Родной, Родная, Родное
«Душа успокаивается и начинает находить хорошее там, где совсем этого не ожидала.»
Иван Алексеевич Бунин
***
Ин Хо ловко уворачивается от летящей в него галоши, но вот его работнику везёт куда меньше - резиновый башмак больно врезается ему в голову, из-за чего чёрная кепка едва не слетает с головы. Его обеспокоенный напарник поворачивает голову в сторону, из-за чего пропускает ещё один летящий башмак, но уже в него.
Ин Хо устало вздыхает, смотря, как те двое трут лоб и затылок. Как же ему надоело. Каждые три дня одно и тоже.
- Господин Сон, - рука осторожно касается деревянного забора, накренившегося вперёд от старости, - перестаньте вести себя, как сумасшедший. Выйдите, поговорим. У меня для вас есть новое предложение. Продайте дом, я готов поднять цену.
- В задницу себе свои деньги засунь, морда поросячья! Думаешь, если миллионер, то для тебя законы не писаны?
Работники, оправившиеся от атаки галошами, попытались сдержать смешок. Ин Хо зло посмотрел в их сторону, раздражённо отталкиваясь от забора.
Он всматривался в окна прохудившейся веранды, стараясь зацепиться взглядом за что-нибудь, что было бы похоже на человеческий силуэт. Голос Ки Хуна звучал близким, значит, он нашёл укрытие там.
Ин Хо стоило титанических усилий, чтобы просто не перепрыгнуть через чужую ограду и не настучать самодовольному оборванцу по голове. Гнев отступил, и на его место пришёл холодный расчёт.
- Просто назовите свои условия для продажи. Всё, что угодно.
- Всё, что угодно?
Из дверного проёма показалась любопытная голова. Тёмные волосы сбились на макушке, а брови встали дугой.
- Да, любую цену.
- Нет, ты только что сказал «всё, что угодно». Прям всё-всё?
Ин Хо помедлил перед ответом, поворачивая голову в сторону двух подчинённых, что стояли за спиной. Те пожали плечами, не представляя, куда заведёт этот диалог.
- Да.
- Хочу выиграть в конкурсе на самый большой арбуз, - Ки Хун говорил серьёзно, вкладывая в интонацию всю глубину и сложность озвученной задачи.
- Что, простите? - переспросил Ин Хо, медленно моргая.
Накануне он предложил хозяину дома семьдесят пять миллионов вон за его хибару, а ему нужна только победа в конкурсе на самый большой арбуз?
- И вы готовы прямо сейчас подписать документы?
- Легко.
- Хорошо. Я договорюсь с организаторами конкурса, победа будет присуждена вам, господин Сон.
- В смысле «ты договоришься»? А арбуз кто мне будет помогать выращивать?
Ин Хо, что секундой раньше тянулся за договором в дипломат, с недоумением посмотрел на Ки Хуна.
- Зачем?
- Чтобы победить. Вроде костюм носишь, а тупой. Тебе гель для укладки мозг разъел?
Ин Хо разогнулся в спине и посчитал нужным переспросить.
- То есть вы хотите вырастить реальный арбуз? И реально победить?
- Представляешь, есть люди, которые любят честные способы достижения цели.
- Вы же знаете, что арбузы созревают в августе?
- Ну.
- А сейчас май.
- Спасибо, у меня хоть телефон и старый, но календарь там есть.
Ин Хо боролся с желанием закопать это саркастичное создание в земле. До августа.
Ладно. Хоть сроки строительства и были обозначены чуть раньше, погрешность не сильно помешает реализации всех его планов.
- Хорошо, Господин Сон. Я найму человека, который этим займётся.
Ки Хун загоготал в голос. Он вышел из своего укрытия. На нём был надет зелёный костюм адидас с белыми полосками и шлёпки, но шёл до Ин Хо он походкой, будто открывал сам показ Гуччи.
Поравнявшись, Ин Хо с досадой заметил, что слегка уступает тому в росте.
Ки Хун с лёгкой улыбкой наклонил голову в бок и протянул руку для закрепления сделки.
- Этим человеком должен быть ты. Так что пакуй штанцы и шлёпки в коробку с бантом и приезжай завтра после обеда. И потренируйся улыбаться. Жозефина не любит сердитых людей.
- Что за Жозефина?
- Познакомишься.
***
Полдень. Жара.
Солнце висело в небе, как раскалённый медный таз, выжигая последние следы городского лоска с Ин Хо. Его серый свитер - тот самый, от итальянского бренда, что стоил как месячная зарплата его секретаря - теперь прилип к спине мокрой тряпкой. Шорты ниже колен, купленные в спешке по совету подчинённого, казались ему нелепой капитуляцией перед обстоятельствами.
Калитка скрипнула на ржавых петлях, издав звук, похожий на старческий смех. Двор встретил его буйством жизни, не признающей никаких корпоративных регламентов.
Где-то квохтали куры, из-под ног шарахнулся кот, а на крыльце сидела та самая коза - Жозефина - и жевала что-то с видом королевы, снизошедшей до простых смертных.
Ин Хо перевёл взгляд на дом. Двери веранды покосились, краска облупилась, обнажив серую, потрескавшуюся древесину. Окна, мутные от пыли и паутины, отражали небо с такой неохотой, словно не желали впускать внутрь даже свет. Сквозь щели в половицах пробивались упрямые травинки.
Ки Хун нашёлся на летней кухне за столом, с аппетитом уплетая кимчи.
Теснота. Полки забиты банками с непонятными соленьями. Стол исцарапан ножами и временем. На плите - чугунный котелок, в котором ещё тлела память о вчерашнем рагу.
- Приехал, - бросил Ки Хун, не отрываясь от еды.
Ин Хо поставил на стол ларец - чёрный, с золотыми инкрустациями.
- Арбузные семена. Densuke. Лучшие в Японии. Тысяча долларов за упаковку.
Ки Хун медленно поднял глаза, ткнул грязной ложкой в сторону ларца, оставив жирное пятно на полированной поверхности.
- Убери свою городскую мишуру. Не пригодятся.
- Если нужна победа - то только эти семена способны её обеспечить. Вы хоть представляете, как было сложно достать их за одну ночь? Это не обсуждается.
- А вот и обсуждается. - Ки Хун шумно втянул носом воздух и сплюнул в угол кухни. Ин Хо всё это время буравил его смиренным взглядом. - Арбузы любят душу. У меня есть подходящие семена в закромах.
Пауза.
- Что за сорт?
- Сорт называется «Купил арбуз на рынке, семечки не выкинул».
- Где вы достали арбуз в это время года?
- Да они давно у меня, ещё с того года.
Жозефина, словно почувствовав напряжение, вошла в кухню и тут же принялась методично жевать край свитера Ин Хо.
Он не дрогнул. Лишь медленно повернул голову, встретившись взглядом с козой. В её жёлтых глазах читалось спокойное осознание собственного превосходства.
Ки Хун фыркнул.
- Не бойся. Она у нас вегетарианка. Спать будешь в зале.
- Нет.
- Работать будешь с рассвета.
- Нет.
- Телефон сдаёшь.
Ин Хо наконец оторвал взгляд от Жозефины.
- Вы серьёзно?
Ки Хун откинулся на спинку стула, скрестив руки.
- Ты хотел «всё, что угодно». Вот оно.
- Я имел в виду деньги.
- А я - нет.
- Я не согласен проводить здесь так много времени. Вы не предупреждали об этом вчера.
- А ты думал, что я тебе дом за арбуз отдам? - Ки Хун глухо рассмеялся. - Мне мама говорила, что, когда двое о чём-то договариваются, оба должны радоваться. А я пока не радуюсь.
Где-то за окном прокричал петух. Ин Хо вдруг осознал, что крупно просчитался, когда решил играть в игры с кривозубым крестьянином.
***
Жара не думала отступать. Воздух над огородом колыхался, словно жидкое стекло, а Ин Хо стоял посреди этого марева, чувствуя, как капли пота скатываются по спине под прилипшим свитером.
- Ну что, бизнесмен, - Ки Хун бросил ему потрёпанный пакет с семенами, - начинаем.
Ин Хо поймал пакет, ощутив под пальцами шершавую поверхность.
- И что мне с этим делать?
- Сажать, конечно. Разве в твоих учебниках по экономике не было главы «Как вырастить арбуз»?
- Нет.
- Жаль. Пригодилось бы. Вот здесь копаем, - Ки Хун ткнул пальцем в землю.
- Почему именно здесь?
- Потому что тут тень после обеда. Арбузы любят тень.
- Вы это придумали только что, да?
Ки Хун ухмыльнулся:
- Может быть.
***
Ки Хун показал, как делать лунки. Ин Хо повторил - слишком глубокие.
- Ты что, туннель роешь? - фыркнул Ки Хун. - Арбузы - не кроты, под землёй жить не будут.
Ин Хо сжал зубы и попробовал снова. На этот раз слишком мелко.
- О, - Ки Хун склонил голову набок, - может, всё-таки руками?
***
Ин Хо стоял с лейкой в руках, тщательно вымеряя угол наклона. Рядом Ки Хун в позе древнего оракула наблюдал за процессом.
- Лей аккуратнее, - наставительно говорил Ки Хун. - Три секунды на лунку. Не больше.
- Почему именно три?
- Потому что четыре - уже болото, а два - засуха.
Ин Хо кивнул с видом человека, принимающего важные деловые решения, и начал отсчет:
- Раз... два... три.
Он перешел к следующей лунке:
- Раз... два... три.
Ки Хун одобрительно хмыкнул.
- Вижу, в бизнес-школах хоть чему-то учат.
Когда процедура повторилась на десятой лунке, Ин Хо заметил нечто странное. Вода не впитывалась. Она стояла в лунках маленькими зеркальными озерами.
- Ничего, - уверенно заявил Ки Хун. - Это нормально. Семенам нужно время.
В этот момент первое семечко всплыло на поверхность. Затем второе. Потом сразу пять.
Через минуту вся грядка представляла собой водную гладь с плавающими семенами, как суп с клецками.
Ин Хо медленно поднял глаза на Ки Хуна.
- Так и должно быть?
Ки Хун задумался, почесывая подбородок. Его взгляд блуждал между лужей, семенами и ожидающим ответа бизнесменом.
- Ну... технически... - он сделал паузу для драматического эффекта, - ...это называется «стратификация».
- Стратификация.
- Да! Новейший агротехнический метод. Семена должны... э... напитаться влагой перед прорастанием.
- Они буквально плавают.
- Именно так и задумано! - Ки Хун хлопнул себя по колену. - Ты же сам видел - я строго контролировал процесс.
Ин Хо посмотрел на лужу, потом на Ки Хуна, затем снова на лужу.
- И сколько они должны так... стратифицироваться?
- Ровно до того момента, - Ки Хун торжественно поднял палец, - пока не прорастут.
- Они же утонут.
- Не утонут! - Ки Хун уверенно потопал ногой по краю грядки. - Видишь, вода уже уходит.
Они оба наблюдали, как вода действительно начинает медленно уходить... ровно до того момента, когда Жозефина, проходя мимо, случайно наступила на край грядки.
Грязевой фонтан брызнул в разные стороны. Семена разлетелись по всему огороду.
Наступила тишина.
- ...Ну что ж, - первым нарушил молчание Ки Хун.
Ин Хо медленно вытер брызги грязи с лица.
***
Вечером они затопили баню. Ин Хо впервые колол дрова и, к удивлению хозяина дома, у него всё получилось с первого раза.
Ки Хун распахнул дрюк деревянной двери, и густой пар, пахнущий дубовыми листьями и чем-то лекарственным, вырвался наружу.
- Заходи, бизнесмен, - он хлопнул ладонью по косяку, оставив на древесине влажный отпечаток. - Покажу, как по-настоящему отдыхают после работы.
Ин Хо, всё ещё в прилипшем к спине свитере, остановился на пороге. Внутри его встретило неожиданное зрелище: глиняные стены с геометрическими узорами излучали ровный жар, а каменная печь-ондоль, встроенная прямо в пол, заставляла деревянные настилы теплеть под босыми ногами. На низком столике из грубо обработанного дерева стоял медный таз с мутноватым отваром хурмы, рядом лежала связка дубовых веток, перевязанных рисовой верёвкой.
- Это... не сауна, - заключил Ин Хо, снимая испорченные ботинки.
- Умник нашёлся, - Ки Хун уже стягивал майку, обнажая загорелые плечи. - У нас тут чжимчильбан - баня для трудяг.
Ин Хо осторожно ступил на тёплые доски, тут же ощутив, как жар поднимается от ступней к коленям. Его пальцы замерли на пуговицах свитера, когда он заметил в углу странное сооружение из гладких речных камней, сложенных в пирамиду.
- Не бойся, не укусит, - Ки Хун пнул в его сторону деревянный табурет с вырезанными по краям иероглифами. - Садись. Сначала скрабимся, потом пар.
Он окунул руку в медный таз и шлёпнул горсть липкого отвара на спину Ин Хо. Тот дёрнулся - жидкость оказалась прохладной и странно скользкой.
- Что это?
- Отвар хурмы. Вытягивает всю грязь из пор. - Ки Хун взял дубовую ветку и принялся методично шоркать ею по спине бизнесмена. - Ты же не думал, что мы будем просто так сидеть?
Ин Хо скрипнул зубами, когда жёсткие листья оставили первые красные полосы на его коже. Но через минуту странное облегчение начало распространяться по телу, будто с него снимали невидимый панцирь.
- Теперь поворачивайся, - Ки Хун уже набирал новую порцию отвара.
- Я сам...
- Ой, молчи. Ты зачем в свитере полдня потел? Теперь терпи.
В углу печи затрещали дрова, и новый виток пара наполнил помещение, заставив капли пота стекать по шее Ин Хо. Он неожиданно заметил, что дыхание стало глубже, а плечи - легче.
- Ну как, бизнесмен, оживаешь? - Ки Хун протянул ему грубо сколоченную деревянную чашу с мутноватой жидкостью.
Ин Хо сделал глоток - сладковато-терпкий вкус с лёгкой горчинкой разлился по рту.
- Что это?
- Домашний макколли. Настоящий, не тот магазинный бурдак.
Жар, скраб из дубовых веток и неожиданно приятный напиток делали своё дело. Ин Хо почувствовал, как что-то внутри него разжимается - не мышцы, а что-то глубже.
- Завтра, - сказал Ки Хун, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, - будем сажать заново.
- Без вашей «стратификации», надеюсь?
- Без твоих японских семян.
Снаружи донеслось блеяние - Жозефина скребла копытом в дверь.
- Она тоже хочет?
- Нет, это она мне напоминает, что пора кормить гусей. - Ки Хун встал, растягиваясь во весь рост. - Ты тут оставайся, ещё десять минут пропотеешь - и будет тебе счастье.
Дверь захлопнулась, оставив Ин Хо одного в ароматном жару. Он закрыл глаза, впервые за долгие годы не думая о сроках, контрактах и миллионах. Где-то за стеной запел сверчок, а тепло ондоль проникало всё глубже, вытягивая из него городскую усталость день за днём.
В углу, на грубо сколоченной полке, стояла глиняная фигурка смешного толстого кота - явно самодельная, с криво нарисованными глазами. Ин Хо отвернулся.
***
После бани тело было легким, как пух, а кожа пахла дубом и чем-то горьковато-сладким. Ин Хо замер на пороге спальни - на полу аккуратно расстелено тонкое ватное одеяло в сине-белую полоску, сверху сложен плед из грубой ткани, пахнущий жареным кунжутом.
- Это всё? - спросил он, проводя ладонью по прохладной ткани.
- А то. - Ки Хун, стоя в дверях, бросил ему свернутую в трубку газету. - Под голову.
Они вышли на крыльцо. Ночь опустилась густая, звёздная, с треском сверчков и далёким кваканьем лягушек из-за оврага. Ки Хун прихватил с собой глиняный кувшин и две чёрные пиалы.
- Пей. Это не то мутное пойло, что пили в бане. Настоящий сомгёнджу - три года выдержки под полом.
Аромат рисовой водки ударил в нос - сладковатый, с нотками обожжённого дуба. Ин Хо сделал глоток, и тепло разлилось в горле.
Ки Хун указал на небо костяшкой пальца:
- Видишь ту красную звезду? Антарес. В наших краях её называют «Сердцем скорпиона».
Он налил ещё, и лунный свет заиграл в золотистой жидкости.
- Когда мне было десять, дед рассказал легенду. Раз в 33 года Антарес вспыхивает так ярко, что его свет прорастает в арбузных семечках. Если съесть такой арбуз в полнолуние - увидишь своё будущее.
Ин Хо приподнял бровь:
- И вы в это верите?
Ки Хун ухмыльнулся:
- В 98-м году старик Ким из соседней деревни якобы увидел в таком арбузе свою смерть. Наутро бросил пить, раздал долги... А через месяц его сбил грузовик.
Он допил пиалу одним глотком и закурил сигарету.
- В этом году как раз 33 года. И Антарес уже неделю горит ярче обычного. - Ки Хун повернулся к Ин Хо. - Вот почему мне нужен этот арбуз. Не ради дурацкого конкурса. Хочу уже наконец-то узнать, что мне уготовано.
Тишина повисла между ними, нарушаемая только треском сверчков. Где-то в огороде зашуршала Жозефина.
- Вы серьёзно думаете, что в... - Ин Хо жестом обозначил разгромленную грядку, - ...полузатопленных семенах есть магия звёзд?
Ки Хун рассмеялся:
- Конечно нет. Но если бы ты хоть раз видел, как светлячки танцуют над арбузной бахчей в такт мерцанию Антареса... - он щёлкнул пальцами, - ...то оставил бы здесь и свои миллионы, и этот дурацкий свитер.
Он швырнул в темноту сигаретный окурок. Где-то в кустах раздалось недовольное блеяние.
- Завтра начинаем заново. С новыми семенами. - Ки Хун встал, потягиваясь. - А теперь иди спать. Жозефина ненавидит, когда её будит пьяное бормотание.
***
Рассвет застал Ин Хо на полу в зале, где он ворочался на тонком матрасе, подложив под голову свёрнутый свитер. Сквозь щели в ставнях пробивались острые солнечные иглы, а где-то во дворе уже трещала сорока.
Он потянулся, хрустнув позвонками, и тут дверь распахнулась с таким грохотом, что Жозефина за стеной испуганно заблеяла и снесла что-то стеклянное.
- Вставай, - Ки Хун швырнул в него мокрой тряпкой. - Твои инвестиции в ростки требуют внимания.
Ин Хо вытер лицо, ощущая запах.
- Это моя банная рукавица, я ей тазы вчерашние перемыл, - Ки Хун удовлетворённо наблюдал, как бизнесмен морщится.
Ин Хо хотел огрызнуться, но его буквально выволокли за руку во двор. Утренняя роса ледяными иглами впивалась в босые ступни.
У грядки, где вчера плавали семена, теперь торчали десятки нежных ростков. Они дрожали на ветру, будто зелёные язычки, высовывающиеся из земли.
- Ну?! - Ки Хун развёл руками, чуть не сбив пролетавшего шмеля. - Я же говорил! Стратификация, мать её!
Ин Хо наклонился, щурясь.
- Это... ненормально быстро.
- Ага, особенно для твоих мёртвых японских семян, - фыркнул Ки Хун и тут же схватил Ин Хо за плечо. - Теперь главное - не спугнуть.
- Кого?
- Они на стадии формирования души! - Ки Хун вытащил из кармана смятый пакет с чем-то похожим на удобрения. - Нужно подбодрить.
Ин Хо медленно моргнул.
- Вы хотите, чтобы я... сделал что?
- Скажи им что-то хорошее. Ну же! - Ки Хун ткнул его в бок локтем.
Ин Хо закашлялся, оглядываясь.
- Отличная работа. Продолжайте в том же духе.
Ки Хун уставился на него, будто тот только что признался в убийстве.
- Ты не умеешь быть хорошим?
- Понятие «хорошести» субъективно, - Ин Хо скрестил руки. - Я хорошо инвестирую. Управляю людьми. Болтать с арбузами - не входит в мою компетенцию.
Ки Хун схватился за голову.
- Господи, да ты... - Он сделал глубокий вдох, затем резко развернулся к грядке. - Не слушайте его, малыши! Вы - самые зелёные, самые сочные ростки на свете! Сколько вы будете большими-пребольшими арбузами, и все вас полюбят!
Он повернулся обратно к Ин Хо, ожидая реакции.
Тот медленно поднял бровь. Ки Хун сунул ему в руки лейку.
- Лей и хвали. И чтобы я видел душу в этом процессе!
Ин Хо вздохнул, наклонился к росткам и пробормотал:
- Если вы вырастете хотя бы до пяти килограммов, я куплю вам азотные удобрения премиум-класса.
Ки Хун застонал.
- Всё, иди корми Жозефину. Пока ты не угробил им мотивацию на корню.
***
Три дня пролетели как один долгий, наполненный странными ритуалами, день. Ин Хо, привыкший к тому, что время в его мире измеряется совещаниями и квартальными отчётами, вдруг обнаружил себя живущим по иным ритмам - по крикам петухов на рассвете, по расписанию полива арбузов, по капризам Жозефины, требовавшей внимания ровно в тот момент, когда он пытался проверить почту на телефоне.
Они с Ки Хуном успели пересадить арбузы трижды - сначала на солнечную сторону, потом в тень, потом обратно, когда Ки Хун «почувствовал, что им не нравится». Переругаться из-за способа подвязки ростков (Ин Хо настаивал на «системном подходе», Ки Хун - на «методе моего деда»). И спеть арбузам все известные Ки Хуну песни, включая похабные частушки, которые, как уверял хозяин дома, «особенно любят бахчевые».
Утро четвёртого дня встретило его непривычной тишиной.
На кухне царил привычный хаос. Ки Хун стоял у плиты в выцветшей майке с надписью «Я ♥ Сеул» и ловко переворачивал рисовые пирожки на сковороде.
Ин Хо покосился на подгорающие треугольники.
- Вы специально готовите так, чтобы я радовался отъезду?
- Нет, - Ки Хун швырнул на стол палочки. - Чтобы ты помнил, что в мире есть вещи, которые не купишь за деньги.
Завтрак начался в привычном режиме - Жозефина пыталась стащить еду, Ки Хун матерился, Ин Хо делал вид, что это его не касается.
- Кстати, о деньгах, - Ки Хун внезапно положил палочки. - Твой проект... эти... семь дорог. Объясни, наконец, зачем они нужны.
- Семь магистралей. Платных. С односторонним движением.
- То есть люди должны платить за то, чтобы ехать по прямой?
- Они будут платить за то, чтобы ехать быстрее. На 47% сокращается время в пути. На 63% - риск аварий.
Ки Хун закатил глаза.
- Бред. Дороги должны быть бесплатными.
- Мосты тоже когда-то были платными.
- И что? Теперь ты будешь брать деньги за воздух?
- За скорость, - поправил Ин Хо. - Время - единственный невосполнимый ресурс.
- А если у человека нет денег?
- Есть старые дороги.
- Которые ты закроешь на «ремонт», да?
Ин Хо не ответил. За окном послышался звук подъезжающего авто.
- Время, говоришь... - Ки Хун повернулся, держа в руках свёрток с пирожками. - А сколько времени нужно, чтобы понять, что ты делаешь херню?
Он сунул свёрток Ин Хо в руки.
- На дорожку. Чтобы не забыл, что есть еда, которая не измеряется в процентах.
Когда машина тронулась, Ин Хо через зеркало заднего вида увидел, как Ки Хун что-то кричит убегающей Жозефине. Он соскучился по своему прежнему жизненному укладу, но почувствовал, что оставляет за спиной что-то, по чему будет скучать гораздо больше.
***
Неделю спустя. Офис «Семи Дорог»
Стеклянный лифт взмыл на сороковой этаж, и Ин Хо впервые за неделю ощутил, как давит на виски тихий гул кондиционеров. Здесь воздух был другим - стерильным, отфильтрованным через систему очистки за двадцать тысяч долларов в месяц, лишённым запахов земли, козьего навоза и жареного риса.
Двери его кабинета открылись бесшумно.
- Наконец-то. - Манто, его партнёр, уже сидел за панорамным окном, попивая эспрессо. - Я начал думать, тебя похитили фермеры-революционеры.
Кабинет сверкал. Полированный чёрный гранит, экраны с биржевыми сводками, диван из кожи вымершего вида антилоп - всё это теперь казалось Ин Хо чужеродным, как декорации плохой пьесы.
- Сделка в силе, - бросил он, снимая часы и оставляя бледный след на загорелой коже.
- Тогда объясни, почему я три дня объезжал стройплощадки вместо тебя? - Манто поставил чашку с лёгким звоном. - И почему твой телефон отвечал только на пятый звонок?
Ин Хо развернулся к окну. Внизу, в дымке смога, извивались городские магистрали - серые артерии, которые он собирался перерезать своими семью дорогами.
- Детали требовали внимания.
- Детали? - Манто фыркнул. - Ты пропустил встречу с министром. Ты вообще понимаешь, что из-за твоего отсутствия мы теряем...
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось имя абонента «Сон Ки Хун».
- Один момент, - Ин Хо поднял палец, - чрезвычайно важный звонок. Говорите.
Манто замер, прислушиваясь, но из трубки донеслось лишь глухое и нечленораздельное бормотание.
- Слушай, тут жопа! - раздался голос Ки Хуна, заглушаемый блеянием Жозефины. - Эта идиотская коза снова сожрала удобрения! Теперь у неё газы, как у паровоза!
Ин Хо сохранил каменное лицо:
- Понял. Проблема с логистикой и последующей... эмиссией. Какие варианты решения?
- Варианты?! - завопил Ки Хун. - Я её к ветерку привязал, пока не пронесёт. А ещё эти чёртовы ростки - один совсем захирел, видимо, без тебя скучает, сволочь!
- Внесите данные в отчёт, - невозмутимо продолжал Ин Хо, - и подготовьте анализ пострадавшего... актива.
- Какой ещё анализ?! - в трубке что-то грохнуло, видимо, Жозефина что-то опрокинула. - Ты когда, чёрт возьми, вернёшься?! Арбузы без твоих песенок чахнут.
- Полагаю, к концу недели смогу выделить окно для... полевого аудита.
- Да говори нормально, идиот!
- Благодарю за информацию. Жду отчёт к пятнице. - Ин Хо положил трубку и невозмутимо посмотрел на Манто. - Где мы остановились?
- Переговоры с региональным партнёром.
- Переговоры с региональным партнёром, - Ин Хо открыл ноутбук. - По поводу южной ветки... Я разберусь.
***
Чёрный лимузин, блестящий, как жук-скарабей, медленно прополз по пыльной деревенской улице, поднимая за собой облако рыжей пыли. Старуха Ким бросила лущить горох. Пьяница Пак прикрыл бутылку рукой, а кто-то из детворы крикнул «это же из телевизора».
Дверь открылась.
Из машины вышел Ин Хо - в безупречном белом костюме, с тёмными очками и таким выражением лица, будто он только что сошёл с обложки журнала Forbes. Он поправил манжет, огляделся, и в этот момент из дома, как торнадо, вылетел Ки Хун.
- Ты совсем охренел?! - прошипел он, хватая Ин Хо за рукав и дёргая его к себе. - Прикатил, как какой-нибудь... как... Как мой богатый любовник! - выпалил Ки Хун и тут же покраснел, будто осознав, что только что сказал.
Ин Хо остановился. Медленно. Очень медленно. Потом повернулся к Ки Хуну и... улыбнулся. Не той дежурной улыбкой, которую он использовал на переговорах, а настоящей, чуть кривой, будто мышцы лица забыли, как это делается.
Ки Хун аж подпрыгнул.
- Ой, всё, щас морда треснет! - Он хлопнул себя по лбу. - Ладно, иди уже в дом, пока тебя тут совсем за жениха не приняли.
Ин Хо послушно шагнул на крыльцо, но тут же спросил:
- Что сегодня в программе?
Ки Хун, уже занесший ногу в дом, замер. Потом обернулся, и в его глазах вспыхнул тот самый огонёк, который обычно предвещал нечто между гениальным и абсолютно безумным.
- Танцы.
- ...Танцы.
- В клубе. Я их не пропускаю.
Ин Хо медленно поднял бровь.
- Вы умеете танцевать?
- Нет, - честно признался Ки Хун. - Но я умею пить, а там будет выпивка.
Ин Хо вздохнул.
- Я не танцую.
- А я не продаю дома, - парировал Ки Хун, - но вот же, смотри, какая ирония.
Жозефина, проходя мимо, громко чихнула.
***
Ки Хун швырнул в Ин Хо сверток с одеждой. Тот развернул его с выражением человека, которому подсунули мешок с ядовитыми змеями.
- Это... ваши вещи? - Ин Хо поднял знакомую растянутую футболку с надписью «Я ♥ Сеул», выцветшие треники и сандалии на один размер меньше.
- Ага. Чтоб не выделялся. - Ки Хун уже натягивал на себя похожую футболку, только с дыркой под мышкой.
- Я не уверен, что это сработает.
- Ты хочешь, чтобы тебя тут приняли за человека? - Ки Хун фыркнул. - Тогда снимай свои шмотки.
Ин Хо вздохнул, но подчинился.
Через пять минут перед зеркалом стоял совершенно другой человек - в мешковатой одежде, с растрепанными волосами (Ки Хун их нарочно взъерошил) и выражением лица, будто он только что пережил небольшой апокалипсис.
- Ну что, готов к деревенской тусовке?
- Я готов к тому, чтобы это поскорее закончилось.
***
Деревенский клуб «Рассвет» в этот вечер гудел, как улей. Пахло жареными свиными ушками, соевой пастой и дешёвой помадой. Пол скрипел, стены украшали плакаты с урожаями 90-х, а вместо диджея был дед с баяном, игравший что-то среднее между народной песней и Gangnam Style.
Как только они вошли, на Ин Хо тут же уставились.
- О, Ки Хун-а! - из толпы вынырнул коренастый парень с улыбкой до ушей. - Кого привёл? Новенький?
- Чон Бэ, это Ин Хо. - Ки Хун хлопнул друга по плечу. - Работает у меня.
- Работает? - Чон Бэ прищурился. - А почему тогда в твоей футболке?
- ...Потому что я добрый.
Чон Бэ рассмеялся и тут же сунул Ин Хо в руки стакан чего-то мутного и смертельно опасного.
- Пей, новенький!
Ин Хо осторожно понюхал. Пахло бензином и надеждой.
- Нет, это ему не нужно, - покачал головой Ки Хун и поменял стакан на другой, с более яркой жидкость. - Знакомься с местным колоритом.
Ин Хо осторожно пригубил. На вкус это было похоже на смесь медицинского спирта и тоски по молодости.
***
Из-за соседнего стола поднялись две женщины. Первая - высокая, худая, с лицом, которое явно повидало многое (включая кулак её бывшего мужа). Вторая - коренастая, с короткой стрижкой и отсутствием трёх передних зубов. Обе были одеты в яркие блузки и джинсы, которые явно жали в талии.
- Эй, красавчик. Ты откуда такой взялся? Из города, да?
Ин Хо вежливо кивнул:
- Да, из Сеула.
- О-о-о, городской! - вторая засмеялась, демонстрируя отсутствие зубов. - А что, в Сеуле бабы не нравятся? Или ты специально к нам приехал?
- Я...
- Ой, да он стесняется! - Хе Ми перебила его, подмигивая. - Слушай, а ты женат? Может, хочешь познакомиться поближе?
Она сделала шаг вперёд, и Ин Хо невольно отступил, наткнувшись на стойку бара.
- О чём тут речь? - внезапно появился Ки Хун, вклиниваясь между ними. - Тётя Хе Ми, вы, случаем, опять своих коз на вечерний выгон отправить не забыли?
- Ах ты, старый хрыч! - Хе Ми фыркнула, но отступила. - Всё портишь, как всегда.
- Это моя работа, - Ки Хун ухмыльнулся и схватил Ин Хо за руку. - Пойдём.
***
Музыка в клубе внезапно оборвалась. Ки Хун, уже изрядно навеселе, стоял посреди танцпола с поднятым стаканом сомгёнджу, его рубашка расстегнулась до пупа, обнажив загорелый живот и след от давнего шрама.
- Эй, дедуль! - он крикнул баянисту, указывая пальцем. - Сыграй-ка нам «I Love It»!
Баянист, седой мужик с лицом, будто вырезанным из дуба, хмыкнул, но через секунду из его инструмента полились первые аккорды - ритмичные и узнаваемые.
- Ну что, бизнесмен, - Ки Хун повернулся к Ин Хо, который стоял с лицом человека, внезапно осознавшего, что он на краю пропасти. - Вы же хотели культурный обмен? Вот он!
Он швырнул остатки сомгёнджу в рот, поставил стакан на голову и резко прижал ладони перед собой, будто уперся в невидимое стекло.
- Повторяй!
Ин Хо моргнул.
- Что?
- Руки - на стекло! - Ки Хун оттолкнулся от воображаемой поверхности и пошел в сторону, скользя ладонями по воздуху, как будто раздвигал створки лифта.
Это выглядело настолько абсурдно, что даже Ин Хо, человек, привыкший к строгому контролю, на секунду сдался. Он медленно поднял руки и толкнул невидимую преграду.
- Да! - завопил Ки Хун. - Теперь влево!
Они двинулись синхронно, два взрослых мужика, скользящих по танцполу, будто пытающихся пролезть через несуществующие двери.
И тут произошло нечто странное.
Сначала Чон Бэ, сидевший за столиком, фыркнул, но через секунду тоже встал и присоединился, упираясь в свое «стекло». Потом тётя Хе Ми, которая только что пыталась заигрывать с Ин Хо, заковыляла за ними, крича: «Ой, да это же как в том клипе!»
Через минуту весь клуб - пьяные деды, бабки в растянутых свитерах, даже бармен - двигались в такт, толкая воображаемые стены.
- Видишь?! - орал Ки Хун, когда они с Ин Хо поравнялись. - Ты же в бизнесе крутишься - вот и здесь нужно крутиться!
Ин Хо, к своему удивлению, засмеялся. По-настоящему.
И тогда Ки Хун резко развернулся спиной, прижал ладони к заду и сделал волну бедрами, будто отталкиваясь от невидимой поверхности.
- А теперь - заднее стекло!
Весь клуб «Рассвет» синхронно отплясывал с воображаемыми стеклами, а баянист, забыв про возраст, вдруг выдал такое соло, что с потолка посыпалась штукатурка.
И Ин Хо, впервые за двадцать лет, почувствовал себя не господином Хваном, а просто человеком.
Человеком, который толкает невидимые стены.
***
Их веселье прервали.
Дверь клуба с грохотом распахнулась, впуская вместе с клубами холодного ночного воздуха двух мужчин. Первый - коренастый, с лицом, напоминавшим пережаренную картофельную лепешку, и толстыми пальцами, сжимавшими пачку сигарет «Этон». Второй - высокий, жилистый, с золотым зубом, который поблескивал, когда он усмехался.
Ки Хун замер посреди танцпола, его руки, только что скользившие по воображаемому стеклу, опустились. Веселье мгновенно испарилось с его лица, будто кто-то выключил свет внутри.
- Чёрт побери, - прошептал он, резко схватив Ин Хо за запястье. Его пальцы были липкими от алкоголя и пота. - Это Ким Чхоль и его брат. Я... должен им кое-что.
- Деньги?
- Хуже.
Он бросил взгляд на выход, потом на приближающихся мужчин, и вдруг его лицо исказилось в странной гримасе - не то страх, не то досада.
- Мне нужно исчезнуть. Ты... останься здесь.
И прежде чем Ин Хо успел что-то сказать, Ки Хун юркнул в толпу, оставив его одного посреди шумного веселья, которое внезапно стало казаться фальшивым и слишком громким.
Два часа спустя.
Ин Хо сидел в углу, за столиком, заваленным пустыми стаканами. Его телефон гудел каждые пять минут - сообщения от секретаря, партнеров, юристов. Он отвечал односложно, машинально, даже не вчитываясь.
Ему надоело.
Он встал и начал пробираться через толпу, оглядываясь в поисках Ки Хуна. Бар? Нет. Туалет? Пусто. Тогда он вышел во двор, где несколько деревенских мужиков курили, прислонившись к стене.
- Не видели Ки Хуна?
Один из них, с лицом, напоминающим высохшую грушу, хмыкнул и махнул рукой в сторону дальнего угла двора, где темнели стога сена.
Луна пряталась за облаками, когда Ин Хо подкрадывался к шаткой пирамиде стогов. Из-за самого большого доносились приглушенные голоса и хриплый смех. Он замер, услышав собственное имя.
- ...а этот Ин Хо, - раздавался пьяный голос Ки Хуна, - всё «выкает» да «господин Ки Хун». Я ж не какой-то там директор банка, блять!
Звяканье бутылки. Чон Бэ фыркнул:
- Может, он просто вежливый?
- Вежливый? - Ки Хун фальшиво закашлял. - Да я его заставил куриный помёт собирать. Так он мне: «Будьте добры, господин Ки Хун, где перчатки?»
Ин Хо почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Его пальцы впились в сухое сено.
- А коза твоя как к нему?
- О, это шедевр! - Ки Хун размахивал бутылкой. - Жозефина его новыми туфлями позавтракала. Так он стоит, бледный как смерть: «Господин Ки Хун, это... неприемлемо». А я ему: «Ну вы же хотели аутентичный опыт, господин миллионер!»
Смех.
Ин Хо резко толкнул стог.
Грохот. Облако пыли. И два ошарашенных лица, освещённые луной.
-Ки Хун, - холодно произнёс Ин Хо, - кажется, вас ищут.
Из-за развалившегося стога появились две фигуры.
- Ну что, танцор? - хрипло крикнул коренастый. - Мы тебя пол-ночи ищем!
Ки Хун медленно поднялся, сено осыпалось с его плеч. Его глаза метнулись к Ин Хо - впервые за всё время в них читался настоящий страх.
Ин Хо отошёл в сторону.
***
- Ну что, Ки Хун-щик, - громила растянул слова, будто наслаждаясь моментом, - три месяца бегаешь, как крыса. Думал, мы забудем?
Ки Хун медленно поднялся, сено осыпалось с его плеч. Его пьяная самоуверенность мгновенно испарилась.
- Ребята, давайте по-хорошему...
Удар в живот.
Ки Хун сложился пополам с хриплым стоном. Коренастый, не дав ему опомниться, схватил за волосы и резко дернул голову вверх.
- Где деньги, мразь?
- Я... собираю...
Правый хук в челюсть.
Ки Хун рухнул на колени, сплевывая кровь. Его веко уже начало опухать.
Ин Хо стоял в двух шагах, наблюдая.
Не вмешиваясь.
Не двигаясь.
Наслаждаясь.
Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но не от желания помочь - от странного, горячего чувства, которое поднималось из глубины. Он ждал этого. Ждал, когда этот наглый, вечно ухмыляющийся деревенщина получит по заслугам.
- Последний раз спрашиваю, - коренастый присел перед Ки Хуном, хватая его за подбородок. - Где. Мои. Деньги?
Удар в ребра.
Ки Хун захрипел, согнувшись. Второй громила, до этого молча наблюдавший, наконец вытащил из-за пояса нож.
- Хватит болтать.
Лезвие блеснуло в лунном свете.
- Раз денег нет - подпишешься кровью.
Он швырнул на землю смятый лист.
- Твои органы мои.
Ки Хун, задыхаясь, поднял голову. Его взгляд на секунду встретился с глазами Ин Хо.
Страх.
Настоящий, животный страх.
И что-то еще.
Разочарование?
Ин Хо почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло.
- Довольно, - его голос прозвучал тихо, но с ледяной четкостью.
Громилы обернулись.
- А ты еще кто? - золотой зуб осклабился. - Проваливай, пока цел.
Ин Хо двинулся с пугающей легкостью. Удар в горло - хрип, удар коленом в живот - человек сложился, как тряпка.
Коренастый бросился вперед - получил локтем в переносицу. Хруст. Кровь брызнула фонтаном.
Еще два удара - и оба лежали, корчась в пыли.
Ин Хо подошел к Ки Хуну, который сидел, прислонившись к развалинам стога, и смотрел на него новыми глазами.
- Вставайте, - бросил Ин Хо без эмоций. - Мы возвращаемся.
На улице была глубокая ночь. Луна, наконец вырвавшаяся из облаков, освещала их путь к дому - одного с окровавленным лицом, другого с каменным выражением.
Где-то вдали заскулила собака.
Ки Хун сплюнул кровь, ковыляя рядом. Он молчал.
Впервые за все время.
***
В прихожей пахло пылью и кровью. Ин Хо методично вешал пальто на крючок, чувствуя, как затекли плечи после ночного происшествия. За его спиной Ки Хун ковылял к кухонному столу, придерживая разбитую губу.
- Чёрт возьми... - прошептал Ки Хун, роняя аптечку на стол. Пластыри и бинты рассыпались по деревянной поверхности.
Ин Хо обернулся. Его взгляд скользнул по окровавленному носу, опухшему глазу, рваной брови. Ничего, что требовало бы скорой помощи. Он отвернулся к окну.
- Прости за этот цирк, - хрипло сказал Ки Хун, наливая себе стакан воды дрожащими руками. Вода расплескалась по столу.
- Незачем. - Ин Хо провёл пальцем по подоконнику, собирая пыль. - Ты развлекался за мой счёт, я получил зрелище. Всё честно.
Ки Хун замер с мокрым пластырем в руках. Его обычно насмешливый взгляд стал каким-то... другим. Более уязвимым.
- Я не... - он оборвал себя, резко прижав пластырь к рассеченной брови. - Ладно. Как скажешь.
Ин Хо наблюдал, как тот ковыляет к своей комнате, прихрамывая на левую ногу. Как дверь закрывается за ним не с привычным хлопком, а с тихим щелчком.
***
Не спалось.
Они вышли во двор почти одновременно, будто их позвал кто-то незримый. Ки Хун, в растянутой майке и потрёпанных шортах, с синяком под глазом и пластырем на переносице. Ин Хо - в тёмном свитере, руки в карманах, лицо непроницаемое.
Они молча сели на крыльцо. Дерево под ними скрипело, будто жалуясь на их вес.
Ки Хун вытащил пачку сигарет, постучал ею о колено, достал одну, зажал в зубах. Потом, не глядя, протянул пачку Ин Хо. Тот на секунду замер, но взял.
Огонь зажигалки осветил их лица - усталые, помятые, но странно спокойные. Дым потянулся в ночь, смешиваясь с прохладным воздухом.
- Перепил сегодня, - хрипло сказал Ки Хун, глядя на тлеющий кончик. - Наговорил лишнего.
Ин Хо молчал. Держал сигарету двумя пальцами, как будто не решаясь сделать затяжку.
- Но про звёзды не врал, - продолжил Ки Хун. - Дед правда рассказывал. Говорил, если арбуз треснет под Антаресом - будет счастье.
Он замолчал, ожидая реакции. Но Ин Хо лишь поднял глаза к небу, будто и правда ему было всё равно.
- И ярмарку... - Ки Хун вдруг сжал сигарету так, что пепел осыпался. - Я её выиграть должен. Дед мечтал, чтобы это место... - Он махнул рукой в сторону огорода, где темнели кусты арбузов. - ...чтобы его признали. Раньше тут... - Ки Хун обвёл взглядом двор, - ...было красиво. Фонтан стоял, беседка. Всё ухоженное. Дед держал в порядке. А я всё сломал. По пьяни. По глупости. И теперь каждый день смотрю на эти руины и думаю - он бы меня возненавидел.
Ин Хо наконец повернул голову. Взгляд его был тяжёлым, изучающим.
- Поэтому продаёшь?
Ки Хун фыркнул, но в этом звуке не было веселья.
- Может быть. Не знаю. Просто... не могу больше смотреть, как всё гниёт.
Ин Хо медленно кивнул. Сделал первую затяжку.
- Ты молодец, - сказал он неожиданно.
Ки Хун поднял бровь.
- Здесь есть душа. Даже сейчас.
- После всего... ты находишь хорошие слова для меня.
Ин Хо пожал плечами.
- Просто факт.
Они курили молча. Дым вился между ними, как невидимая нить. Где-то вдали прокричала сова.
Ки Хун вздохнул, откинулся назад, упёрся ладонями в старые доски крыльца.
- Ладно, бизнесмен. Завтра снова арбузы полоть.
Ин Хо усмехнулся - совсем чуть-чуть, уголком губ.
- Знаю.
Сигареты догорали. Звёзды мерцали. А где-то между ними - между циничным дельцом - возникло что-то новое.
Что-то тёплое.
***
Дни текли медленно и сладко, как густой арбузный сок. Солнце поднималось над полями, нагревало землю до раскалённого треска, а потом катилось за холмы, оставляя после себя липкий вечерний воздух, пропитанный запахом нагретой травы и спелых ягод.
Арбуз, тот самый, выбранный Ки Хуном, разбухал на глазах. Сначала он был размером с кулак, потом - с голову ребёнка, а теперь был размером с большое ведро. Его полосы потемнели, кожура стала твёрдой, а от удара пальцами звук был глухим и сочным.
По утрам они выходили в поле, когда роса ещё серебрила траву. Ин Хо научился отличать сорняки от полезных побегов, а Ки Хун - терпеливо ждать, пока тот закончит утренний созвон с офисом. Они пили кофе из жестяных кружек, спорили о том, какая подкормка лучше, и смеялись над Жозефиной, которая упорно пыталась жевать шорты, будто мстя за что-то.
Днём, когда солнце становилось невыносимым, они прятались в тени старого дуба. Ин Хо отвечал на письма, а Ки Хун дремал, раскинувшись на траве, прикрыв лицо потрёпанной шляпой. Иногда они молча делились бутылкой холодного чая, передавая её друг другу без слов.
К вечеру, когда жара спадала, они проверяли грядки. Ки Хун показывал, как правильно подвязывать плети, а Ин Хо, к своему удивлению, ловил себя на том, что запоминает эти мелочи. Он даже начал замечать, как меняется земля после полива - тёмная, живая, пахнущая чем-то древним и простым.
Звонки из города стали реже. Сначала секретарь паниковала, потом смирилась, потом начала спрашивать, не нужны ли им ещё семена или инструменты. Партнёры хмурились, но Ин Хо больше не извинялся. Он просто говорил: «Ещё неделя».
А ночью, когда звёзды зажигались над полем, они иногда выходили на крыльцо, курили и молча смотрели на тёмный овал арбуза, который теперь казался им чем-то большим, чем просто растением. Чем-то вроде обещания.
И месяц пролетел незаметно - между каплями пота, смехом над неудачами, тихими вечерами и той странной уверенностью, которая появляется, когда знаешь, что всё идёт как надо.
***
Последнее утро.
Ки Хун проснулся раньше рассвета. Вышел во двор, где трава уже серебрилась от росы, но солнце еще не поднялось над холмами. Арбуз лежал на своем месте - огромный.
- Завтра ярмарка, - сказал он в пустоту, зная, что Ин Хо где-то рядом.
Тот вышел из дома через минуту, с чашкой кофе в руках. Молча кивнул.
День прошел в странной рутине.
Ки Хун проверял арбуз каждые полчаса, будто боясь, что тот исчезнет. Ин Хо отвечал на звонки, но уже не уходил далеко от поля - стоял под тем же дубом, бросая взгляды на бахчу.
В полдень они вместе чинили калитку, которую Жозефина сломала на прошлой неделе.
Вечером пили чай на крыльце. Ки Хун болтал ногой, случайно задел Ин Хо под столом. Тот даже не шелохнулся.
- Ну что, - Ки Хун отхлебнул из кружки, - успеваешь построить свои магистрали? Завтра всё кончится.
Ин Хо не ответил.
- Думаю, завтра дождь будет, - сказал Ки Хун.
- Да, - согласился Ин Хо.
Они помолчали еще немного. Потом разошлись спать.
Луна висела низко, почти касаясь холмов, когда Ин Хо вышел во двор с топором. Воздух был неподвижен, словно затаил дыхание. Арбуз лежал на старом деревянном столе - огромный, тяжёлый, его полосатую кожуру серебрил лунный свет.
Ин Хо замер на мгновение. Пальцы сжали топор. Он занёс руку и вдруг поднял глаза.
Над ним, в чёрном бархате неба, горел Антарес. Красный, как арбузная мякоть. Как обещание, которое он сейчас нарушит.
Топор опустился.
Удар - и мир раскололся на «до» и «после». Кожура лопнула с глухим хрустом, алый сок брызнул на руки, на стол, на землю.
Ин Хо застыл. Антарес мерцал.
Где-то в доме скрипнула кровать - Ки Хун ворочался во сне, не зная, что его арбуз, его шанс, его мечта уже разлетелась на куски.
Ин Хо поднял окровавленный топор. Посмотрел на звезду в последний раз.
Завтра будет ярмарка.
Но теперь она ничего не решит.
***
Ки Хун стоял на пороге, босый, в мятом свитере, волосы всклокочены. Его глаза бегали по комнате, пока не нашли Ин Хо - тот сидел на полу в той же одежде, что и вчера.
- Ты... ты... - Ки Хун задыхался, будто пробежал весь двор. - Зачем?!
Ин Хо поднял голову. И улыбнулся.
Не той вежливой, деловой улыбкой, которую Ки Хун видел раньше. А настоящей. Широкой, чуть кривой, с едва заметной ямочкой на щеке, которую он никогда раньше не показывал.
- Мы вырастим в следующем году арбуз получше, - сказал Ин Хо спокойно. Его голос звучал тепло. - А сейчас у нас есть более важные дела.
Он потянулся к чашке с кофе на полу, сделал глоток.
- Ты уже кормил козу?
Ки Хун замер. Потом медленно, будто боясь спугнуть этот момент, опустился на пол рядом.
- Нет, - сказал он.
И вдруг рассмеялся.
Не тот его обычный громкий хохот, а тихий, сбивчивый, почти неловкий.
Ин Хо протянул ему вторую чашку - она стояла тут же, наготове.
- Тогда давай позавтракаем, - сказал он.
А за окном, на разбитом столе, расколотый арбуз ловил первые лучи солнца, играя алыми бликами в лужах собственного сока.
Конец. Или начало чего-то нового?