Ты моими глазами

Ехидно подмигивая высунувшемуся со своего рабочего места в общий опенспейс Пак Чимину зеленым табло циферблата, настенные часы отсчитывали остатки рабочего дня. И, словно вступив во вселенский заговор издевательств над омегой, делали это нарочито медленно. Будто ему недостаточно озабоченного начальника и пустобола соседа! Досадливо закусив нижнюю губу и выудив из внутреннего кармана телефон, Чимин в который раз за сегодняшний день проверяет гаджет на входящую корреспонденцию: письма, звонки, сообщения... — в надежде увидеть хоть что-нибудь от Юнги.

Ни-че-го.

Слезы обиды болезненными щипками проходятся по глазам. Нет! Все! Он больше так не может! Он не выдержит подобной нервотрепки — жить и бояться каждого резкого звука или оброненного в свой адрес слова. Чимин сейчас же пойдет и, как вчера и планировал, напишет заявление на расчет! А дальше все: «пиши мне письма мелким почерком, поскольку места мало в рюкзаке» Строчка из песни «Возьмите нас с собой, туристы»... Конечно, поначалу ему будет сложно привыкнуть к изменившемуся укладу жизни. Да и потеря основного источника дохода этому явно способствовать не будет. Но ничего — он молодой, амбициозный и свободный, а значит, сможет быстро приспособиться. Так что терять ему, по сути, особо нечего. Да и некого...

Гордо расправив плечи, омега разворачивается в сторону HR-отдела и едва успевает отпрыгнуть: суетливо заталкивая бумаги в свой портфель, мимо него проносится менеджер по работе с персоналом. Чимин заторможенно поворачивается ему вслед, задумчиво переводя взгляд на электронные часы, — 18:02. Уже как две минуты рабочий день в RedLaure закончился.

Нет, ну точно заговор!

Сознание омеги озаряется внезапным прояснением: заявление он может и завтра с утра написать. А еще Чимин может воспользоваться благами цифровых технологий и дистанционно отправить электронную форму на email! И как он раньше об этом не подумал?

Эта информация, словно саечка за испуг, выводит юношу из меланхоличного состояния и, подхватив свою сумку, благо, что сегодня он ее так и не распаковывал, Чимин устремляется вслед за общей массой.

Пребывая весь день в нервном ожидании, омега каждые пять минут, боязливо озираясь по сторонам, проверял телефон на наличие входящих сообщений. Не забывая, однако, при этом исправно следовать первому правилу офисного самурая: якобы выполняя сверхсрочную работу, со скоростью звука и прытью горных рек носиться из одного угла офиса в другой. Но к концу дня начальник все чаще стал маячить в периферии омежьего зрения, сосед же, напротив, продолжал играть в молчанку. А одолевшие юношу расстройство и обеспокоенность от поведения обоих альф в прямой пропорциональности увеличивали скорость его спринтерских забегов, наращивая ее раз от раза. И каким только чудом он никого не сбил — для омеги до сих пор остается загадкой. В редких же перерывах между перебежками Чимин попеременно и каждый раз очень достоверно «мимикрировал» под части офисного интерьера: мебель, кулер, рыбок в аквариуме, фикус из зеленого уголка или же неотъемлемую деталь курилки. К слову, последнюю он за сегодня посетил большее количество раз, чем за все полгода работы. В общем, сегодня Чимин делал все, чтобы не грузиться мрачными мыслями, не оставаться одному и не быть на виду у всепохотливого ока Колокольчика!

Нет, ну, а мало ли что, где, а главное, когда взбредет в голову этому козлоё... любителю животных? Да уберегут Небеса парнокопытных от чужих посягательств...

Один из работников маркетингового отдела, запутавшись в своих ногах, спотыкается, едва не падая на пол и создавая затор в проходе с такими же торопыгами, как и он. И пусть незадачливый сотрудник быстро выпрямляется, возобновляя движение, короткой заминки хватает, чтобы лифт увез первых, более расторопных коллег.

Становясь в общую очередь и нервно кусая губу, Чимин уже скорее по привычке проверяет смартфон, задумчиво свайпая по экрану.

Пусто.

Аспид подколодный! Вот и как верить теперь альфам и речам их сладким? Если каждый раз вместо обещанного они так и норовят развесить на органах слуха омег гирлянды из мучных изделий, окончательно разрушая их веру в прекрасное?

Лифт радостным звонком оповещает, что до его прибытия осталось всего пару этажей, и Чимин, раздосадованно выдыхая, запихивает телефон в сумочку, начиная нетерпеливо раскачиваться. Слегка сощурившись, омега пытается отвлечься от невеселых мыслей, прикидывая остатки припрятанного на черный день алкоголя. Недолго думая, юноша решает, что все же бутылки бургундского будет недостаточно и по пути домой нужно будет заскочить в магазин.

Настроение немного улучшается. Во всяком случае, не он первый, не он последний обманутый — главное, что без разбитого сердца и необходимости зализывать душевные раны. А работу он непременно найдет. Новую. Пусть не такую хорошую... Конечно, не такую! Чимин найдет что-нибудь и получше! Недаром же он за полгода с таким количеством людей перезнакомился. Нужно лишь хорошенько проанализировать имеющиеся связи...

Оптимистичные мысли растягивают пухлые губы в робкой улыбке, которая тут же меркнет, стоит Чимину заметить появившегося в вестибюле Колокольчика.

Шумно сглотнув, омега принимается агрессивно работать локтями, пробиваясь в первые ряды и отвоевывая себе место в готовящейся к спуску партии.

Чимин немного сбавляет обороты в холле, осматривается, решая, с кем бы из коллег отправиться на остановку. Все же толпа, пусть и небольшая, дает чувство защищенности. А Колокольчик — он и в Африке Колокольчик, поэтому в данном случае лучше перебдеть с самозащитой. Можно было бы попросить Тэхена и Итана подбросить его домой, но омеге не хочется злоупотреблять чужим хорошим отношением, да и отвечать на расспросы, если честно, особого желания тоже нет. И с незначительной фразой про погоду Чимин пристраивается к парочке омег из отдела планирования, выходя с ними же на улицу. Юноша на всякий случай бросает взгляд на экран телефона — заставка крупными цифрами высвечивает 18:11 и более никакой информации. Чимин снова погрязает в разочарованных мыслях про альфий род человечества и за думами едва не врезается в своих не к месту остановившихся попутчиков.

Юноша недоуменно осматривает планировщиков и еще несколько так же подвисших на ком-то омег. Чимин близоруко щурится, пытаясь проследить за чужими взглядами, но ровным счетом ничего не видит. Хотя с его минус три, утренним нежеланием надевать линзы и забытыми на столе в офисе очками, фокус порядком смазан и размыт. Неужто кто животинку им под офис подкинул, и не к месту проснувшийся омежий инстинкт затормозил все движение?

Но сладострастные моськи, едва не бегущая по подбородкам голодная слюна и восторженный возглас:

— Ходячий секс... — от одного из Чиминовых спутников.

Похотливый:

— С таким я застрял бы в лифте на парочку ночей... — от планировщика, страдающего жуткой клаустрофобией.

Безнадежно-печальное:

— Как жаль, что воздушно-капельным путем нельзя залететь... — от папы-героя, произведшего на свет уже пять детенышей и после последнего декрета зарекавшегося от любых беременностей.

И фирменное дедушки Кима:

— Интересно так омеги пляшут, если снизу посмотреть... — от Тэхена.

Заставляют юношу пойти на кардинальные меры. Чимин выходит немного вперед и, чтобы навести резкость зрения, удлиняет разрез глаза указательным пальцем, оттягивая внешний уголок к уху, да так и замирает.

Охуевая.

Небрежно опершись на сиденье сияющего новизной хрома харлея (хотя Чимин в последнем не уверен, ибо в железных конях не разбирается от слова «совсем») и нервно постукивая шлемом по бедру, облаченный в кожу и деним, у соседнего подъезда стоит не кто иной, как... Мин Юнги.

Альфа терпеливо сканирует выходящих ленивым взглядом, пока не цепляется за хихикающую и перешептывающуюся группку и не впивается в стоящего впереди Чимина. Юнги, повесив шлем на руль, легко отталкивается и неспешно двигается в их сторону, попутно прихорашиваясь: поправляя наручные часы, одергивая кожанку и зачесывая назад пятерней темные пряди.

А Чимин, забыв, как дышать, судорожно проглатывает скопившуюся слюну и недоумевает: когда его сосед успел стать таким... м-м-м... горячим? «Ходячий секс», говорите? Омега сейчас готов кровью подписаться под каждой из услышанных ранее хвалебных характеристик альфы.

Омежьи шепотки становятся громче, превращаясь в практически невнятный переброс восторгами с остаточным:

— ...такой красавчик...

— ...я раньше не видел...

— ...и кому же это так повезло?

— ...прокатиться бы на...

Под конец, обдавая барабанные перепонки Чимина беспощадным ультразвуковом:

— Небеса! Он идет к нам!

Юнги тем временем, оставляя небольшое расстояние, останавливается напротив удивленно хлопающего глазами Чимина. И под разочарованные вздохи омег и счастливую улыбку Ким Тэхена, спешащего, однако, свою радость скрыть ладошкой, хрипло произносит:

— Привет, Ватрушечка.

А после, пользуясь чужим замешательством, альфа опускает руки на омежью талию и, прижимая Чимина ближе к себе, жадно впивается в пухлые губы, незамедлительно проскальзывая языком в приоткрывшийся от удивления рот. Ошеломленно подчинившись, Чимин беспрепятственно позволяет притиснуть себя к сильному телу, безвольно упираясь ладошками в альфью грудь.

Мгновение — и омега приходит в себя, напрягается, намереваясь с силой оттолкнуть настырного соседа. Ибо что он, черт возьми, себе позволяет! Но первое ласковое, будто уговаривающее поверить и довериться прикосновение чужого языка к его собственному и нежные поглаживания по спине заставляют юношу раствориться в моменте и робко ответить.

И вот, Юнги стократно возвращает подаренную ласку: нежно сминая пухлый рот чувственными движениями. Одна его ладонь зарывается в светлых прядях на затылке, наклоняет омежью голову под более удобным углом, а вторая беспардонно проскальзывает в задний карман Чиминовых брюк, стискивая аппетитную выпуклость и впечатывая бедра юноши в свои. А сам Чимин больше не упирается в альфью грудь. Он обнимает в ответ, нежа широкую спину, и едва не теряет контроль над сознанием в головокружительном и ускоряющемся ритме.

Неизвестно сколько бы это продолжалось, если бы не настойчивое и усиливающееся раз за разом истошное покашливание, заставившее Юнги и Чимина отстраниться друг от друга.

— Вы еще потрахайтесь здесь! — не скрывая яда в голосе, шипит покрасневший от возмущения мистер Бенджамин.

— Непременно. Только дома. Здесь, знаете ли, советами замучают, — не отрывая взгляда от Чимина, отвечает Юнги.

Альфа любовно оглаживает нежный бархат румяных омежьих щек и поправляет им же растрепанную прическу, ласково шепча:

— Как же долго я мечтал об этом, Кексик.

И пока Чимин не до конца вернувшимся сознанием осмысливает двусмысленность фразы, Юнги, легко чмокнув омегу в кончик носа, наконец переключает внимание на гневно пыхтящего собеседника. Он широко улыбается, умело скрывая за обнаженными деснами хищный оскал.

— Извините. — Альфа прижимает омегу к своему боку, продолжая нежно обнимать. — Но я Булочку полгода не видел. Просто невозможно было устоять.

— «Булочку»? — Мистер Бенджамин с такой силой сжимает губы, что при каждом слове щедро окатывает слюной стоящую напротив парочку. — Молодой человек, это у вас дома может быть пекарня, зверинец, да хоть оранжерея! И называть вы там тоже можете друг друга как хотите! А здесь... здесь общественное место! Одно из лучших рекламных агентств страны! Так что, возьмите на себя труд — ведите себя прилично!

Чимин отстраняется от своей опоры, собираясь не то возразить, не то оправдаться, но его опережают. И юноша в этот момент чувствует себя так по-омежьи защищенно и правильно, что впервые за последние несколько месяцев позволяет другому, более сильному, альфе позаботиться о себе.

— Чимини... — Юнги цепляет пальцами омежий подбородок, переключая внимание юноши на себя. — Поехали домой? М? А то, глядишь, все вокруг не только позеленеют, но еще и квакать начнут. Один вот уже почти...

— Вы... Вы... — вновь гневно пыхтит Колокольчик.

— Альфа Чимини, Мин Юнги. — Альфа нарочито неверно истолковывает потуги Чиминова начальника и, закрыв омегу собой, протягивает руку для приветствия. — А вы, поборник правил и морали, простите, кто?

— Бенджамин Стоун, — горделиво выпятив грудь вперед, произносит альфа, кивая в сторону выглядывающего из-за плеча Юнги Чимина, — непосредственный начальник Пак Чимина. И... — Альфа порывается сказать что-то еще, но Юнги не дает ему подобной возможности, обрывая:

— Ах, — притворно охает он, мимолетно оглядываясь на омегу. — Так вы и есть тот заебуч... замечательный руководитель, — быстро правит себя Юнги, — который помог моему Круассанчику адаптироваться на новом месте? Что же, спасибо, что присмотрели. С меня вискарь, ну или что там такие, как вы, предпочитаете...

— «Такие, как я»? — гневно кричит Бен, явно читая во фразе всю вложенную в нее неприязнь.

— Ну да. Непосредственными начальниками абы кого не назначают. Как определитесь — дайте знать. Ну, до свидания! — немного повысив голос, альфа прощается со всеми. — Сами понимаете, столько времени в разлуке нужно наверстать. — С последними словами альфа разворачивается сам и тянет за собой омегу.

— Юнги? — подает голос молчавший все это время и явно наслаждавшийся происходящим Тэхен. — Я так рад, что ты наконец-то приехал! — Омега дружески шлепает альфу по плечу. — Ты же насовсем? Все свои дела уладил?

— Ну, да, — осторожно тянет Юнги, бессознательно стискивая ладонь внутренне сжимающегося Чимина. Омега слишком хорошо знает своего друга и уровень ебанутства его гениальных идей. — А что?

— Просто у нас на выходные намечен корпоративный тимбилдинг на природе, а Чимин только один записался... Но теперь ты же поедешь с нами? — Омега в конце мило улыбается, а Чимин убить друга хочет и полные легкие воздуха набирает, чтобы «нет» заорать, но Юнги тем временем соглашается коротким:

— Конечно.

🧁🧁🧁

— Я до сих пор не могу поверить, что ты не предупредил меня! — ставя на стол два блюда с аппетитно дымящейся и собственноручно приготовленной пастой, бухтит омега. — Я же весь извелся в ожидании хоть эсэмэски!

Юнги на чужие возмущения лишь одобрительно мычит: вместо ответа на заданный в очередной раз вопрос, восхваляя предложенное угощение.

— Я, конечно, верую в твои актерские таланты, — продолжая уплетать пасту за обе щеки, все же находится с ответом мужчина, — но удивление должно было быть искренним.

— Угум, — вяло ковыряясь в своей тарелке, соглашается Чимин.

Ему ужасно хочется обсудить произошедшее, а точнее, поговорить про поцелуй. Но, боясь услышать, что то, от чего у него едва не расплавился даже мозг, было лишь спланированной игрой, он интересуется:

— И ты правда поедешь со мной на тимбилдинг?

— Естественно, — как само собой разумеющемуся кивает альфа, едва не жмурясь от захватывающего его гастрономического оргазма. — Я же обещал. А почему ты спрашиваешь? Думаю, сегодняшнее эффектное появление не должно ставить под сомнения мои слова.

— Да я просто... это... — неловко мямлит омега, нервно сжимая основание вилки. — Подумал, что приношу тебе столько хлопот. Да и у тебя могли быть уже планы...

— Чего не сделаешь ради соседей, — ухмыляется Юнги, сыто оглаживая живот, но, заметив нервно закушенную губу и быстро потупившийся взгляд, спешит разъяснить: — У меня сейчас что-то вроде внепланового отпуска, так что не переживай — ничего ты не рушишь. И мне будет только в радость помочь тебе разобраться с гандоном-начальником. — Наконец, заметив мягкую улыбку в уголках пухлых губ, альфа, и сам веселеет, добавляя: — А если ты продолжишь и дальше так вкусно меня кормить, то можешь даже попросить о более кардинальных мерах для приструнения этого вашего Колокольчика.

— Более кардинальных? — удивленно вскидывается омега.

— Ну да, — искренне улыбается альфа, забавляясь чужой стушеванной заинтересованностью. — За пастуший пирог я могу его разочек переехать мотоциклом, а за фаршированную индейку и печенье с шоколадной крошкой могу действовать более радикально. Например, — альфа заговорщически понижает голос, заставляя Чимина податься вперед, — украсить бесплатной аэрографией его машину и оповестить весь Лос-Анджелес, что он скотоложец.

Омега несколько мгновений недоуменно хлопает глазами, а после, прикрыв рот ладошкой, начинает громко хихикать.

— Скажешь тоже! — Успокоившись, юноша вытирает уголки глаз рукавом свитшота. — Я на минуту даже поверил.

— Кто сказал, что я шутил? — с каменным лицом интересуется Юнги, вскидывая левую бровь, а видя, как ошарашенно округляются чужие глаза, сдается: — Ладно, я правда шутил. Внешний тюнинг произвести действительно не смогу — жуткая аллергия на свежую краску. А вот мотоциклом переехать — это запросто. — Чимин в ответ лишь искренне улыбается. — Кстати, Кексик, ты во сколько на работу выходишь?

— Около восьми. — Ненавистное обращение впервые отдается в груди теплом, и омега, не желая оспаривать его, неловко прячет кончики пальцев в длинных рукавах. — А что?

— Проводить приду, — лукаво усмехается Юнги.

Без четверти восемь разрывная трель дверного звонка вынуждает Чимина нервно дернуться и размазать с таким трудом нарисованную стрелку.

— Вот черт! — зло выплевывает он, гневно шлепая босыми стопами открывать дверь.

— Доброе утро! — бодро звеня связкой ключей, слишком радостно для человека, встающего в обед, улыбается Юнги и без приглашения проходит в омежью квартиру. — Вот, надень это. — Альфа протягивает белый сверток.

— Зачем это? — бухтит омега и, развернув врученное, удивленно вскидывает брови. — Рубашка? Думаешь, я, как офисный работник, нуждаюсь в сорочках?

— Как же с тобой сложно, — театрально закатывает глаза Юнги. — По легенде ты провел ночь со своим альфой. Думаешь, не будет странно, если от тебя не будет пахнуть мной? — На удивленное: «О!», Юнги лишь по-доброму хмыкает: — Так что, надевай. Конечно, будет великовата. Но оверсайз нынче в моде, и под пиджаком должно не так бросаться в глаза.

— Ну как? — через несколько минут интересуется переодевшийся омега и робко закусывает нижнюю губу, встречаясь с горящим непонятным восторгом альфьим взглядом. — Пойдет?

Юнги, не отводя глаз от омежьего лица, завороженно кивает. А после стремительно приближается и, совсем как вчера, без всяких усилий привлекает юношу ближе. Скользя, подушечки пальцев проходятся по контуру омежьего лица, мягкими прикосновениями опускаются на омежий затылок, заставляя Чимина слегка откинуться назад. Омега в ответ едва заметно дергается и, словно боясь упасть, обнимает широкие плечи. Лишь удостоверившись в надежности своего положения, Чимин глухо выдыхает и прикрывает глаза еще до того, как их губы находят друг друга.

Горячие. Чувственные. Нежные. Губы Юнги не просто касались, они словно пытались поглотить, оставить свое клеймо: мой! А Чимин, слегка подрагивая от охватывающего его тело жара, с готовностью приоткрывает рот, сливаясь в горячем, страстном поцелуе. А дальше все мысли улетучились из омежьей головы, оставляя место лишь альфе и тем ощущениям, которые он дарил: его вкусу, его запаху, его прикосновениям, что словно тиски намеревались вжать омежье тело в свое.

Телефон Чимина настырно трезвонит повторяющимся рингтоном, и они нехотя отстраняются, оценивающе осматривая внешние изменения друг друга: лихорадочный блеск в глазах, покрытые розовой пыльцой румянца щеки, припухшие губы... Юнги очерчивает большим пальцем смазанный контур Чиминовых губ и, собственнически улыбаясь, утвердительно кивает, отвечая на давно забытый вопрос:

— Теперь, да.