Убегай от меня, если сможешь [18+] [НА РЕДАКЦИИ]

3 года спустя
Кендалл

Ночь была тихой. Из тех, что будто бы специально придуманы, чтобы человек остался наедине с собой. Я сидела в полумраке общего кабинета, укутанная в мягкий белый плед, с чашкой чёрного чая, который уже успел остыть. На столе лежал недоеденный бутерброд, единственное, что я могла себе позволить за последние двадцать часов. Сегодня было много бумажной работы, консультаций, мелких поручений от врачей. Усталость прилипла к телу, но мне было спокойно. Я любила свою работу. Она спасала меня.

Капли дождя постукивали по стеклу, и я смотрела на них, прижимая чашку к ладоням, когда вдруг дверь распахнулась. Воздух внутри комнаты стал другим, напряжённым, тревожным.

— Быстрее! Поступил пациент после аварии! Мотоциклист. Тяжёлое состояние. На операцию срочно! — крикнула миссис Блэквуд, главный врач.

Я подскочила с места. Чашка упала и разбилась. В голове пустота. Сердце застучало, как барабан. Это был первый серьёзный случай за всё моё время здесь, и я понимала, что у нас есть всего несколько минут. Я бросилась в сторону коридора, где уже подбегали санитарки с каталкой. Окровавленные простыни, суматоха, крики. Адреналин взял своё, всё вокруг будто замедлилось, а я двигалась быстро, уверенно.

— Что с ним? — спросила я у фельдшера, помогая толкать каталку.

— Молодой парень. Слетел с трассы. Лицо повреждено, возможно, внутреннее кровотечение. Перелом рёбер. Без срочной операции не выживет, — отчиталась врач.

Когда мы вбежали в операционную, хирург мистер Холл уже надевал перчатки.

— Кендалл, помогай с капельницей и контролируй давление, — коротко сказал он, не глядя.

Я работала автоматически. Подключала аппарат, крепила датчики, помогала ассистентам. В зале царила концентрация. Все двигались чётко, слаженно, будто одна живая система. Свет под потолком резал глаза. Я глубоко дышала, заставляя себя не дрожать. Всё это я делала десятки раз. Но сейчас всё было иначе. Когда я подошла ближе, чтобы протереть лицо пациента от крови и проверить доступ к вене, я замерла. Моё сердце перестало биться на секунду. Лицо под кровью, но черты... я их знала.

— Нет..., — прошептала я еле слышно.

Я не могла ошибиться. Я не имела права надеяться, что это не он. Но это был он. Алекс.

Боль ударила в грудь. Я закусила губу до крови.

— Кенни, всё нормально? — спросила миссис Блэквуд и я молча кивнула в ответ.

Но ноги подкашивались. Я едва не упала.

— Вперёд, у нас нет времени, — скомандовал хирург.

Операция началась. Они вскрыли грудную клетку. Всё вокруг наполнилось запахом крови, антисептика, хирургических инструментов. Аппараты пищали. Медсестра рядом считала дозировку наркоза. Мой взгляд метался, то на руки хирурга, то на монитор, то на лицо Алекса.

— Давление падает! — крикнула анестезиолог.

— Кендалл, зафиксируй вену, — скомандовал мистер Холл.

Я дрожала, но руки были уверенными. Внутри был ад, снаружи, чёткие, точные движения. Я держалась.

Часы тянулись, как вечность. Хирург что-то бормотал себе под нос. Инструменты менялись со скоростью мыслей. Наконец, зашили. Всё обошлось. Парень был жив. Пока. Я отступила назад, стоя у стены, тяжело дыша сквозь маску. Я не могла поверить, что всё это было по-настоящему. Я была с ним рядом. Его спасали. Я тоже его спасала.

Когда мы с медсестрой стали вытирать его лицо, чтобы подготовить к переводу, я не выдержала. Слёзы полились, и я сделала шаг назад. Уперлась спиной в стену, соскользнула по ней вниз, сжимая карточку пациента. Я знала, кто это. Карточка лишь подтвердила.

Имя: Алекс Уокер.

Моё дыхание сбилось. Я прижала ладони к лицу.
Всё внутри горело, от страха, боли, ярости, воспоминаний. Он снова появился в моей жизни. Так внезапно. Так... беспощадно.

палата реанимации

Алекс лежал без сознания. Лицо теперь было чистым, он был под капельницей. Я сидела рядом, не отрываясь от его дыхания.

— Почему ты вернулся именно так? — прошептала я.

Я вспомнила его глаза. Его слова. Его ложь.
«Я спал с Адель». Тогда он так это сказал. Ровным голосом. А теперь он здесь. Снова передо мной. Почти мёртвый. Глядя на него сейчас, я не понимала, простила ли я его. Или любила ли всё ещё. Но когда он лежал на столе, у меня не было сомнений, что я отдам всё, чтобы он остался жив. Вдруг в дверь постучали.

— Кендалл, ты в порядке? — спросила миссис Блэквуд.

Я кивнула. Она смотрела с пониманием. Всё было понятно без слов. Она знала.

— Иди домой. Ты сегодня уже сделала всё, что могла, — мягко сказала она.

— Нет. Я останусь, — ответила я.

Она только кивнула и ушла. А я снова села. Взяла его руку в свою. Пальцы холодные. Но он был здесь. Живой.

— Ты даже не представляешь, во что ты меня опять втянул, Алекс Уокер. Но, чёрт возьми, я снова рядом, — прошептала я сквозь слёзы.

спустя время

Я не заметила, как заснула. Голова склонилась на край койки, рука всё ещё лежала на его ладони. Пульс был ровным, дыхание тихим. Палата была окутана тишиной, нарушаемой лишь редким писком мониторов и капающим ритмом капельницы. Вдруг я почувствовала движение. Тонкое, почти невидимое, но я сразу подняла голову. Алекс пошевелил пальцами. Слабый вдох, дрожащий, вырвался из его груди.

— Алекс?.. — позвала я тихо, не веря в происходящее.

Он чуть приоткрыл глаза. Замерцали ресницы. Он моргнул, будто ему приходилось пробиваться сквозь бетон. Потом снова чуть шире. Наши глаза встретились. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга. Мир замер. И тогда я увидела, он узнал меня. Не было сомнений. Это был не взгляд больного, не взгляд чужого. Это был его взгляд. Удивлённый, хриплый, потрясённый.

— ...Кендалл? — прошептал он, голосом, словно разбитым на осколки.

Сердце у меня кольнуло, будто я вновь оказалась той девочкой, что стояла на пороге три года назад с разбитой душой. Его голос... он пробил всё, что я строила вокруг себя все эти годы.

— Тише. Ничего не говори. Ты ещё слаб. Очень слаб, — я приложила палец к его губам.

— Это ты... Ты здесь, — он попытался поднять руку, но не смог.

Я не знала, что говорить. Все слова, что я готовила три года, испарились. Остались только слёзы. Они текли, но я даже не пыталась их остановить.

— Почему ты..., — начал он.

— Тебя привезли ночью. Мотоцикл. Авария. Сложная операция. Ты потерял много крови. Но ты жив.

Он смотрел на меня, как будто не верил. Как будто не мог понять, в реальности ли он. Затем его губы дрогнули.

— Я думал, я умер.

— Я бы не позволила, — прошептала я. — Как бы я ни злилась на тебя, я бы не позволила.

Он закрыл глаза. Слеза скатилась по его виску.

— Прости меня, — выдохнул он. — За всё. Я... я лгал тебе тогда. Я не был с Адель. Я хотел, чтобы ты ушла. Потому что я опасен. Я рушу всё. Всех.

Моё дыхание прервалось.

Я не знала, чего ждала - извинений? Объяснений? Но услышать это после стольких лет, это было как плеснуть в душу ледяной воды. Больно и очищающе одновременно.

Я встала. Сделала шаг назад.

— Почему ты сейчас это говоришь?

Он с трудом посмотрел на меня. Его губы дрожали.

— Потому что я думал, что умираю. И хотел, чтобы ты знала правду. Хоть перед смертью.

Я молчала. Грудь горела.

— А теперь? Теперь что? Думаешь эти слова теперь имеют смысл? — спросила я.

— А теперь... Я не знаю, достоин ли я, чтобы ты была рядом. Но я всё ещё... всё ещё люблю тебя.

Эти слова обрушились на меня. Медленно. Мощно. Я опустилась обратно на стул. Взяла его руку.

— Мне не нужны слова, Алекс. Я живу сейчас другой жизнью, и у нас больше нет ничего общего. Сейчас я здесь, с тобой, потому что это мой долг и ты не чужой мне человек, но не надейся на что-то большее, — сказала я твердо, но глубоко в душе я не была уверена в своих словах.

Его дыхание сбилось.

— Тогда останься, я прошу тебя. Просто побудь рядом, — прошептал он.

Я кивнула. Устроилась на кресле у кровати и сжала его руку.

— Я здесь, — ответила я.

через час

— Кендалл, домой, немедленно.

Я вздрогнула, услышав голос миссис Блэквуд за спиной. Обернулась. Она стояла в дверях кабинета, скрестив руки на груди, её строгий взгляд пронзал насквозь.

— Но я в порядке, честно. Я просто посижу тут немного, приведу мысли в порядок, — попыталась отмахнуться я.

— Ты не спишь уже почти двое суток, — перебила она. — Кендалл, я ценю твою самоотдачу, но ты не робот. У нас все под контролем. Возвращайся завтра, отдохнувшая, в нормальном состоянии. А сейчас вон.

Я вздохнула и кивнула. Упрямиться было бесполезно, если уж миссис Блэквуд что-то сказала, возражения не принимаются.

Дома было тихо. Летний вечер мягко окутывал город, за окнами звучали далекие голоса, ветер перебирал листву на деревьях, пахло асфальтом после дождя. Я прошла на кухню, включила свет. Через полчаса, по звонку, появилась Хейли с коробкой пиццы и бутылкой белого вина.

— Боги, как же я по тебе скучала, — сказала она, сбрасывая кеды и ставя еду на стол. — Видела твое лицо на выпуске новостей, героиня дня.

— Лучше бы там не было моего лица, — устало усмехнулась я, садясь на стул и хватая бокалы.

Мы налили вино, включили музыку на фоне. Окно было открыто, и лёгкий сквозняк игрался с занавеской.

— Рассказывай. Что случилось? — сказала Хейли, кусая пиццу.

Я откинулась назад, сделала глоток и, собравшись с духом, начала.

— Я была в кабинете, уже собиралась съесть свой первый бутерброд за сутки, и тут влетает Блэквуд. Тяжелый случай, операция. Я бегу, как заведённая, еще не знаю, кто это. Лежит парень, весь в крови... И потом, уже в операционной, я подхожу ближе и понимаю... Хейли, это был Алекс...

Хейли замерла, в ее руке замерший кусок пиццы.

— Боже..., — прошептала она. — Ты уверена? Может, это был кто-то похожий?

— Я видела его лицо, пусть и разбитое. Я слышала, как он дышал. Я держала в руках его карточку. Мы с ним даже говорили. Хейли, это был он.

— И что ты...? Что ты чувствовала? — спросила она осторожно.

— Панику. Боль. Шок. И... странно, но часть меня просто хотела, чтобы он выжил. Хотела держать его за руку. Хотела накричать на него и обнять одновременно.

Хейли помолчала, осмысливая. Потом подлила вина в наши бокалы.

— И как он?

— Стабилен, — ответила коротко я, скрыв наш разговор.

— Кенни, ты ведь не должна быть такой сильной всё время. Это нормально, бояться, чувствовать, метаться. Он не просто часть твоего прошлого. Он был частью тебя.

Я кивнула, сжала бокал чуть крепче. Слёзы не шли, но ком в горле стоял.

— А где Джули? Я ей хотела написать, но подумала, что поздно, — решила сменить тему я.

— Они с Тимом уехали к его родителям на побережье. Там тепло, всё в цветах, она прислала видео с виноградником и бассейном. Романтика полным ходом, — улыбнулась Хейли.

— Им повезло, — вздохнула я. — Все отдыхают, лето, солнце... А я спасаю бывших.

— Ну, скажем честно, спасла. И это не просто бывший. Это тот, кого ты по-настоящему любила. Может, любишь до сих пор.

Я помолчала. Затем усмехнулась:

— А у тебя что нового? Не говори, что вся драма только у меня.

Хейли оживилась, глаза её заблестели:

— Ну, не то чтобы драма, но... Я продала картину. Большую. И за кучу денег. Представляешь?

— Ты шутишь!? Это невероятно! — я от удивления распахнула глаза.

— Серьезно. Какая-то женщина из Парижа, по связям через онлайн-галерею. Она сказала, что в этой картине «глубокая женская тоска и вино, запечатлённое маслом». Я чуть не умерла от смеха.

— Вот видишь? Ты должна рисовать! А не сидеть тут со мной и жрать пиццу.

— Ты говоришь так, будто жрать пиццу, это не высшее счастье, — рассмеялась Хейли. — А если серьезно, я подумала. Может, мне и правда стоит сделать это всерьёз. Галерея, выставка, всё такое. Только сначала отпуск. К морю. С холодным мохито.

— Звучит как план мечты, — улыбнулась я. — А моё призвание не мохито, а укольчики и кровь.

— Нет, Кенни. Твоё призвание быть огненной, яркой и жить по-настоящему. А не прятать сердце в стенах больницы.

Я замолчала. Потому что её слова попали прямо в цель.

— Я не знаю, готова ли я снова открыть сердце. Особенно для него.

Особенно если всё это снова разобьёт меня.

— Знаешь, что я думаю? — тихо сказала Хейли. — Иногда стоит рискнуть. Иногда нет. Но в любом случае, ты не обязана решать всё сразу. Просто дыши. Просто будь. И пусть мир чуть-чуть подождёт.

Я посмотрела на неё. Мы обе сидели с босыми ногами, по-домашнему, с вином и объедками от пиццы. И в этой простоте было больше утешения, чем в любых словах.

— Спасибо, Хейли, — я накрыла её руку своей. — За пиццу. За вино. И за то, что ты моя подруга.

— Всегда, Кендалл. Всегда.