Глава 9. Андреа
Пока Луиджи бежал по лестнице вниз, в попытках догнать мен, Стефано, больно вцепившись в предплечье, тащил моё тело в каморку для уборщиц. Рывком отворив дверь, он толкнул меня внутрь и преградил выход своим телом.
Крохотная комнатка, заваленная по углам утварью, не давала ни единой возможности сбежать. Там даже шага сделать было невозможно, не сбив при этом ведро или швабру. Покрытые пылью стеллажи только отягощали и без того спертый воздух. Я огляделась, ощущая внутри себя землетрясение. Моя дочь где-то снаружи, мой мужчина безрезультатно продолжает догонять меня, а я стояла напротив своего фиктивного мужа, поза которого была такой расслабленной и безмятежной, что хотелось врезать ему. Мужчина сложил свои руки на груди, скрестил ноги в щиколотках и улыбался наблюдая за мной, как за мышью в клетке.
- Милая, перестать искать выходы там, где их нет. – Прошептал он. – Если хочешь выбраться отсюда и увидеть дочь, то я помогу тебе.
- Ты только что убил явно, выкрал мою дочь, запер меня с тобой в этой подсобке, а теперь предлагаешь помощи? – Вскипела я. – Вот как-то до твоего появления все было хорошо!
- Ты, наверное, забыла, что задолжала мне, родная, - Он оттолкнулся от двери, приблизившись ко мне. Его дыхание обожгло мою кожу, и мне захотелось содрать её от отвращения. – Я либо забираю навсегда мою, по закону, дочь, и ты её никогда не увидишь, либо ты выполняешь мои требования.
Я стиснула зубы, сверля глазами черную бездну напротив. Стефано всегда был больным человеком, хорошо спрятавшись под маской нормального. Но ждать чего-то хорошего не стоило. Я не понимала, почему камеры не заметили вошедшего убийцу в здание, почему в коридорах была такая оглушающая тишина, почему такой крепкий силовик не смог справиться с заметно ослабшим братом его босса. Что было нужно этому человеку, я тоже не знала, но готова была поделить надвое каждое сказанное слово. Я соглашусь на условия, и он убьет и меня и родного брата, и мою дочь. Тревога росла, как и гнев, переплетающийся в одну цепочку с нервами.
- Что ты хочешь? – Мой хриплый шепот донесся до его ушей.
- Видишь ли, без защиты и денег тяжело найти друзей в мире. Особенно, когда после случившегося каждая овчарка знает о том, кто я такой. – Его легкая укоризна сменилась злостью. Он снова схватил меня за руку, Деркач на себя. – И в этом виновата ты. Теперь милочка пора отвечать за свои поступки.
- Я задала конкретный вопрос.
- Общение с моим братом сделала тебя слишком дерзкой. – Он хмыкнул и пострел на меня таким взглядом, словно я была падалью. – Видишь ли, безденежье сделало меня ничтожеством. Я примкнул к румынам, но и те презирали меня, пользовались, словно я был их карманной шлюхой. – Его хватка ожесточилась, от чего я сдержала писк, вырывавшийся наружу, сильнее сжимая челюсть. – С начала я хотел смерти. Твоей, брата, - всех, кто обошелся, как с мусором. И моё желание усилилось, когда я увидел вас смеющихся. Мой брат простил предательницу.
- Такой меня сделал ты. – Выплюнула я. – И я заплатила сполна.
- Ты ошибаешься, милая.
- Мама, папа, Хосе, - я сглотнула. Последняя смерть была ещё свежей раной в груди, и при виде виновника, она только усиливалась. – Разве недостаточно?
- А Луи? – Он смеялся над моим горем, словно я для него была персонажем из сериала. – Ты и его должна была потерять, родная. Но ты оказалась проворнее.
Разговор заходил не в то русло. Он тянул время, выводя меня на эмоции. Я вздохнула.
- Где моя дочь?
- Она вылитая Луи, заметила? – Насмехался Стефано. – Она сейчас в безопасности. А вот твой любимый Луиджи на волоске от смерти.
Я остолбенела. В голове поднялся шум. Видимо, замешательство и испуг были написаны на лице, потому что Стефано довольно улыбнулся. Все шло по его идиотскому плану.
- Хватит тянуть время. Что ты хочешь?
- Всего лишь вернуть гулящую жену домой. – Он пожал плечами, а я громко рассмеялась.
- Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Больше нет смысла скрывать тебя, потому что все уже в курсе!
- Ты вернёшься ко мне, и расскажешь всем, что была в сговоре с братом. Что он боялся конкуренции, что отец хотел сменить сласть из-за его бездействия, что это была твоя идея.
- Что за бредовый план? Кто в это поверит?
- Например, мой отец, который имеет власть даже за решеткой. – Он оградил свои белые зубы, а я плюнула ему в лицо.
- Больной ублюдок!
- У тебя нет других вариантов, милая, - стихая плевок с щеки, проговорил он, - Так и быть, мы можем уехать в тот милый домик на берегу Босфора.
- Что это тебе дает?
- Мне? Власть, деньги. И, Андреа, - он коснулся пальцами моих волос, - за годы жизни с тобой, я проникся тобой. И ты была моим другом, а терять друзей я не готов. – Я молчала, едва ли веря в происходящее. – Ты сейчас вернёшься к Луи, а завтра я жду тебя и дочку там, откуда мы улетали в Нью-Йорк в день свадьбы.
- Он тебя убьет.
- Если сам не погибнет раньше. – Отворив дверь, Стефано развернулся корпусом ко мне, - Дебра и племяшка сейчас в кафе напротив.
- Почему она?
- Просто она любит деньги. – После этого высокая фигура скрылась из вида, и я, едва удерживая себя на ногах, вышла из подсобки. – У тебя сутки. Не увижу завтра, решу, что ты отказалась.
Собственные шаги, движение лифта казались мне мучительно медленными. Где-то внизу находится моя дочь и её отец, а минутой ранее я получила странный ультиматум. Стефано решил вернуть то, что он считал, принадлежало ему по праву, совершенно не заботясь о том, какие жертвы ради такой цели будут принесены. Я уже не маленькая семнадцатилетняя девочка, но и опять же он нашел рычаг давления в лице дочери. Он прекрасно знал, что ради Франчески я горы сверну, и просто надавил на больное.
Луи, прислонившись к стене, зажимал плечо, из которого сочилась кровь. Его грудь тяжело вздымалась, а на лбу появились капельки пота. Заметив меня, его глаза округлились, он порывался встать, но мне удалось вовремя подскочить и остановить мужчину.
- Да, я знаю, я сумасшедшая женщина. Прости меня, - я коснулась губами его лба. Сердце грохотало от страха. Стефано оказывался правдив в своих угрозах. – Я сейчас вернусь, хорошо?
Рука Луиджи дернула меня за кофту, заставляя снова упасть на пятую точку. Я ойкнула, найдя опору в его груди.
- Я очень сильно хочу тебя убить, любовь моя. – Горячий поцелуй, пропитанный отчаянием, обрушился на меня. Он забрал весь мой воздух, обжег не только кожу своим порывом, но и внутренности.
Телефон завибрировал, и на экране показалась фотография Моники.
- Мон, мы на первой этаже. Луи ранен. – Положив трубку, я взглянула в карие глаза своего любимого мужчины, прекрасно понимая, что завтра нашей идиллии уже не будет. «Всегда» тоже имеет свое окончание, и, к сожалению, этот конец выбрала не я. – Мне нужно вернуть дочь.
- Откуда ты знаешь, где она?
Замешательство отразилось на моем лице. Я судорожно втянула в легкие воздуха, и на выдохе выпалила первую попавшуюся мысль.
- Я увидела Дебру и Френси в кафе напротив.
- Андреа?
- Да?
- Поговорим, как ты вернёшься с дочкой. – Его здоровая рука крепко сжимала мою ладонь. Мне хотелось плакать, и я даже не заметила, как слеза все-таки скатилась по щеке.
Он отпустил меня, когда на горизонте появились Леонардо и Моника. Их вид напоминал больше обескураженных, нежели обеспокоенных. Ребята тут же опустились на колени перед своим босом, в попытках разглядеть рану. Луи ворчал, что нет ничего серьезного, а я, воспользовавшись ситуацией, выдохнула из здания, уверенными шагами идя навстречу к своей дочери.
Дебра пила кофе, пока моя дочь спала в детском стульчике, обронив голову на грудь. Не успев совладать со своими эмоциями, я влетела в кафе и одарила девушку звонкой пощечиной. Та ахнула, начав лепетать оправдания, но мне уже было все равно. Я хотела задушить девушку собственными руками.
- Чтобы духа твоего больше не было даже поблизости с нами. – Моя девочка проснулась и широко улыбалась, увидев свою маму. – Хоть пальцем тронешь ещё дочь, и я, клянусь, порежу тебя по частям и отправлю в разные части света.
Лицо девушки вытянулось, она поднялась со стула и на высоких каблуках поспешила покинуть кафе, как резко остановилась и прошлась по мне взглядом.
- Вы с ним похожи даже больше, чем ты думаешь. Правильная мотивация способна из ангела сделать убийцу.
- Проваливай, пока я и вправду не сделалась убийцей.
Когда я вернулась в офис, Россини уже не было в фойе, ребята проводили главу парижской мафии в свой кабинет и обеспечили ему медицинскую помощь. Дверь за мной захлопнулась, и три пары глаз уставились на меня. Ребята во главе своего боса облегченно выдохнули, и Луи с перевязанной рукой поднялся с дивана, сократил расстояние между нами и поцеловал в лоб дочь, а после и меня, соприкасаясь лбами. Его переживания улетучились, а мои только нарастали, видя, как трудно мужчине дается потеря.
- Я люблю вас, - прошептал он, закрыв глаза.
- Прости, что убежала. Я словно обезумела.
- Городская сумасшедшая снова в деле, - усмехнулась Моника, упаковывая бинты и растворы в сумку. – Но если ты выкинешь ещё что-нибудь такое, я первее Луи тебя прикончу.
- Па, - Франческа пристально смотрела на уставшего отца, протягивая ему руку, и из её рта вылетело слово, заставившее замолчать всех присутствующих. – Па.
- Она только что сказала «папа»? – Мы все были удивлены, а мой мужчина ещё и растроган чуть ли не до слез.
- Вообще-то, эта красотка должна была сказать первым моё имя! – Не скрываясь радости, пожурила нас подруга. Но дочке было все равно, она уже перебралась на руки к отцу и уютно устроилась на его груди, бормоча что-то под нос, переодически проговаривая его звание, как молитву.
- Поехали домой, - тихо попросил муж, крепче обнимая хрупкую девочку в своих руках, он наклонился к моему уху и прошептал, - Пока мои подчиненные не увидели мои слёзы.
- Я люблю тебя, - погладив кончиками пальцев тыльную сторону шеи любимого и оставляя след на его губах от поцелуя, ответила я.
Автомобиль нес нас в сторону дома, а его водитель сиял самой прекрасной улыбкой, которую я когда-либо видела. Я бы тоже была счастливой, да я и была такой, но его брат-псих снова оставил свой грязный след на нашей только-только воссоединившейся семье.
Одиночество мужчины в изгнании сводило Стефано с ума до такой степени, что он ищет любые возможности, чтобы принести свое возмездие, которое, как он думает, мы заслуживаем. Он питался страхом еще со времен моей беззаботной жизни. Ему нравилось выводить меня на самые неприятные эмоции, наслаждался бегающими глазками и благоговейно улыбался, видя, как вздувается венка на моей шее.
От части мне его было жаль. Он был больным человеком. Больным с рождения, а после его так называемая невидимая окружающим болезнь переросла в сумасшествие. Его мысли затуманились планом мести, собственной ничтожностью перед авторитетом в лице отца и старшего брата. Стефано Россини, - человек с неимоверно красивым лицом, природной харизмой, боялся быть отвергнутым. Он знал законы своего клана, он знал лишь только жестокий мир мафии, который следовал за ним даже за пределами границ их влияния. Но самым главным пороком и путеводителем этого человека были далеко не странные предпочтения мужчины, - самое главное пристрастие, самая главная слабость Стефано был страх. Дикий животный страх.
И мне жаль парня, который мог иметь великое будущее. Мог, пока не сошел с ума, руководствуясь своими бредовыми идеями.
Франческа мирно сопела в детском кресле на заднем сидении машины. Я же, сидя по правую руку от своего мужчины, наблюдала за стекающимися капельками дождя по стеклу. Салон пропах ароматом парфюма Луи, и я в отчаянии пыталась вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы сохранить его запах.
Я не знала, как буду выкручиваться снова. Не знала, сколько мне для этого потребуется времени. Но одно я знала точно, - верность в своих чувствах и убеждениях будут со мной до конца. Мое сердце разделилось натрое. Первые две частички моей души сидят рядом со мной, а третью я бережно храню внутри себя.
- Ты молчаливая, - заметил счастливый отец, бросая короткий взгляд в мою сторону.
- Непривычно? – Усмешка слетела с моих губ, хоть шутить мне не хотелось.
- Ну обычно ты подпеваешь в машине, - он пожал плечами, чуть прибавляя громкость, боясь разбудить свою спящую принцессу. – Устала?
- Устала. – Кивнула я. – Можешь прибавлять, ты не разбудишь Френси.
- Кстати, о ней. – На фоне играл какой-то альтернативный рок, кричащий о предательстве и покойниках. Я съежилась. – Как ты узнала, где дочь?
- Я же говорила, - мой взгляд был направлен на бегающие по лобовому стеклу дворники, - увидела из окна.
- Ты слишком долго ехала на лифте, а спустилась с лестницы. – Его губы сомкнулись в тонкую линию, а я почувствовала себя последней предательницей.
- Вышла на пятом этаже, обыскала коридор, а после увидела и побежала в кафе. – Страх быть раскрытой, возбудил во мне гнев. – Ты мне не доверяешь?
- Сомневаюсь, что ты можешь говорить мне о доверии. – Его слова ранили меня. Я втянула в себя воздух, чувствуя, как от слез сотрясалась грудь. – Прости.
- Нет, ты прав. – Сглотнув, мой голос снова ожил. – Я заслужила это.
- Нет, не заслужила. – Резкий тон Луиджи оборвал меня на полуслове. – Когда ты сбежала, я злился и винил себя, тебя, да весь мир. – Он заглушил мотор, заехав на парковочную площадку подле особняка. Положив руки на колени, мужчина теперь полностью обратил свой взгляд на меня. – Но... - он вдруг замолк, нахмурившись. Достал с заднего сидения свой портфель, вытащил оттуда ежедневник и передал мне. – Просто прочти его, и ты поймешь, что я чувствовал тогда, а что чувствую сейчас.
- Что это? Личный дневник?
- Записки сумасшедшего, - его улыбка коснулась меня, заставляя и мои губы растянуться в улыбке. – Давай занесем спящую красавицу в свою комнатку и немного поворкуем у камина.
- Почему мне кажется, что ты не спрашиваешь? – Это был риторический вопрос, но Луи со смешком ответил.
- Потому что я не спрашивал.
Пламя игралось в камине, весело пританцовывая и отбрасывая тени на нашу сидящую плотно прижатых друг к другу пару. Мы неспешно потягивали красное вино, временами прерываясь на поцелуи. Медленные и ленивые, словно у нас вся жизнь еще впереди. Я наслаждалась этим слишком интимным для посторонних глаз моментом. Мы были так близки, что не хотелось разрывать наш и зрительный, ни душевный контакт. Наши чувства, словно две толстые золотые нити, еще сильнее переплелись между собой. Мы будто бы нашли то равновесие, которое и достигают возлюбленные, создавши свою ячейку общества. Мы больше не были обособленными личностями, я это знала. Больше не было Луиджи Россини без Андреа, а меня больше не существовало без него.
Брак – это условность, которую придумало государство, чтобы проще было систематизировать численность и правовую базу. Может, и не была права на этот счет. Может, для многих пар брак считался одной из наиважнейших частей жизни, но для меня гораздо ценнее то, что происходило в нашей атмосфере сейчас.
Я – девушка без имени и фамилии, с отвратительным трагичным прошлым, с целой телегой проблем. Я та сама главная героиня турецких сериалов, которым не хватало только еще память потерять для пущей картины.
Луи – черный кардинал в прошлом, и борец за справедливость в настоящем. Его многогранность раскрылась для меня великодушием и прощением того, что простить не так легко. Я знала, что несмотря на свою обиду на родного брата, он его простил, и теперь Луиджи мучает боль. Боль, которую приносит его родная кровь любимой женщине и дочери. Боль, которую Стефано приносит, в первую очередь самому себе.
- Знаешь, раньше я всегда думал, что до конца жизни будут предан клану.
- Разве от мафии ничего не осталось? – Совершенно искренне удивилась я.
- Остались подпольные дела, которыми занимаются люди моего отца. Я многое упустил, когда искал тебя. Да и после ареста решил обратить внимание на легальный бизнес.
- Но ты же все равно ещё Капо.
- Формально. Парижская мафия осталась формальностью во влиятельных кругах. Мы до сих пор держим некоторые порты под своим влиянием, но больше не вмешиваемся в передряги. – Он поставил свой опустошенный бокал на угловой столик и прижал меня спиной к своей груди. – Но я даже рад этому. Жестокость, к которой я привык, дает приятные ощущения только в моменте. Я иногда начинаю понимать серийных убийц.
- Как можно наслаждаться убийствами?
- С начала теряешься, впадаешь в панику, но потом ты чувствуешь власть, будто ты бог и можешь вершить чужие судьбы. А власть – это наркотик. Один раз ввел внутривенно и подсел конкретно. Гонишься за этим чувством, но почему-то с каждым последующим убийством, ты больше разоряешься, теряешь самого себя и свою человечность.
- И как поживает твоя человечность?
- Моя человечность ворвалась в тело ровно в тот день, когда одна маленькая волчица сказала, что любит меня. – Будучи в кольце его рук, я почувствовала, как крепче Луи прижал меня к себе.
- Волки со львами не дружат, - я легонько ущипнула его за кожу руки.
- А ты уверена, что под шкурой льва не прячется одичавший и потерянный волк? Его так потрепала потеря своей волчицы, что он решил навсегда остаться одиночкой.
- Хочешь сказать, что я твоя стая? Значит, ты запечатлен.
- Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Усмехнулся он, отбирая бокал из моих рук, и разворачивая меня лицом к себе. – Но сейчас я хочу запечатлеть свой поцелуй на твоих губах.
- Да, Джейкоб, сделай это, - засмеялась я.
- Какой еще, к черту, Джейкоб?
Его ладонь сжала мои волосы в кулаке, заставляя запрокинуть голову назад. Горячие губы коснулись шеи, заставляя мои ногти впиться в плечи мужчине. Любимый жадно втягивал запах моего тела, оставляя на коже влажные следы от поцелуев, распаляя огонь внутри. Градус в комнате повышался, несмотря на то, что огонь в камине был слабеньким от опаленных голышек. Если пламя в камине догорало, то мое желание лишь росло от каждого нового поцелуя Луи.
Что-то новое и волшебное появилось между нами сегодня, и я была не уверена, правильно ли распознала это чувство. Любовь была и раньше, счастье и трепет тоже не оставались в стороне, но сейчас...Сейчас я взлетала и одновременно приземлялась. Плавно, словно птица, овладевшая навыками полета. Мы были единым целым. Наш мир был соткан двумя эмоционально нестабильными людьми, но он был чертовски стабильным и правильным. Мы были правильными людьми друг для друга. И чувство, которое пронеслось в перерывах между безумными исследованиями тел, было уверенностью.
Уверенность в чувствах.
В нем.
В самой себе.
В завтрашнем дне.
Во всем.
Его руки умело расправились с моим нижним бельем, небрежно бросая его на пол, пока язык проводил дорожку к распаленному чувствительному месту. Мое тело просило более тесного контакта, выгибаясь навстречу ласкам Луиджи, который охотно мне их предоставлял.
Стоило только его горячему языку провести по клитору, как я ахнула, словно упав с неба, но тут же вознеслась обратно, когда удовольствие нарастало от движений мужчины. Мои ладони хаотично бродили по его телу, временами цепляясь за скомканный на краю кожаного дивана плед. Я была так высоко над землей, что мне катастрофически была необходима опора.
- Ты создана для меня, - возвращаясь к моему лицу, опаляя своим горячим дыханием губы, прошептал возбужденный с горящими глазами Луи. Он был падшим ангелом, упавшим ко мне.
- Мы нашли свой идеальный баланс, - буквально простонала я, чувствуя его внутри себя. Плавно, не торопясь, наслаждаясь каждой секундой, он двигался во мне, прижимаясь ко мне, будто бы боясь, что я испарюсь. В прочем, страх остаться одним не беспочвенный, и он с ним останется на долгие годы.
Нежность и трепет ласки резко сменилась животным желанием. Я выгнулась навстречу к несу, срывая с губ жадный поцелуй, заставляя его ускориться. Стоны слились с самыми естественными звуками, комната была раскалена до предела. Любовь и страсть чувствовалась на молекулярном уровне.
Испарина появилась на наших телах, воздух вышел из легких, а удовольствие усилилось до такой степени, что сдерживаться было невозможно. Луи простонал мое имя, но его было едва слышно, - мой крик заглушил все остальные звуки. Я даже испугалась, что нечаянно разбудила дочь.
- Хорошо, что мы живем не в студии. – Хохотнула я, пытаясь отдышаться, прижимаясь к заметно вспотевшему мужчине. Тот рассмеялся в ответ, утыкаясь лицом в мою шею. – Мне так хорошо с тобой.
Эти слова слетели с моих губ так естественно и непринужденно, что я не сразу поняла, что только что сказала. Мне с ним хорошо, именно поэтому я уже сегодня соберу свои вещи и увезу себя и дочь от него к его брату. Моя короткая белая полоса снова сменилась на черную.
Люди врут, что не бывает крайностей. Меня жизнь бросает из неимоверного счастья к безутешному горю. И сейчас на меня снова нахлынула волна горя.
- Что ты писал в своем ежедневнике? – Спросила я, отгоняя неизбежное.
- Я думал, ты поддашься любопытству и прочитаешь сама. – Обнимая мое обнаженное тело, пробурчал в подушку расслабленный Луи.
Отбившись от явно недовольного мужчины, из-за ворвавшегося в его ложе холода от моего отсутствия, я нашла его ежедневник, вернулась обратно на диван, кутаясь в плед.
- Андреа Моретти, семнадцать лет, - я с каменным лицом повернулась к смущенно улыбающемуся мужчине, - серьезно? Это что, досье?
- Читай давай. Вслух.
- Хорошо. – Вздохнув, я прочитала сухие факты обо мне, пару раз пошутив про кратковременную память Россини. Когда история дошла до более эмоциональной прозы, мой голос осип от эмоций. – «Если ангелы и существуют, то он только что спустился на землю и стоит сейчас рядом с голландской хладнокровной лошадью с забавной кличкой Хрум-Хрум. Ангел в грешном мире, это как Дьявол в католической церкви на службе. Маленькая девочка, которая совсем не заслуживает оказаться в нашем мире, которая не должна заставлять останавливать мой взгляд на себе. Но я каждый раз, когда она попадается мне на глаза, не могу оторваться от нее. Это вызывает раздражение и нездоровый интерес», - я елейно улыбнулась, поглаживая тяжелую руку мужчины, покоившуюся на моем животе. Размеренное дыхание Луиджи давало понять, что изрядно утомленный сегодняшним днем глава парижской мафии, мирно сопит, прижимая меня к себе так крепко, что ещё чуть-чуть и треснут ребра. – «Я испугался до чертиков. Я гребаный идиот, который только что довел этого волчонка до нервного срыва. Она лежит передо мной на больничной койке такая умиротворенная, словно неживая, и во мне борется здравый смысл с животным страхом. Не думал, что она так стала важна для меня. Будучи далеки друг от друга, я все равно попал в капкан её карих глаз. И впервые подумал о том, какими красивыми будут у нас дети».
Строчки слились в одну сплошную линию. Я прочла больше половины его переживаний, плавно добравшись до моего побега, а слезы уже лились рекой. Он не заслуживал снова стать преданным, но мне необходимо было обезопасить любимых людей. Единственных оставшихся в этом мире любимых людей.
Я поднялась с дивана, накинув на себя рубашку, которая пахла мужчиной, камнем ложась на и так забитую до краев чувством вины душу. Добрела до его кабинета, садясь в кресло из красного дерева. Здесь все было наполнено Луи. Свойственная ему педантичность, его запах дорогого парфюма и дерева. Открыв новую чистую страницу в ежедневнике, я начала писать письмо своему единственному мужчине.
Письмо, за которое, возможно, я себя буду очень долго корить.
Многие страсть приравнивают к любви, но я считаю, что любовь намного глубже и многограннее. Если ты полюбил человека, то ты всецело захочешь быть во власти его тела и души, сама будешь жаждать от него того же. Но кроме очевидного, любовь – в первую очередь, это самопожертвование. Жертва, принесенная во имя спасения любимого человека – поистине высокая грань доказательства. Я второй раз доказываю сама себе, что моя пройденная сквозь слезы и боль по иглистой дороге любовь лишь крепчает. И сейчас я снова ставлю на кон свою безопасность ради его жизни.
Такси уже приближалось к частному аэропорту, где меня ожидал не самый приятный компаньон. Мысленно я корила себя за слабость, проявившую ночью на листах бумаги в исписанном до дыр блокноте, но в то же время, я надеялась, чтобы мой умный мужчина все правильно понял.
Это не предательство, - это доказательство моей сильной любви к мужчине.
Франческа, будто бы чувствуя, что я надолго отрываю её от родного отца, всю дорогу плакала и успокаиваться не собиралась. Таксист уже начинал нервничать, но лишние пару сотен евро заставили его замолчать.
Я будто бы ехала на казнь, хотя это именно так и было. Я снова вернулась на шесть лет назад, когда мои ноги против моей воли несли меня на встречу к мужчине, внушающего в меня страх. Только между мной прошлой и мной настоящей есть большой обрыв в лице понесенных потерь, сумевших закалить мое сердце до черствости.
- Я знал, что ты умная девочка, - улыбка Стефано ножом вонзилась в грудь. – Привет, принцесса.
Моя дочь заплакала пуще прежнего. Россини младший в пренебрежении скривился.
- Если тебе так не нравятся дети, может, мне лучше вернуться обратно? – Съязвила я.
- Ну уж нет. Мы с тобой счастливая семья. Или ты забыла?
Подошедший к нам стюард оповестил о готовности к отлету, и мы все направились к ожидавшему нас бизнес-джету. Я села через сидение от него, чтобы не видеть омерзительного лица узурпатора, спиной отворачиваясь от него.
- Я не кусаюсь, родная. – Сквозь смешок, прокомментировал мое действие мужчина, запрокидывая ноги на кресло напротив.
- Зато я кусаюсь, - огрызнулась я, укачивая Франческу. – Мне нужно покормить дочь.
- Тогда да, тебе лучше не показывать эти омерзительные моменты своей приземленной жизни.
Дочка уснула, устав от не прекращаемых истерик. Я же, прижимая её к себе, прикрыла свои глаза, вспоминая о проведенной крайней ночи со своим мужчиной. Если наши чувства взаимны, то он поймет меня. Поймет и простит.
Я задремала, а проснулась только когда уведомили нас о посадке. Жаркая и яркая Турция снова приветствовала меня, накрывая волной не самых приятных воспоминаний.
- Вот мы и дома, - эти слова резали мои уши, на что я плотно сжала губы, крепче прижимая кроху к своей груди.
- Почему ты просто не убил меня раньше. – Выпалила я, выходя из самолета.
- Это сделать никогда не поздно.