Наше Будущее💚

Кендра

После самой лучшей прогулки в моей жизни я лежала в кровати и чувствовала себя счастливой. Впервые за очень долгое время в моей жизни казалось, что я наполнена не грустью и печалью, а светом и теплом, исходившими от этого парня. Это так странно и захватывающе — после стольких месяцев боли встретить того, с кем ты можешь хотя бы на время расслабиться от переживаний. Если быть честной, я терялась в этом человеке с неимоверной скоростью. Мне хотелось знать больше, поглощать информацию о нем, узнавать о его чувствах, о его прошлом. Но когда разговор заходил обо мне, я старалась вновь вернуться к нейтральным темам, боясь, что если он узнает обо мне больше, то отвернётся, так же как сделал человек до этого. Тот, с которым я чувствовала себя как дома, а после от этого дома остался только порох, который я каждый раз снова поджигала и смотрела в прозрачное пламя, когда вспоминала о нём...

Было 2 часа ночи, и сон одолел меня.

.................

Я сидела в своей комнате, в которой заметно ощущался запах сырости, хваталась за изголовье кровати и чувствовала страх, хотя, кроме меня, в комнате никого не было. Ком слёз подкатил к моему горлу, а руки стали холодными и дрожащими. Все стены были словно выкрашены в серый цвет, впрочем, как и всё в этой комнате. Все предметы на моём столе, одежда, лежащая на стуле, даже книга, к которой я аккуратно прикоснулась и нежно раскрыла страницы, и та была серой и невзрачной. Куда пропали все краски? Мой взгляд вернулся к моим рукам, ставшими серыми и ещё более холодными.

Волны паники накатывали с новой силой. В какой-то момент книга в моих руках рассыпалась на маленькие частички, которые в свою очередь стали крупицами на моих пальцах. Это я уничтожила её? Нет. Этого просто не может быть. Инстинктивно я потянулась к ручке серого оттенка, лежащей на моем столе, но только успев коснуться её кончиком ногтя, как она растеклась сквозь мои пальцы темно-серой жидкостью. Я это сделала...

Резко метнувшись к кровати, я натянула свой серый свитер на голову, чтобы спрятаться от всего, что творится вокруг, боясь саму себя. Хоть ткань и была теплой, она не согревала меня, несмотря на то, что я лихорадочно укутывалась в неё всё сильнее и сильнее.

Сейчас я открою глаза, и всё вокруг будет прежним, цветным, ярким. Но я открываю глаза и вижу только серость и безнадежность. Казалось, что весь мир состоит из этого цвета, и мысль, что это сделала я, не хотела покидать меня.

Я услышала скрип входной двери в свою комнату, показавшийся таким жутким, что, укутавшись ещё больше в свой свитер, мне не хотелось смотреть, кто пожаловал сюда. Осознав, что дрожу ещё больше, я зажмурила глаза, впившись ногтями в ледяные руки. Панический страх охватывал меня ещё сильнее.

— Кендра, всё в порядке? — родной голос заставил меня успокоиться. Тембр этого человека я могла узнать из тысячи. По крайней мере, во сне мне показалось именно так. Вынырнув из своего холодного свитера, я оглядела комнату, которая вернулась в свой привычный вид. Нет, она стала даже ярче. Никакого серого цвета, никакого льда, только уют и спокойствие. Мой взгляд вернулся к моему спасителю.

— Том... — Я кинулась в объятия парня и, прижавшись к нему как можно ближе, просто вдыхала его тепло и наслаждалась комфортом. — Ты не представляешь, что творилось со мной...

Подняв голову вверх, наши глаза встретились, он прижался своим лбом к моему и прошептал любопытным голосом: — И что же с тобой творилось?

— Всё вокруг было серого цвета. Стены, предметы, даже я. А теперь... — посмотрев на свои руки, пришедшие в свой обычный вид, улыбка сама собой возникла на моём лице. — Что это было?

Вдруг лицо Тома приобрело пугающие черты. Вместо того доброго и заботливого парня передо мной появился хладнокровный и отстранённый человек, которого я едва ли знала. — Том? Всё нормально? — Я почувствовала дикий жар на своей спине, словно тысячи свечей впились в мой позвоночник и желали, чтобы я сгорела заживо.

Закричав от нестерпимой боли, я пыталась вырваться из его объятий, но он держал меня смертельной хваткой. Мои ногти вцепились в плечи Тома, пока попытки оттолкнуть его не имели никакого успеха. На его лице появилась ухмылка, обнажившая его гнилые зубы. Вся комната начала пылать в огне, и мы вместе с ней. Я кричала, плакала, всё ещё пыталась бежать, но всё было тщетно. Мои ноги покрывались ожогами, дым оседал в легких, а слёзы высыхали на лице, как только появлялись. Я начала задыхаться и хваталась руками за человека, стремительно разрушавшего мою жизнь. Буквально весь мой мир в этой комнате уходил прочь, превращался в ничто. Теперь у меня не было убежища, у меня не было себя...

Я проснулась с гулко бьющимся сердцем где-то в горле. Всё моё тело покалывало, пот струился по лбу, а дыхание было прерывистым. Этот кошмар заставил меня сильнее закутаться в одеяло и прокрутить приснившиеся события несколько раз. Тот взгляд, совершенно несвойственный настоящему Тому, всё ещё всплывал в моей памяти. Если честно, иногда он казался мне закрытым и немного странным, но со временем, проведённым вместе, Том раскрылся и выглядел вполне расслабленным. Мы могли болтать о разной чуши, а потом, резко, он серьёзнел, словно вспоминал о чём-то важном и вновь становился ледяной глыбой. Я не хотела докучать ему вопросами. Само его присутствие уже дарило мне неоценимый подарок, так что остальное просто уходило на задний план. Я была счастлива с этим человеком, и это единственное, что имело смысл для меня. Но после этой ночи я нередко вспоминала сон, в котором Том безжалостно поджигал меня, мою комнату и себя.

Я ступала в зал робкими шагами, и звук каблуков эхом отдавался в моём сердце. Казалось, что все люди вокруг смотрят на меня, оценивают, а возможно, даже осуждают за мой образ. На самом деле, я не привыкла к таким роскошным нарядам и чувствовала себя в этом платье, как не в своей тарелке. Стараясь выровнять дыхание, я ступала дальше, и шум от музыки и толп разговорчивых ребят перебивал ту тишину, которая теперь казалась комфортной.

Мне хотелось найти кого-то, с кем я могла бы поговорить, но вокруг были только незнакомые лица, проходящие мимо, спешащие к своим новоиспечённым друзьям, жаждущие веселья и развлечений. Все эти люди — полная противоположность мне. Слишком зажатой, не умеющей с первых минут знакомства найти общий язык, теряющейся на фоне остальных.

Я заходила вглубь зала всё дальше и дальше в поисках знакомых лиц, которых у меня было не так уж и много. Мимо меня прошёл официант с подносом, предлагая мне холодное шампанское, но я отказалась, решив, что пить сейчас лучше не стоит, хотя мне было очень жарко от количества людей и отсутствия проветривания в помещении. Встав около богато украшенной колонны, я вновь выбрала ту роль, которая действительно расслабляла меня. Роль наблюдателя.

Я рассматривала зал, который до этого видела с Томом. В воспоминаниях всплыло, как мы украдкой, прячась за всем, что только можно, рассматривали эту роскошь. Каждую деталь, каждую мелочь, которые сейчас особо не бросались в глаза из-за толп людей, перетянувших всё внимание на себя. Зал стал вторым планом, и мне казалось, что совершенно никто не ценит всю красоту вокруг.

Потом мне вспомнилось то, как я и Том сидели в беседке и смотрели на закат. Было так чудесно, что уходить оттуда не хотелось, и из последних сил Том заставил меня вернуться в комнату, обещая, что сегодня мы весь вечер проведём вместе. Но сейчас его нигде не было, и я стала нервничать. Временами парень выглядел странно, с ним творилось что-то подозрительное, он выглядел дерганным и тревожным, но я не спрашивала его об этом. Возможно, потому что подсознательно боялась, что причина кроется во мне. Хотелось, чтобы идиллия, наполненная волшебством и влюблённостью, продолжалась как можно дольше, и от мысли, что между нами что-то пойдёт не так, становилось страшно.

В течение всего сегодняшнего дня мне вспоминался тот кошмар, заставивший меня проснуться посреди ночи и смотреть в потолок, восстанавливая дыхание. Конечно же, до этого мне тоже снились плохие сны, но этот сравнительно отличался от остальных. Он казался более реальным. Настолько, что проснувшись, я удивилась, что нахожусь не в своей комнате.

Я немного потерла глаза. После этого кошмара мне не удалось уснуть всю оставшуюся ночь, поэтому сейчас я стучала своим каблуком по стеклянному прозрачному полу и пыталась не уснуть. Мои глаза с интересом наблюдали за всем вокруг, стараясь уловить что-то интересное, но, несмотря на весь блеск, весёлые крики и слишком громкие разговоры уже подвыпивших ребят, мне было тяжело найти что-то необычное. Все подростки выглядели в этой атмосфере такими органичными, а я ощущала себя лишней и оставленной.

Однако окончательно погрузиться в мрачные мысли мне не дали. На миг я перестала видеть окружающий мир и немного вскрикнула, когда чьи-то холодные руки накрыли мои веки. Голос, прозвучавший прямо над ухом, зашептал: — Леди, вы выглядите такой задумчивой, не хотите ли присоединиться к моей скромной компании?

Я рассмеялась. Этот голос был мне хорошо знаком. — Том, ты напугал меня! — Я повернулась к парню, одетому настолько стильно, что не смогла вымолвить ни слова — чёрный классический костюм и бордовая рубашка идеально гармонировали с его образом. Для меня перестали существовать все люди в этом зале, теперь был только он, по крайней мере, в моих глазах.

— Прости за опоздание. Я уже бежал к тебе, но телефонный звонок поменял мои планы, — сказал он с извиняющимся тоном. Если честно, я не держала на него обиду. Его присутствие уже было своеобразным извинением, так что он мог и не говорить все эти слова. Мне захотелось обнять его, поэтому прижавшись ближе, я почувствовала запах его одеколона, но также что-то ещё — запах, въедавшийся в нос и неприятно покалывающий внутри.

— Ты курил? — Это было для меня новостью, ведь до этого я никогда не видела Тома с сигаретой.

— Если честно, то да. — Он театрально опустил взгляд в пол и спросил: — Теперь, Леди, разочарована?

Я улыбнулась и взяла его за руку, ведя в центр зала, прямо на танцпол. — Неа. Леди сама иногда выкуривает сигаретку на ночь, так что Джентльмену не о чем волноваться.

Мне было так спокойно, вся неуверенность пропала, а на смену ей пришли легкость и комфорт. Я ощущала себя принцессой в огромном замке, идущей за руку со своим возлюбленным, с широкой улыбкой на лице и поющим сердцем. Моё платье блистало в свете многочисленных ламп, переливаясь нежными оттенками, добавляющими мне смелости двигаться дальше. Я не обращала внимания на шум вокруг, лишь музыка, стучащая своими битами прямо в моём сердце, и человек, следующий за мной, имели смысл.

В тот момент, когда мы вышли прямо в центр зала, мелодия сменилась на спокойную и умиротворяющую, зазвучало что-то наподобие вальса, и одобрительные возгласы послышались со всех сторон. Я немного растерялась, так как танцевать вальс не умела, но Том, видя моё замешательство, взял ситуацию под контроль. Одна его рука опустилась на мою талию, вторая заскользила по руке и, достигнув кончиков пальцев, нежно обвила мою кисть. Мы плавно закружились в медленном танце.

Иногда я наступала своими каблуками на лакированные туфли Тома, и это было слишком неловко. Бормоча извинения, я раскраснелась, как помидор, но реакция парня оказалась простой и точной, чтобы успокоить меня. Один единственный вопрос заставил меня снова почувствовать себя комфортно. — Ты знаешь, насколько ты сегодня красива?

Я улыбнулась, в это время мелодия сменилась на ещё более медленную, и теперь все пары вокруг нас закружились в объятиях друг друга, полностью растворяясь в моменте. Я решила последовать их примеру. Придвинувшись ближе к Тому и положив свою голову на его грудь, крепко обняла его и, наконец, спросила: — Насколько я красивая? — застенчивость взяла надо мной вверх, потому что комплименты я получала нечасто.

— Настолько, что все барышни, графини и королевы казались бы никем перед тобой. — Его уверенный голос проник в мою душу и отозвался эхом по всему телу. Когда Том слегка прикоснулся губами к моим волосам, мне стало тяжело стоять на ногах. Я ощутила себя необыкновенной, но самое главное — красивой. Удивительно, как один комплимент, одно замечание могло привнести столько эмоций.

Мы кружились по кругу, его руки мягко лежали на моей спине, а я, прикрыв глаза, старалась запомнить эти касания. Каждая частичка рядом с ним имела смысл. — Надеюсь, я оправдал твои ожидания нашим танцем?

— Определенно, да. — Музыка стихла и сменилась на новую быструю песню, а мы все так же стояли в обнимку, не в силах отпустить друг друга. Я чувствовала биение его сердца и испытывала умиротворенность, словно сейчас детальки пазла сошлись, и все выглядело таким правильным и безупречным.

Я подняла голову вверх и взглянула в глаза парня, в теплом освещении казавшиеся еще более зелеными, чем раньше. В мыслях промелькнула наша первая встреча, и я улыбнулась. Мы могли бы и не разговаривать, одна лишь возможность смотреть на него давала мне бесконечное удовольствие. Каждая черточка его лица, как, например, мелкие веснушки, которые можно было увидеть, только если внимательно приглядеться, или маленькие ямочки около уголков губ, заставляли меня погружаться в этого парня еще больше, желать смотреть на него часами, потому что в моих глазах он выглядел идеально.

Легкое касание губ к моей щеке пробудило тысячи мурашек, покрывающих мои руки и плечи. Нежная колкость обездвижила, и я хотела показать Тому, как он влияет на меня, но только неловкая улыбка смогла появиться на моем лице. Я запомню эту ночь надолго.

Внезапно музыка стихла, и в микрофон заговорил немного писклявый женский голос: — Внимание! Сейчас будет важное обращение, прошу всех сесть на свои места. — Том взял меня за руку и повел за один из столов. Свет приглушили, и обстановка в зале сменилась на более таинственную, интригующую и манящую.

На душе было спокойно. Просто невероятно, как одним своим присутствием Том смог поднять мне настроение. Этот человек внушал мне уверенность, и сейчас, сидя рядом с ним, когда наши руки переплелись в замок, я чувствовала себя нужной. А это была большая редкость для меня.

Все вокруг устремили глаза в центр зала, где сейчас стояла та самая девушка, голос которой было тяжело выносить, особенно когда она пыталась говорить громче. Кажется, и микрофону было сложно выдерживать её визги, потому что каждый раз, когда она начинала говорить, он противно пищал, вызывая недовольство у всех вокруг.

Девушка покраснела и немного отступила назад, начав теребить своими пальцами чёрное блестящее платье. Мне стало её жалко, захотелось подойти к ней и успокоить. Было очевидно, что голос — это её самый главный комплекс, а сейчас, когда сотни неодобрительных голосов слились в одну обидную мелодию, ей было нестерпимо больно стоять там и терпеть насмешки. Я вспомнила себя: когда захожу в класс, то мой вид абсолютно такой же. Зажатая, неуверенная девушка, которая лишнее слово боится сказать, чтобы не стать поводом для шуток и разговоров. Полная противоположность той, что сейчас сидит в этом замке и наслаждается своим внешним видом.

Включились прожекторы, такие яркие, что послышались новые нелестные высказывания. — Что сейчас будет? — спросила я Тома.

— Совершенно без понятия, но выглядит интересно.

Все, что произошло дальше, для меня было как в тумане. Вышел человек сорокалетнего возраста, среднего роста, с легкой щетиной, седыми волосами и холодным властным взглядом, от которого по моей спине побежали мурашки. Он элегантно держался в своём смокинге, нарочито широко улыбался и нервно постукивал носом своей правой туфли по стеклянному полу. Мужчина подошёл к микрофону и внимательно стал изучать каждый стол, словно выискивая кого-то, пока я вжалась в свой стул и схватилась за руку Тома ещё крепче. В моих ушах застучало собственное сердце, как будто все перешептывания вокруг испарились, и остался только звон, предвещавший что-то такое страшное и волнующее, заставлявшее дрожать и нервно сглатывать слюны. Прямо сейчас... Сейчас он посмотрит на меня...

И вот, наши глаза встретились, его улыбка сползла с лица, и он задержал растерянный взгляд на мне. Человек, принесший самую большую боль в моей жизни, заставивший меня плакать по ночам и теряться в догадках, ни разу не разговаривающий со мной уважительно и любяще, президент страны, создатель лагеря «Наше Будущее», а также мой отец — Джон Уокер.

............

Моя жизнь делится на два периода — до и после. И когда, кажется, что уже наступает рассвет, вдруг появляются черные тени, возвращающие меня с небес на землю. Как только я ни пыталась сдерживать черноту и боль, рвавшиеся отовсюду, они всегда находили меня, и я не успевала оправиться от очередного нападения. Так было всегда, поэтому я привыкла ни на кого не надеяться, идти своей дорогой и всё время ощущать пустоту внутри. С самого детства меня терзали вопросы, на которые другие дети уже знали ответы. Все, кроме меня. И оставалось только обороняться от всего мира и жить в постоянной надежде на что-то лучшее.

Чтобы понять всё, что произошло дальше, нужно вернуться глубоко в прошлое и узнать все мои жгучие раны, которые со временем превратились в шрамы, но до сих пор излучают боль и ненависть...

Мое первое детское воспоминание очень яркое, но, к сожалению, несчастливое. Стены моей комнаты погружены в полную темноту, шторы плотно занавешены так, что свет от фонарей на улице не пробивается внутрь. Мне четыре года, и я сижу на скрипучей кровати, а на моих ногах ноют свежие царапины. Мы с мамой гуляли на детской площадке, и, неудачно съехав с горки, я получила свою первую физическую боль. Но сейчас она отходила на второй план, и на смену пришло только замешательство.

Крепко обняв себя за плечи, я прислушивалась к тому, что происходило за закрытой дверью. Крики и ругань отдавались слезами, медленно стекавшими по моему лицу. Я не понимала, что происходит, но знала, что это нечто плохое и по какой-то причине страшное. Ссоры родителей не были чем-то новым, но, тем не менее, сегодня их скандал был как никогда громким. Сердце забилось быстрее, и я стала нервно озираться по сторонам, осматривая свою маленькую комнатку. Мой скромный мир, где не было места страданиям и ужасу, там я чувствовала себя в безопасности, сидя в кроватке с испачканным постельным бельем от фломастеров и детской книжкой с красочными картинками, которую я листала, стараясь переключить внимание на что-то другое.

На страницах были изображены гномы с огромными и смешными носами, могучий дракон, извергающий сильное пламя на своих недругов, широкая река с десятками золотых рыбок, чешуя которых переливалась в дневном свете. Все герои оживали в моем воображении, и хоть я ещё не могла прочесть ни строчки, мне нравилось придумывать свой ход событий и представлять всё в голове. Казалось, что так ещё интереснее.

Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я осознала, что звуки за моей дверью прекратились, и наступила звенящая тишина, которая вскоре сменилась на тяжелые шаги, подступающие к моей комнате. Дверь медленно распахнулась, и родной голос зовёт меня: — Кендра, доченька, чем ты тут занимаешься?

Папа заходит в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, — его пальто, которое он по какой-то причине не снял, и лаковые ботинки, немного грязные, оставлявшие следы на моем розовом ковре. Он прошёл ко мне и сел на кровать рядом, которая тихонько, но противно проскрипела. Помню, как тогда папа показался мне таким большим по сравнению со мной.

— Я листаю книжку, — ответила я. Он взял её из моих рук и пробежался быстрым взглядом по иллюстрациям без какого-то особого интереса. В выражении его лица заметно читалась грусть, и я насторожилась.

— Кендра. Я пришёл не просто так. Мне нужно кое-что сказать тебе... — Несмотря на то, что я была маленьким ребёнком, нотки робости в его голосе не укрылись от меня. Папа взял меня за руку и вдохнул побольше воздуха, словно готовился к чему-то важному. Наступила пауза, а потом он продолжил: — Мне нужно уехать на некоторое время. По работе...

Я нахмурилась и взглянула в его глаза. И что же тут страшного? Очень странно, почему он так волновался перед тем, как сказать мне это. Он же потом вернётся...

— Хорошо, пап. Конечно, поезжай, — я успокоилась и вновь вернулась к иллюстрациям в книге, но взгляд отца продолжал пристально держаться на мне. Словно он хотел сказать что-то ещё, но боялся.

— Кендра, у меня для тебя кое-что есть. — Он запустил руку под своё пальто и через секунду достал из внутреннего кармана маленького плюшевого жирафа. Моё лицо озарила улыбка, игрушка выглядела так мило, что я не могла перестать обнимать её. Глазки-пуговки, казалось, смотрели в мои, а ушки топорщились в разные стороны, придавая жирафу забавный вид.

— Папочка, спасибо, — я крепко обняла его...

— Я скоро вернусь. Обещаю, — тихо ответил он.

..........

Так удивительно, ведь я не помню многие моменты из своего детства, но именно этот отложился в моей памяти на долгие годы. То чувство радости ещё живёт во мне и горит маленьким светлячком в душе, озаряя потаённые уголки. Тогда, будучи маленьким ребёнком, я ещё не знала, что обнимаю его в последний раз...

Больше я его не видела. В моей жизни он остался тенью, и когда наш с мамой диалог приобретал новые обороты, и в нём появлялся мой отец, мама молчала и не отвечала на мои вопросы. Было видно, что непонятная мне боль терзает её и заставляет горло сжиматься, не в силах произнести ни звука. Да, они много ссорились, но это истинная причина их разрыва? Увы, я не знаю этого до сих пор...

Однажды, когда мне было уже шесть, я смотрела телевизор и, лежа на диване в гостиной, листала каналы в поисках моего любимого мультика про пони, который я просто обожала. Когда мои пальцы нажали на кнопку, реклама какой-то косметики сменилась на новости. И я уже готова была листать дальше, но тут, перестав моргать, я замерла, лицезрея на экране его. Моего папу.

Я совершенно не знала, где он, кем работает и что с ним происходит. Но сейчас, видя, как он в отглаженном, роскошном смокинге стоит среди таких же мужчин с ровно уложенными волосами и галстуками в тон, меня одолело полное непонимание. Внизу экрана появилась строчка — "Речь Президента Джона Уокера".

Тогда меня одолели противоречивые мысли. Абсолютно не понимая, что происходит, словно под гипнозом, я медленно подошла к телевизору и села перед ним, всё также не смыкая глаз. Уверенный тембр голоса, даже слишком. Властный и жестокий взгляд, казалось, прожигал моё сердце, которое колотилось с жуткой скоростью. Неужели это правда мой папа?

В моих глазах заискрились слёзы. Я не видела его два года своей жизни, а теперь мне просто не верилось, что это он. Почему же мама и словом не обмолвилась с тех пор, как он ушёл? Это так несправедливо. Стало тяжело дышать, но последние слова, которые сказал мой отец на своей первой речи, я помню наизусть, даже спустя годы: "Дорогие друзья, с этого момента я хочу с гордостью и неимоверной радостью представить вам наш проект, способный сохранить жизни вашим близким и максимально обезопасить подрастающее поколение". После этих слов камера переместилась в сторону на большой занавес, открывающийся под торжественную музыку, и все с восхищением смотрели на серебряную статую мужчины в экипировке с автоматом, который выглядел массивным и угрожающим, а также с мощным шлемом, закрывающим глаза бойца. Внизу на своеобразном пьедестале была размещена надпись, как будто выполненная темно-серебряным каллиграфическим почерком — "Служба Отлова Проклятых". Послышались хлопки и ободряющие выкрики. Толпа ликовала, а мой отец продолжил: "Теперь на наших улицах воцарится покой, с этого момента вам не нужно бояться за своих детей, ибо вопреки всему "Проклятых" будет меньше и меньше с каждым годом. Наша служба будет патрулировать город каждый день, и в случае чрезвычайных ситуаций вы всегда сможете позвонить по номеру телефона на ваших экранах..." Наступила пауза, а после этого он продолжил: "Это всё для мира и покоя. Любви и процветания нашей страны. Нашего Будущего..." Эфир подошёл к концу, и включилась какая-то реклама.

Увидев цифры, такие желанные для меня, я сразу же взяла ручку, первый попавшийся листок и стала записывать номер. Дрожащими пальцами я схватилась за наш домашний телефон, пот стекал с моего лба, а сердце бешено колотилось в груди. В силу возраста, мой наивный мозг думал, что прямо сейчас я позвоню, и мне ответит такой ожидаемый голос отца. Но как только прошли гудки, которые, казалось, тянулись вечность, я услышала голос женщины.

— Здравствуйте, это «Служба Отлова Проклятых», что-то произошло? Вам угрожает опасность?

Я не отвечала.

— С вами всё в порядке? — Все слова застряли где-то в горле, но мне удалось вымолвить то, что волновало меня.

— Можете позвать моего папу?

В ответ я услышала недовольный вздох, а потом презрительный голос той самой женщины, которая минуту назад так любезно спрашивала меня самым сочувственным тоном, о котором только можно подумать.

— Опять эти беспризорные дети! — она бросила трубку, и я вновь услышала гудки... Слёзы обиды и жгучей боли полились из моих глаз. Взбежав вверх по лестнице, я запрыгнула на свою кровать, крепко обняла плюшевого жирафа, который всегда спал со мной, и зарыдала ещё громче. Горечь начала неприятно саднить в моём горле, но я не могла остановиться и продолжала плакать, а откуда-то снизу всё ещё слышался звук телевизора. В голове крутилось лишь одно: он оставил меня... Ушел... Бросил совсем одну... Я ощущала себя ненужной. Это чувство сохранилось со мной на все следующие годы...