Глава 27
Оливия поднялась по винтовой лестнице, усталая, тяжело дышащая, будто прошла не просто тренировку, а полноценную пытку. Спина горела, плечи ломило, и даже волосы казались мокрыми от ярости. Она стискивала зубы, стараясь не выдать ни боли, ни эмоций, пока Макс молча вёл её вверх. Он ни разу не оглянулся, будто знал, что она всё равно пойдёт — не станет устраивать сцену перед Пэйтоном. Или, может, не хотел вмешиваться в то, что происходило между ними.
На втором этаже было заметно тише. Просторная зона отдыха казалась полной противоположностью подземной жестокости: мягкие диваны, приглушённый свет, стеклянные панели вместо стен и аромат крепкого кофе в воздухе. Тут не пахло потом, кровью или железом. Здесь пахло деньгами, порядком и чем-то, что можно было бы назвать уютом, если бы не полное отсутствие тепла.
Винни сидел на одном из диванов, закинув ногу на ногу, с чашкой чёрного кофе в руках. Его широкие плечи были расслаблены, взгляд — рассеян, будто он просто наслаждался тишиной. Джексон же устроился у барной стойки, где стоял его ноутбук. Один наушник был в ухе, второй болтался на груди. Он что-то активно печатал, ловко перебрасываясь между вкладками, изредка отхлёбывая из бутылки с водой.
Макс кивнул Винни и Джексону, коротко бросил:
— Пусть посидит. Придёт в себя.
И ушёл.
Оливия подошла к ближайшему дивану, не сказав ни слова, и рухнула на него, запрокинув голову назад. Закрыв глаза, она сделала несколько медленных вдохов, пытаясь избавиться от напряжения в теле.
— Жёстко? — раздался рядом спокойный, ровный голос Винни.
Она приоткрыла глаза. Он смотрел на неё, слегка склонив голову, будто изучал.
— Привет, — нейтрально ответила она.
— Привет, — отозвался он сдержанно и сделал глоток кофе. — Тренировка тяжёлая?
— А ты как думаешь? — хрипло бросила она, не открывая глаз.
— Думаю, Макс выкладывается не на максимум. Иначе ты бы не дошла сюда своими ногами, — без тени насмешки сказал Винни, но и без сочувствия.
Оливия хмыкнула.
— Это было интересно, — медленно выдала она, приоткрыв один глаз.
— Ты дерёшься хорошо, — спокойно отметил он. — Это не уровень любителя.
Она медленно развернула голову к нему, прищурившись.
— Наблюдательный.
— Такая работа, — коротко усмехнулся он.
— Обучали, — ответила она после паузы, скользнув взглядом по Джексону, который даже не отреагировал на разговор. Он, кажется, был полностью погружён в свои дела.
— Кто? — почти невзначай уточнил Винни, всё так же спокойно наблюдая за ней.
Оливия напряглась, чуть приподняв плечи.
— Неважно, — отрезала она. — Давно было.
— Судя по реакции, не так уж и давно, — заметил он, делая ещё один глоток. — Или просто память до сих пор живая?
Она сжала челюсть, потом резко встала с дивана и подошла к барной стойке. Налила себе воды из графина, сделала глоток, глядя в окно. Город внизу был как другой мир — спокойный, размеренный. Не такой, как то, что творилось у них внутри этих стен.
— Некоторые вещи не забываются, — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Особенно если тебя ими когда-то спасли.
— Или сломали, — произнёс Джексон вдруг, не отрывая взгляда от экрана.
Оливия обернулась, удивлённо посмотрев на него.
Он чуть повернул голову, посмотрел на неё — взгляд был острым, цепким.
— Иногда обучение — это просто другой вид насилия, — добавил он. — Только завёрнутый в дисциплину.
Оливия ничего не ответила. Просто сжала стакан сильнее, и вода в нём чуть дрогнула.
Винни наблюдал молча. И хоть лицо его оставалось безмятежным, глаза выдавали интерес. Он видел в ней больше, чем говорил. И, кажется, понимал, что в этой девушке таится больше, чем она сама готова признать.
Оливия медленно вернулась на своё место. Села, поджав под себя ногу, и уставилась в окно, словно не замечая взглядов. Но тишина, повисшая между ней и Винни, тянулась слишком уж напряжённо, чтобы её игнорировать. Она всё ещё ощущала тяжесть тренировки, боль в мышцах и пульсирующий гнев, но внутри уже возникло другое чувство — любопытство. Её мысли вертелись вокруг Пэйтона, этой базы, всех этих людей... и Винни. Было ощущение, что она вошла в игру, о правилах которой ей забыли рассказать.
— Как ты сюда попал? — спросила она, не поворачивая головы.
Винни отвёл взгляд от чашки, взглянув на неё с лёгкой тенью улыбки, будто вопрос не удивил, а скорее позабавил.
— Давно, — ответил он спокойно. — Слишком давно, чтобы вспоминать всё по деталям. С Пэйтоном мы с детства знакомы. С десяти лет вместе. Уже восемнадцать лет, считай.
— И вы всё это время... друзья?
— Да, — просто сказал он. — Другие бы не выдержали рядом с ним. Он не прощает слабости. Но я знал, на что иду. А он знал, что я никогда не предам.
Оливия прищурилась, разглядывая его внимательнее.
— Значит, ты его правая рука?
— Так говорят, — пожал он плечами. — Я занимаюсь силовой частью команды. Операции. Безопасность. Люди. Если что-то нужно выбить или кого-то остановить — это ко мне.
В его голосе не было хвастовства, не было пафоса. Всё говорилось просто, почти буднично, как будто он говорил не о работе, а о погоде.
Оливия смотрела на него пристально. В его лице было что-то странно знакомое, как будто она уже встречала таких людей — холодных, уравновешенных, с железным самоконтролем. Винни был именно таким. Тот тип, кто улыбается только когда хочет напугать.
— Я чувствую, ты недоговариваешь, — сказала она, сдвинув брови. — Здесь все что-то скрывают.
— И это правильно, — спокойно кивнул он. — В этом доме чужих не бывает. Все свои. Или потенциальные враги.
— Прямо как в тюрьме, — хмыкнула она.
Винни чуть улыбнулся краем губ.
— Почти.
Оливия задумалась на мгновение, потом указала подбородком в сторону Джексона.
— А он?
— Джексон? — Винни мельком глянул на товарища. — Бывший хакер. Сейчас — глава нашей кибербезопасности. Если кому-то нужно стереть прошлое, взломать систему, найти человека или заставить мир забыть имя — это его поле. Пять минут, и ты становишься другим человеком. Или исчезаешь.
— Страшно, — тихо сказала она, наблюдая, как Джексон сосредоточенно стучит по клавишам, не реагируя ни на неё, ни на разговор.
— Именно поэтому он с нами.
Оливия кивнула. Всё начинало складываться в странную, почти преступную мозаику, которую она не могла разгадать до конца.
— Ещё кто есть? — спросила она, глядя Винни в глаза. — Я уже видела некоторых. Пэйтона, тебя, Макса, теперь Джексона. Тогда были в офисе ещё другие парни.
Винни чуть откинулся назад, опираясь на спинку дивана. Пауза затянулась. Он будто решал, стоит ли ей знать больше.
— Дилан Хартман, — наконец сказал он. — Он отвечает за финансы. Не просто бухгалтер, если ты об этом. Он умеет играть с цифрами так, что мы выигрываем даже в самых безнадёжных ситуациях. Любит рисковать, манипулировать деньгами, рынками, цифрами. Умный до пугающего. Вроде спокоен... но если разозлить — можешь оказаться ни с чем. Или мёртвой. Зависит от настроения.
Оливия молчала. Она ощущала, как её внутреннее напряжение растёт. Всё это было не просто организацией — это была тщательно выстроенная система. Машина.
— Есть Хосслер, — продолжил Винни, — его ты вряд ли забудешь, если встретишь. Старый друг Пэйтона. В отличие от остальных — безумец. Не в плохом смысле, просто... если кому-то нужно идти первым в огонь — это он. Ему всё равно, есть ли шанс выжить. Он идёт, потому что так нужно. Пэйтон доверяет ему на инстинктах.
— А последний? — спросила Оливия. — Тот, который молчал.
Винни слегка усмехнулся.
— Ник. Самый молодой. И самый опасный. Никто не знает, что у него в голове. Даже Пэйтон иногда не понимает, что он задумал. Разведка, информация, наблюдение — его поле. Может неделями быть тенью, а потом появиться в нужный момент... с нужными словами. Или с пулей.
Оливия медленно выдохнула. Теперь её взгляд стал другим — не испуганным, а внимательным. Она словно начинала видеть не просто мужчин вокруг... а систему. Чёткую, слаженную, безупречную. И Пэйтон стоял в центре. Главный. Командир. Создатель.
— Ты уже почти всех видела, — сказал Винни. — Только ещё не поняла, насколько мы все разные. Но связаны. Каждый из нас не идеален. Но вместе — мы сила, с которой никто не хочет связываться.
Он посмотрел на неё пристально, и в его голосе прозвучала доля уважения:
— А теперь ты — часть всего этого. Или умрёшь. Или станешь с нами. Если выдержишь.
Оливия не ответила сразу. Но в глубине души она чувствовала — пути назад уже нет.