1.3.
ЛАЛИСА
Всю свою жизнь я жила в тепличных условиях.
И, конечно, наезд на меня этого придурка в прямом и переносном смысле вызвал шок.
Со мной так нельзя!
Я привыкла к другому!
Помню, как родители с самого детства окружили меня и брата заботой и принятием всех шалостей.
По нам можно было снимать рекламные ролики с лозунгами «Счастливая семья - это реальность, а дети - её лучшее украшение».
Если из приятных воспоминаний-бусин сделать ожерелье, то оно было бы таким королевским, многоярусным.
Например, я любила поспать подольше. Даже когда нужно было собираться в детский сад, я вставала за 5 минут до выхода. Мама с папой по очереди меня тискали, целовали, нежнятничали со мной, пока я жмурила глаза и из последних сил сдерживала смех и притворялась спящей красавицей. Папа неизменно хватал меня на руки и бежал в ванную, изображая ретивого коня, садил на горшок и убегал на кухню, чтобы успеть позавтракать. Я, сидя на горшке, чистила зубы, а мама аккуратно расчёсывала мои колтуны, зная, что одно неосторожное движение и я устрою рыдающее шоу «мне тут выдрали все волосы, спасите - помогите».
На сборы в сад у нас реально уходило какое-то невероятно мизерное количество времени. Папа в шутку назвал меня «мой мaлыш-солдат» в такие минуты и говорил, что даже его новобранцы так быстро не собираются после подъёма, как я.
В это время на кухне уже стоял завтрак, Сухо, конечно же, уже был собран в школьную форму, уплетал папину яичницу с беконом.
Если честно, ему по сравнению со мной несладко приходилось.
Папа заставлял его отжиматься, подтягиваться на турнике, даже когда тот ревел навзрыд.
– Ты мужик, – говорил родитель, – ты должен быть сильным и смелым, а без дисциплины и тренировок никуда. Знаю, тебе сложно, обидно, но через это надо пройти каждому пацану. Через пару лет ещё «спасибо» мне скажешь, когда в классе будешь самым сильным, любому отпор сможешь дать и все девчонки на твои бицухи смотреть будут. Сухо, если со мной что-то случится, ты останешься за главного, маму с Лисой защищать будешь. Без вариантов - надо быть сильным и преодолевать свои страхи и лень. Ты же будущий защитник и опора нашей семьи, своей семьи, Родины. Ты сможешь, вот увидишь, а пока злись на меня сколько влезет.
Мама в такие моменты убегала в другую комнату, чтобы не вмешиваться и не жалеть сына, хоть и очень хотелось отругать папу и обнять своего ребёнка.
Но это был один из принципов нашего воспитания - не оспаривать решения друг друга в присутствии детей.
Мама следовала ему неукоснительно.
А вот папа, он иногда о нём забывал и отменял мамины запреты, правда, потом всегда за это получал от родительницы порцию назиданий и ходил с провинившимися глазами, целуя маму и уговаривая её не злиться.
Возвращаясь к теме домашних тренировок: я всегда вставала рядом с братом и начинала отжиматься и приседать, зная, что папа точно смягчит свой напор, глядя на меня. Да и брату было веселее, когда я в напарники ему набивалась, он не говорил об этом, я просто знала, видя, как он смех сдерживает, глядя на мои волны-отжимания пузом по полу.
Спорт в нашей семье был добровольно-обязательным. В зависимости от того, где мы жили и в каких условиях, родители либо бегали, либо ходили в тренажёрный зал, либо занимались спортом дома. В свои «много взрослых лет» они были красавцы, я обожала, когда папа вибрировал мускулами на груди, а мама стояла в планке или качала пресс. Я ей в этом тоже помогала.
Ещё бусинка.
Папа разрешал мне всё, втихую от мамы покупал «отраву химозную» сладости. Родительница его так сильно каждый раз ругала, а он хохотал - «Ну не могу я ей отказать!».
В день зарплаты брал меня и Сухо в детский магазин и мы выбирали любую понравившуюся игрушку, даже если это была малюсенькая куколка за миллиард миллионов. Знаю, мама выпучивала глаза от стоимости покупок, но никогда папу за это не ругала. Только ласково говорила: «Избалуешь, Соджун».
При этом сама не могла мне отказать.
Когда я не хотела спать в садике и с утра ревела, мама садилась на корточки в раздевалке группы, обнимала, гладила по спине, слегка похлопывая и говорила, что заберёт до сна. Я знала, что у неё много работы, но ничего не могла с собой поделать. Дома мне было лучше, никто не заставлял днём спать и не ругал, что ношу разные носки - родительница же, наоборот, этим сильно гордилась и говорила, что я особенная и так самовыражаюсь. У нас был уговор, что иногда, или когда сильно захочется, или когда взгрустнется, мне так можно. И я частенько своим правом прогулять садик пользовалась.
Горе было тому, кто меня обидит.
Родители превращались в тигров, готовых рвать и метать за своего детёныша.
Однажды во втором моём детском садике в гарнизоне, где папа опять «наводил порядок», новая воспитательница начала кормить меня супом с ложки. Я говорила, что я не люблю суп и не буду его есть, но она не слушала. Помню, как меня вырвало этой гадостью прямо в тарелку.
Я так сильно плакала и сказала ей: «Вечером будете разговаривать с моим папой». Она так смешно глаза выпучила - моего папу боялись все, что в военной части, что в любом другом месте. Он каким-то удивительным образом внушал уважение и желание подчиняться одним своим видом и ему для этого не надо было громко ругаться или показывать мускулы. Как только воспитательница поняла, что получит от моего супермена, попыталась меня задобрить и заговорить зубы. Я сделала вид, что забыла про суп, но вспомнила про него первым делом, как только родитель пришёл за мной.
– Не заставляйте Лису есть. Я понимаю, что вы из добрых побуждений, но не нужно так. Это принципиально. Я не хочу, чтобы моего ребёнка заставляли и насильно кормили. Она дома тоже плохо ест. Но чем-то же каждый день какает, так что придёт время, распробует, сама будет есть.
– Конечно, конечно, господин Соджун... – Натянуто выдавила из себя улыбку воспитательница. – Я просто хотела, чтобы она поела хорошо. Лиса так грозно сказала, что вечером со мной её папа поговорит, я аж напугалась. Генералом растёт.
– Пусть растёт счастливой дeвчoнкoй и привыкает, что никто и никогда не сможет её заставить делать что-то против воли.
– Я вас поняла, господин Соджун.
– Надеюсь. Иначе мне придётся накормить супом вас. Шут-ка.
Воспитательница посмеялась, но почему-то сделалась вся красная-прекрасная, как помидор, шумно задышала, сказала «до свидания» и быстро убежала к другим детям.
Больше в этой группе ко мне никто не приставал ни с супом, ни с кашей, ни с чем-либо другим.
Мой папа был военным.
Но не бездушным солдафоном, строгим или с вечным покер-фейсом.
Нет.
Это был мой личный, ну ещё мамин и брата, супермен с огромным добрым сердцем, ласковыми руками и непоколебимым внутренним благородством. И даже когда он заставлял брата заниматься спортом, мы все знали - это для нашей же пользы.
Папа был большим начальником и его всегда отправляли в самые неблагополучные военные части разруливать ситуацию на месте и приводить всё в порядок.
Мама вздыхала, что опять переезд, а нам говорила, что мы счастливы увидеть всю нашу страну, что такое мало кому удаётся в детстве.
И что это наш бонус за папину принципиальность и уважение на службе.
Иногда мы жили на одном месте полгода, иногда пару лет, обзаводились новыми знакомыми и друзьями.
И хоть родители и учили нас относиться к переездам, как к приключению, всё же каждый раз было тоскливо расставаться со своими друзьями.
Единственное, что мне принципиально не разрешали, так это домашних животных.
А я их обожала!
И не могла пройти мимо всех этих кошечек, птичек в парках, но больше всего я любила собак.
Дворняжек, породистых, домашних и бродячих.
Любых.
И если реинкарнация существует, то в прошлой жизни я точно была собакой.
Как бы я не умоляла родителей подарить мне щенка, сколько бы бездомных животных домой не таскала, мне НИ-КОГ-ДА не позволяли оставить их больше чем на сутки, за это время мы каждый раз умудрялись куда-то их пристроить.
В вопросах чести и питомцев папа был непреклонен.
– Я знаю, что ты любишь всех четвероногих и точно будешь о них заботиться, а не возьмёшь поиграться на пару дней, а потом «мама, папа выносите какашки сами». Но я не могу это одобрить. Пойми. Мы сегодня здесь, завтра на другом конце страны. Это жестоко стать семьёй для животного на какое-то время, а потом развести руками, мол: «извини, пёсик, мы переезжаем в Пусан и тебе там места нет». Здесь как раз-таки гуманнее не давать животному ложную надежду на долгую и счастливую жизнь в нашей семье. Оно ведь как ребёнок, будет страдать от разлуки с семьёй. Мы кочевники, а у домашнего животного должен быть реальный дом, постоянный. Обещаю, когда-нибудь, когда мы осядем на постоянное место жительства в каком-нибудь прекрасном месте, ты утолишь свою жажду заботы о питомце.