Благодарности
Посвящение не касается тех, кто в определённый момент жизни был рядом, кто придавал сил и заставлял двигаться дальше, но поверьте, мой дорогой читатель, эта личность достойна того, чтобы остаться здесь, среди безумных строчек давно потерявшего рассудок писателя. Ведь память не безгранична, ум обманчив, человек не вечен... Я буду помнить всё хорошее, всё светлое, что ты мне оставил. Мы все люди, все мы ошибаемся, никто не идеален, но не красота, не милые слова, не способности меня так впечатлили, не это важно. Ты покорил меня своей человечностью, чего, увы, почти не встретить в наш час развития технологий и прочей лабуды. За лабуду, кстати, ты сам знаешь, что я имею ввиду. Ты заменил мне всех, кого у меня не было и/или кого мне не хватало.
Р. Н. В. – ты стал братом, которого у меня никогда не было
И что бы ни случилось, как бы ни сложилась моя жизнь или твоя, я буду помнить до последнего вздоха. Неважно насколько я изменюсь ещё, неважно каким образом ещё меня накажет жизнь, я обещаю не забыть. Благодарю за ночи, потраченные на меня, за нужные советы, за братское плечо в трудную минуту. Много чего хочется ещё рассказать, писать об этом бесконечно, кричать, да так, чтобы было слышно на другом конце планеты, но ты сам всё знаешь даже без слов...
* * *
Тихий топот крошечных ножек вмиг заставил очнуться заброшенное девятиэтажное здание. В полумраке хорошо были видны очертания полуразрушенных стен. Они начали осыпаться и вместе с пылью образовали на полу импровизированный коврик. Кажется, будто время застыло здесь навечно и неважно, что происходит снаружи. Спокойствие, умиротворение – никакой тревоги.
– Я слышал меня звали, но... где же? Ах, да! Седьмой этаж, вторая комната. Посмотрим, что там у нас. «Перевёрнутый крест на её руке-е-е, указывает путь к Сатане-е-е». Аха-ха-хах, забавный стишок, да.
На полу, прислонившись к отверстию, что напоминало окно, лежало тело молодой девушки. Вдоль бледных вытянутых рук виднелись глубокие порезы с которых сочилась алая кровь. Она продолжала небрежно стекать, пачкая тело, одежду, без того грязный пыльный пол. По одну сторону нож, по другую – местами вымазанный в кровь лист бумаги. На А4, видимо, что-то писала. Подчерк маленький, едва различимый, но в то же время разборчивый. Кажется, писалось невпопад зато со стараниями. Видны размытые точки от слёз и... всё ту же грязь. Сложенный в несколько раз, изрядно потрёпан. По едва слышному и медленному сердцебиению можно было понять, что молодая особь ещё живая, но уже едва держится в этом мире. Девчушка медленно открыла уставшие от слёз глаза, прохрипев:
– Ты пришёл...
– Чш-ш-ш, тише. Не трать силы на пустые разговоры. Я всё понимаю, я чувствую, я... прибыл помочь. Твой зов был услышан, дитя.
– Больно, – вырвалось слово полное отчаяния и мольбы.
– Знаю. Душа болит, да? Тебя окружают люди. С некоторыми из них общаешься каждый день, но они не твои друзья. Другие – твои родственники, но не твоя семья. Третьи клянутся в любви, но не испытывают ничего подобного по отношению к твоей персоне. Все лгут, все надевают маски, все презирают. Всем на тебя плевать, каждый идёт своим путём. Но ты так и не стала ничьёй дорогой. Ты одна. Это болит больше порезов, верно? Настоящая рана у тебя внутри, которая с каждым днём кровоточит сильнее.
– Д-да... – по её щеке медленно скатилась скупая слеза. Увы, последняя. Все остальные уже были пролиты. Грудь, вздымаясь повыше, пыталась набрать в лёгкие как можно больше воздуха. Окровавленная рука девушки буквально на миллиметр поднялась в воздух и снова опустилась тяжёлым грузом. Средний с указательным пальцы едва дрогнули, но это не осталось незамеченным.
– Всё будет хорошо, не плачь. Хочешь, чтобы я взял тебя за руку? Без проблем, видишь, держу. Скоро это закончится. А закат сегодня прекрасен. У тебя есть возможность напоследок узреть эту красу. Желаешь? По глазам вижу, что да. Давай я тебе помогу запрокинуть голову назад. Вот так, я всё ещё держу тебя за руку. Удобно? Видишь? Не отвечай ничего, молчи. Насладись тишиной, позволь ей окутать тебя. Ничего не бойся, я рядом. Ещё секунда, сейчас всё прекратится. Ещё миг... –
*тук-тук-тук
тук-тук
тук
...*
её глаза так и остались открытыми. В них отражался чарующий закат. Небо полыхало ярко оранжевым огнём, будто само солнце близиться и готово сжечь дотла всю планету. Вокруг яркого золота постепенно расходились розовые переливы, смягчая дерзкий пыл. Серо-голубые крупные тучи собирались кучками то там, то здесь. Они плыли, размывая всё пылающее представление, намекая, что скоро ночь сменит день, взойдёт первая звезда, все отправятся отдыхать, – Alea jacta est. Надо закрыть бедняжке веки. Покойся с миром, дитя. Хозяин не забудет твоей преданности. «И припала к ногам, не веря собственным глазам». А что на листике написано? Послание? Прощальные слова? Хм-м, интересненько. Вот только бумажка слегка испачкалась. Ну-ка: «Этот мир, эти люди – всё неправильно. Сначала они кажутся хорошими, но потом ты узнаёшь их получше. Нутро у них гнилое, обёртка меркнет с каждым днём. А когда ты обнаруживаешь их настоящих – становится слишком поздно», ага и что там дальше? Какие-то рассуждения о людях. Страдания, да. Её личная боль. «...вернёмся к вопросу о доброте. Кем это чувство нам заложено? Был это так называемый БОГ...». Уже интересно. Пожалуй, заберу с собой. Может быть, хозяин найдёт этому применение. Хи-хик, «Не иди на поводу-у у перевёрнутого креста-а-а».
_____________________________________________
⁴⁵ Отрывок из авторского стиха «Ave Satan».
⁴⁶ Жребий брошен; выбор сделан; решение принято (лат.) – Гай Юлий Цезарь.
⁴⁷ Отрывок из авторского стиха «Ave Satan».
⁴⁸ Отрывок из авторского стиха «Ave Satan».