Наше Будущее💚

Спустя несколько лет

Кендра

Поздняя ночь начинала опускаться на город и приносила с собой тишину и, лично для меня, лёгкое беспокойство. Потрескивание лампочек и их периодическое мигание держали мои глаза широко распахнутыми, готовыми уловить малейшую деталь и опасность, которые могли поджидать меня в полночь. В моей ночной смене в магазине...

Для того, чтобы иметь хоть какие-то деньги, мне приходилось работать здесь. Несмотря на огромное количество минусов, таких как отнюдь не дружелюбный персонал, местами просроченная еда (естественно, никто из клиентов этого не знал) и почти не закрывающиеся двери — это было единственное место, куда меня взяли, как несовершеннолетнего, ещё ничего не умеющего и не понимающего, по мнению других, семнадцатилетнего подростка. Всё было бы хорошо, и можно вполне привыкнуть ко всем этим недочётам, но то, с чем я не могла смириться, так это ночные смены, заставлявшие меня съёживаться в маленький комочек от пугающих звуков.

Возможно, все они были плодом моего воображения. Но то, что было действительно реально, так это те подозрительные и знатно подвыпившие личности, которые любили захаживать в этот единственный магазин на всей маленькой улочке, в надежде перехватить несколько спасительных бутылочек, хотя, как они держались на ногах в таком состоянии, было для меня непростой загадкой. Резко распахивая и так еле-еле державшуюся на петлях дверь, они вваливались внутрь и, держась руками за прилавки с едой, брели ко мне, требуя напитков с абсолютно недружелюбным видом. А я, белев от страха, тихим голосом бормотала, что «за этот товар нужно заплатить», но, как и следовало ожидать, в ответ я получала только ругань.

Стоя за кассой магазина, мои холодные руки были сжаты в кулаки, ноги, как будто, приросли к полу, а сердце колотилось как сумасшедшее, пока я старательно прислушивалась к громким шагам, приближающимся к зданию. И каждый раз дыхание замирало, когда ручка двери резко дергалась, и новый незнакомец входил внутрь...

Этой ночью, к счастью, всё было тихо. До определённого момента.

Когда послышались шаги, я стояла у одного из прилавков и занималась тем, что раскладывала уже более просроченный товар вперёд, чтобы завтра утром его забрали в первую очередь. Чувствовала ли я вину за это? Я могу с уверенностью сказать, нет. Как правило, люди сами не смотрят на продукты, а бездумно кидают их к себе в тележку, так что в своей голове я решила, что моей вины в этом нет. Тем более, раскрывать рот лишний раз не хотелось и спорить с начальством — это последнее, что сейчас входило в мои планы (особенно после того, как я случайно уронила коробку со стеклянными дорогими бутылками с подсолнечным маслом, которые разбились вдребезги, и мне до сих пор приходилось выплачивать долг за них).

Как только шаги стали более слышимыми, я ринулась к кассе, а точнее под неё, достала свою сумку, открыла маленький потертый кармашек, где лежал хорошо наточенный складной нож, который служил мне некоторой гарантией моей безопасности, и вынырнула обратно, крепко держа свою защиту в руке. Хватаясь за рукоять, я тяжело дышала, в крови кипел адреналин, а мысли бегали туда-сюда. Словно какой-нибудь напряжённый момент в фильме ужасов, когда на фоне играет пугающая музыка, готовящая тебя к чему-то ужасному, леденящему конечности и заставляющему полностью отключить свой мозг, поддаваясь чувствам внутри. И вот последние секунды перед тем, как произойдёт то нечто — эпический момент, способный заставить вогнать тебя в угол, крепко закрыть глаза и обнять себя двумя руками, только бы не видеть то, что будет происходить. Деревянная ручка дергается, а дверь противно скрипит, немного приоткрываясь, но никто не входит внутрь...

Я недоуменно наблюдала за тем, как дверь быстро закрылась. С лёгким треском, забравшим с собой тот невесомый ночной ветерок. Снаружи послышались пьяные голоса, непонятные выкрикивания, а после — звуки ударов, сильных и мощных. Было очевидно, что на улице прямо сейчас безжалостная драка.

С одной стороны, я почувствовала расслабление, потому что никто не зашёл внутрь. Но с другой стороны, если секунды назад крики были громкими и даже свирепыми, то сейчас они стали приглушёнными и еле слышимыми. Мне стало ещё страшнее, я тупо смотрела на закрытую дверь, а мозг рисовал пугающие картины того, что там происходит.

Дальше всё было как в тумане. Не знаю почему, но как будто что-то тянуло меня вперёд, выйти наружу. Мной двигало любопытство, и я даже не буду спорить с этим. Но было чувство гораздо сильнее этого. В мой спутанный клубок мыслей врывались душераздирающие хрипы и вдохи, которые становились всё тяжелее и тяжелее после новых ударов. Это то, что отдавалось во мне глубокой болью, и, словно мотылёк, я летела на огонь, прихватив с собой моё оружие.

Выбежав из магазина, моему взору предстала ужасная сцена. Двое мужчин, которым на вид было около тридцати, а то и больше, явно в несознательном состоянии, жестоко, с грозными ухмылками и противными подшучиваниями, избивали какого-то парня, валяющегося на земле. Его лицо было залито кровью, сочившейся из сломанного носа, руки были сжаты; он всё ещё старался прикрывать грудную клетку, но новые удары следовали один за другим, и было видно, что ещё чуть-чуть — и парень точно потеряет сознание.

Я оторопела, ноги стали ватными, а сердце стучало бешеным ритмом где-то в горле. В голове был беспорядок. Не зная, что творю, я закричала что есть силы в глубокое ночное небо, только бы отвлечь этих ненормальных от бедного парня.

— Эй! Придурки! Что вы творите? — Мои слова повисли в тишине. Два человека обернулись и стали глазеть на меня. О, Боже... Я до сих пор помню этот взгляд... Злой и леденящий душу, проходящий сквозь тебя, находящий каждую частичку сомнения и страха...

Спустя мгновение оба психопата переключились на меня, подходя всё ближе и ближе, переговариваясь о чём-то мерзком. Я инстинктивно сжала в руке нож, который всё время держала за спиной, и начала отходить назад. Признаться честно, я ожидала самого худшего и уже начала жалеть о том, что полезла туда, куда меня не просили. Мой взгляд метался от одного человека к другому; я пыталась не моргать, чтобы не пропустить ни единого движения. Но всё же, когда я опустила глаза вниз и увидела, что ботинок одного из неадекватных оставляет на асфальте кровавые следы, я пропустила резкий и точный удар в плечо, и в тот же момент сильные руки пригвоздили меня к стене магазина. От кирпича пошёл лёгкий холодок по спине, а может быть, это просто страх и капельки пота, благодаря которым я всё ещё чувствовала себя живым человеком, а не просто добычей, загнанной в угол.

Звон в ушах затмевал все звуки вокруг, и разговор мужчин для меня был как белый шум. Руки тряслись, и хотелось плакать от всей беспомощности событий. Когда рука одного из мужчин небрежно коснулась моих волос, я задержала дыхание и случайно выронила нож. Он с лёгким звоном упал на землю и дал о себе знать двум обидчикам, которые заржали сразу же, как обнаружили мою своеобразную защиту.

Мои руки были крепко сжаты в кулаки, а глаза, как назло, слезились. Я не хотела показывать свою слабость перед ними, но в любом случае сейчас это было бесполезно. Они уже знали, что заставили меня дрожать и сглатывать едкие слёзы, обжигающие мне горло, напоминающие о том, во что я ввязалась.

Их голоса звучали развязно, мужчины беглым взглядом рассматривали меня, словно перед ними стояла не девушка, а кусок плоти, который так и манил откусить кусочек. Я зажмурила глаза и тут же получила лёгкий, но, тем не менее, точный удар в плечо.

— Смотри на нас! — голос прозвучал, как гром в моих ушах, заставляя немедленно открыть глаза. Я испытывала новый вид страха, похожий на ступор, как будто передо мной стояла огромная стена, через которую я должна была пробиться и бежать, но я не могла сделать этого. Словно в клетке, я металась взглядом между двумя мужчинами, напрочь забыв про то, что желательно бы спрятать все чувства внутри и показаться уверенной. Но о какой уверенности можно говорить, когда ты ощущаешь себя маленькой невзрачной мышкой, зажатой двумя огромными тиграми, готовыми растерзать тебя в любую секунду?

В следующие минуты моя голова закружилась, и всё было как в замедленной съёмке. Весь мир вокруг меня странным образом наклонялся вправо. Тогда я ещё не понимала, что падаю на бок, прямо на холодный асфальт, оставляя позади весь ужас. Последнее, что я видела, — это то, как один из моих обидчиков лежит на земле, из его ноги мощным потоком хлещет кровь, а лицо приобрело нечеловеческие черты и скривилось от боли...

Очнулась я уже в магазине. Виски, как будто, неприятно стягивали жгутом, а пальцы все ещё отбивали своеобразный ритм пережитого. Слегка повернувшись в сторону, мою спину пронзила резкая боль, и я вернулась в исходное положение. Только тогда я услышала какие-то звуки в стороне кассы...

Я повернула голову и увидела парня, которого только недавно пыталась спасти. Его образ ещё двоился перед глазами, но то, что я видела чётко, так это то, как он бесцеремонно копается в моей сумке, вытаскивая одно за другим содержимое и проклиная всё, что только можно. Парень стоял ко мне спиной и не видел моего ошарашенного взгляда.

— Эй, что ты творишь? — слабым голосом проговорила я, но его было достаточно, чтобы парень тут же бросил мою сумку на пол и в мгновение оказался передо мной на коленях.

— Ты очнулась. Господи... Я уже думал... — он говорил быстро и путано, а в его глазах читалось беспокойство.

— Где они? — произнесла я.

— Кто? Если ты про этих психопатов, то можешь не переживать. — на его лице мелькнула улыбка. — Неподалёку от меня лежал большой камень, и пока они отвлеклись на тебя, я подполз и схватил его. Ну и дальше последовали удар по голове одному, а потом локтем в живот второму. Эти чокнутые уже были в неадекватном состоянии, так что им оставалось только удирать.

Выслушав его, я попыталась встать, но голова предательски закружилась. Парень схватил меня за плечи и усадил на пол.

— Как ты? — спросил он, глядя прямо в мои глаза, в которых читалась неимоверная тревога. И только сейчас я заметила кровь над его верхней губой, рядом с носом и огромный синяк прямо на правой скуле. Моя рука невольно притронулась к нему, как будто я могла помочь ему излечиться.

— А ты? — вопросом на вопрос ответила я. Он улыбнулся и оглядел взглядом полки магазина.

— У тебя есть перекись или бинты? Прости, но мне пришлось порыться в твоей сумке.

— Ничего, — прошептала я, и только сейчас моё зрение пришло в относительную норму, чтобы разглядеть парня. Его тёмные волосы спутались, голубые глаза выглядели уставшими, но, тем не менее, какой-то странный блеск таился в них, его руки всё ещё подрагивали, а широкие плечи тяжело поднимались и опускались. Но, несмотря на это, парень пытался выглядеть уверенно, и ему это удавалось.

— Так... Что? — с лёгкой улыбкой он взглянул в мои глаза, а я осознала, что смотрю на него неприлично долго.

— Ой, да, прости, — я немного покраснела. — Посмотри в четвёртом ряду, на верхней полке лежат бинты, пластыри и остальное.

Спустя пару минут парень вернулся, держа в руках перекись и салфетки. Он помог мне встать, мы вместе прошли за кассу и сели напротив друг друга. Я внимательно наблюдала за его действиями и прокручивала в голове всё, что случилось, поражаясь тому, как я, совершенно не подумав, бросилась прямо в разгар драки. Чем я руководствовалась тогда, можно только догадываться. Какая-то неведомая сила тянула меня наружу, прочь от магазина, навевая тревогу, которая прямо сейчас отступала с каждым прикосновением этого незнакомца к моей голове. Он бережно промывал мою рану, красовавшуюся чуть выше правого виска — результат резкого падения. Кстати говоря, эта отметина осталась со мной до сих пор, напоминание о том, как одной прохладной ночью в моей жизни появился он. Тогда ещё незнакомец, впоследствии ставший причиной того, что я всё ещё дышу...

.................

Его звали Робертом. О, Боже... Это имя, которое я старательно выводила в своём личном дневнике почти что каждый день после той ночи. Ровно так же, каждый день мне снился он. Сотни разных сюжетов, но то, что было неизменно, — это его личность. Его душа, умевшая без лишних слов собрать меня по кусочкам, излечить, а иногда и спасти.

Недосягаемая мною раннее легкость теперь была для меня самым дорогим подарком. Я и подумать не могла, что люди способны чувствовать это. Когда находишь в глазах другого человека покой, а его голос становится для тебя самым родным. Когда по твоему телу пробегают мурашки от каждого мимолетного касания, а его объятия согревают лучше, чем любое одеяло в мире.

Я любила его больше, чем что-либо в своей жизни. Каждая мелочь в нём была для меня важнее всего другого. Моменты, когда мы лежали в обнимку в моей маленькой спальне, нравились мне больше всего. Тишина, поглощавшая нас целиком и полностью, не раздражала, а скорее дарила комфорт и уют, прерываясь лишь его уверенным и таким желанным для меня тембром голоса. Я закрывала глаза и погружалась в его истории. Пока весь мир кричал снаружи, начинались протесты «проклятых», для меня был лишь один смысл — только он.

Свернувшись под его боком, в моём маленьком личном мирке не было тревоги; теперь всё пространство занял Роберт. Это было удивительно. Слишком для меня.

Всю свою жизнь, хоть и не очень длинную, но насыщенную испытаниями, я просто не верила, что теперь со мной рядом есть человек, способный защитить и поддержать меня. Всё казалось сном, и как только я открою глаза, он исчезнет. Просто пропадёт, также стремительно, как и появился.

— Ты слишком хорош для меня... — прошептала я однажды ночью, когда мы засыпали в обнимку. Уткнувшись носом в грудь парня, мне не верилось, что я заслуживаю его. То, как он относился ко мне, заставляло чувствовать себя самой любимой и желанной в этой вселенной. Но чувство того, что всё это — глупая ошибка — не покидало меня.

— Не говори так... — сразу же ответил он и слегка сжал мою руку, всё это время находившуюся в его теплой ладони. Я почувствовала, как его пальцы медленно путешествуют по моим волосам, заставляя прикрыть глаза от умиротворенности. — Я буду рядом с тобой... Я всегда сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Обещаю.

За всё то время, что мы были вместе, я и правда была самой счастливой. Девочкой, наконец-то нашедшей свой дом. Настоящее убежище, где она может быть самой собой. Тогда моя жизнь наконец-то приобрела яркие краски, и радость вступила в свои законные и долгожданные права. Всё было идеально. Настолько идеально, что со временем в нашей жизни появился ребёнок.

Было страшно, потому что семнадцать лет — это только начало всего пути, но когда с тобой рядом родная душа, твой дом, все трудности становятся чем-то второстепенным. Его поддержка и любовь питали меня и добавляли уверенности, что мы действительно сможем достичь чего-то вместе. Сквозь преграды и боль, нас ждёт нечто стоящее, то, что должно принадлежать нам по праву. Но как же я ошибалась...

........................

Если поразмышлять о жизни, то я считаю, что все люди сломаны. Так или иначе, рано или поздно — это происходит. Невозможно жить в этом мире и оставаться таким, каким ты был в детстве. Как бы ни хотелось, со временем всё меняется. Всегда. И если говорить обо мне, первый раз я сломалась в ту ночь... В ту роковую ночь, изменившую для меня всё...

........................

В комнате было тихо и спокойно. Свет от фонарей на улице просачивался внутрь сквозь тонкие голубые шторы, от чего тень на стене становилась более видной. Если бы кто-то прислушался, то обязательно уловил бы тоненький голосочек, поющий мелодичную колыбельную. Девушка, держащая на руках младенца, медленно кружилась по комнате, создавая своеобразный купол, состоящий из её тёплых, ласковых прикосновений и родного взгляда матери.

В этот самый момент внутри её души не было тревоги, только искренняя забота, зародившаяся совсем недавно. На лице мелькнула улыбка. Она гладила свою дочь по голове и продолжала петь, наблюдая за тем, как она постепенно погружается в сон.

Было так странно держать этот комочек счастья в руках, но у девушки возникло ощущение уюта. Словно время всё расставило по своим местам, теперь всё происходит так, как должно. В её голове уже начали появляться не только надежды, но и осознанные планы на будущее, которые она старательно обдумывала с горящими глазами, ожидая нечто потрясающее, представляя лучшие времена вместе с ребёнком и своим любимым.

Эта девушка часто сталкивалась с людской жестокостью, и сейчас, после всей пережитой боли, её глаза застилала пелена из радости и искреннего счастья...

Одна из самых больших ошибок человека – это забывать про то, что в нашем мире всё временно и циклично. После утра всегда наступает ночь. После света всегда будет тьма. А после яркого солнца обязательно грядет дождь, льющий стеной, настигающий в неподходящее время. Правила просты, как Божий день. Но, к сожалению, большинство привыкает к чему-то хорошему, привлекательному и манящему. Таковы люди, и это нормально. Им свойственно забывать о потерях, невзгодах и неудачах, когда перед тобой тот желанный, лакомый кусочек «тортика». В этот момент даже самый угрюмый и потерявший смысл человек поверит в такую шутку, как Любовь. Они восхищаются ей, жаждут, и тогда можно рассуждать сколько угодно, но человек никогда не поймет, что эта магия может исчезнуть, пока в его глазах горит огонь вожделения, которому в любом случае суждено потухнуть. Назревает всего один вопрос... Он погаснет сам или же от чужих рук? Сегодня огню этой девушки суждено было потухнуть. Прямо сейчас...

Когда звук резко открывшейся двери почти оглушил её, а от страха ноги предательски задрожали, руки крепче обхватили спящее тело ребёнка, она посмотрела в глаза «незнакомца», которого знала всю жизнь, и осознала, что прямо сейчас настанет конец...

Внизу, на первом этаже, девушка услышала крик матери, пытавшейся вырваться из сильной хватки группировки Отлова «проклятых», ворвавшейся в их дом так бесцеремонно, словно они делали это далеко не в первый раз.

Глаза девушки широко распахнулись, дыхание стало тяжёлым, а она сама отступала всё дальше и дальше от властного мужчины, оставившего на её сердце глубокий шрам, который всё никак не исчезал. Его голос был низким и проходил через каждую клеточку её тела, будто желая завладеть ими.

— Кендра, сейчас ты просто должна послушать меня и без лишних вопросов сделать так, как я прошу.

Девушка остолбенела; её и без того всегда бледное лицо побелело сильнее, а кожа стала похожа на почти прозрачный мрамор, исполосованный венами, переплетающимися, пульсирующими от исходившего напряжения.

— Папа? Что ты здесь делаешь? Что вообще происходит? Я... я не понимаю...

Мужчина подошёл ближе, и Кендра отреагировала, как маленький ёжик, боявшийся любого прикосновения. Она снова сделала шаг назад и заметила, как странно смотрит её отец на спящую малышку.

— Ты не должна бояться меня, — от его холодного голоса становилось ещё больше не по себе. — Я не желаю тебе зла. Ты просто должна выслушать меня.

Спустя паузу он продолжил: — Кендра, мне нужно забрать твоего ребёнка.

Ноги девушки, словно приросли к полу, а руки всё ещё кое-как держали дремлющую дочку. Уж чего-чего, но такого она явно не ожидала. Сначала отец совершенно неожиданным способом заявляется к ней, как будто все эти годы он не отсутствовал в её жизни и не стал призраком какого-то далёкого родственника, который существует в воспоминаниях лишь своим силуэтом. А теперь он несёт полнейшую чушь, желая чего-то далёкого от понимания.

— Что за бред ты несёшь? — брови девушки нахмурились, а сама она встала в своеобразную защиту. Материнский инстинкт, проявившийся совсем недавно, дал о себе знать. Сейчас она была настоящей хищницей, которой отнюдь не нравилась мысль о том, что какой-то незнакомец, позарился на её ребёнка. На часть её души.

— Кендра, твой ребёнок «проклятый», — последовала пауза, и девушке показалось, что она падает. Куда-то далеко, в тёмную дыру пустоты и боли. Как же ей хотелось оказаться именно там и не чувствовать, как внутри всё разрывается на куски, а душа так и просится в бой, кричит, рвётся наружу, чтобы высказать всё, что она копила эти годы. Но вместо этого, она всё также стояла в комнате, не в силах шелохнуться и даже дышать, пока человек напротив продолжал говорить монотонно и медленно.

— Ты даже не представляешь, на что способны эти люди. Оглянуться не успеешь, как она медленно, но верно начнёт убивать тебя. — Мужчина продолжал говорить. Его голос звучал, как гром в тихой и уютной детской спальне. — Просто позволь мне забрать её. Это опасно в первую очередь для тебя.

После такой речи сердце девушки, словно, на миг остановилось, а в следующие секунды начало биться заново, с новой яростной мощностью.

— Пошёл вон! — тихо, но уверенно прошипела Кендра. — Вон из моего дома!

В этот момент она была полной копией человека напротив. Её отца. Такой же холодный бесчувственный взгляд, властный голос, не терпящий отказа и противоречий. Мужчина заметил это и улыбнулся уголком рта.

— Всё-таки ты моя копия. Один в один. — От этих слов девушке стало противно настолько, что она невольно сморщилась.

— У тебя есть копии. Целых две, не считая меня.

И это было чистой правдой. А когда-то новостью, пестрившей во всех газетах, журналах, радио и каналах: «У Джона Уокера родился сын! У президента подрастает новый приемник! Сенсация! Стив Уокер появился на парадном выходе президента!» Удивительно и даже странно, почему не было такого ажиотажа прессы с появлением второго ребенка, девочки Бетти. Это все еще оставалось вопросом. Но, тем не менее, все эти заголовки про будущего наследника были знакомы девушке не понаслышке. Ещё бы. Когда твой отец буквально меньше, чем за год находит себе новую пассию, и у них появляется ребенок, являющийся сейчас твоим ровесником, меньше всего хочется прыгать до потолка и визжать от радости. Кендра всегда чувствовала себя брошенной. Никчемной и ненужной, променянной на нечто лучшее. Спустя время она постепенно смирилась с этим, но любая боль будет отдаваться эхом ещё очень долгое время, всю жизнь...

Она не могла простить отца, как это сделала её мать. Хотя утверждать об этом Кендра не могла, ведь до разрыва с Джоном мама не пила так беспробудно и часто, и поэтому она была уверена, что пережитое предательство осталось в ней, как маленький кусочек стекла, проникающий всё глубже и глубже внутрь души. Как бы ни говорила её мать, как бы ни утверждала о том, что всё позади — это было ложью, которую она уже несколько лет пыталась залить всевозможными напитками в надежде, что это поможет.

— Кендра! — От резкого чужого голоса в своей голове девушка вздрогнула. — Отдай мне ребенка. Ты не понимаешь, что творишь. — Мужчина подошёл ближе и протянул руки к спящей девочке. Кендра сделала шаг назад; она уже не выдерживала того, что происходит. Для неё это было, как лавина, сходившая с дикой скоростью, способная уничтожить всё на своём пути.

— Я повторяю последний раз, — произнесла она, сделав глубокий вдох. — Уходи из моего дома! Сейчас же! — Её голос был непоколебим и жесток, словно сталь.

— Дочка, ты должна послушать меня...

— Не смей назвать меня дочкой! — Такой долгожданный, сладостный крик растворился в тишине комнаты. Кендра, сама не понимая как, начала плакать. Слёзы лились из её глаз, и уже было неважно, насколько она выглядит слабой и беззащитной. Волны страдания накрывали её одна за другой; она слегка покачнулась и чудом не упала на пол вместе с малышкой, которая неожиданно задвигалась.

Вдруг комнату озарил яркий свет, стало холодно, кожу покрыли мурашки, ледяные вспышки взмывали к потолку, наполняя пространство маленькими снежинками, появлявшимися, казалось, из ниоткуда. Ледяные потоки закружились вихрем от своего источника, обладателя дара, «проклятой». И это была дочь Кендры.

Всё ещё держа её на руках, девушка беззвучно плакала, не понимая, что происходит, пока комната наполнялась морозом и безнадёжностью. От холода у неё начали болеть глаза, слёзы стекали по щекам, подбородку и шее. Вся эта сцена выглядела пугающей... Пугающе красивой и трагичной. Словно конец какой-нибудь истории, затянувшейся и требующей своего пика, финального аккорда, звучавшего так живо, что перехватывало дыхание.

Джон Уокер стоял посередине с открытым ртом, вертя головой во все стороны и шепча себе под нос:

— Вот оно... Изумительно... Его теория была правдой.

Очнувшись от всего творившегося чуда, Джон Уокер ринулся к Кендре и одним рывком забрал маленький сверточек, всё ещё создававший ледяные всплески, взлетавшие к потолку. Кендра не поняла, что случилось. Девушку охватил шок, и теперь она стояла в своей комнате с протянутыми вперёд руками, которыми минуту назад держала дочку, и смотрела на своего отца со скрытой, но такой понятной мольбой. В её голове было так много мыслей и криков, но она не могла произнести ни звука, ведь была поражена. Неужели её дочь проклятая? Даже после всего, что произошло, ей было тяжело поверить в это.

Девушка осталась одна. Шум в голове подавлял внутренний голос, говорящий: «Нужно идти за ним... Забрать её...». Но, будто ледяная стена возвышалась на её пути, не давая ступить ни шагу. Ногти Кендры впились в плечи, пока она с изумлением осмотрела комнату. Как только Джон Уокер унес её дочь, вся магия постепенно исчезала, словно ничего и не было. Остались лишь стены, давящие на виски, и стол, где теперь вместо быстро разрастающегося льда не было ровным счетом ничего. Детская кроватка с тем самым плюшевым жирафом, которого когда-то давно подарил отец Кендре и которого она ласково передала своей дочке, покоилась в углу. Глаза-пуговки у игрушки сейчас казались такими грустными, что становилось страшно. Этот жираф значил для Кендры ласку и доброту, сейчас ускользавшие из её рук слишком быстро.

И вдруг, словно по щелчку пальцев, Кендра поняла, что ей необходимо бежать, спасти свою дочь, чего бы ей это ни стоило. Не зная, сколько уже прошло времени, скорее всего, считанные секунды, ведь когда она сбежала вниз по лестнице, а после вылетела из подъезда, Джон уже садился в машину с ребенком на руках. Краем глаза девушка увидела свою маму, стоявшую со взглядом статуи. Она даже не моргала, только смотрела на черные, тонированные машины и людей в пуленепробиваемых жилетах и касках, садящихся в них. На её лице были видны следы от потекшей туши.

Кендра кинулась к машине и в беспомощности стала бить по стеклам и дверям, в надежде пробиться к своей дочке через твердую сталь, но все её усилия оказались напрасными: автомобиль неожиданно дернулся и уехал, двигаясь на огромной скорости. Это был конец...

Кендра закричала в темноту, и слёзы новым потоком хлынули из её глаз. Стоя босиком на сырой земле, в ночном воздухе не чувствовалось ничего, кроме тоски и ощущения самой большой потери. За минуты её жизни она встретила своего отца, узнала, что её дочь «проклятая», и осталась ни с чем. В жизни этой девушки настала пустота. Она ощутила себя до костей одинокой и несчастной. Ей хотелось бежать, но было некуда. Весь её мир умещался в дочке... В дочке и в Роберте.

В тот момент она вспомнила о нём так быстро, что сначала закружилась голова, и, через несколько минут придя в себя, она кинулась обратно в дом, как раз когда соседи с удивлением и непониманием на лицах стали выходить из своих квартир. Услышав её крик, им не терпелось узнать, что же случилось, и с этими расспросами они подошли к матери Кендры, стоявшей на том же месте, с тем же выражением шока, всё ещё не моргая и не шелохнувшись, пока девушка бежала по лестнице в свою комнату.

Она залетела в спальню, схватила телефон со стола и быстро, насколько это возможно с дрожащими руками, набрала номер. Вдруг отец наблюдал за их семьей долгое время и выследил дом, где живет Роберт? Может быть, он причинил ему вред? Пока шли гудки, Кендра молилась, чтобы все опасения оказались ложными, но чем дольше она не получала ответа, тем сильнее билось её сердце.

В ту ночь она позвонила ему 70 раз. Ровно 70, но не услышала столь родной голос ни разу. Сидя на полу своей комнаты, она набирала номер снова и снова. В её глазах уже не осталось слёз, наступила апатия, а в голове стали проявляться, как назло, все самые счастливые моменты её семьи, которой уже не было. В мыслях, точно заевшая пластинка, прокручивались диалоги с Робертом. Особенно четко Кендра вспомнила тот самый момент, когда они лежали в обнимку на кровати, и он пообещал всегда делать её счастливой.

И у него получалось. Первый человек в её жизни, который сумел сдержать своё обещание. Но к горькому сожалению, понятие «всегда» для всех разное. В случае Кендры оно оказалось коротким.