Глава 18
Юля
— Я сплю-ю-ю!
— Спи.
— Да-а-ня, — тяну, вяленько отбрыкиваясь от ползущих по моей попе ладоней.
— Что такое, Карамелька?
— Ты мне мешаешь, — хнычу.
— Разве? — удивленное. .
— Мхм… .
— А ты сделай вид, что меня здесь нет.
Открываю один глаз, бросая взгляд на настенные часы.
— Боже, мы уснули два часа назад. Ты монстр!
С учетом того, что, вернувшись с пляжа и завалившись на кровать в одной из спален усадьбы, мы не уснули. Натирали мозоли на всех частях тела, пригодных к “стыковке”, залюбив друг друга до полуобморочного состояния. Отключились только под утро. И вот опять… Нет! Нет, я больше не могу! Исключено! Я исчерпала за одну ночь весь лимит оргазмов на годы вперед.
Вот только тело предает и откликается.
— Я все сделаю аккуратно, ты даже не заметишь, — смеется мне на ушко Даня. — Просто оттопырь попу и спи дальше.
— Ты прикалываешься? — хохочу я, когда одна его ладонь ныряет мне между ног, а вторая ложится на живот и ближе двигает к широкой мужской груди. — Такое сложно не заметить! — его вздыбленное утреннее достоинство красноречиво упирается мне в поясницу. А пальцы добираются до “стратегически важных объектов”, начиная неторопливо трогать и ласкать.
Моя спина непроизвольно выгибается, подстраиваясь под движения его рук. А следующий мой вздох выходит рваный. Губы Сережи перемещаются на плечо, зацеловывая, не пропуская ни сантиметра кожи. Я кусаю свои, сдерживая стоны удовольствия. Бессовестно ерзаю и трусь о его пальцы. Даже если очень захочу — уже не засну. Хриплю:
— Сопротивление бесполезно… да?
— Абсолютно.
— Ладно. Твоя взяла! — тянусь к прикроватной тумбе, где мы вчера, в порыве страсти, рассыпали целую упаковку презервативов. — Только если я сегодня не смогу стоять на ногах — это будет целиком и полностью твоя вина!
— Я буду носить тебя на руках.
— Везде?
— Везде.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ну тогда, — хватаю один пакетик из фольги и передаю Милохину, выпячивая попу. — Я готова. Погнали!
— Я тебя обожаю, Гаврилина!
Да, я тебя т… а-а-ах!
— Завтракаем и в отель? — собираю волосы в небрежную косу.
— Да, план такой, — кивает Даня.
Час назад мы кое-как заставили свои разгоряченные и разомлевшие тела отлипнуть от кровати и принять душ. Планировалось, что по отдельности. Но… тут что-то пошло не так. Сегодня утром мы установили личный рекорд по скорости обоюдной разрядки.
Утренний секс вообще оказался особенно “вкусным”, диким и резвым. Никакой нежности и тягучести, только тугой клубок из рук, ног и тел. Уф! Пожалуй, теперь это мое любимое время дня для грехопадения.
— Выспалась, Карамелька?
— После того, как ты дал мне подремать всего два часа?
— Целых два.
— Не понимаю, как ты еще на ногах держишься.
— Сам в шоке, но сна ни в одном глазу, — обнимает меня со спины Даня, все время норовя задрать подол моего сарафана. Я извиваюсь, уворачиваюсь и отбегаю. Нагорный снова меня догоняет и зажимает в тисках своих объятий. И так по кругу. Уже полчаса, что я пытаюсь умыться и собраться. Руки и так дрожат от недосыпа, а все конечности, что ниже пояса, с трудом двигаются. А тут еще провокация за провокацией. Соблазнительный гад!
— Даня! — смеюсь. — Я так никогда не соберусь! Ты меня отвлекаешь!
— А надо, — ухмыляется, прикусывая меня за мочку уха. — В два часа у нас рабочая встреча. Опаздывать нельзя.
— А то что? — щурюсь я.
— Как твой непосредственный руководитель — накажу.
— М-да? — прикусываю губу, томно вздыхая. — А долго будешь наказывать?
— Очень! Во всех возможных позах. И на всех возможных поверхностях.
— Тогда я, пожалуй, не буду торопиться.
Даня смеется.
Я поправляю собранную косу и тянусь в сумочку за косметичкой. Вздрагиваю:
— Да Даня! — смеюсь, убирая мужские ладони со своей попы. — У тебя какой-то пунктик на задницах? — бросаю взгляд на отражение парня в зеркале. — Ты ее уже всю излапал!
— На одной, — прилетает мне легкий шлепок по ягодице. — Блть, Карамелька, она же идеальная, что на вид, что на ощупь, — демонстративно щупает.
— Нет, так мы точно никуда не уедем!
— Ладно, все, не трогаю, — поднимает руки, отступая.
Послушно ждет, пока я слегка подкрашиваю губы и глаза и скидываю все обратно в сумочку. Оставляем беспорядок в спальне, где мы тоже “испробовали” ночью почти все доступные горизонтальные и вертикальные поверхности, и спускаемся на террасу. Там нас уже ждет готовый сытный завтрак. Когда и кто успел сервировать стол, не представляю. Но от вида румяных сырничков и фруктовой тарелки рот наполняется слюной. А когда нос улавливает аромат свежесваренного кофе, глаза закатываются от удовольствия.
— Ты слышал, чтобы кто-нибудь заходил в усадьбу? — спрашиваю я, присаживаясь на галантно отодвинутый для меня Даней стул. — Это же явно кто-то принес.
— Я нет, не слышал. Но тот, кто заходил, нас слышал точно, — улыбается Милохин, усаживаясь напротив.
Меня кидает в краску.
— Думаешь? — шепчу испуганно.
— Уверен.
— Господи, позор какой!
— Я думаю, люди, которые сдают это место, понимают, что парочки сюда приезжают не в карты на конфетки играть, Карамелька.
— И все равно — стыдно.
— Секс — это не стыдно.
— Я уверена, что у тебя на этот счет есть какая-то своя философия, — хмыкаю и щедро поливаю свои три сырника сгущенкой. Облизываюсь. А желудок радостно подпрыгивает.
— Есть, — берется за вилку с ножом Милохин. — Это естественный процесс между двумя людьми. А то, что естественно, стыдным быть не может.
— Но не в таких количествах! — охаю я.
— Имеешь что-то против? — заламывает бровь Даня.
Я прикусываю язык:
— Э, нет, вообще-то. Не имею. Мне все понравилось, — улыбаюсь, смущаясь.
И зачем-то сообщаю:
— С Федей у меня в последнее время не получалось достигнуть разрядки. Тот случай в отеле, ну, когда я ударила мизинчик, был первый за полгода, когда я… кхм… кончила.
Даня замирает, так и не донеся вилку с кусочком сырника до рта. Смотрит на меня огромными от удивления глазами и медленно переспрашивает:
— Что?
— Что тебя удивляет?
— Может быть, то, что это ненормально, Юль? Ну, то есть, ладно. Осечки бывают всегда. Но регулярно? Зачем заниматься сексом, если тебе не приносит это никакого удовольствия? В чем соль?
Феде это было нужно. Мне не особо. В какой-то момент я даже решила, что ничего такого “волшебного” в занятии любовью нет. Меня не вставляет. Просто дура, не понимала, что проблема не во мне, а в партнере, который был эгоистом до мозга костей и думал только о себе. Что в жизни, что в постели.
— Секс ради секса, — пожимаю я плечами.
Даня по-прежнему смотрит на меня в упор полным непонимания взглядом. В какой-то момент мне становится неловко, и я отвожу глаза. Принимаюсь крошить в кириешки свой пышный сладкий сырник. Правда, не уверена, что он теперь пролезет в глотку. Почему-то есть резко расхотелось.
На улице приятно припекает солнышко и щебечут птички. Далеко, до самого горизонта, тянется лазурная гладь моря. Идеальное сказочное утро в “замке”.
Я тянусь к чашке с кофе. Даня спрашивает, как бы не надеясь на ответ:
— И где ты вообще его подцепила…
А я возьми да ляпни:
— В отеле. Два года назад. В то самое утро, когда я сбежала из твоей постели…
— Чего, блть? — на этот раз столовые приборы вылетают из рук Дани, со звоном падая на стол. — Скажи, что ты прикалываешься, Гаврилина!
— Нет. Не прикалываюсь. Мы познакомились в лобби, когда я спустилась, чтобы попросить запасной ключ от номера. А потом в ресторане я тебе наврала.
— На хера?!
Я снова пожимаю плечами. Даня злится. Я вижу, как его ладони, лежащие на столе, сжимаются в кулаки. Вздрагиваю, когда он рычит:
— Посмотри на меня, Юль!
Откладываю вилку с ножом и смотрю. Не знаю, почему, но вся моя дерзость, за которой я обычно прячу чувства, лопается, как тысячи мыльных пузырей. На глаза наворачиваются слезы. Я сиплю тихонько:
— Я испугалась…
— Чего ты испугалась?
— Быть брошенной, возможно? — выдыхаю сквозь дрожащие губы. — Ты постоянно менял женщин. Блондинки, брюнетки, рыжие. Фото в соцсетях, статьи в журналах, сплетни от друзей и знакомых. Их было столько! Ты ни с кем не встречался и ни в кого не влюблялся…
— Потому что я был влюблен в тебя, Гаврилина. Все пять лет, что мы знакомы.
— Ты… что?
— Ты меня динамила и пихала во френдзону, а я тупо не знал, как стать тебе ближе!
— Но ты молчал! — вскрикиваю. — Никогда мне этого не говорил, и я… Блин, да я думала, что тебе не нужны отношения! А я ужасно боялась в тебя влюбиться и оказаться с разбитым сердцем. Я просто понимала, что это неминуемо случится, понимаешь? Я просто испугалась!
— Твою мать, Юля.
— Не ругайся.
— Просто, а язык тебе для чего?!
— А тебе?! И вообще, не кричи на меня.
— Я не кричу!
— Кричишь!
— Трусиха!
— Дурак!
— Истеричка!
— Лучше обними меня! — топаю ногой.
На лице Дани проносится целый калейдоскоп эмоций. Удивление, растерянность, ярость и, в конце концов, я вижу нежность. Немного злую, но дурманящую своей теплотой.
Даня подскакивает с места и тянет меня за собой. Нет, совсем не мило и нежно. Быстро и отчаянно. Обнимает и прижимает к своей груди так крепко, что становится невозможно сделать вдох.
— Два года, Карамелька. Два!
Я обхватываю руками его за грудь. Утыкаясь носом в ямочку на шее. Дышу часто-часто, впитывая любимый аромат. Глубоко. Полной грудью. Тепло так. Уютно. Бурчу:
— Не злись.
— Я не злюсь, — рычит.
— Сиренью пахнет, — шепчу.
— Что?
— Твой парфюм. И ты. Я люблю сирень.
— А я люблю тебя, Гаврилина. И влип я давно и прочно. Просто повторю, для закрепления материала — это не прихоть или сиюминутный порыв. Ясно?
— Ясно, — шепчу, целуя его в шею, туда, где бьется венка. — А я тебя, — срывается само собой.
— Что?
— Как что? Я тоже тебя люблю, — отстраняюсь и поднимаю взгляд. Заглядывая, тону в грозном небе любимых голубых глаз. В них блегчение, радость и счастье. Безмерное! Будто он не ждал, не готовился и не верил, что услышит ответное признание. А я, какая все-таки я наивная дурочка! Покажите мне хоть одного в этом мире человека, которому удалось убежать от чувств? Бесполезно это. Сколько веревочке не виться…
— Любишь, значит? — улыбается Даня.
— Мхм…
— Карамелька, — подается вперед и целует. Обнимает крепче, словно обещая молчаливую поддержку. Я изо всех сил цепляюсь пальцами за его рубашку. Так правильно. Вот так хорошо. Пусть только никогда-никогда не отпускает! Теперь я этого не переживу. Теперь сердце бьется только с ним и только для него. Часто, быстро и уверенно.
— Знаешь, какой мы точно вынесли из этой ситуации урок? — спрашивает он немного погодя.
— Какой?
— Рот существует не только для того, чтобы целоваться.
— Правда, что ли? — фыркаю я.
— Именно. Иногда им нужно прямо говорить, что ты думаешь, чувствуешь и чего боишься. Вынесли ведь, Юль?
— М-м-м…
— Гавррилина!
— Вынесли-вынесли, — киваю я, посмеиваясь. — Как ты думаешь, а тот потенциальный инвестор, с которым у нас сегодня встреча, вынесет, если мы перенесем ее буквально на часик-два, м? — хитро прикусываю губу, улыбаясь.
Даня
На встречу мы все-таки успели. Даже заскочили в отель, переоделись. Правда, собрать мозги и работать все равно не получалось. В башке отныне и навсегда — розовый кисель и счастливая мартышка, гремящая ручными барабанами. Короче, ничего не вижу и ничего не слышу. Кроме томных вздохов и плавных движений Гаврилиной.
Вот она косу поправляет. Прядь за ушко прячет. А теперь юбочку одергивает. Ерзает на стуле, места своей аппетитной жопке не может найти! Но самый фееричный взрыв в мозгу случается, когда она обхватывает губами трубочку и, потягивая коктейль, хитро подмигивает мне. Член рвет ширинку. Я запинаюсь на полуслове, начиная заикаться, как дебил. А эта коза хохочет и мило краснеет. Все она понимает. Зараза просто надо мной издевается!
— Прошу прощения, Артур Вениаминович, — смачиваю свое пересохшее горло, вливая в себя целый стакан ледяной воды.
— Без проблем, Даниил вччн, — кивает Корольков.
— Так вот, — прокашлявшись, отставляю пустую посудину, — что касается производства и материалов. С этого года мы начинаем сотрудничать с турецкими ф…
Юля начинает булькать коктейлем, втягивая остатки своего мохито со дна. Меня знатно так переклинивает. Управление телом стекает в нижние похотливые конечности.
— Дайте нам минутку, — хватаю девчонку за руку, поднимая из-за стола.
— Уверен, что мы справимся за минутку? — шепчет мне на ушко задира.
— Пять! — рычу потенциальному инвестору. — Пять минут.
Мужик в годах провожает нас ужасно понятливой улыбкой. Мне не нравится этот взгляд. Он что, таращится на задницу Карамельки? На хер мне не нужен такой партнер! Эта задница моя. Для всех желанная, но святая и неприкосновенная. Каждый ее упругий сантиметр. Надеюсь, когда мы выйдем, этого хрена как ветром сдует.
Я ускоряюсь, прибавляя шаг. Юля семенит за мной следом, ритмично постукивая своими каблучками. Да прямо мне по нервам.
— Ты с ума сошел? — хохочет. — Это, как минимум, очень, очень неприлично!
— Понятия не имею, что такое неприлично.
— Он же точно понял, куда ты меня потащил!
— Пусть этот старый хрен завидует. Он весь час пускал слюни на твою грудь. Кстати, эту блузку больше на встречи не надевай! Я от таких взглядов в твой адрес — зверею.
— Нет, ты точно ненормальный!
— Даже не буду отрицать.
Тащу бульдозером Карамельку к туалетам.
— Мы скоро натрем там мозоли.
— Уже, Карамелька. Уже.
На пару секунд замираю у двух дверей. По хрену! Толкаю ту, что ведет в мужскую уборную, заталкиваю девчонку за собой. Запираюсь на щеколду. Тянусь к молнии на своих джинсовых шортах и командую:
— Снимай.
— Чего?
— Нижнее белье.
— Ты ведь не серьезно? — охает.
— Ладно, справимся и с ним.
— Даня, мы ведь не будем это делать сейчас? — шепчет, а сама призывно закусывает пухлую губку. — Я не… не хочу, — смотрит на мою ширинку. Глаза блестят, щечки румяные все розовеют и розовеют. Ага, не хочет она. Так я и поверил. Я бы после целых шести месяцев без разрядки уже дымился, а яйца звенели бы, как рождественские колокольчики.
— А ты думала, я шутки шучу, что ли? — заламываю бровь, наступая.
— Ну… да?
— Ну, на будущее будешь знать, — улыбаюсь, оттесняя ее к тумбе с раковиной. Чмокаю в губы. Еще и еще разок.
— Ч-что буду знать? — возбужденно хрипит ее голосок.
— Что моя нижняя голова твоих шуток не понимает.
— С… ай! — взвизгивает, когда я подхватываю ее на руки, усаживая на раковину. — Сумасшедший! — хохочет.
Я задираю ее юбку до талии. Юля обхватывает меня ножками за бедра. Приспускаю штаны. Благодарная свободе часть тела, гордо вздыбившись целится прямехонько туда, где, я уверен, уже влажно и готово к моему вторжению. Ждет и изнывает. Я, собственно, и не медлю. Оттягиваю пальцами ее трусики и одним толчком вхожу на всю длину.
Карамелька вскрикивает. Кусает губы, мычит и, обхватывая меня за плечи, тянется к губам с поцелуем. Ее мышцы так тесно и узко обжимают, что в глазах темнеет! Что за идеальная девочка? Чувствую себя с ней настоящим маньяком. Ненасытным, грубым, помешанным дикарем.
Я начинаю двигаться. Быстро и резко. Беру ее прямо на этой гребаной раковине! Где-то на периферии сознания понимаю, что мы трахаемся без защиты. Но в самом деле, кто и когда прислушивался к этому нашептывающему предостережения внутреннему “я”, когда в теле пожар, а в башке вата? Вот и я не слушаю. Ловлю губами стоны Карамельки, растягивая ее узкую дырочку. Высекая из наших тел искры. Тумба под раковиной, ударяясь о стены, компрометирующе грохочет. За спиной раздается стук в дверь. Юля смеется:
— Чувствую себя бешенным-м-м… кроликом! Ох…, — стонет, крепче цепляясь ноготками за мою шею. Я ускоряюсь и рычу, запыхавшись
:
— Если так пойдет и дальше… то командировку придется… переквалифицировать в незапланированный отпуск. Я дурею рядом с тобой, Карамелька… Совершенно!
Юля
— Как думаешь, синее или красное? — кручусь перед зеркалом в ванной люкса с двумя платьями на плечиках, поочередно прикладывая каждый из них к себе. — Синее идет к моим глазам и более нежное. А красное смотрится дерзко и сексуально. Не могу выбрать.
— Мне нравятся оба варианта, — говорит Даня, застегивая рубашку.
— Дань, ты не помогаешь, — закатываю глаза.
— Правда?
— Правда.
— Тогда ни одно из них.
Вот это заявление!
— Почему это? — расстроенно дую губы. Оба этих платья люблю сердечною любовью. Оба привезла из Милана. И оба, как мне казалось, сидят на мне, как на модели “Виктории сикрет”. Соблазнительно, в общем. Подчеркивая то, что нужно.
Этот хитрый котяра плавно подплывает ко мне сзади. Я настороженно слежу за ним в отражении зеркала. Даня целует меня в шею, лезет ладонями под топ моей шелковой пижамы и шепчет на ушко:
— Я предпочитаю видеть тебя разомлевшей и голенькой. Желательно подо мной.
— Милохин, блин! — топаю ножкой обиженно, тут же посмеиваясь. — Хватит! Стоп! — выворачиваюсь и уворачиваюсь. — Мы не можем каждые тридцать минут заниматься сексом! Это не нормально!
— Юль, ну серьезно, зачем нам туда идти? Я бы предпочел остаться в номере, заказать шампанское, клубнику и сливки. Много сливок. Хочешь, можем даже посмотреть слезливую муть. Ты все еще любишь «Три метра над уровнем неба»?
— Да, люблю…
— Вот! Этот долбаный форум — та еще нудятина.
— Нас пригласили, значит, надо появиться, — остаюсь я непреклонной. — Тем более, сегодня не сами лекции и семинары, а вечеринка в честь его открытия. Будет весело!
— Ты была хотя бы на одном из таких вечеров?
— Нет.
— Так вот, уверяю тебя, весело не будет.
— Мы. Идем. На. Этот. Вечер. Точка! — рычу. — И да, надену красное! — крутанувшись на пятках, топаю в спальню.
— Только не красное, Карамелька! — слышу крик вдогонку.
— Ты же сказал, что тебе нравятся оба варианта! — возмущенно пыхчу я, заглядывая обратно в ванную.
— Оно слишком сильно облегает твой «бампер и капот». Я не смогу спокойно смотреть на тебя в красном. Более того, я точно убью каждого, кто будет заглядываться на твою-мою жопку в этом платье! Исключено.
Я торжествующе улыбаюсь и, довольная собой, топаю дальше в сторону шкафа. Значит, решено. Однозначно красное! Я еще и нижнее белье под него забуду надеть. Ну так, для профилактики приступа. Сердечного. Будем тренировать мышцу одного самоуверенного кота!
Вечеринка в честь открытия экономического форума проходит на первом этаже нашего отеля. Посетить ее изначально мы оба не планировали. Но наш сегодняшний потенциальный инвестор, тот что Корольков — который покорно сидел и ждал нас в кафе — оказался одним из организаторов вечера. И, когда мы, растрепанные, помятые, красные, но довольные, вернулись к нему за стол, седовласый мужичок пламенно просил нас прийти. Мол, на их вечере нужны такие горячие, пылкие и страстные натуры.
В этот момент, честно говоря, мне стало сильно не по себе. Появилось ощущение, будто не только он, но и все кафе нас видело и слышало. А, как это часто бывает в момент паники, моя язык начал действовать отдельно от мозга. Я взяла, да и ляпнула решительное “да”. По правде говоря, тоже особо не горя желанием тащиться на этот скучный вечер.
Люкс с Даней мы покидаем с тридцатиминутным опозданием. А на вечере появляемся, гордо разобидевшись друг на друга. Вообще-то это Милохин на меня дуется. За платье. И трусики. Которых на мне нет. И я понятия не имею, как он об этом узнал! Я что, виновата, что ли, что шелк чаще всего не предполагает под собой носку нижнего белья? Тю!
— Ты совсем не облегчаешь мне задачу, Карамелька.
— Вырабатывай силу воли.
— Ты понимаешь, что намеренно меня провоцируешь?
— М-м, если я скажу “нет”, ты перестанешь мило хмурить лоб и дуть губы, как будто у тебя отобрали игрушечный самосвал в песочнице?
— Коза, — бурчит Милохин.
— Но твоя любимая коза, — хихикаю я.
В общем, Даня дуется. Я же, довольная собой, сияю, как солнышко, выпорхнув из кабины лифта на двадцатисантиметровой шпильке. Красный шелк приятно облегает все изгибы и холодит кожу. Нежно перекатываясь с каждым шагом. В зал я захожу, опираясь на локоть своего потрясающего в светлом брючном костюме мужчины. Подхватываю бокал с шампанским с подноса мимо несущегося официанта и делаю глоток.
Народу здесь много. В основном солидные мужчины. Изредка со своими женами и подругами. И еще реже с детьми. Кого-то Даня знает и здоровается. Кто-то, очевидно, знает его и подходит познакомиться. Я улыбаюсь, киваю и всем своим видом транслирую дружелюбие. Потягиваю игристое. Сережа сегодня не пьет.
Зал красиво украшен цветами. Они везде. На столах, на дверях. В вазонах и настенных кашпо. Шведский стол обильно уставлен тарелками с разнообразными закусками и тарталетками. А дорогой брют и подавно льется рекой.
Все прекрасно, за исключением одного. Даша оказался прав — вечеринка до ужаса чопорная и скучная. Музыка исключительно классическая, разговоры исключительно о бизнесе. И даже вступительная речь одного из организаторов форума навевает тоску. Слушаю я пламенный спич примерно до момента:
— С каждым годом потребности людей растут, мир совершенствуется. И нам с вами необходимо активней внедрять инновационные технологии в управление бизнес-процессами…
И прочее бла-бла-бла. Наверное, у меня теперь всю жизнь будет дергаться глаз на упоминании ИТ-технологий.
Спустя два часа я, нет-нет, да начинаю зевать. А гад Даша издеваться, посмеиваясь:
— Безудержное веселье, да, Карамелька?
— Мы просто явно чего-то не понимаем.
— Предлагаю поесть и свалить, — обнимает меня за талию Милохин, увлекая в сторону столов. — Слышал, что закуски с креветками здесь отменные.
— Шампанское тоже не дурное.
— Ну, тебе лучше знать.
— Почему ты не выступаешь экспертом на таких встречах? — интересуюсь мимоходом.
— Мне это неинтересно. Обмен опытом и прочая ерунда — не по моей части. Я больше практик. Да и у меня пока не такие обширные познания в области бизнес-управления. Брата вот пару раз приглашали. Ему зашло. Ромка выступал в качестве спикера.
— Федя постоянно мотался на эти форумы, — морщу нос. — “Активно внедрял инновационные технологии в бизнес”, фу! — ерничаю, повторяя слова организатора. — По крайней мере, он так говорил мне. Не уверена теперь, где была правда, а где ложь.
— Он же у тебя айтишник? — скрипя зубами, но интересуется Даня.
— Уже не у меня. Но да.
— Почему ты не ездила с ним?
— А ты думаешь, меня кто-то звал? — улыбаюсь и веду плечиком.
Рука на моей талии ощутимей сжимается и будто тяжелеет, когда Даня говорит:
— Жалеешь?
— О чем?
— О вашем расставании.
— Ни капли! — говорю, не кривя душой. — Этих отношений вообще не должно было быть. Все моя тупость и самонадеянность. Они меня подвели.
Сегодня днем, особо не вдаваясь в подробности, я рассказала Дане, что в прошлых моих отношениях поставлена жирная точка. Еще до того, как мы с ним утонули друг в друге. Когда Милохин
понял, что Федор мне изменил, его едва ли не рвало на части от злости. Лицо перекосило, кулаки сжались, губы сложились в одну упрямую линию. Окажись мы в этот момент в Москве, я не удивилась бы, помчи мой “дракон” бить бывшему “селезню” рожу. Злобная часть меня радостно захлопала в ладоши, заявляя, что с удовольствием бы на это посмотрела! Нагорный в разы сильнее и спортивней, чем Федор. Было бы приятно увидеть перекошенный от страха фейс бывшего с разбитым носом. Но разумное “я” приказало прижать хвост и не искать проблем на свои филейные места. Не стоит Федор того, чтобы о него марать руки.
— Если что, мое предложение в силе, — чмокает меня в нос Даня. — Я сломаю ему нос и подправлю прикус, только щелкни пальцами, Карамелька. И, возвращаясь к нашему разговору: со мной ты будешь ездить везде. Без исключения.
— Да брось, — смеюсь беззлобно, — у меня же тоже есть работа.
— Ты можешь делать ее на удаленке.
— Мы должны хоть иногда отдыхать друг от друга! — протестую, не понимая, как вообще наш разговор зашел в подобную степь. Мы вместе всего сутки. И даже близко не подходили к теме будущего.
— Лично я от тебя не устаю и уставать не планирую. А ты?
— А я? — переспрашиваю, поправляя воротник рубашки парня. Приглаживаю, смахивая невидимую пылинку и шепчу: — Я тебя люблю. По-моему, этим все сказано. И, знаешь, ну их, эти закуски с креветками! Здесь слишком скучно, я хочу зажечь…
— Зажечь? — смеется Даня.
— Есть варианты, где и как это можно сделать? — хлопаю ресницами.
— У нас есть! — слышу за спиной.
— Сторонние предложения принимаются?
Оборачиваюсь. Нам навстречу идет эффектная пара. Незнакомая мне, но явно знакомая Дане, о чем говорит его довольная улыбка и протяжное:
— Какие люди! Господа Волковы собственной персоной. Вик, как тебя вообще из твоего УВД вытащили?
— Бессовестным шантажом, — говорит этот Вик.