же еще? — быстро снимаю всю образовавшуюся пенку, надеясь, что она не успела свернуться в комочки вареной крови. Было бы неприятно, но она все-равно просеется через марлю, но тогда цвет бульона будет не таким.
— И что же такого ты тут готовишь? Суп какой-то?
— О, это блюдо ты никогда не пробовал. Оно вкусное, но для непривыкших страшное. Холодец зовется.
— Не слышал такого. Итачи-сан, а вы?.. — Хошигаке заметил, что от Итачи ноль реакции, и мысленно, видно, махнул рукой. — Долго будет еще готовиться?
— Ну, еще 7 часов варить на медленном огне, потом еще около часа на подготовку и еще около 12 часов в холодильнике. Если вы не заняты, то можете подождать.
— Что же там можно готовить так долго... — пробубнил нукенин и направился к холодильнику.
— Там есть еще та каша, немного какого-то салата, котлеты и полуфабрикаты.
Не густо — можно было прочесть по выражению лица Хошигаке. И вот, я наблюдала картину того, как он со вздохом закрыл холодильник и пошел на выход, видимо, поесть в городе. И кто вообще занимается заполнением холодильника — не понятно, но я знаю одно... холодец надо караулить. Съедят как суп, точно вам говорю. Может, поставить фуин? Чтоб ни один ни-ни своими ручками... да, точно поставлю печать.
— У тебя такое лицо, будто ты сочиняешь страшный план по захвату всего мира, — проговорил Итачи, отлипший от рукописей. Его немного красные уголки глаз намекали на быстро стертые слезы. Это прям... ути бозе мой.
— Вы с Саске точно братья. Он тоже так как-то говорил.
И началось. Я штудировала свои мозги, вспоминая Онегина и всех его персонажей, дабы ничего не упустить.
Юноша просыпается около обеда, получает пригласительные письма, прогуливается, идет по приглашениям на званый обед, после обеда развлекается, потом на званный ужин, а потом снова развлекается. Умирает его отец, он раздает все деньги, полученные по наследству в оплату долгов, потом посещает бал по случаю дня рождения Тани, Таня влюбляется, пишет ему письмо, а он мягко ее отшивает. Спустя некоторое время снова на балу Онегину скучно, он провоцирует Ленского, танцуя с Ольгой, и тот вызывает Онегина на дуэль. В дуэли погибает Ленский. Через некоторое время снова на балу Таня уже замужем за генералом, и Онегин влюбляется в нее, пишет письмо, но теперь Татьяна его отшивает. Вот и сказочке конец, хотелось бы сказать, но надо же это все разнообразить диалогами, перевести на мир шиноби, описания добавить, раскрыть героев...
Листы, которые я исписала, стали пропадать со стола и я подняла взгляд на Учиху, который нагло тырил мое искусство. Он продолжал невинно бегать глазами по строчкам, и мне оставалось только вздохнуть. Писала я быстро, так как ум был заточен на быструю переработку информации, а руки натренированы для быстрого письма. Как только я заканчивала лист, Учиха вытягивал его и читал. С момента прочтения им листа проходило около трех минут, и тогда я снова заканчивала один из листов.
К моменту, когда бульон стоило немного посолить, то бишь спустя пять часов, я дошла до провоцирования Ленского. Встав и выполнив свои обязанности по приготовлению пищи, снова уселась за карандаш. И снова, и снова...
И к готовности бульона я дошла до момента, когда Татьяну сватали генералу. Потом я отложила карандаш, сложила листки и отошла от написания. Итачи по инерции хотел потянуться за новым листом, но того не оказалось, и он вышел из цикла.
— Пора делать основную часть холодца. Он почти готов, — проговорила я на вопросительный взгляд Учихи. Обмакнув пальцы в бульон, дождалась высыхания и, да, он готов — пальчики слиплись. Достаю все то, что в бульоне находится и откладываю в другую большую тару. Тут такую кастрюлю отрыла, что все мясо в несколько кило поместилось и вся вода правильно накрывала его. Взяла много, подумав о том, что тут люди ходят голодными. Не зря думала.
На кастрюлю умостила марлю и закрепила маленькими резинками, после чего процедила жидкость. Все-таки чуть-чуть крови свернулось. Не доверю больше Итачи снимать пенку. Затем, когда бульон процедила, накрываю крышкой кастрюлю и приступаю к разделке мясца. На такой случай я купила резиновые перчатки. Я не брезгую разделять мясо голыми руками, и мне не будет так горячо — организм шиноби переносит и большие перепады температуры. Это для того, чтобы не брезговали другие. Никогда не любила есть чужие холодцы, не моей мамы или бабушки. Как представлю, что они грязными руками разделяли мясо... сразу теряю аппетит. И, кажется, холодец в этом мире я готовлю впервые. Эх!
Надеваю перчатки и начинаю приступать к кропотливой работе. Отрезаю ножиком мясо от кости и ручками разделяю на волокна. Аж мурашки прошлись от такой ностальгии. Это так успокаивает... особенно если представить, что это враги... Мух-аха-аха-ах!
Видимо, я снова очень злобно улыбнулась, раз Итачи как-то странно смотрел на мои деяния.
— Все-таки странное блюдо ты собралась готовить. Никогда не видел такого.
— У, ты даже не представляешь, насколько оно для тебя будет странным...
В своем копошении я не сразу заметила то, как Итачи ушел и ему на смену явился Хошигаке. Просто в один момент я отвлеклась на волосы, снова выбившиеся из резинки и увидела перед собой акулье лицо. Ну, прерываться не стала и продолжила тщательно разделять, убирая кусочки кожи и жира. Не люблю их, всегда вызывают отвращение. как и толстый слой жира на холодце, его сразу соскребаю.
Разделив мясо, я посмотрела на эту гору волокон в кастрюле и предвкушающе улыбнулась. Скоро будет вкусно...
Теперь нужно разлить бульон и разложить мясо по судочкам. Накупила их достаточно, так что, думаю, мне хватит их на этот весь объем. Я не люблю, когда холодец разделен на два слоя — мясо и желе, а потому, разложив все мясо, наливаю бульон и перемешиваю. Так получится, что и мясо и желе будут вместе. Накрываю это все и с хищным взглядом готовлю фуин.
— И это все? Бульон с мясом — это то самое «страшное» блюдо для новичков?
— Через 12 часов — да, — ответила я и понаставляла печати поверх крышек.
Только я смогу их снять, так как только я знаю ключ. О, да. Теперь никто не коснется моего холодца. Осталось только положить все в холодильник.
Половина этого агрегата была заполнена судками с моей стряпней. Надеюсь, никто не будет против. Судки были в форме полукруга, так что я буду подавать холодец во всей красе, перевернув его на тарелочку.
Захотелось кушать. Столько часов сидела и даже не заметила. А еще в сон стало клонить. В общем, в сопровождении Кисаме я поужинала... хотя, было довольно темно для простого ужина. Поздний ужин — было бы точнее. И, сытая и довольная, я рухнула спать.
И снова просыпаюсь. И снова все по новой. Медитации помогли мне полностью вернуть зрение на прежний уровень, и чакроканалы по всему остальному телу восстановились, и теперь я могла чаще посещать полигон. Правда, все еще не осмелюсь активировать Ракурай на долгий период, как бывало на операциях.
Думая о былых деньках я могу только с грустью вздохнуть. Четырнадцать часов операции на кейракукей! Всего-то ничего прошло с того момента, а теперь и несколько минут кажутся запредельными.
Душ взбодрил меня. Ведь там ко мне пришла светлая мысля. Именно мысля. Муон же меня ждет! Да! Теперь я могу к ней переместиться! На радостях даже чутка стала напевать, но не более десяти секунд — дальше уже пришло осознание того, что тут, как бы, нукенины.
Ой, а холодец-то уже застыл, поди. Пора кушать.
На этот раз наблюдателем был все тот же Тоби. Так что ему первому выпала честь показать мне свою реакцию на русский холодец. Хе-хе-хе. Первое впечатление нукенина, при виде болтающейся штуки на тарелке было... странным.Сначала ступор, потом визг, а затем такой тихий и умный вопрос:
— Это что?
— Холодец.
— И что с ним делают?
— Едят.
— Оу, — он с умным видом сложил руки на груди и покивал, — можно я не буду это есть?
Меня пробрало на смех. Наложив себе в тарелку порцию, я добавила васаби — ибо нашей желтой горчицы не было — и под настороженный взгляд масочника отправила вилку с едой в рот.
Желейка растаяла, а потом я разжевала мясцо. Родные мурашки пробежали от головы до копчика, и я съежилась. Вкуснятина.
— Ну как?
— Жива, если не видишь, — с легкой обидой ответила я и снова отправила вилочку с едой в рот.
— Страаашно. Почему оно так колышется?
— Потому что холодец, ёп твою за ногу! Жри, пока дают.
Осторожно подцепив вилочкой желейку, Тоби опасливо обмакнул в васаби и быстро сунул в рот. А потом начал махать руками, ежиться, и, в конце концов, с трудом проглотив еду, выпалил:
— Оно меня чуть не убило, но мне понравилось, — и с новой прытью он начал пожирать холодец.
Через несколько минут моего на тарелочки уже не осталось, ну, а масочник все еще продолжал медленно есть остатки чистого желе бульона. А если его сейчас раскрыть? «ХА-ХА, как же хорошо быть дурачком, да, Обито? Да, ты чего? Выруби мангекё, я ж по-дружески. А? Какой Камуи, окстись!»
Да, мысли сулили мне немедленную расправу на месте вилкой, которой он сейчас доедает студень. Ну, что поделать, мозги кипят от недостатка информации! После адреналина с поеданием холодца я вернулась в комнату.
Села медитировать и просто перенеслась сознанием в мир Муон. Увидев этого призрака с длиннющими волосами, я разбежалась и прыгнула на нее, думая обнять. Но призраки на то и бесплотны... в общем, я упала, да.
— Я так рада тебя видеть! Святые холодцы, как я рада тебя видеть!
— Ой, пиздец тебе...
— Знаю. Спасай, — молила я. И свершилось. Передо мной упала гора книг. И пусть там были чайные церемонии вперемешку с документами политической направленности.
***
Прошло полтора месяца, а я все еще сбегаю в мирок Муон, чтобы почитать побольше книг, газеты и узнать чего-нибудь такого, что мне не пригодится. Даже пролистнула книгу Бинго, где моя награда все еще висит, но теперь с другой формулировкой. Меня разыскивают. «Сообщить о местоположении, не вступать в бой» и моя фоточка из портфолио старенькая. Волосы отросли еще сильнее, косички заплетаю, да и сама я немного изменилась в лице. Оно хоть не такое детское и уже подростковое.
Каналы я восстановила полностью и начала полноценные тренировки. «Лидер» против быть не может, так как я привожу в форму тушку, которую должны... отобрать.
Во время тренировок я смогла заставлять то чувство «живого и неживого» появляться по моему желанию, но не более. Признаю, что знатно долбит по психике, я не могу долго держать эту штуку активированной. Просто само понятие того, что все вокруг имеет волю, идет против моих суждений. Воля у воздуха? Вот и мне было смешно, а потом страшно. Воля есть у всего...
И тогда мои действия в глазах нукенинов пошли на перекос.
«Ящик, можно я тебя открою?»
«Дерево, земля и трава на ней, могу я лечь здесь?»
«Прости, кустик, что я зацепила тебя!»
«"Прошу прощения, земля, за эту щель!»
Странные взгляды смотрителей в эти моменты говорили о том, что они считают, будто я схожу с ума. Смешно, да? А мне нет. Потому что при каждом вопросе и просьбе к этим «существам» — назовем их так — я получала ответ. Недовольство, если я вдруг сделала вмятину в земле, разрешение на «полежать под деревом» и прощение за случайно сорванный лист. Да что там, я чувствовала, как кроватка приглашала меня полежать! Вот тогда я чуть было не забилась в уголок (с его разрешения) и почти что начала раскачиваться, хватаясь за голову.
А чего только стоил взгляд Итачи, который сейчас стоит смотрит на то, как я говорю с деревом...
— Разве постоянный дождь вам не надоедает? — тихо спрашиваю, сидя на ветке. От дерева пошла легкая волна согласия... я не могу пока отличить оттенки воли, а потому, как мне кажется, существа пытаются говорить самыми простыми... кхм, выражать свою волю простыми волнами. — Вы тут растете десятилетиями, а я тут всего около двух месяцев... и мне дождя хватило на десятки лет вперед, — и от дерева пошла какая-то странная волна.
Я ее еще не ощущала, а если и ощущала, то не понимала. Помотав головой в знаке того, что я не понимаю, перевожу взгляд на подошедшего к смене Итачи. До этого со мной сидел Сасори. Эх, кругляш такой странный. Молчит больше, а об искусстве кукол поет соловьем.
— По-моему ей нездоровится... — предупредил Учиху кукольник и скрылся.
Сижу, смотрю на парня и ловлю его ну очень странный взгляд, выражающий лишь беспокойство. Ну, пока что не считает сумасшедшей, и то хорошо.
— Как там? За пределами этих серых туч?
— Я принес твои вещи, о которых ты говорила, — проговорил собеседник, чуть помолчав.
— О, отлично! Надеюсь, ловушки не доставили тебе хлопот.
Спрыгивая с дерева, прощаюсь с ним и иду к башне, в свою комнату. Там, на месте, я получила свои свитки. С жадным взглядом откладываю историю и техники и открываю альбом, усевшись на кровати. Итачи хотел сесть в заветное кресло, но я его пригласила сесть рядом. Буду показывать...
— Вот тут еще до твоего ухода. Я снимала первые дни тренировок под моим началом. Они такие смешные были. А здесь уже после твоего ухода, Саске взялся за тренировки с новым рвением и слишком сильно перенапряг себя. Нагоняй от меня он получил, конечно знатный, но пыл это не убавило...
И так около трех часов. Я сидела, показывала фотографии, кое-где сопровождала это все иллюзиями на площади и рассказывал что да как у нас было. Тут была даже та фотография, о которой ни Саске ни Наруто не помнят.
— А здесь... момент, когда они оба узнали большие тайны, скрывающие то, что они жаждут узнать. Наруто узнал о родителях, а Саске о тебе.
— Ты говорила тогда, что они не помнят этого.
— Да, не понят. К сожалению, мне не дали сразу пояснить им все то, что требовалось. Но, они сильные и добьются правды самостоятельно. Признаю, я слишком сильно их опекала, но сейчас, когда мы все по разным уголкам стран, они должны стать намного сильнее и самостоятельнее.
Закладку на МериСью в своей голове я сорвала до конца. Я никак не могла восстановить ее до прежней силы, так как тут Божественное вмешательство требовалось, а мои силы, увы, не Божественны.
И, не имея стены между чувствами, я с улыбкой смотрела на фотографии, а глаза заслезились.
— Знаешь, я могла сделать средство связи между нами. Могла и могу. Но, боюсь, если я подам сигнал к тому, что я все еще жива... они же опрометчивые ребята, еще сорвутся спасать и помрут. А я не могу такое допустить.
Итачи молча слушал, а потом я не помню что было. Уснула. И проснулась примерно через часик. Он сидел за креслом и листал альбом. Я же, покопавшись в свитках, принесенных Учихой, нашла печать с фотоаппаратом. Достала и обрадовалась — заряжен! И пленка есть, что радует не меньше.
Вытянув руку, я сделала первое в этом мире селфи. Никогда этим не увлекалась, но то, что получилось, вызвало радостные воспоминания.
Итачи удивленно приподнял голову, когда я его позвала, а мое лицо, немного затемненное из-за плохого света, красовалось в углу. И подписала...
«Шел второй месяц...»
А потом приклеила в альбом, как продолжение моей истории здесь. Ляпота.
— Ну и зачем? — страдальчески спросил Итачи, смотря на новую фотографию в альбоме.
— Для красоты, — отвечаю я.
В легкой тишине прячу альбом в тумбу, ставлю печать и уже хотела ответить согласием на притягательные волны воли от кроватки, но тут раздался крик явно бессмертного человека.
— ЖРИ-И-ИЦА! ЖРА-А-А-АТЬ! — и с ноги в комнату вламывается Хидан. Вот он, любитель русского холодца! Он по пять чашек может сожрать за раз, а они, скажу я вам, не маленькие.
— Мне лень готовить его. Обитателей башни уже тошнит от него, — вяло отвечаю с кроватки.
— Так пускай не жрут его! Давай, готовь, я мяса принес!
— Готовь сам. Я спать вообще-то...
Укутавшись одеялком, я надеялась, что этот джашинист уйдет. Но, видимо, я плохо его знаю. Потому что через несколько мгновений кровать покатилась... по коридору в поисках кухни, а я, привстав, материла Хидана от его детей до пятого колена всех родственников.
— Тва-а-а-а-а-арь!
В общем, когда Итачи пришел на кухню, в Хидане торчало несколько кухонных ножей и вилок. В том числе и в глазном яблоке. Ой, как эта вилка крутилась вместе с глазом... умора!
Итак, итог всего этого — я командую действиями Хидана, ибо мне лень готовить, а жрать хочет он. А Учиха уселся в уголочке со сборником некой «Ирины»... да, мой сборник все-таки опубликовали в издательстве. Продажи пока не показывали «БУМ» в народе, но я и не тороплюсь. Всего неделя от выпуска книжки. И мне капали на счет в банке деньги за счет продаж и авторского права. Я же готовила уже второй сборник рассказов из другого мира. Да здравствует Гарри Поттер! Будем переписывать все книги! Клон уже мучается в мире Муон с этими книгами... и он не один. На каждую часть истории по клону, которые должны перефразировать многие термины на местный язык и культуру. Откат у меня от них потом знатный, но они рассеиваются тогда, когда я спать ложусь.
— Да какого хера эта фигня всплывает?!
— Это кровь! Пока она не свернулась, снимай ее в виде пенки.
И так еще долго... легла спать я уже довольно поздно.
А потом началось ЭТО.
В первый раз это случилось тогда, когда я была на очередной тренировке. Просто остановилась. Тело заметно потяжелело, и Кисаме в роли спарринг-партнера остановился, не понимая причины моей заминки. Тяжелое тело, муть в голове и все поплыло... Очнулась уже на своей кровати от ужасного чувства неправильности. Неправильный тут только Пейн, так что, когда я проснулась, то была готова к словам о том, что я не берегу тушку... но прозвучало другое. Да, и я сама на подсознательном уровне понимала то, что стало со мной происходить.
— Основательница стала проводить мосты. С этого момента ты часто будешь терять сознание, а потому будь осторожна.
— Я знаю, — обреченно вымолвила я. Силы ощущать живое-неживое это то, что стало одним из первых мостов ко мне. Приподнявшись с кровати, впервые в жизни встречаюсь взглядом с ринненганом Пейна Яхико.
Круги, которые сравнивают с круговоротом реинкарнаций колеса Самсары, фиолетовый оттенок и то самое пронизывающее чувство... незавершенности. Ринненган, разделенный на шесть частей, не имеет полной силы, и теперь, помимо чувства страха из-за эффекта живого мертвеца, прибавился эффект неполноценности. Пирсинг на теле Лидера выглядел жутко. Даже несмотря на чувство отторжения этих стержней моим додзютсу, само чувство самосохранения заставляло не попадаться под черные штыки. Я хорошо чую опасность для кейракукей, и тут знания канона мне помогали — с этими штыками он загребет мою чакру к себе и сможет с помощью моей СЦЧ управлять моей же тушкой.
— Ринненган?.. — проговариваю для справки и прикрытия перед ним, если вдруг проболтаюсь об этом додзютсу. Я же, по идее, не должна была видеть эти глаза...
— Да, — ответил он. Так, если со стороны посмотреть на диалог, то кажется, что он доброжелателен и не чувствуется то самое напряжение, которое я сейчас испытываю.
Сила, превосходящая мою, хоть и неполноценное, но одно из высших додзютсу, мертвец и вообще один из главных отрицательных персонажей. Даже не верится сразу, что это все же происходит сейчас.
Через пару минут, когда я поняла, что он не уйдет и не будет продолжать разговор, я осмелела и решилась встать с кровати. Это как стоять перед хищником, который может за любое неловкое движение перекусить шею... страшно, даже когда я восстановила силы.
Клоны в мире Муон испарились и оставили во внутреннем мире рукописи по Поттеру. Все книги были переписаны на лад этого мира и я готовлюсь их показать издательству.
Я отметила такой факт, что если клон что-то оставит во внутреннем мире, то я смогу вытащить это из печати на моем теле. Поставить запечатывающий фуин, например, на ладонь, и все, что я туда запечатаю, попадет во внутренний мир, а потому теперь клоны могли просто оставить стопки листов на полянке, а я затем в любой момент могу их достать.
И вот, сев за стол, я распечатала 7 стопок внушительных размеров и разложила на столе в порядке, при котором это стоит прочитать. Но я, конечно, читать это не буду. Переодевшись в ванной комнате, я вернулась и застала Пейна, пролистывающего одну из стопок.
— Пишешь книги?
— Да, приходится коротать время...
Достав маленькую тонкую веревочку, перевязываю стопки, каждую по отдельности, и складываю в пакетик. После чего накидываю плащ и выхожу из комнаты. Пейн последовал за мной.
— Теперь вы будете присматривать за мной?
— Да, с этого момента.
Неприятная ситуация. Не хочу просыпаться и ложиться спать под гипнозом ринненгана. Ушли мои деньки, когда я могла поболтать спокойно с некоторыми личностями... Ну, хоть успела сделать последнюю фотографию с Учихой.
По пути в издательство мы молчали. Жители, при виде Пейна, разбегались по домам, оставляя путь свободным и пустым. Будет плохо, если и редактор будет убегать вот так. Бесконечный дождь раздражал день ото дня все сильнее и сильнее, но сейчас я его не замечала на фоне рыжего смотрителя.
С легким стуком захожу в лавку и вижу, как редактор мне улыбается ровно до момента, пока в дверях не появилось тело Яхико. Бледный напуганный мужчина не сразу увидел пакет, протянутый мною.
— Здравствуйте, Пато-сан, я принесла вам обещанные книги. Я их закончила, можете их прочитать и сказать свое мнение?
— З-здравствуйте, — проговорил он с поклоном в сторону Пейна, а затем дрожащими руками принял пакет, — Р-рейка-сан, вы так быстро пишете книги, что я просто не успеваю удивляться... сколько здесь частей? Пакет увесистый.
— Семь книг. У меня задумки были давно, а потому мне всего лишь нужно было их реализовать... они большие, а потому, я, наверное, приду через пару недель, да?
— К-конечно, приходи. Я к этому времени со всем ознакомлюсь.
— Это... если я не приду через две недели, вы все равно публикуйте, если примите это решение. Под тем же псевдонимом...
— Вы уезжаете? — обеспокоенно спросил Пато-сан, перебирая пальцы.
— Можно и так сказать... я могу уехать на довольно долгое время, так что, давайте сразу все документы подпишем? — что-то в моем тоне много скорби. Сама себя жалею, до чего докатилась...
— Да, конечно. У нас они готовы, благо, вы предупредили о своем приходе. Только вписать названия и подтвердить подписью... ну, вы уже проходили эту процедуру, — Пато резво побежал в офисную комнату и пришел с документами и всеми нужными принадлежностями. Так как у меня не было моей печати с именем, я ставила отпечаток пальца и роспись, предварительно ознакомившись с договором.
— Спустя неделю после публикации первых ваших произведений к нам поступили письма на счет того, чтобы мы огласили имя автора, но, по причинам, что вы мне озвучили, я этого не стал делать. Но, судя по отзывам моих знакомых писателей, вы вскоре станете более известны в узких кругах. Пусть вы этого и не добиваетесь, — сложив документы в стопку, он вздохнул и с предвкушением посмотрел на новые рукописи.
Со странным настроением я покинула здание. Вроде и радостно, что наших авторов признали и в ином мире, а вроде и... ну, вы поняли. Последние дни жизни и все такое.
По пути обратно я купила немного продуктов для макарон по-флотски. Томаты, сами макароны, фарш и немного лука. Уже на кухне я стала погружаться в готовку с головой.
Сварить макароны, попутно обжаривая фарши с томатом и луком, а затем, красиво свернув спагетти воронкой на тарелке, в углубление положить мясо с подливой и пожелать себе приятного аппетита, но, так как тут был еще один, пусть и мертвый, но человек... я просто на инстинктивном уровне спросила:
— Вам наложить?
С кротким вздохом, принимаю отрицательный ответ:
— Нет.
Да, будет он еще что-то есть из моей готовки... Поставив тарелку на стол, принимаюсь за еду. Под взглядом Пейна было неуютно, и я то и дело дергалась.
И вот, за мытьем посуды, я снова упала в обморок.
На этот раз он дольше. Если прошлый был на час, то этот уже на два. А потом еще и еще больше... пока в один момент мое «Я» не проснется.
Снова на своей кровати и с Пейном в кресле. Приложив руку ко лбу, отмечаю легкое понижение температуры...
В следующий раз я упала в обморок на лестнице, и, кажется, меня заботливо поймали, чтобы не покалечилась. В тот раз обморок длился четыре часа. Геометрическая прогрессия, не находите?
А потом на восемь... но это уже было через неделю.
К четырем месяцем пребывания в Акацуки и двум месяцем наблюдения за мной Пейном... время обморока достигло двух суток.
И вот, после двух дней обморока я поняла, что следующий будет последним.И я чувствовала, что у меня не больше пяти часов времени. Совсем немного для того, чтобы попрощаться. И с кем? Членов организации здесь не было, а потому я могла только мысленно сказать «Пока».
Поднявшись, я сразу осушила стакан с водой. Внимательный взгляд Пейна говорил о том, что я уже могла быть мертва, и что я могу быть Основательницей.
— Через пять часов. Примерно через такой промежуток времени я покину это тело, — а в ответ только кивок и молчание. — У меня есть просьба. Могу я... прогуляться в промежутке этого времени недалеко за пределами Амегакуре? В последний раз.
— Да, — ответил он после короткого молчания.
Встав, я быстро сбегала на кухню за перекусов и выбежала из башни. Совсем мало времени. В издательстве меня встретил радостный Пато-сан.
— Рейка-чан! Твои работы произвели фурор в мире писательства! Мне все чаще и чаще пишут письма о том, чтобы я рассказал о тебе.
— Пато-сан! Я... через несколько часов уезжаю, — на этом моменте образовался ком в горле и, сглотнув его, продолжаю говорить с искренней радостью: — и я бы хотела вас поблагодарить. За все.
— Рейка-чан, надолго ты уезжаешь? — обеспокоенно проговорил редактор.
— Да, надолго. Поэтому хочу сразу вам сказать — я вам благодарна.
— Ой, не стоит, девочка моя. Твои работы принесли мне много радости, я даже взглянул на мир писательства с новой стороны... твои идеи побудят писателей создавать новые шедевры литературы. Я горжусь, что твои работы прошли через наше издательство.
Кивнув, я вышла из здания. Да, время поговорить еще было, но я не могла уже терпеть. Буквально за час выбираюсь к окраине города и с замиранием сердца выхожу за пределы города. Солнце, от которого я успела отвыкнуть, ослепило глаза и я не сразу увидела снег. Да, уже пришло время зимы.
Снежинки падали и кружились вокруг меня. Я просто упал в ближайший сугроб и дала волю эмоциям. Слезы лились так, будто я потеряла близкого человека. Я вспоминала все самое хорошее, что со мной случалось, шептала имена тех, кто мне дорог и кому я желала исполнить свои мечты и достигнуть цели.
Пожелала Тсунаде меньше документальных работ, Шизуне больше талантливых учеников в госпиталь, Какаши побольше людей в кругу общения, Ино решимости, Шикамару терпения, Чоуджи вкусной еды... и еще многим людям всего самого разного.
Под конец я пожелала Наруто счастливых дней рождений в кругу лучших друзей, а Саске хороших отношений с братом. Даже Орочимару с Кабуто стороной не обошла и пожелала им... здоровья. Им хватит и этого. После всего этого слезы закончились. Я с улыбкой смотрела на то, как снежинки в сером небе медленно парят и гипнотизируют меня не хуже лепестков сакуры при гендзютсу Какаши-сенсея...
И снова... меньше всего я хотела бы увидеть перед концом кого-то из Акацук... но даже так, моя улыбка не прошла, а только стала шире...
— Я впервые вижу столько снега... тут так всегда?
— Нет, такое впервые.
— Вот как... приятно слышать, что именно в этот день здесь так красиво. Может, это и не так... грустно.
И в последние минуты тишины я следила за одной падающей снежинкой, растаявшей при моем последнем выдохе.
***
Ее тело без души снова перенесли в башню. С каждым разом, когда она теряла сознание и Основательница ставила мосты, температура ее тела падала, а затем, ближе к пробуждению поднималась. От отметки в 36.6 до 30.3, а потом до 35.5. Так было всегда.
По этим признакам определяли время пробуждения Основательницы.
Она должна была проспать около четырех суток. За это время Пейн отозвал всех членов организации с миссий и собрал их в зале. К нужному часу все были на местах и просто ждали. Каждый был с Рейкой, и каждый испытал на себе все ее черты характера. И теперь, все ждали появления совершенно другого человека в теле девчонки. Тут же были и временные члены организации.
И вот, появился Зетсу и сказал:
— Очнулась.
А затем, через 10 минут томительного ожидания, вошла та же девочка. Те же черты лица и аура... нет. Уже все кажется чужим, будто ее подменили. Но все же так и было, и все это знали.
— Кто вы? — властно спросила она.
Ее голос был таким звонким, уверенным, не требующим пререканий и неповиновения. Ее походка была грациозной, а взгляд... взгляд не поддавался описанию. Один мимолетный момент встречи взглядом с ней казался сутками под прицелом сотен мечей. Казалось, что она никак не могла быть той Рейкой Мелисс.
— Мы — Акацуки.
— Имена, — раздраженно вымолвила она, поставив одну руку на бок, и расправив плечи. — Год, день, эпоха, место, как хотите называйте это. Мне нужна информация.
Легкое напряжение Пейна казалось раздражением, но никто не понимал, что это сила взгляда. Они, как два Лидера, держали прямо контакт глазами. И, после получения озвученной информации, Мелисс кивнула.
— Мы организация, которая стремится установить мир во всем мире. Мы стремимся к объединению всех людей к одно целое для достижения гармонии.
— Что вы хотите от меня?
— Чтобы вы были на нашей стороне, — ответил Пейн и началось затяжное молчание, наполненное напряжением.
Каков будет ответ столь могущественного существа?
— Я не дам вам ответ сейчас. Когда нужно будет, я сама вас найду, — отчеканила она. Только через несколько мгновений, растянутых на часы, Пейн кивнул.
Члены организации понимали, что сейчас это никак не может говорить девчонка 14 лет...
— Я одолжу ваших людей? Мне нужно два человека, которых я заберу с собой. Вон тех двух, — она кивнула в сторону последних новичков. Пейн Яхико проследил траекторию и кивнул. — Надеюсь, вы будете благоразумны для того, чтобы не следить за мной.
— Конечно.
— Вы двое, встречаемся у выхода отсюда.
— Как скажете, — ответил Забуза.
Фигура Основательницы гордо вышла из зала, что дало некоторым членам вздохнуть с облегчением. Момочи и Юки поднялись со своих мест. Всего через 4 месяца в организации они покидают это место, так как их выбрала Основательница как тех, кто покажет ей мир.
Два нукенина вышли из зала в полном молчании — не так уж и сильно они сблизились с коллегами, чтобы прощаться с ними. Поднявшись к комнате, они увидели уже собранную девушку с небольшой сумкой, которую покупала себе Рейка для прогулок. Да, с такой аурой ее нельзя назвать девочкой, а потому она именно девушка. Девчонка и вела себя как девчонка, пусть она и убийца уровня выше среднего... а здесь, без своей полной силы Основательница делает эту «девчонку» именно девушкой.
Заплетая косу, Основательница смерила взглядом двух будущих попутчиков и неопределенно хмыкнула. Да,
Забуза и Хаку были чрезвычайно напряжены.
— Выводите меня отсюда. В сторону океана Нанмен через Страну Чая.
Туда можно было добраться и через Страну Ветра, что было бы быстрее, но Основательница пожелала идти именно через Страну Чая.
Трое путников выдвинулись в свое путешествие.