Глава 13
Даня
Юля выгнала меня. Захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Еще и на внутреннюю щеколду заперлась. Теперь, как бы сильно мне ни хотелось, в номер сегодня я не попаду. Зашибись!
Я подхожу к лифту и со всего психу заезжаю кулаком по кнопке. Жду, пока цифры бегут на табло. Херня! Мне надо остыть, иначе я сейчас в баре могу наломать дров. Или свернуть кому-то челюсть.
Решаю спуститься пешком. Лечу к лестнице, стягиваю пиджак и перебираю ногами ступени. Башка гудит. Нет, я ни на мгновение не поверил, что Гаврилина кого-то ждет. Ее моральные принципы не позволили бы затащить в наш с ней совместный “люкс” кого-то, пусть даже и своего жениха.
Кстати, о нем. Почему я не подумал об этом днем, не понимаю. Не похоже, что они все еще вместе. Расстались? Наконец-то у Карамельки открылись глаза на этого типа? Поняла, что ее мямля — тормоз обыкновенный? Хорошо бы.
Я наблюдал за Юлей всю неделю и ни разу не видел, чтобы они созванивались. С подругой своей она болтает часто. Как ее там? Ксения, кажется. С подчиненным из отдела тоже на созвоне ежедневно. С Федором — нет. Еще и с Русом сегодня в кафе заигрывала, а потом вообще уехала хрен знает куда.
Приходится признать, что та Юля, которую я знаю, не позволила бы себе ничего лишнего, будучи в отношениях. Что-то здесь не так. Надо разузнать, “что”, но мне она этого не скажет. А вот кое-кому другому — вполне.
В бар захожу, уже малость успокоившись. Пробегаю взглядом по стульям у барной стойки, выискивая знакомую фигуру в черной косухе. Нашел. Здесь он, никуда не делся. Сидит, джин глушит, как ни в чем не бывало.
Кулаки против воли сжимаются до хруста в суставах.
Подхожу к стойке бара, коротко киваю бармену:
— Воды мне сообрази.
— Момент.
— Воды? Это какая-то новая фишка? — ржет Вар, оборачиваясь. — Теперь за стаканом воды серьезные мальчики решают серьезные вопросы, Даша?
— Я сегодня не в том настроении, чтобы соревноваться в остроумии. О чем ты хотел поговорить? Я тебя внимательно слушаю, — опираюсь локтем на стойку.
— Падай, — хлопает по стулу рядом Руслан.
— Постою. Тем более, что я надолго не задержусь.
— Дела? Ночью в субботу?
— Не твоего ума дело.
— Как знаешь, — пожимает плечами Рус, опрокидывая в себя остатки джина. — Повтори, — щелкает пальцами бармену. Тот резво подскакивает к стойке, забирая пустой рокс.
Со всех сторон в баре слышится гул голосов. Посетителей немного, но они есть. Приглушенный свет и играющий из динамиков рок давит на виски. Между нами с Варламовым виснет пауза, которая затягивается. Мое терпения медленно, но верно сходит на нет.
— Что у тебя ко мне за тема, Вар?
— Хотел поговорить об одной нашей общей знакомой.
— Юля моя. Говорить тут не о чем.
— Надо же, какой резвый. Что-то утром я не заметил, чтобы она была “твоя”, Милохин.
— Шары протереть надо было и посмотреть повнимательней.
— Мы о том скандале, когда ты наговорил девчонке всякой херни и довел ее до слез? Это так ты обозначил свою территорию? Интересный подход. Прости, чувак, сразу не сообразил.
— Не вздумай к ней подкатывать, — повторяю. — Настоятельно рекомендую поискать другой объект для своих похотливых обожаний. Юля занята.
— А то что?
— Что? — ухмыляюсь. — Ну, как тебе объяснить, “что”, дружище? Ты не лезешь к Юле, мой кулак не ломает твой нос. В противном случае отправлю в больничку, будешь жевать каши и заглядываться на медсестричек. Так достаточно доходчиво?
— Ага, — кивает Варламов, поднимает новую порцию джин, ржет. — За тебя и за медсестричек! — салютует мне и делает глоток.
— За себя лучше выпей, — кидаю на стойку купюру, мазнув безразличным взглядом по стакану воды. — Разговор окончен. До встречи. Надеюсь, не скорой, — делаю рывок, собираясь уйти. В спину прилетает:
— Объяснил-то доходчиво, но кто сказал, что я внял твоим угрозам, Даня?
Останавливаюсь, оборачиваюсь. Градус моего раздражения достигает запредельных значений. Меня начинает поколачивать изнутри. Особенно когда я вижу, как наглая Руслановская рожка расплывается в ехидной улыбке. Приятель, крутанувшись на стуле, с грохотом приземляется бокал на стойку и поднимается.
— Знаешь ли, у тебя был шанс забрать очаровательную девочку Юлю себе. Ты его феерично просрал. И да, я не слепой, чтобы не заметить, как отчаянно у тебя не нее все стоит. Да с такой, как у Юли, фигуркой оно и понятно. Ножки — шик, попа — орех, сиськи… а впрочем, ты и сам знаешь.
— Завались!
— Но я уже сказал и повторяю еще раз для глухих: мне понравилась Бемби. А если мне кто-то нравится, я не отступаю. Ты это знаешь. Я умею быть убедительным. Прямо пока малышка не окажется… скажем, в моей постели? Для начала.
С моих губы срывается звериный рык, я хватаю Руса за грудки. Встряхиваю за куртку, вжимая спиной в жалобно скрипнувший барный стул. Бармен отшатывается, бокал Руса с джином летит со стойки, разлетаясь от встречи с полом. У меня в ушах хреначит пульс. Перед глазами красная пелена бешенства. Приходится сильно постараться, чтобы совладать со своим порывом прямо сейчас пересчитать Варламову все его тридцать два идеально ровных зуба, сложив их на стойку.
— Ударишь? — ржет и разводит руки Рус. — Бей, чего ты замешкался, Даня?
Заманчиво, как никогда. Мне с трудом удается сдержать свой кулак, уже нацеленный прямо в его улыбающуюся рожу. Но я вижу краем глаза, как у входа завозилась охрана и насторожились посетители. В баре сегодня в основном крепкие мужики, и нам только массовой потасовки не хватало.
Я отцепляю руки от Варламовской куртки. Слишком много чести этому гоблину, ввязываться из-за него в проблемы с ментами. Отпускаю. Однако…
Нет. Внутри меня слишком яростно бушует гнев, что копился с самого утра, с того момента, как я увидел их с Карамелькой за одним столиком. Он посмел на нее претендовать. Перед глазами яркой картинкой проносится, как эти двое в обнимку уходят. Меня накрывает. По новой, с новой силой. Порыв. Всего пару секунд на принятие решения. По херу.
Я разворачиваюсь и на замахе хорошенько прикладываю Руслана кулаком в челюсть.
Он отшатывается, но на ногах удерживается. Сгибается и сплевывает кровь из разбитой губы. Хмыкает:
— Вот она, крепкая мужская дружба. Чуть что, мы сразу даем в морду.
— Нормальные друзья не ведут себя, как гниды, Варламов.
— А как они себя ведут, когда видят, что кто-то сильно тормозит, Милохин?
— И как это понимать?
— Здоровая конкуренция никогда не помешает.
— До пошел ты. Я тебя предупредил: держись от нее подальше.
Разворачиваюсь и ухожу. Под молчаливыми взглядами посетителей и неодобрительно скорченными рожами парней из службы охраны. Каждый нерв в теле натянут, каждую клетку свербит от раздражения. Похоже, идея привести сюда Юлю была самой дурацкой за все время нашего знакомства.
Юля
Сколько бы я себе не увещевала, а все равно думаю о Дане. Потягиваю “белое сухое”, откинув голову на бортик, кручу в руках кружку, раздуваю с ладони пузырьки пены и думаю. Вспоминаю наш разговор и прошедшую неделю командировки. Меня кидает от «я его ненавижу» до «я отчаянно его хочу». И как же страшно задолбал этот маятник!
Часики тикают. Даня не возвращается. Пена растворяется, вода остывает, бутылка вина заканчивается. Время начало двенадцатого — я хватаюсь за телефон и набираю Ксю. Два гудка и слышу:
— Привет отдыхающим! Звонишь похвастаться?
— Командировочным. Нет, я не поэтому звоню. Ксения Игоревна, мне срочно нужен твой совет. Без тебя совсем никак, даже белое итальянское успокоительное не помогло. А ты поможешь, я знаю.
— Спасибо за безграничную веру, — хохочет подруга. — Давай попробуем. У меня свободных буквально полчаса, меня ждут ребята в баре. Но выкладывай, что там у тебя стряслось?
Я выложила. Все, как на духу — с первого дня до последнего. Уложилась даже меньше, чем за десять минут, так активно тараторя временами, забывая вздохнуть. У меня от Ксюхи никогда не было секретов. Почти. Про ту ночь двухлетней давности у меня и сейчас не повернулся язык рассказать. Почему-то она ощущается, как что-то слишком личное и сокровенное.
В конце моего монолога Ксю, вздохнув в трубку, спрашивая:
— И чем я должна помочь? По-моему, диагноз очевиден.
— Какой диагноз?
— Он тебе нравится.
— Бред!
— А ты нравишься ему.
— Чушь!
— Не понимаю, смысл был спрашивать моего совета, если на все мои слова ты говоришь: бред и чушь, Юля? — язвительно замечает подруга. — Если ты позвонила, чтобы я озвучила то, что ты хочешь услышать, а не то, что я думаю, то ты же знаешь? Не по адресу, детка.
Я захлопываю рот. По спине скатыватся холодная капля, упавшая с волос. Вода в джакузи уже остыла. Подтягиваю колени к груди, обнимая рукой в пене. Скотство! Не хочу этого признавать, но Ксюха права. И от этого моментально становится тошно.
— Юль, ты тут?
— Тут, — пищу пришибленно. — Ты правда так думаешь? Думаешь, я втрескалась?
— Уверена. А то, как ты себя с ним ведешь, — это твоя излюбленная тактика защиты.
— Лучшая защита — нападение…
Так меня научил идиот братец в далекие пятнадцать лет. Как сейчас помню эту фразу, сказанную его неприятным голосом с хрипотцой. Вот только он ошибся. Нападение, может, и лучший способ защиты, но точно не перед людьми, которыми ты дорожишь.
— Блин, Ксю…
— Ты злишься, кусаешься, выпускаешь шипы и отстреливаешься колючками. А еще язвишь, нередко обижаешь, хотя можешь сама этого не осознавать, и грубишь. И…
— Ну все, хватит! Я уже поняла, что я невыносимый зубастый монстр!
— Но чем больше ты скалишься на человека, тем больше он тебе дорог. Поверь, я хорошо тебя изучила за столько лет дружбы. А твоя злоба в адрес Милохина побила все рекорды!
— Но я люблю Федора, понимаешь?
— Ты сама-то в это еще веришь?
Нет, не верю, но и испытывать “симпатию” к Милохину — последнее, что мне сейчас хотелось бы. Любить его, хотеть его, желать быть с ним — это слишком сложно и шатко. Это как навесной мост с прогнившими веревками над пропастью в сотню метров. Сорваться можно в любой момент.
Нет, мне это не нужно! Я этого не хочу!
И тем не менее Ксюша права.
— Детка, самовнушение — вещь классная, но если она не помогла влюбиться за два года ваших отношений, то уже и не поможет. Брось каку туда, где ты ее подобрала.
— Ты у-у-ужасна! — хохочу я. — Ну и? Что мне теперь делать? — спрашиваю, особо не рассчитывая на ответ.
— Плыть по течению. Я бы так сделала на твоем месте. Хватит все контролировать!
— А вдруг он не вернется сегодня в номер? — выдаю еще один скребущий на душе вопрос. — После того, как я его выставила, вдруг останется с той, ну… я ведь этого не переживу!
— Возьми и верни.
— Зачем?
— Юль, — фыркает подруга, — ты как маленькая, честное слово! Зачем-зачем…
— Ты с дуба рухнула! Я вообще-то в отношениях пока!
— В отношениях на “паузе”. А от “паузы” до “точки” один шаг, и тебе давно пора его сделать, Гаврилина.
Легко говорить…
Поболтав с подругой еще пару минут, получив напутственную речь, я кладу трубку. Выбираюсь из ванны, укутавшись в отельный халат, падаю на кровать развалившись звездочкой. Для одного она реально огромная. Без Дани неуютно. В номере гнетуще тихо.
“Всего один шаг” — сказала Ксюша. Шаг, от мыслей о котором у меня подгибаются пальчики на ногах и волнение шумит в ушах. Пойти и вернуть Милохина? Я бы могла. Но как быть с Федей? Я не хочу пасть в собственных глазах еще ниже, чем уже упала. Я не предательница! Я должна сначала поставить точку.
Один шаг…
Долго мучаясь, я решаю оставить все как есть. Я не буду торопиться с разрывом. И никого возвращать тоже! Но, вопреки своему решению, все равно поднимаюсь с постели и открываю внутренний замок на двери, тайно надеясь на возвращения парня в номер. Я ведь не изверг!
Выключаю везде свет, скидываю халат и заползаю под одеяло. Надо спать, но я лежу и жду, долго прислушиваясь к каждому шороху в длинном коридоре отеля. Пару раз сердце начинает радостно заходиться, когда мне кажется, что я слышу мужские шаги совсем близко, за дверью. Но… нет. Дани нет. Собственно, как и сна ни в одном глазу.
Я ворочаюсь на кровати, сбивая простыни. То подушка неудобная, то одеяло жаркое, то в холодный пот бросает.
Прошел час. Пошел второй. Милохин не пришел. Зато где-то в начале первого телефон издает отрывистый сигнал. Один. Затем еще один. Экран загорается, разгоняя мрак в номере, это сообщение, упавшее в мессенджер.
Я тянусь к телефону на прикроватной тумбе, морщась от яркого света, бьющего по глазам. Щелкаю на новое уведомление — оно от Ксюши. Улыбаюсь. Подруга отправила какую-то мотивационную картинку? Или, знаю ее, скорее что-нибудь пошло-напутственное.
Мессенджер прогружается, я читаю сообщение. С первого раза до моего мозга не доходит, поэтому я перечитываю дважды, чтобы хоть что-то понять:
Ксю: «Ты только не вздумай реветь и расстраиваться. Но о таком промолчать я просто не могу».
Почему я должна реветь и из-за чего я должна расстраиваться? Это не похоже на благословение пасть во грех со своим боссом…
Читаю следующее:
Ксю: «К разговору об одном шаге…»
Телефон вибрирует у меня в руках — Ксюша «в сети» и кидает новое сообщение. На этот раз видео. Оно еще до конца не прогрузилось, но мое сердце уже замирает, интуитивно чувствуя, что увиденное мне не понравиться.
Раньше времени разволновавшись, я усаживаюсь на постели. Щелкаю на видео, запуская. Это кафе. Или бар? Сложно сказать. Там играет музыка, что-то в стиле кантри и стоит гул голосов посетителей. По началу ничего непонятно, потому что тот, кто снимает, трясет телефоном и фокус размывается, но потом…
Я присматриваюсь и до боли закусываю щеку изнутри.
В кадре камеры небольшой столик, а за ним двое. В обнимку. Рука женщины на бедре мужчины, а рука мужчины на плечах женщины. Он улыбается и тянется к ее губам. Поцелуй. Один. Второй. Они совершенно не смущаются лобызаться на глазах у посторонних! Но это полбеды. Самый ужас заключается в том, что я их знаю. Этот мужчина, что пихает свой язык в рот девушки по самые гланды, — Федор. А девушка — обладательница ярко-розовой помады — та самая сплетница Настенька, которая не может айтишника от финансиста отличить.
Вот же…
В ушах стоит громогласное: «бум-бум». Пальцы до скрипа сжимают металлический корпус телефона, а с губ моих срывается то ли вой, то ли рык.
Твари беспринципные!
Даня
Завалившись в бар на набережной, заказываю себе бутылку виски и какие-то закуски. Какие, даже не придаю этому значения. Падаю за дальний крайний столик, разглядывая море и звезды. Своим угрюмым видом пресекаю всякие попытки со стороны девушек со мной заговорить, глушу вискарь до тех пор, пока среди ночи телефон не начинает трезвонить.
Одного взгляда на экран хватает, чтобы пропало всякое желание отвечать. Номер неизвестный. Я сбрасываю вызов, как и всегда в подобных случаях. Вызывающий меня абонент упертый, и набирает снова.
Я повторяю свои манипуляции и во второй, и в третий раз. Плескаю себе в бокал еще виски и на пятый звонок, психанув, отвечаю. Бросая в трубку:
— Да? Слушаю.
— Даниил? — спрашивает отдаленно знакомый женский голос.
Я старательно напрягаю извилины, утонувшие в вискаре. Но вспомнить, кому принадлежит малость писклявый, тоненький голос, не получается. Интересуюсь:
— Кто это?
— Добрый вечер! Это Саша. Александра, то есть.
— Александра?
— Администратор в отеле, в котором вы остановились.
— А, черт, точно! — растираю переносицу. — Простите, Александра, не узнал. Длинный день выдался. Здравствуйте.
— Богатой, видимо, буду, — нервно хохочет девушка, выдавая полную банальщину.
— Видимо, — бурчу я. — Что-то стряслось, Александра?
— Я звонила вам в номер по внутреннему телефону, но вы не ответили. Пришлось найти ваш личный номер. Простите.
— Это я понял. Не проблема. Давайте ближе к сути.
— Дело в том, что ваша невеста, она малость…
— Подождите, какая невеста? — перебиваю.
— Как какая? — виснет на том конце провода тишина, полная замешательства. — С которой у вас свадьба… сорвалась. А у вас их, разве, много?
— Кого? — жестко туплю я.
— Невест…
— Что? Я… — блть, Даня, — точно, вы про Карамельку?
— Про кого?
— Юлию. Блондинка. В общем, неважно, я понял. Так, что с моей невестой? — если до этого Сашенька была бы рада со мной замутить, то после нашего сегодняшнего разговора явно задумается о моем интеллекте. Вернее, о его полном отсутствии. Так же, как и о моральных принципах.
— Она… это… в баре при отеле.
Я моментально подбираюсь:
— То есть как в баре? Время же, — бросаю взгляд на наручные часы, — второй час ночи. Что она там забыла? С кем она там торчит?
Неужели Вар, скотина такая…
— Одна, — снова вгоняет меня в ступор Сашенька.
— Одна? И что она там делает одна?
— Пьет коктейли. Много коктейлей. И флиртует. И… и только что наш бармен снимал ее со стойки, куда она собиралась залезть и танцевать.
Вот…
Что, мать твою? Это шутка такая?
Я в полном охреневании тру глаза и чешу затылок. Юля напилась и полезла на стойку танцевать? То есть та самая Юля, которая моя Карамелька? В смысле не моя. Пока. Но сути дела это не меняет. Когда я уходил, ничего не предвещало ее пьяного демарша. Какого хера произошло “потом”? Да и вообще на Юлию это не похоже.
— Саша, вы ничего не
перепутали, это точно моя невеста?
— Точно. И она уже изрядно пьяна. Мы не можем отправить ее в номер и не хотим скандала. Охранник и бармен за ней приглядывают, но вы бы не могли подойти и ее, ну…
— Заберу, — перебиваю и подскакиваю с места, швыряя на стол купюры. — Я буду с минуты на минуту. Пожалуйста, Сашенька, проследите, чтобы эта отчаянная никуда и ни с кем не ушла. А если будет порываться — тормозите всеми правдами и неправдами. Я буду и вам, и вашему охраннику с барменом очень сильно благодарен.
— Хорошо, конечно. Мы вас ждем.
Я отбиваю вызов и на удивительно твердых после такого-то количества выпитого сегодня алкоголя ногах иду к отелю, стремительно сокращая расстояние до своей пьяной Карамельки. Не знаю, то ли плакать, то ли смеяться.
Что вообще происходит в голове у этой дурной особы? Ее швыряет из крайности в крайность. Это я так не нее отвратительно влияю или свежий морской воздух дурманит? Или, может, Сашенька преувеличивает и все не настолько плохо, как нарисовалось в моей голове?