Порочные

— С губой-то что? — папа тихо кивнул мне.

— Да, так. Ничего... — отмахнулся и выдохнул облегчено, радуясь тому, что мама в порыве злости не заметила припухлости. Алиса, правда косилась больше положенного, но момент видимо не выдался на расспросы.

— На кулаках выясняли отношения, — пробубнил отец и направился следом за мамой. От него ничего не утаишь, но я всё равно ничего не ответил. — Не знаю, что у вас в головах творится, но постарайся не наделать глупостей...

— Пап, да все нормально будет, — хлопаю аккуратно по плечу, провожая сзади.

— Все мы на это надеемся, — символично улыбнулся и вышел из квартиры. — Не забывай, она не чужая нам...

— Пап, — перебиваю. Думал, что уже не ткнет меня носом, что она его дочь.

— Мила, — мама вышла, даже не прощаясь. Никогда не думала, что мама может обидеться на мой выбор. Неприятно и самому обидно. — Я позвоню, Богдан, — отец следом вышел, и я закрыл дверь.

— Ушли, — Алиса обняла сзади. — Нехорошо вышло.

— С поличным поймали, — усмехаюсь, вспоминая процесс.

— Мама в бешенстве и это нормально...

— Вот только не говори, что ты в серьез сейчас задумаешься о том, какие страхи нагоняла на нас обоих она, — смотрю в голубые глаза и пытаюсь понять, точно ли они об этом загрузились.

— Хотелось бы думать, что это только страхи, — улыбается.

— Женщины, вы, вообще уже с крышей не дружите? По-вашему я взрослый, взбалмошный мужик?

— Я так не говорила, — выпучила глазенки на меня и пятится назад.

— А ну, сюда иди, — хватаю за руку и обратно. — На чём мы там остановились...

***
Было конечно неприятно от того, что Милана Яковлевна высказала всё, что думала о наших отношениях. Ещё не свекровь, а уже невзлюбила. Хотя мне не привыкать, Михаила мама тоже не особо-то меня жаловала. Всё ничего, вот только страшно становится от одной мысли, если вдруг Милана оказалась права и у нас с Богданом ничего не получится. Смотрю на её сыночка, так тот вообще не заморачивается по этому поводу. Его больше волнует, чтобы я никаким образом не пересекалась с Михаилом. Ревность или за меня переживает? Хотя сама не против выставленных правил, не хочется встретиться с Михаилом лицом к лицу, где-нибудь в темном углу. Не знаю, что от него можно ожидать. Вполне может быть, он просто мимо пройдет и глазом не поведет в мою сторону, а мне все равно страшно. Был муж, и нет мужа.
Страдала ли я от разрыва с Михаилом? Наверно нет, было грустно. Если да, то какая-то часть меня, где-то глубоко внутри сожалела о том, что я запустила этот союз. Сейчас понимаю, что терпев, все невзгоды ничего хорошего мне так и не дало. Отношение Михаила ко мне доказывало то, что я, как жена для него с годами переросла в атрибут. Ему было так удобно, а мне было не изменить, ни его, ни себя, ни тем более наши сложившиеся отношения. А Богдан спас меня, не просто спас, а стал защитой от агрессии Михаила. Он спас меня от самоугнетения, самоунижения. В уме я даже не могу сравнивать этих двух мужчин. Михаил по сути не был плохим, но любить он не умел или просто не любил меня или чего хуже не хотел любить. А Богдан обычным взглядом заставляет улыбаться ему. Кажется такая мелочь, просто улыбнуться, но в душе от этого светло и радостно.
Внимание, дорогие подарки, чуть ли не каждодневные походы в рестораны, сопровождения на приемах, я стала жить совершенно другой жизнью, я расцвела. Сама себе завидую, сама же себя боюсь сглазить. Страшно подумать, если бы отец меня не нашел, мы никогда не познакомились с Богданом. К родителям мы не ездили, они не звали, а напрашиваться мы не хотели или просто нам сейчас было не до них. Детей забрали к себе сразу же после лагеря, Михаил берет их на выходные. Видела его в присутствие Богдана, думала, будет стыдно или больно, или хотя бы обидно. Но ничего не проснулось и не отозвалось, что очень даже хорошо.

***

— Добрый вечер, — протянул символично руку Хмельнову.

— Добрый, добрый, — встал, улыбаясь крепко сжимая мою ладонь. — Богатырь, — хмыкнул. Мне тут же подали меню.

— Спасибо, — кивнул официанту, делая вид, что не расслышал комплимент папаши. Как же сейчас понимаю Алису, когда та продинамила отца в первый день. Не знаю, что произошло между ним и моей мамой, но мне почему-то обидно. Обидно ни за маму, ни за него, обидно за себя. Как бы не старался, но не могу перестать жалеть себя. Возможно, Хмельнов и не стал бы отцом лучше, чем Орлов, но одно его отсутствие, уже внутри било в колокола, что я брошенный.

— Как жизнь Богдан? — Хмельнов пригубил бокал с виски. — Как мама? Злится наверно, что я тебя позвал...

— Не знаю, — отложил меню, переведя на него взгляд. — Я ей не сказал.

— И правильно, — пожал плечами. — А то бы уже принеслась, как ураган сюда.

— Будем вспоминать ваше прошлое? — смотрю и не понимаю, цель нашей встречи. Хмельнов конкурент и не раз сталкивались лбами, язвили, улыбались и кусали друг друга. Не думаю, что теперь нас что-то сможет сдружить, несмотря, на то, что оказались родней, конкурентами мы не перестали быть.

— Нет, конечно, — дернул бровями и отставил спиртное. — Официант, — поднял руку, чтобы к нам подошли. — Давай как обычно нам обоим, — а он не промах, понял, что с заказом разобраться лучше самому.

— Не ищи врага во мне, Богдан, — закурил сигару, кидая мимолетный взгляд на окружающих.

— Я никого ни в ком не ищу...

— Ты у меня один, — перебил, выдыхая дым. — Мама твоя тебя утаила от меня и знаю почему, но теперь это уже неважно. Тридцать с лишним лет прошло... многое тогда произошло... — повисло молчание, а я и не мешаю.

— «С ума схожу», — смс-ка от Алиски. — «Хочу, хочу, хочу тебя. Сейчас», — нервно сглотнул, пробежавшее возбуждение.

— Предлагаешь мир? — не тут я хочу находиться.

— Предлагаю место рядом с собой, — Хмельнов недовольно взглянул на мой горящий экран. Ответить не получилось, погасил и отложил в сторону.

— Если честно, идя на встречу, это самое последнее, что приходило в мою голову. Эдуард Артурович, у меня есть место. И мое место ничем не отличается от предложенного вами. И то мое место рядом с Орловым, рядом с отцом.

— То, что я предлагаю, отличается многим. Место, которым ты так дорожишь, в итоге придется делить с родными, а мое останется только тебе по праву. Да, я не подобрал ко встречи правильных слов. Я худший отец из всех, что есть. Но я никогда им и не был. Единственно чему завидовал Орлову это тому, что у него есть ты.

— И поэтому хотел меня убить?

— Не убить, припугнуть...

— Припугнуть? — злость за пульсировала в висках. — Ты чуть не убил совершенно не причастного человека к этим делам.

— Сожалею, — недовольно высказал.

— Сожалею? — смотрю на него и не могу его не ненавидеть. Хотя сам ещё не так давно, Алисе мозги промывал, мол, дай отцу шанс. Он заслуживает и все такое.

— Ты ждешь от меня извинений? Раскаяния? Богдан, чего конкретно хочешь? — нагнулся в мою сторону, упорно заглядывая в глаза.

— Ничего.

— Я понимаю, мне не стать Орловым для тебя. Я просто прошу быть рядом. Узнай о тебе раньше, попытался бы наладить отношения раньше. Самому обидно, что моего сына воспитывали и растили без моего ведома! — ударил кулаком себя в грудь. — Убить их всех за это хочу! Но держусь, ради тебя, — тыкает в меня пальцем. — Потому что ты мне этого не простишь, а ты для меня важнее всех их вместе взятых. Важнее моих амбиций, моего ЭГО, моей мести, моей обиды. Ты важнее всего этого. Ты мой сын! — смотрю на Хмельного и понимаю, что тот не врет. И прав он в том, что ни его и не моя вина, что мы были врозь, причем, совершенно не зная, друг о друге.

— Дай мне время, — тихо добавил ему в ответ.

— Я не давлю, и бросать Орлова не прошу, — мотнул головой. — Хочу узнать тебя никак конкурента, а как сына. Просто хочу быть рядом, хотя бы столько, сколько отпустил нам Господь. Это все что я прошу. А предложенное место, оно в любом случае перейдет тебе и это не подкуп. Как оказалось, ты единственный родной человек мне.

— Я понял, — медленно поднялся из-за стола. — Ещё увидимся, — постарался ему символично улыбнуться, но походу вышло не так, как хотелось бы.
Не ожидал, что увижу Хмельного с другой стороны берега. Может мне не стоит пренебрегать им. Пусть даже место мне его не нужно, зато он прекратит вставлять палки в наши колеса. Почему бы и нет? Может, он не так плох, как ранее рисовался?

***
Шли дни. Алиса рядом, скучать некогда. Страстная и ненасытная голубоглазая девчонка разве даст заскучать. Никогда не представлял, какого просыпаться утром в обнимку с любимой. Видел в кино и думал, что это всё наиграно и преувеличено. Но нет же, теперь у меня свое кино дома. И дом пропах настоящим теплым уютом, думал, что так может быть только в родительском доме. Вкусная еда, детский смех и приятный женский голос. Боюсь пристраститься к счастью, что меня окружило. Единственно мама вредничает и не хочет принимать ту жизнь, что я выбрал.

Хмельнов через какое-то время начал упорно лезть в моё личное пространство. И как я предполагал, он не так потерян, как казалось поначалу. Старался заинтересовать делами своей компании, советовался, где я был опасным конкурентом. Но совесть такая штука, от которой никуда после не скроешься. Участвовал в разработках новых проектов, которые иногда были палками в колесах нашей с отцом компании (Орловых). Позже Орлов выследил мой почерк в проектах Хмельнова и попросил удалиться.
— Не думал, что конкурент перетянет собственного сына, — Орлов вздохнул, отводя презренный взгляд. Я стал для него предателем.

— Не думал, что конкурент окажется моим отцом, — колко добавил в ответ. — Ты сейчас заставляешь меня выбирать между тобой и им! В отличие от тебя, Хмельнов просто предложил его участие в моей жизни.

— Он не так прост, как тебе кажется, Богдан.

— Да брось! Тебя жаба душит, что я помог ему. Да он и без меня бы справился отлично, как и раньше. Просто предложил участие в разработках.

— И ты повелся! — взревел отец. — Потому что знает, что после тебе совесть не позволит нанести ответный удар отсюда!

— Я и не собирался!

— Хорошо. Как ты собираешься конкурировать с ним? С таким отношением ты не удержишь компанию даже на плаву!

— Да о чем ты! Мы можем перестать быть конкурентами...

— Да? — презренно отец кинул на меня взгляд. — Ты ещё Хмельного на ужин позови к нам. Предложи место в нашей семье...

— Пап, хватит! Это ревность!

— Ты уволен! — папа тихо и четко добавил в ответ.

— Ты серьезно? — холодок пробежал по телу. Как так-то?

— Я не буду ставить тебя перед выбором. Я просто прошу покинуть пьедестал.

— Ты видишь во мне врага?

— Богдан, это работа. И ты здесь такой же работник, как все мы. И как любой другой из нас, ты не имел права входить с ними в контакт. Где гарантия, что завтра ты не сольешь информацию своему, так называемому папочке? — смотрит и презирает меня.

— Это не честно...

— Я не собираюсь смотреть, как ты топишь мой корабль. Уходи.

— Да, будет так! — психую и выхожу из кабинета отца.
Я знал, что тот будет ревновать и будет злиться на меня, но чтобы выгнать из компании. Как он мог подумать, что я переметнулся. Вся работа моя здесь, все мои идеи были зарождены здесь. И вот так просто взял и попросил освободить ПЬЕДЕСТАЛ. Да чёртов-два!
Я долго бродил по городу, пытался понять, что я упустил, где я облажался или как вообще нужно было поступить? И не на один из этих вопросов, я не находил ответ. Куда бы не свернул, чтобы не сказал, я выглядел предателем. Это всё било меня изнутри.

— Ты где был? — Алиса пронзает взглядом.

— Где был, там меня больше нет и не будет, — рыкнул в ответ и вошел в дом.

— Богдан, Богдан пришёл, — дети сорвались с места. — Смотри, что нам мама сегодня купила, — Никита тащит меня на диван к телевизору.

— Play-station... серьезно? — поворачиваюсь к Алисе. — Как насчёт спросить? — нежданно в висках за пульсировало.

— Я пыталась дозвониться, — она развила руками.

— И что? Будешь самовольничать, если я буду занят и не подниму трубку?

— Богдан, да брось, это всего лишь игра...

— Эта всего лишь игра, — рычу ей в лицо. — Такая же дрянь у меня валяется на антресоли.

— Вот как раз-таки та дрянь не работает! — в ответ с такой же ноткой злости.

— Богдан, — Никита испуганно позвал.

— Чего?

— Не бзикай на ребенка, — Алиса тут же осадила.

— Отстаньте, — развернулся и ушел, чтобы не разжигать более сильный конфликт.
Это был первый семейный конфликт. Я закрылся в кабинете, сел в кресло, закурил и успокоился. После я вспомнил, что игра действительно не работает и что Алиса звонила несколько раз днём. И сам себя спрашиваю, чтобы изменилось, если бы они не стали покупать эту приставку? Да ничего, купили бы завтра. Получается, нашел повод на них сорваться. Я был зол и выместил это на семье.
Алиса недолго дулась, но карту швырнула утром мне на тумбу. Бунт. Молчаливый, но всё же бунт. Я не стал брать, перебесится.
Послонявшись пару дней, я пошёл к Хмельнову. На этот раз попросился на работу официально. К Орлову не вернусь, обида гложет. Очень трудно осознавать, что дохода нет, особенно когда привык жить на широкую ногу. Хмельнов не сдержался и довольно оскалился в ответ.

— Сам ушёл или папочка выгнал?

— А это имеет значение? — злость закипает. Кажется, я запутался в змеином клубке.

— Нет, — Хмельнов качнул головой. — Я тебе уже говорил, при любом раскладе ты должен будешь войти в эту сферу.

Работа кипела. Всё почти тоже самое, только с другого ракурса и чуть большим размахом. С отцом виделись только на официальных сборищах. Партнеры судачили разное, но как всегда от правды были все далеки. Первое время пришлось немного попотеть, чтобы доказать свою пригодность, хотя Хмельнов не особо-то и давил на меня. Всем объявлял, что я его сын, что я его доверенное лицо. Он был мною горд, а мне было неловко. Открывались новые горизонты, новые знакомства, становилось все интереснее и интереснее.

— Богдан Эдуардович, — здесь меня именно так и звали. — Документы все готовы.

— Неси Роксан, — секретарша папина, которая крутила хвостом возле меня.

— Какие планы на вечер? — стоит над моей головой и упорно клеится ко мне.

— Серьезно? — поднимаю взгляд на неё, а у той не в одном наглом глазу не мелькает смущение. А я так не люблю.

— Я просто поинтересовалась, — пожимает плечами.

— Да, алло, — Алиса к пяти вечера, как заведенный будильник выведывает, что я делаю.

— Ты ещё на работе?

— Да, и домой я пока не собираюсь, если ты об этом.

— Нет, я не об этом. Дети у Михаила. Мы с девчонками пойдем гулять, посидим где-нибудь.

— Ты же знаешь, что мне твоя компания пьющих подружек не нравится.

— У всех есть изъяны, — отшучивается, чтобы уломать меня.

— В любом случает, мой ответ нет, — спокойно и уверенно.

— Я вообще-то не отпрашиваться позвонила, а предупредить, чтобы ты меня не искал! — и звонок был нагло сброшен.

— Коза, блядь, — психанул и отложил телефон в сторону. — Вот и планы на вечер, — последние бумаги подписываю и передаю Роксане.

— Не позволяйте собой манипулировать...

— Такая умная, что одна-то до сих пор ходишь? — кидаю злобный взгляд.

— Извините, обидеть не хотела, — быстро выскочила из кабинета. — Ой простите, — столкнулась в дверях с отцом.

— Мне показалось или... — указывая на Роксану, давая понять, что он все понял.

— Не показалось, — закатываю глаза и усмехаюсь. — Терпеть не могу навязчивых баб.

— Навязчивых? — Хмельнов нагнулся к моему столу и нажал на кнопку вызова. — Роксаночка принеси пожалуйста нам скоч.

— Уже бегу, — голос бодренький, словно ничего и не случилось.

— Человек всегда пытается ухватить свое счастье. Если мы мужики бьемся в бизнесе за место под солнцем, то женщины бьются за нас. Я имею виду за успешных, так местечко под солнышком будет обеспечено.

— Не все же, — смотрю на Роксану, которая улыбается нам обоим.

— Не все да, но с таким всегда будет проще. Именно с ней ты будешь чувствовать себя мужчиной. Потому что ты главный, все зависит от тебя. Тебе будут заглядывать в рот и ждать твоего святого решения.

— Что-нибудь ещё? — застряла в дверях и уши развесила.

— Нет, солнышко, — Хмельнов помотал головой и та наконец удалилась. — А те женщины, которые готовы выпрямить спину и пойти в бой на ровне с нами истинными добытчиками, то поверь сын, такая женщина и в доме тебе укажет на свое место. Если ты в душе не каблук, то тебе это не подходит.

— Не знаю, — глотнул скача и зажмурился.

— А если всё давно запущено, всегда можно исправить, — медленно попивает, наслаждаясь каждым глотком. — Или хотя бы не отказывать себе в других удовольствиях, — кивнул на выход, где сидит Роксана.

— Не-е-е-т, — усмехаюсь. — На два фронта бегать это не моё.

— Согласен, иногда это черева-то. Так возьми и покажи, кто главный в доме. Как только женщина согласиться с тобой, так воцарится покой. Тем более в вашей ситуации, она должна боготворить тебя. Это ты её принял в свой дом с двумя детьми, а не она тебя. И то что Орлов вам обоим является родителем, это никак не должно давать ей привилегии. Всё должно быть честно, как у всех.

— Она никогда не давила на это...

— А ты сам никогда не думал, что не хочется её лишний раз притеснять, потому что мог обидеться отец? — раскинул удивленно брови.

— Может быть.

— Мама предупреждала меня об этом союзе, — усмехаюсь наливая себе ещё.

— Ох, как, — хмыкнул Хмельнов. — А Милана поумнела смотрю.

— Ой, только не начинай! — меня это приводит в бешенство. — Не при мне!

— Понял, — поднялся с кресла. — Без обид, Богдан. С ней просто было очень много личного.

— Пожалуйста, — он снова выворачивает обратно.

— Всё, всё не буду, — и вышел из кабинета.
Я понимаю, что у него много наболевшего и что это всё нужно в конечном итоге куда-то выплеснуть. Если не мне то, кому ещё можно поделиться болью, которая застыла в сердце и дергает. И боюсь, что с болью я не ошибаюсь. Если бы Хмельнов забыл и простил бы мою мать, то не выстраивал огромную компанию, которая так жестко бы конкурировала с Орловым. Это как нужно обозлиться, чтобы начать действовать радикально (я про то нападение). Взяться за бандитизм ради того, чтобы доказать, что он лучше, сильнее и опаснее. Это болезнь, которая охватила его с молодости. Как бы там не было, я ещё не готов принять со всеми его изъянами.

— Богдан Эдуардович, только что пришел ответ от партнёров, — Роксана заглядывает.

— Положительный? — усмехаюсь.

— Ещё бы не положительный, мы предложили на тридцать процентов больше с оплатой вперед. Что не скажешь об остальных компаниях.

— Ага, вы да, как же...

***

— Привет, — Марина позвонила, что немного ошарашило. После того ужина ни она ни Серега не звонили. — Это Марина.

— Да, привет. Я узнала. Как ты? — не много в недоумении, с чего вдруг?

— Тут такое дело, — мнется.

— Всё хорошо? — как-то тревожно стало.

— Да. Хотя не совсем. В принципе все живы и здоровы... Алис, ты же не чужая теперь нам.

— Что-то ты меня пугаешь...

— Я хотела поговорить с Богданом, но он трубку не поднял. Вот решила тебе набрать. Может, ты как-нибудь на него повлияешь? — мне показалось, что она глотает слёзы. — Я тут случайно услышала разговор мамы с папой. Может мой отец Богдану не отец, но нам-то он родной, — и тут она стала захлебываться истерикой. — Так же нельзя...

— Марин, я если честно не могу понять, о чем именно ты. Скажи, что именно ты услышала.

— Мама с папой мне тоже ничего не рассказывают, но я так поняла, что с того момента как Богдан ушел к своему родному отцу, он стал сильно конкурировать папиной компании. И вот сегодня Богдан перекупил какой-то проект, который был важен для компании. Мама с папой громко спорили и папе стало плохо, — снова молчание, плачет. У самой слёзы хлынули. — Мама вызвала скорую. Сказали, что у него предынфарктное состояние. Папа как всегда отказался от госпитализации.

— Марин, я не при делах, как они там работают. Меня вообще не вводят в курс дела. Я конечно, попробую с ним поговорить, но ты же понимаешь, это может ничего не изменить. Им нужно помириться.

— Никто не знает, что я тебе звоню, — глубоко вздыхает. — И папа будет в ярости, если узнает. И всё же я боюсь за папино здоровье. Просто я так поняла, что это уже не первый раз.

— О Господи, — в голове все помутнело. — Он действительно изменился.

— Вы вместе, он должен как-то к тебе прислушиваться.

— Я попробую поговорить.

— Алис, позвони мне потом. Мама зовет.

— Да, конечно, — но звонок был уже прерван.
Работа работой, но точно могу сказать, что для отца ударом стало, то что это исходит с подачи Богдана. Всю жизнь воспитывай ребенка, а вырастит мужиком и будет тебя топить и рушить всё то, что тот строил. Любого человека, это будет бить по больному.
Двенадцатый час ночи, ключ тихо поворачивается в замке. Легок на помине. Блаженный, пошатывается, улыбается.

— Празднуешь победу? — сижу и смотрю на человека, и не могу поверить, что он может так подло поступать.

— То, что я тебя не пустил гулять с подругами, это всего лишь маленький триумф, — кладет пиджак на диван и медленно расстёгивает рубашку. — Но знаешь, я рад, что ты...

— Я для тебя триумф, а отец походу полная победа. Теперь ты бьешь и побеждаешь исключительно своих? — поднимаюсь с места, так как нервы начинают бить через край. — Богдан, в кого ты превратился?

— Так-так. Тебе нажаловались на меня, — усмехается.

— В стране много другой работы, но ты выбрал именно ту, которая бы конкурировала с отцовской. Зачем?

— Во-первых ты ничего в этом не смыслишь, и попридержи судить меня и мои действия! — тембр голоса повышается, как и напряжение в этой комнате. — Я беру то, что мне принадлежит по праву!

— Нет, Богдан ты идёшь по головам! Ты топчешь и затаптываешь людей, которые тебя растили. Это подло...

— Это жизнь! Это бизнес! А ты защищаешь его потому, что он твой отец.

— Да. А ещё потому что, он отец Сереги и Маринки и муж твоей матери. Я молчу о том, что всю жизнь ты называл его отцом. И ради своего успеха ты готов убрать его с дороги? Ты стал ровно таким же как твой Хмельнов, который чуть не убил нас тогда.

— Не сравнивай тот случай. То бандиты нападали.

— С его подачи.

— Он не хотел нас убивать, просто ты появилась не в то время и не в том месте.

— Ах, ну да. Теперь, то моя вина, что планы Хмельного пошли коту под хвост тогда, — я не могу успокоиться и понимаю, что я не скажи, он оборачивает против меня. Богдан настолько слеп и глух, за своей обидой он не видит и не слышит ничего или просто ему так удобно. — Маринка звонила, она переживает. Отцу стало плохо.

— Не моя вина, что он работу принимает так близко к сердцу.

— Да как ты не поймешь, не работу! Не работу! А то, что ты назло тягаешься с ним. Ты решил старику доказать, что ты моложе, ты амбициознее, ты сильнее. Решил доказать отцу, то что ученик превосходит учителя? Хмельнов использует тебя, зная, как он тебя любит. Сейчас ты его козырь в рукаве!

— Алис, Орлов сам виноват. За каждое содеянное в этой жизни нужно расплавиться. Не я эту войну развязал. В свое время он у Хмельнова увел жену, увёл чужую жену.

— Как и ты, — пожимаю плечами и просто ухожу в другую комнату.

— Так стоп! — несется сзади. — Я тебя насильно не тащил сюда.

— Думаю, Орлов тоже насильно не тащил Милану под венец. И если бы её шаг тогда был ошибкой, она бы не родила ещё двоих от Орлова, — выталкиваю Богдана из спальни и захлопываю дверь перед носом. Я понимаю, что нельзя сравнивать одну ситуацию с другой, когда разные люди, разные характеры, разные ситуации, разные жизни. Но сейчас стало почему-то наглядным примером.

— Хочешь сказать, что ты совершила ошибку! — орет, не умолкая за дверью. — А то ты не знала, что чужой мужик никогда не станет отцом, как может стать родной. Посмотри на меня тогда. Орлов тридцать три года был мне отцом и всё равно предал. Чего ты ждешь от меня?

— Прости Марин, походу я только ухудшила ситуацию, — сижу у окна с телефоном.

— Это он так орет?

— Слышно?

— Ещё как. Походу я тебя под удар подставила.

— Да брось, ему давно пара было высказать, что есть на самом деле. Как там папа?

— Папа вроде нормально. Включил телевизор, но по-моему он смотрит сквозь него, — наверняка на успокоительных, скорая же была у них.

— Пиши если что, а то это пьянь еще сюда заявится, — и действительно, ещё сюда заявится, а я тут по телефону болтаю.

— Если честно, мне стыдно сейчас за него.

— Мы все повязаны в этом.

— Ты не понимаешь, Богдан для меня был чем-то вроде героя, на которого нужно ровняться.

— Это нормально, он твой старший брат, — усмехаюсь, пытаюсь выровнять ситуацию, чтобы хоть как-то Марину успокоить. — Ты лучше думай о папе, а не о Богдане. Всё будет хорошо.

— Надеюсь.

— ...это твое спасибо... это я тебя с детьми приютил, а не ты меня... — ого, как всё оказалось запущенным. Я не могу его оправдать тем, что он сейчас выпивший. Стало больно и обидно. И как хорошо, что дети с Михаилом. Меньше всего им нужно слышать и видеть Богдана таким.