9
Лиза встретилась лицом с Виолеттой, когда после глухого удара, осмелилась открыть глаза. Ран не было, крови тоже, вот только сердце повело себя странно, пропуская десятки ударов в секунду. Предательски взгляд опустился ниже уровня глаз, за что мысленно девушка дала себе оплеуху. Кончиком носа она почувствовала теплое дыхание одноклассницы. Наблюдая за едва видимым на морозе облачком пара, Лиза дошла до бровей Виолетты, которые были напряжены. Это заставило прийти в себя.
— Вилка..! - Андрющенко подскочила, как ошпаренная кошка, и схватила подругу за плечи, предостерегая от падения. — Зачем полезла?
Малышенко задорно улыбнулась, будто ничего серьёзного не произошло. Глаза ее сузились, а ямки у губ приобрели более четкие контуры.
Заметив опасность ситуации, девушка, конечно же, побежала ей на встречу. Она опустилась на колено перед подругой, тем самым закрывая ее от удара. В такие моменты Виолетта предпочитала долго не думать, а сразу действовать. Однако на этот раз ее безрассудство сыграло на руку — никто не пострадал. На спине у Малышенко был школьный портфель с кучей обычно не нужных для нее книг, а потому камень прилетел в них.
— Так и вдарила бы, - при виде беззаботности одноклассницы, Лизу одолевал гнев.
Тысячи сценариев пролетели в голове девушки за три секунды, что она отчитывала перед тем как открыть глаза. Причем благоприятных исходов не подразумевалось.
— Ты так беспокоишься, я приятно удивлена! У меня рюкзак на спине, все пучком.
Как ни в чем не бывало, Виолетта поднялась на ноги, отряхнула ладони друг об друга, избавляясь от грязи с асфальта, и протянула руку Лизе. Последняя фыркнула и встала сама, сухо оттолкнув.
— Елизавета? - прогремело в голове, заставляя вспомнить, что они здесь не одни.
Женщина, что минуту назад плевалась всевозможными колкими словами, плакала. Покачиваясь, словно листок на ветру, она что-то бормотала себе под нос, лишь изредка можно было различить это жалобное «Елизавета». Ее жалкий вид стал причиной кома в горле.
Андрющенко запрокинула ногу на другую и, стоя на одной, стала развязывать шнурки от покоцаного кроссовка. То же самое проделала и со вторым. Когда девушка осталась в одних носках с изображение черепашек-ниндзя, женщина обратила на нее внимание. Капли страданий, что лились градом, иссякли. Все ведущие силы покинули дряхлый скелет в оболочке.
— Солнце моё, прости дуру. Эта коробка, - она стала бить себя по голове, пока дочь не остановила ее, сократив расстояние, - подводит меня.
Лиза прижалась к женщине, держа в одной руке обувь, а другой поглаживая по спине, словно убаюкивая маленького ребёнка.
— Я знаю, все знаю...
Виолетте от такой интимности хотелось бежать, бежать без оглядки. Смотря на эту картину, она непроизвольно кусала щеку изнутри. Это была мимолетная зависть? Нет. Злость? Нет.
Когда объятия прекратились, Лиза склонилась к ногам старой матери и положила перед ними кроссовки.
— Пожалуйста, мам.
Обессиленная женщина приподняла ногу, позволяя надеть на нее обувь. Кроссовок болтался на худенькой ножке, кожа которой была сморщена.
////
— Она спит? - спросила Виолетта, завидев Лизу, приближающуюся к ней.
Девушка устало улыбнулась. Будь перед ней не Виолетта, а кто-нибудь другой, она бы себя не утруждала.
— Да, большое тебе спасибо.
За устрашающей, на первый взгляд, калиткой был небольшой сад. Сейчас ничего не цвело, но уверенность, что с приходом весны все изменится, сомнению не подвергалась. Под окнами деревянного дома, рядом со входом, стояла скамейка, на которой разместилось разместились Виолетта. В дом заходить не хотелось. Ее и так гложело чувство, что она залезла слишком глубоко, хоть и не специально.
— Иронично, не правда ли?
— Что именно?
— Как однажды мы становимся родителями для своих родителей.
Чтобы жить ей требовался альянс. Альянс таких же «родителей», на долю которых упала погрешность системного блока.
Малышенко не хотелось, но это было нужно.
— Как это произошло?
Лиза впопыхах села рядом, чтобы разорвать зрительный контакт, который творил с ней непонятные вещи. Смотря в эти зеленые глаза она ощущала одновременно и взлет, и падение. Раньше такого не происходило или девушка пропускала это мимо себя.
Лиза ни разу не репетировала рассказ о своей матери, ведь думала, что не спросят, не пригодится. Мир так устроен, что если ты не платишь деньги или не представляешь из себя важной персоны, из которой хотят что-нибудь вытянуть, всем плевать. Чаша человеческой боли перевесила счастье. Равновесие, с которым когда-то задумывался мир, изжило себя. А ведь люди давно это предугадали.
Правило трех «Н», знаете? О нем думала каждая ночная бабочка, желая дурманить себя сказками о лучшей жизни во время той самой части с жирным уродом, пропахнувшим потом и грудным молоком своей жены. Пока вы ебетесь на сломанной раскладушке в местной общаге и у вас в голове звучит этой правило, мир подождет.
— А дети?
А дети вырастут и поймут. Поймут, почему их мать сидела у окна темной ночью, а цветок, который никто не поливал, все цвёл и цвёл. Поймут, почему папины руки каждый раз пахли по разному, когда он нежно гладил по макушке. Поймут, почему в канун бриллиантовой свадьбы мама повисла на шланге от стиральной машины с запиской в руках. Всё равно люблю.
Нет Ничего Невозможного — вот, о чем говорилось. Лиза бы изменила это понятие на Нет Ничего Вечного, и назвала бы правилом «Счастья».
«Оу, мне очень жаль! У меня тоже..» и так далее, и тому подобное. Их жалость была условной. Секунду пожалела, а после жалеть должны тебя. Так заведено, так принято, вот и ты принимай.
— Я никогда не бросала вызов маме. - Нагнувшись, девушка подняла небольшой камень. Во время диалога она проходила подушечками пальцев по каждой грани, царапая тонкую кожу и извилины души. — Она ушла из дома, когда я была маленькой. Ее терпение тоже было не вечным. Соседи и днём , и ночью судачили о ее побеге. Говорили, что сбежала от своего мужа-тирана к крестному дочери. Отец бил ее долгое время. В дни, когда он приходил с ночной смены пьяный, меня выгоняли на улицу - гулять. Мам всегда выгораживала его. - Камень выпал из рук, а Лиза не стала его подбирать. – Даже сидя передо мной с разбитой губой она утверждала, что сейчас просто плохое время.
Малышенко сидела натянутая как струна. Руки ее, холодные и сухие, упирались в колени и были крепко сжаты в кулаки. Повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь дыханием девушек. Все эти признания, честные разговоры. Когда влезают в твою душу… это интимнее, чем секс. Это по-настоящему сближает. Пожалуй, это одно из самых ценных чувств в жизни. Нет... самое.
— Я выросла без нее. После пропажи отец выискивал маму везде. Слухи о моем крестном отце без внимания тоже не оставил. - Андрющенко замолкла, на этом момент ей хотелось перевести тему, как-нибудь отшутиться, лишь бы не говорить этого. — Он убил его.
— Что?
Виолетта едва заметно дрогнула всем тело, она испытывала дущащее желание закрыться от этой информации, так как чужие беды давались для нее тяжело.
— Заявился в ночь с топором и зарезал как скотину. Но маму так и не нашёл.
— Она к нему не приходила?
— Первые два дня жила у него, после уехала к сестре. В соседний посёлок.
— Его поймали? - скрип зубов резанул по ушам.
— Отца? - не глядя, Лиза почувствовала нерешительный кивок собеседницы. — Он сейчас сидит. Ему осталось около пяти лет.
Во время диалога Андрющенко не знала, куда деть свои руки. Девушка выпрямилась, упираясь ими в скамейку, из которой торчали занозы. Она почувствовала, как одна из таких впивается в кожу, но проигнорировала.
— Так как я была маленькая моим опекуном определили тетю, у которой скрывалась мама. Первое время она присылала письма с отказами, даже приехать ей было в западло. Однако все быстро изменилось, когда суд подчеркнул, что на содержание ребенка будут выделяться денежные средства. Я помню ее нахальную физиономию в тот день, когда она примчалась в суд, а после обняла меня при всех.
— Мерзость, - Виолетта нахмурилась, затягивая молнию от куртки выше подбородка.
— Вся мерзость ещё впереди. - Усмехнулась Лиза. —Она не забрала меня, лишь мои деньги.
— Как не забрала? - Виолетта от негодования подскочила с лавки и сверху вниз смотрела на подругу. — Она серьёзно оставила маленького ребёнка одного?
— Я тебе больше скажу, ни копейки из казны этого государства мне на руку не упало. Деньги перечисляли ей на карту, а об остальном она не заботилась.
Андрющенко выстояла против этого взгляда, отчего Малышенко утратила порыв гневаться и спокойно опустилась на место.
— На что ты жила тогда?
— Объедки составляли мой рацион. То у этих соседей подъем, то у тех. У нас тут чебуречная недалеко, видела же?
— Да...
— Там работает Рустам. Он кормил меня за пятерки.
— Как это?
— Когда соседи перестали меня жалеть, их подачки прекратились. Я стала продавать вещи из дома. Первый раз выручки получилось так много, что я осмелилась себя побаловать и пошла туда. - Тут девушка улыбнулась. — Побаловать чебуреком, смешно, не правда ли? - Виолетта ничего не ответила, побоялась спугнуть. — Мужчина знал о моей ситуации, а потому отказался принимать деньги и отдал просто так. Он видел, как я мялась, не зная брать или не брать, и сказал: «Ты можешь заплатить мне своими хорошими оценками!» Об оценках в тот год я не думала вообще, пятерки были лишь по рисованию. Вместо дневника я достала альбом, куда тоже выставляли оценки. Рустам хвалил абсолютно всё, даже то редкое уродство, на которое были способны мои детские ручонки. С тех пор я стала учиться, вышла на отличницу, а за красный аттестат он подарил мне приставку и целую коробку игр к ней! Там был и тетрис, и Супер Марио, и Танчики. Черепашки ниндзя, Чип и Дейл... Сейчас ни у кого таких нет, а у меня есть! Давай как-нибудь сыграем?
На секунду в этих глазах проявилась яркость. Цвет стал настолько насыщенным, что показалось вышло солнце. Будто их заменили драгоценными камнями, что невообразимо переливаются на свету.
— Обязательно сыграем.
После этой истории Виолетта не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Ей думалось, что всё это — слова, мысли, эмоции и неумелые попытки выразить поддержку — фальш. Девушка боялась, что она и есть тот человек, который думает и действует по общепринятым правилам. Сейчас надо натянуть маску безмятежности, заверить, что тебе искренне жаль, и начать раскидываться советами, а можно и перетянуть одеяло на себя. Сидеть вот так, плечо к плечу, и драться за жалость к судьбе.
— Ловлю на слове. Что-то я слишком много ненужного на тебя вывалила..
— Я не хочу домой, Лиз, - ляпнула Малышенко, лишь бы она не останавливалась.
— В моё шестнадцатилетие приходили люди из органов. Оказалось, что все эти годы тетя отчитывалась в письменном виде о моем состоянии суду, но вдруг перестала. Ее искали по всему городу, удалось выяснить лишь то, что последнее место, где она была замечана - это дом пристарелых. - Уловив взгляд Виолетты, девушка подтвердила догадки. — Да, она упекла ее туда из-за внезапных признаков деменции. Целый год я возилась со справками, пытаясь забрать. Мне талдычили, что я ещё не совершеннолетняя - не положено.
— И как ты смогла?
— Я не смогла, смогла Кира.
— Что?
— Ее брат согласился помочь. Не знаю, что он сделал, но я получила согласие дома пристарелых. И с тех пор живу с ней.
Человеческое отчаяние может открыть любую дверь.
— Я не знала, что все так..
— У всех нас есть бремя, которое мы несем. Я бы хотела поругаться с ней, когда она в своем уме.
— Уже холодновато, даже с нашим климатом. Может, всё-таки зайдёшь? Печки нет, но я могу плиту включить.
Её передернуло.
— Нет! -Девушка замерла, а на лице ее читался ужас, сравнить который было не с чем. — Знаешь, я, наверное, все же пойду.
— Что случилось? Виолетта! Я сказала что-то не то?
Но Виолетта уже не слышала, она со всех ног бросилась прочь из дома подруги.
////
Малышенко стала невидимкой. В списке посещаемости напротив ее фамилии не было заметки, однако и в школе она не появлялась. На уроках Лиза сидела без соседки по парте, а на переменах бегала по всей школе, чтобы поймать.
Виолетта избегала девушку на протяжении недели, что было ей совсем не свойственно.
— Она намерено выводит меня! - Жаловалась Андрющенко на переменах.
Кира могла повлиять на погоду, огонь и воду, но не на ссоры подруг. Все, которые она могла лицезреть, решались сами собой. В большинстве случаев Виолетта через день, максимум два, приходила с извинениями, потому что не могла быть в неладах с людьми, в которых нуждалась.
— Если Вилка динамит тебя целую неделю, значит, что-то действительно произошло. - Рассуждала Медведева. — Будь большой девочкой, сделай первая шаг на встречу.
— Что ты имеешь ввиду?
— Подкарауль ее и отведи в тихое место, где нет людей. Там поговорите спокойно.
Совет Киры был воспринят через чур серьёзно. Выходя из кабинета, где проходил английский язык у второй группы, Виолетта явно не ожидала, что будет схвачена без единого шанса на спасение. Лиза тащила девушку на выход, где их уже дожидался таксист. Усадив на заднее сиденье, Андрющенко села и сама, а после машина тронулась.
— Мужчина, я ее даже не знаю! - Таксист на такое заявление лишь улыбнулся, отвечать не стал. — Так вы заодно... В лес везёте?
— Если не успокоишь, желание разделаться с тобой станет реальностью, - сухо предупредила Лиза.
— Разделаться как?
Андрющенко хмыкнула и поманила пальцем так, что у одноклассницы не оставалось и шанса. Виолетта прильнула ухом к губам девушки.
— Раздеть тебя догола и попробовать во всех местах.
Глаза Виолетты округлились, румянец смущения замелькал на лице, а сердце непроизвольно забилось чаще. Девушка подскочила и отсела как можно дальше к двери, вцепилась в кресло водителя и стала его трясти.
— Высадите меня немедленно! Это не моя Лиза, она бы в жизни такого не сказала!
Андрющенко откровенно потешалась с происходящего. Она всего лишь вернула Виолетте ее старую шутку, но и подумать не могла, что это введёт ее в такое состояние. Наблюдая со стороны, она наслаждалась.
Лиза отвернулась к окну и одной рукой притянула одноклассницу за ногу к себе. Виолетта попыталась на такое ответить какой-либо реакцией, но тут же успокоилась, когда почувствовала, что рука двинулась ближе к тазу.
Тонировки на окнах автомобиля не было, а поэтому пойманная жертва сего мероприятие спокойно прослеживала маршрут. За пределы города они не выехали, но чем дальше от школы — тем меньше людей.
— Приехали, - оповестил водитель, глядя в зеркало заднего вида.
Лиза поблагодарила его, схватилась за ручку и вышла.
Виолетта с этим не спешила. Она вцепилась в спинки двух передних кресел и попыталась заглянуть навигатор.
— Куда приехали? Ты меня в гаражи привезла?
— Виолетта, если ты сейчас же не выйдешь, - она сделал большую паузу, придавая своей угрозе значимости, — я больше никогда не раздам тебе интренет.
— Это край, Андрющенко!
Выйдя из машины, Лиза не стала хватать Виолетту и под ручку вести ее. Девушка могла спокойно убежать, но делать этого не стала. Дистанция между ними, которую она сама и провела, давила на грудную клетку с неимоверной силой. Хоть в глубине души Малышенко и была рада, что продержалась больше недели.
В комплекс гаражей девушки проникли без особого контроля. А все потому что охранник, грубо говоря, клал болт на свою работу — его не было. Зато буханка хлеба и шпроты свидетельствовали о том, что он ещё вернётся.
— Сюда, - сказала Лиза и остановилась напротив ржавых синих ворот.
Лиза достала большую связку ключей. Одному богу известно, как она с первого раза достала нужный и открыла ворота.
Внутрь Виолетта зашла вторая. Пространства было много, наверняка из-за того, что автомобиль отсутствовал. На стенах висели постсоветские плакаты, в полу по середине была дыра, закрытая дощечками, как и во всех гаражах. Но самое привлекательной - это холодильник, стоящий рядом с рабочим столом, заваленным запчастями и разной грудой хлама.
В связи с некоторыми обстоятельствами, Виолетта брезгливостью не обладала, поэтому находиться здесь ей очень даже нравилось. Запах машинных масел вперемешку с чистящим средством и пивом было что-то удивительное.
— Здесь клево!
— Это гараж...- Лиза замялась, не зная, стоит ли говорить, — Рустама.
Виолетта понятливо промычала, рассматривая остальное убранство. На столе лежали разные баночки-скляночки с непонятным наполнением и инструменты.
Девушка заглянула в холодильник и разочаровалась, столкнувшись с различными маторными маслами и резиновой мышью, порящей в воздухе.
— У вас мышь повесилась.
— Это так задумано, - Лиза все это время капалась в пыльной коробке. — Мы сюда пришли вот за этим.
Виолетта повернулась в сторону подруги и увидела, как та держит в руках белоснежные коньки с изображением какой-то героини из мультфильма и надписью.
— Снежная королева?
Лиза тут же развернула атрибут на себя и стыдливо откинула их себе за спину.
— Это мои.
После она достала следующую пару коньков, но уже чисто белые, и вручила Виолетте.
— Я два года занималась профессионально. - Девушка как-то странно смотрела на вещь, что ей вручили, слишком отрешённо. — А каток разве не закрыт?
— Я тебе свой покажу.
Из шкафа Лиза достала две пары потрепанных штанин, потому что их строгие черные брюки никак не подходили. Переоделась, взяла термос с горячим чаем и стала ждать Виолетту. Когда обе были готовы, она закрыла ворота и пошла на выход из комплекса гаражей. Малышенко плелась за ней с коньками в руках.
До озера, что служил катком шли не долго, минут пять. Однако создавалось ощущение, что они здесь одни. Ни звука машин, ни людей, ни птиц.
— Уверена, что лёд промерз? - Виолетта сощурила глаза и повернулась на уже сидящую на земле Лизу. — Или ты специально привела меня сюда, чтобы утопить?
— Кроме как инсценировать инсульт, избежать неизбежного у тебя не получиться, - отсалютировала Андрющенко.
Виолетта уселась рядом, но и минуты не прошло, как она вновь открыла рот.
— Ты что творишь? Шнуровать не умеешь? Дай сюда, - Виолетта переложила ноги девушки на свои и приняла завязывать шнурки по стандарту.
Лиза и возразить не успела. Только глупо глядела на профиль подруги так долго, что не заметила момент, когда девушка повернулась.
— Я настолько прекрасна?
— София и рядом не стояла.
Андрющенко поднялась первая и не дожидаясь Виолетту, пошла ко льду. Ударив лезвием, она убедилась, что толщина достаточная, и неуклюже переставила вторую ногу.
Уже стоя на льду, девушка сделала неаккуратную попытку проскользить. Можно было бы остаться без лица, если б Лиза не почувствовала, как со спины ее схватили за талию.
— Ты что вытворяешь, Снежная королева?
Недовольная новым прозвищем, которым ее наделила Виолетта, Андрющенко тихо хмыкнула и хотела оттолкнуть, но вдруг тело пошатнулось, а она была вынуждена вцепиться в чужие руки на своей талии.
— Я... - Малышенко не слышала слов из-за гулящего в ушах ветра, поэтому придвинулась ближе так, чтобы ее голова разместилась на левом плече, — не умею кататься на коньках.
Виолетта, мягко говоря, опешила. Она развернула Лизу на себя и заглянула ей в глаза, надеясь, что это неудачная шутка.
— На кой хер полезла тогда? Ещё и без меня пошла! Лиза, это опасно.
Имя было произнесено чуть ли не басом, отчего названная напряглась.
— Ты злишься?
— Нет, меня раздражает загрязнение окружающей среды и охота на вымирающих животных! Когда же будет мир во всем мире!
Незаметно для себя, Виолетта перешла на повышенный тон и всячески размахивала руками. Лиза хлопала глазами, в тот момент ее волновала лишь неудобная положение, в которой она пребывала. Пока Малышенко излишни жестикулировала всем телом, Андрющенко потянулась к той, чтобы взять за руку. Когда она это сделала, настал черёд Виолетты хлопать глазами. Девушка с вопросом на лице подняла бровь, заставляя объясняться:
—Научишь меня кататься?
Виолетта отвернулась, чтобы подруга не заметила довольную улыбку. Было приятно, что она просит о таком только ее.
— Постараюсь.
— Твое «постараюсь» весит значительно больше, чем «сделает» многих.
— Давай начнем с самых основ, первое — правильная стойка. - Виолетта стала боком к Лизе, слегка согнув колени и разведя ноги на ширину плеч. — Смотри, твой центр тяжести должен быть немного смещен вперед, а колени согнуты, чтобы было легче сохранять равновесие. Попробуй повторить.
Лиза неуверенно повторила позу девушки, цепляясь за ее руки.
— Молодец! Теперь, попробуй отталкиваться одной ногой и скользить вперед, а я буду поддерживать тебя. - Дыхание участилось, и непонятно то ли это из-за страха, то ли из-за красоты этой девушки. Лиза оттолкнулась, но тут же вцепилась в Виолетту, испугавшись потерять равновесие. — Всё хорошо, я тебя не отпущу. Давай еще, но на этот раз попробуй чуть дольше продержаться на одной ноге.
Сказать, что за один урок Лиза начала выполнять шедевральные пируэты на льду — это означает наврать. Однако кататься без посторонней помощи она научилась. Во время своего инструктажа Виолетта хохотала как умалишённая. Ей в голову пришло сравнение, что девушка похожа на дёрганного оленя, застывшего в свете фар.
— Перестань, отбиваешь всю тягу к учению!
Андрющенко с горем пополам доковыляла до суши, где ее дожидался теплый чай в термосе. Жалела лишь об одном — что не взяла покрывало. Земля была холодной, а штаны не такие толстые, как хотелось бы.
— Давно я не каталась! - Виолетта плюхнулась по правое плечо, и вот они вновь сидят как тогда.
— Я тебе противна?
Девушка поперхнулась чаем, который пила, и тут же развернулась на задающую вопрос.
— Нет, с чего ты так решила?
— А что мне оставалось думать, когда ты так сорвалась и убежала, даже игнорировала!
— Я... Блядь, Лиз, - Виолетта зарылась пальцами в волосы, и локтями уперлась в колени. — Дело не в тебе.
— А в ком? Не надо в себе всё это таскать! Если ты что-то почувствовала, сразу берешь это и озвучиваешь. Неважно, хорошее, плохое. Просто берешь и озвучивает!
Малышенко замучено выдохнула.
— Ты наверняка не знаешь, что я не единственный ребёнок в семье. До 2019 года нас было двое: я и моя младшая сестрёнка. Она умерла от газа.
— Кошмар. - Пазл в голове девушки стал складываться.
— После поездки к бабушке мы втроём: я, мама и Амелией пришли домой абсолютно без сил. Помыли зубы и завалились спать. Моя комната была самой дальней, поэтому я проснулась не сразу. Но когда это произошло, меня окутала пелена. Свет почему-то не работал и я пошла к маме. Только вот нашла я ее не там, где хотела. Мама была у Амели. Стояла на коленях и рыдала не в себя — как невменяемая покачиваясь с ее телом в руках. На входе в комнату валялись кеды сестры, ярко-жёлтые, как солнышко. Я споткнулась об них и упала. Проснулась уже на руках соседки.
Виолета спросила разрешения прилечь на ноги к Лизе. От собственного рассказа плыло в глазах. Дергалась скула. Кисти рук дрожали. Когда Андрющенко положительно кивнула, девушка уложила свою голову той на колени, подложив ладони.
— В тот день произошла утечка газа именно в нашей квартире. Кухня, где находилась плита, была соседней с комнатой Амели, после мамина и моя. Мне до сих пор снятся ужасы той ночи. Я предпочитаю как можно дольше не появляться дома, чтобы не попадаться маме на глаза.
— Неужели она винит тебя?
— Она часто мечтает. А что было бы, поменяйся мы местами? А что было бы, будь это моя комната? А что было бы, умри мы обе?
— Прости, я и подумать не могла, что мои слова так отзовутся в тебе.
— И ты меня прости, надо было ещё тогда рассказать, а не бегать от тебя, как дитё малое.
К берегам доверия, зрелости и взаимопонимания прибыли.
/////
— А? Чего?
— Девушка, прибыли говорю! Вылезайте из машины!
Кристина выпорхнула из автомобиля и уставилась на скучное серое здание. И вправду — прибыла.
На входе Захарову встретили учтиво, предложили кофе и даже вызвались проводить до нужного кабинета. На двери было написано «Глав.врач В. Вербицкая». Девушка устало опустила глаза на ручку двери, которую держит уже около пятидесяти секунд. Открыла.
Как только Кристина вошла из-за стола, заваленного бумагами, на нее взглянула пара глаз.
— Стой, мне не сниться? Неужели это сама Кристина Захарова пожаловала! - Высокая фигура встала, обошла стол и облокотилась на него, скрещивая руки на груди. — Я думала за месяц отсутствия ты забыла дорогу сюда.
Кристина скривилась.
— Не начинай.
— Позволь. Скинула на меня свою сестру с набором болячек, к тому же не только физических, поменяла номер и свинтила восвояси! Я не знаю, чем ты занималась, но хоть один раз заглянуть можно было?
— Вот именно, ты не знаешь, чем я занималась. Поэтому перестань давить на меня. Я тоже человек! Я не могу разорваться на всех. Телефон разбила, поэтому ты не могла дозвониться, если пыталась.
— Ладно, спрашивай. - Вербицкая развела руками, словно показывая, что безоружна.
— О чём?
— О состоянии Насти. Подожди... - Рони накрыла рот ладонью , высказывая свое предположение. —Ты пришла не к ней?
В горле пересохло, будто сам организм отвергал эти слова.
— Мне нужен ее телефон. Номер дяди тоже пропал.
Вербицкая поспешила на место. Она намеренно повернулась спиной, чтобы не столкнуться с глазами, и сказала, словно приговор:
— Ты ужасная сестра.
Молоток правосудия расколол Захарову на две равные части. Она проглотила колкость и все тем же стальным тоном спросила.
— Где ее телефон?
— С чего ты взяла, что я знаю? - под гнетущим взглядом, Рони немного поубавила пылкости. — Ладно, с чего ты взяла, что я тебе скажу?
— Если не хочешь, чтоб я перевернула здесь все вверх дном — скажешь.
— Ищи у нее в палате.
На этаже была гробовая тишина. Кристина подумала, что всех пациентов вывели на улицу, подышать свежим воздухом. Девушка прошмыгнула в палату незамеченной. Она сделала два неуверенных шага и увидела, что Настя в комнате, просто спит. Тогда Захарова на цыпочках подошла к тумбочке у кровати, на которой лежали какие-то тетради и сам телефон.
«Когда успела?»
Кристина выругалась, столкнувшись с запросом на пароль. В прошлый раз его не было. Что надоумило поставить? Сперва девушка попробовала ввести самые распространенные комбинации, а когда экран телефона заблокировался, поняла, что это бесполезно. Спустя 15 секунд смартфона предоставлял ещё одну возможность разблокировки. Захарова ввела дату их рождения — не верно. И вот телефон вновь заблокирован. Уже на 30 секунд.
Пока девушка пыхтела над комбинацией цифр, скрипнул матрас. Настя перевернула на другой бок. На некоторое время Крис забыла, как дышать.
— На пароле смерть мамы, - эхом разошлось по комнате.
Захарова младшая, делая огромные усилия, повернулась. Перед ней была не Настя, а человеческая оболочка. Глаза девушки не выражали ни единой мысли, они были словно стёклышки - пустые. На лице выступали парочку шрамов, непонятная сыпь и покусанные в кровь губы.
— Кристин, я хочу умереть.