Плинтус

Грыжи, вы грыжи, родимые грыжи, не грызите вы, грыжи, моего младеня. Подите вы, грыжи, в темный лес. Там есть гнилая колода. Ешьте, грызите, гнилую колоду, пейте вы, грыжи, холодную воду. Будьте мои слова крепки, емки, спользительны.

Заговор от грыжи

***

Вся работа Метронома на "Слипанчике" заключалась в том, что раз в десять минут он должен был брать ржавый чайник с горячей глазурью и наклонять его над готовыми пряниками. Это было немного сложнее, чем сидеть в будке охраны, но, как говорят мудрые, за самую нехитрую работу платят или гроши, или чудовищные суммы. Раз первый вариант мало кому по нраву, а второго добиться тяжеловато, то оставалось лишь довольствоваться тем, что есть.

Так или иначе, Толик освоился. Все условия и порядки на заводе его вполне устраивали: график с часу до шести, спецодежда не нужна, брак можно было просто съесть. Ни о каких документах руководство, к удивлению нашего героя, даже и не заикнулось.

А самое главное - из огромного сейфа разрешалось присвоить любую сумму, причём купюры в нём словно не кончались. Благодаря последнему пункту, Анатолик наконец-то дорвался до своей мечты.

Уже на следующий день после трудоустройства, он, дрожа и затаив дыхание, пришел в длинный строительный магазин. Старик медленно направился к табличке «всё для отделки стен». Там, заняв почти три высоченных стеллажа, вязанками лежал он.

ИМЕННО ОН.

- Плинтус! - вскричал Метроном на весь зал, обратив на себя внимание остальных покупателей.

Мужчина опустил колени на кафельную плитку. Ничто другое больше не могло обратить на себя его внимание. В намокших глазах потемнело и тут же прояснилось. Уши как будто обдало жутким шумом, состоящим из шелеста и толпы голосов.

Думая, что у Метронома припадок (что было недалеко от истины), к нему подбежал консультант в фирменной кепочке магазина. Он нагнулся и что-то спросил, но Метроном не слушал. Он лишь протянул ему несколько купюр. Толик схватил один из двухметровых кусков плинтуса из вязанки и побежал к выходу.

Так плинтус поселился в его и без того захламлённой трёшке. Метроном от счастья потерял всякий рассудок. Он точно принимал свой предмет обожания за живое существо. Каждое утро Метроном ставил плинтус на стул и пытался поделиться своей нехитрой стряпнёй, разговаривал с ним, гладил. Теперь он частенько вешал на него всяческие побрякушки, которые скупал практически каждый день у воспитанников местного детского сада. Казалось бы, от этого человек мог чувствовать лишь радость и душевный покой (что и происходило с Метрономом).

Но к этой безмятежности у него внутри примешивалась и частичка какой-то нагнетающей тревоги. Воздух, битый стеклянный потолок и пегие охристые колонны на предприятии будто всеми силами давили на старика, как только он приходил на работу.

Иногда свет на заводе отключался. Тогда в полу и стенах, казалось, то и дело на мгновенье вырастали зелёные и чёрные вмятины, всасывая в себя пространство и почти сразу исчезая. Порой конфеты на конвейере ни с того ни с сего плавились. Нередко пропадали самые разные вещи.

Толик поначалу списывал эти ужасы на возраст, ведь ему «шестьдесят пятый год идёт, как-никак». Он даже не задумывался над тем фактом, что ничего такого не происходило за пределами «Слипанчика».

Мужчина стал всерьёз задуматься только тогда, когда узнал о таких же «видениях» у всех своих новых коллег, даже самых молодых.

Как-то раз, придя на работу, Метроном не поверил своим глазам. Коридоры завода были переполнены странным чёрно-фиолетовым туманом. На бетонном полу лежала угольная крошка.

Недолго думая, Анатолик закрыл рот и нос в воротник свитера и шагнул во мглу.