Владыка забвения: Пламенное Сердце

Сильваниум. За несколько дней до воскрешения Мессии.

Изящные, слегка пухлые пальцы поспешно касались кровоточащей раны. Юная демоница корчилась, ее нутро было пробито вилами. Эльфийка хлопотала над ней уверенно и быстро. Исцеляющая речь, тихая, словно шепот лесного ветра, струилась с ее полных, слегка обветренных уст. Длинные, забавно опущенные вниз уши напряженно подрагивали. От девушки исходил легкий аромат хвои и шиповника, наполняя комнату уютом. Нежные руки заботливо промакивали вспотевший лоб пациентки. Ее боль постепенно отступала.

— Потерпи, милая. — шептала эльфийка ласковым голосом.

Горячий лоб юной демоницы щекотали вьющиеся алые пряди, когда ушастая склонялась к ней. В зеленых глазах читалась забота и сострадание. Девочка дрожала, тихо всхлипывая от боли. Но дыхание постепенно выровнялось, а слабые пальцы слегка цеплялись за матрас в безвольном жесте. Помутневший взгляд скользил по потолку с природными узорами древесины. Стены помещения были кривые, явно выдолбленные внутри гигантского ствола. В воздухе стояла свежесть летнего утра.

Лучи Игниса тянулись по изогнутым стенам, точно ровные надрезы, змеились по матовому полу. Когда ветер раздвигал тяжелые лианы, завешивающие окна, алый свет прорывался внутрь. Он вспыхивал карнеолом, точно свежая кровь на лезвии. На мгновение все вокруг стало залито пронзительным огненным отсветом, прежде чем лианы вновь сомкнулись.

— Тетенька, вы меня убьете?

Эльфийка не ответила сразу. Ее губы были плотно сжаты, в горле застрял неприятный ком. Она отвернулась, прижимая ладонь к губам, чтобы сдержать всхлип. Слезы выступили на длинных ресницах, но девушка быстро вытерла их. А когда снова повернулась к ребенку, на утонченном лице уже светилась мягкая, ласковая улыбка.

— Нет, моя маленькая Мира. — грустно ответила девушка.

— Почему Мира?

— У нас, у эльфов, говорят, что Селена и Мира — мать и дочка. Мира всегда рядом, всегда следом, как малышка. Вот и тебя так звать хочется.

Придвинув таз с прохладной водой поближе, ушастая намочила тряпку и аккуратно приложила ее ко лбу демоницы.

— Ну как ты? Вилы были обычные, так что скоро все заживет.

— Уже лучше... — смущенно пробормотала девочка. — А вас не накажут за меня? — В ее взгляде мелькнуло беспокойство.

— Глупенькая, конечно, нет. Разве можно наказать за добро? — девушка встала, поправляя темно-зеленые подолы платья с вырезами на бедрах.

— Можно, — тихо возразила демоница, отворачиваясь. — Если добро делают для тех, кого считают злыми.

— Гвиневра! — внезапный мужской голос заставил обеих подпрыгнуть.

— Что бы ни случилось, не спускайся вниз, — шепнула Гвин.

Она летела вниз, почти скользя по ступеням, что с каждым шагом отзывались протяжным скрипом. Зацепилась за перила, дернула ткань — подол треснул, но она даже не замедлилась. Мельком бросила взгляд на стол, заваленный пучками трав. Среди спутанных стеблей темнела кружка с недопитым отваром. В воздухе стоял запах полыни, сушеных ягод и мяты. По стенам висели плетеные обереги, а меж ними выбеленные временем кости да мелкие черепа.

Услышав настойчивый стук, девушка глубоко вздохнула, мысленно считая до трех. Сцепив руки в замок на пышной груди, прикрыла глаза.

«Это всего лишь нежданный гость, а не побег от альтисавуса!» — твердила она себе, стараясь унять внезапный всплеск тревоги.

Стук повторился, чуть громче, чуть требовательнее. Она напряглась, пальцы сжались в кулак, но тут же разжались. Никакой опасности. Просто неожиданный визит. Наконец, встряхнув волосами, которые тяжелой волной стекали вниз, почти касаясь пяток, она повернула ручку и отворила дверь.

Первым, что Гвин увидела, было обеспокоенное старческое лицо. Морщины залегли на лбу, губы вздрогнули, будто мужчина собирался заговорить, но запнулся. Глаза, глубоко посаженные, отливали серым оттенком и внимательно изучали ушастую.

Внутри кольнуло нехорошее предчувствие.

— Наставник? Что привело вас в такую рань? — эльфийка старалась звучать спокойно.

— Один из наших магов смог добыть прядь трехрогого Мессии. — выпалил он, не мигая.

— Того самого??

— Да.

— Но зачем?

— Идем, — мягко приказал Верховный Маг, развернувшись.

Они шли между деревьев, в которых скрывались домики. Магнарбор был частью леса. Не нарушая гармонии, эльфы вплели свои жилища в окружающую природу так, что ни одно растение не пострадало, ни один корень не был вырван из земли. Все вокруг дышало жизнью. В ветвях прыгали пушистые зверята и пели птицы, где-то эхом раздавались звуки окарины, смешиваясь с шелестом листвы. Кое-где струились тонкие ручейки. Узкие тропы, выложенные гладким камнем, расползались хитрой сетью по всей столице, периодически выходя к редким торговым путям.

Недалеко от площади стоял фонтан, на вершине которого были изображены пять обнаженных фей, стоящих спинами друг к другу так, что их крылья сверху складывались в звезду. Их гибкие тела, вытесанные из белого камня, обладали плавными формами, хрупкими изгибами талий и тонкими линиями ключиц. В руках чарующих существ покоились кувшины, из которых струилась вода, стекая по мраморным пальцам и скользя по запястьям, прежде чем исчезнуть в глубине чаши.

Гвиневра любила это место. Проходя мимо, она скользнула рукой по выгравированной надписи на изогнутом крае, чувствуя под пальцами холод камня и рельеф резных букв.

«Ultimus mendax evanescet tantum cum ex nocte contextus omne vivum amplectetur.»

— Последний лжец исчезнет лишь тогда, когда сотканный из ночи обнимет все живое, — произнесла эльфийка одними губами, продолжив свой путь.

Наставник молчал, не замедляя шага. Вскоре они подошли к Великому Древу, в котором скрывались дворец, зал собраний и хранилище древних знаний. Они спустились ниже. Воздух стал холоднее, стены задышали сыростью. Шаги отдавались глухим эхом, словно кто-то незримый шагал следом. Лестница привела эльфов к залу. На потолке мягко колыхались светящиеся сферы, отбрасывая блеклый свет на потолки, покрытые мхом.

Старец подошел к одному из сундуков, скрепленных магической печатью. Его губы беззвучно шевельнулись, складывая заклинание, и чары дрогнули, словно тончайший маркизет. Стоило последнему слову сорваться с уст, как печать мягко растаяла в воздухе. Наставник поднял крышку, и тишину прорезал протяжный скрип старого дерева.

Из глубины сундука Маг извлек прядь длинных, угольно-черных волос. Они едва заметно изгибались в его ладонях, словно под порывами ветра. Эльф сжал их крепче, чтобы те не ускользнули. В его движениях чувствовалась осторожность. Руки дрожали — то ли от страха, то ли от осознания того, что он держит в пальцах. Не колеблясь ни мгновения, он протянул прядь ученице.

Как только Гвиневра коснулась волос, сквозь тело пронеслась острая боль. Перед глазами вспыхнули образы: бледное, изможденное лицо мальчика, ритуальный круг, шепот неведомых голосов, запах крови. А потом — глаза. Яркие, словно раскаленный янтарь, окантованный лучами малого светила, пронзительно смотрящие прямо в ее душу.

Эльфийка еще не успела прийти в себя, когда голос наставника вернул ее в реальность:

— Все части Мессии стремятся слиться воедино, — мужчина говорил напряженно. — Но из одних волос он не восстановится.

— Зачем это нам? Эльфы хотят возродить его?

Резко цыкнув, учитель метнув в нее такой взгляд, будто она сказала нечто непозволительное.

— О, Numen Arboris! — воскликнул он, вскинув руки. — Это источник силы! Прядь его волос все еще наполнена Мглой. Ее можно использовать. Перевязать локон вокруг запястья, например.

Девушка опустила взгляд. Она уже почувствовала эту силу — холодную, полную страдания. Ее пальцы слегка сжались. Использовать Мессию... было ли это правильно?

— Но Мгла опасна, — пробормотала она, едва разжимая губы. — Мы не можем предугадать, к чему это приведет. Зачем она эльфам?

Маг выпрямился, скрестив руки на груди.

— Зреет война. На Небесах что-то происходит. Все ангелы покинули поверхность. Это наш шанс взять власть в свои руки. Использовать Мессию слишком опасно — он убьет нас всех. Но его тело... кости, волосы, ногти. Все это пропитано силой. Главное — не трогать голову. По какой-то причине Боги не разделили ее на части, как тело. Возможно, чтобы он страдал, оставаясь в сознании.

— И что вы хотите от меня? — спросила Гвин вкрадчиво.

— Достать остальные части. Большая часть из них сгнила, но еще пригодна для использования. — старик говорил так, будто обсуждал недавно сваренный суп. — Я доверяю тебе, поэтому хочу поручить это задание. Оно будет испытанием, перед тем, как занять мое место. Ты ведь хочешь стать Верховной Магессой?

— Конечно, хочу...

Сглотнув ком в горле, Гвиневра снова опустив взгляд на прядь. Нежная кожа ощущала едва уловимую пульсацию, словно эти волосы все еще хранили в себе жизнь. Этот человек... нет, этот демон был жив. Она чувствовала его присутствие: густое, липкое, неотвратимое. Казалось, стоило ей зажмуриться, и перед ней предстанет сам Дьявол.

Холодок пробежал по спине. Перед глазами всплыло лицо девочки, которую Гвин спрятала на втором этаже. Если согласится... если поднимется выше, быть может, она сможет повлиять на законы Сильваниума?

— Гвиневра... — наставник шагнул ближе. — Ты поможешь? Это важно для всего нашего народа. Владычица обещает хорошее вознаграждение...

— Я... — ее голос дрогнул, и она на мгновение закрыла глаза, собравшись с духом. — Я помогу, наставник...

Пожилой эльф радостно всплеснул руками и потянулся в сундук. Что-то внутри глухо лязгнуло, когда его пальцы нащупали нужную вещь. Спустя мгновение он извлек оттуда сверток, туго перетянутый кожаным ремнем.

— Вот! — довольно произнес он, разворачивая находку.

Это оказалась карта. Девушка склонилась ближе, разглядывая пожелтевший пергамент. Континент пересекали тонкие линии дорог, отмеченные блеклыми чернилами. Но больше всего в глаза бросались четырнадцать крестов, разбросанных по разным уголкам мира. Один из них, заключенный жирным кругом, выделялся особенно.

— Смотри, — учитель постучал костлявым пальцем по одному из крестов. — Тебе поручим добыть ребра. Части разбросаны по всему континенту, так что перемещаться будете через телепорт.

— Я не единственная, кого отправляют?

— Конечно нет. Мы посылаем небольшой отряд.

Гвин провела пальцем по краю карты, потом остановилась на том самом черном круге, нахмурившись.

— А это что?

— Голова Мессии, — голос Верховного Мага стал приглушенным. — Ее нельзя трогать.

Эльфийка всмотрелась в карту внимательнее. Круг находился на том самом берегу, что был давно разрушен Небесами.

— Надо же... — пробормотала она. — Знали, что туда никто не сунется.

— Именно. Расположили прямо под старым Древом... — эльф ненадолго замолк, будто оценивая вес собственных слов. Затем, выпрямившись, он заговорил вновь, и в его голосе зазвучали торжественные нотки:

— Сегодня, когда великий Фебус зайдет за Древние Кроны, ты вернешься сюда. Мы отправим твою плоть и дух по ту сторону Сильваниума.

Он аккуратно извлек из ее ладони прядь волос и отделил от нее небольшую часть. Ловкими движениями скрутил тонкую нить и завязал вокруг запястья ученицы.

— Оставь себе, — наставник взглянул на нее с едва заметной улыбкой. — Они приведут тебя.

— Благодарю вас, наставник. Вы можете на меня положиться. — с этими словами эльфийка низко поклонилась и, под утвердительный кивок старца, развернулась к выходу.

Она направилась домой, ловко ступая по извилистым тропам. Легкая ткань зеленого платья скользила по телу, мягко очерчивая плавные линии бедер. Гвиневра всегда выделялась среди своих соплеменников — ее красота была редкой даже для эльфийского народа, что ценил высокий рост и округлые формы. Многие молодые эльфы пытались привлечь ее внимание, не раз стараясь завоевать расположение. Их взгляды следовали за ней, полные восхищения и желания, но она оставалась безразлична. Ее жизнь принадлежала знаниям, магии и науке, а сердце — стремлению постичь тайны мира. Таков был путь будущей Верховной Магессы.

Остановившись у своего дома, с виду ничем не отличающегося от других, Гвин аккуратно отворила дверь. В Сильваниуме никто не пользовался замками — воровство каралось жесточайшими законами, а эльфийский народ жил слишком долго, чтобы рисковать своей честью. Почти каждый знал друг друга, и слухи распространялись быстрее ветра. Однако важные вещи или то, что следовало скрыть от посторонних глаз, защищали магическими печатями.

— Lumen appare, — тихо произнесла она, и под потолком вспыхнули светящиеся сферы.

Осторожно оглядевшись, Гвиневра убедилась, что за ней никто не следил, и лишь после этого затворила дверь. Старые ступени лестницы вновь ответили ей легким скрипом, когда она поднялась наверх. Ее взгляд тут же метнулся к постели, где она оставила девочку.

Сердце пропустило удар.

Девочка пропала.

Ворвавшись в комнату, эльфийка судорожно осматривалась, надеясь увидеть малышку. Заглянула под стол, в шкаф, под кровать. Она обшаривала каждый уголок. Затем устремилась вниз, бегло осмотрела кухню, но тщетно — спасенной нигде не было. Кровь ударила в виски, и Гвин почувствовала, как к нутру подкатывает тревога.

В панике выскочив на улицу, она бросилась вперед, огибая массивные стволы деревьев и заглядывая под каждый куст. Легкие босоножки цеплялись за корни, а острые ветки хлестали по ногам, но Гвин не обращала на это внимания. В висках гулко пульсировала кровь. Мысли вихрем носились в голове, рисуя ужасные картины.

Что, если девочку уже поймали? Как ее найти? Позвать по имени? Но она его не знает. Звать «девочка»? — только привлечет ненужное внимание. В Сильваниуме не так много незнакомых детей.

— Что-то ищешь, Flamma?

Ее путь внезапно преградил один из эльфов. В голосе звучала смесь любопытства и насмешки. Высокий, самоуверенный, он стоял так, что полностью заслонял дорогу. Гвиневра посмотрела на него с раздражением. Терн. Он всегда стремился быть в центре событий и не упускал шанса вмешаться в чужие дела. Особенно в ее.

Светло-карие глаза с прищуром изучали девушку, в уголках губ затаилась едва заметная усмешка. Влажные каштановые пряди, еще не успевшие высохнуть после недавнего купания, неровными прядями спадали на плечи. Вода стекала каплями по шее, оставляя тонкие дорожки на светлой коже. Терн был без рубахи. На его груди выделялись вытатуированные символы, сложный узор соединялся в кольцо. От его центра знаки тянулись ниже, исчезая за линией штанов.

— Почему ты не на посту? — раздраженно выпалила Гвин.

— У меня выходной! Ты не рада видеть меня? — эльф облизал губы.

— Нет.

— Говорят, что после испытания некоторые станут Верховными Магами. Это правда? — Терн явно чего-то выжидал. Линия его острых скул напряженно обозначилась, взгляд сверлил эльфийку. — Служить королеве уже не устраивает?

— Ты понимаешь слово «нет», Терн? Отойди! — но тот не сдвинулся с места.

— Какой мужчина знает слово «нет», Mea Flamma? — протянул парень. — Куда спешишь? Что-то важное? Или... кто-то?

Пока девушка оторопело бледнела, он резко схватил ее за запястье. Терн наклонился ближе, его горячее дыхание скользнуло по чувствительной коже уха. Губы дрогнули в едва заметной ухмылке, прежде чем он прошептал:

— Не демоницу ли ты ищешь?

— О чем ты? — Ее уже всю трясло.

— О, Flamma, — его голос был наигранно ласковым, словно он уговаривал ребенка. — Может быть, услуга за услугу?

— Чего ты хочешь? — прошипела эльфийка.

— Пригласить тебя в гости.

Глядя на синеющий след на руке, она осознала, что у нее нет права на отказ.

Отпустив ее, Терн небрежно махнул рукой, указывая идти за ним, и уверенно зашагал вперед. Гвиневра нехотя поплелась следом, чувствуя, как напряглись плечи. До цели они добрались быстро. Эльф распахнул дверь, даже не взглянув на девушку, и, не давая ей времени опомниться, грубо толкнул внутрь. Гвин споткнулась, но, удержав равновесие, осталась на ногах. В воздухе витал тяжелый запах трав, смешанный с пылью, а в полумраке комнаты проступали неясные очертания предметов.

— Сюда, — бросил парень, кивнув в сторону кухни. — Услуга за услугу, Mea Flamma, — прошептал он, смакуя каждое слово.

— Сначала скажи, что с девочкой!

— Узнаешь, — раздраженно процедил Терн, цепляясь пальцами за ее бедра. — Ты ведь знаешь, чего я хочу.

Он смотрел на нее так, как смотрели многие. Хищно, оценивающе. Будто перед ним не личность, а трофей. Кусок мяса, который можно взять, если захотеть. Взгляд Терна скользил по ее телу так же, как скользили взгляды других мужчин в Сильваниуме — говоря о том, что она принадлежит кому-то другому, но не себе. Тому, кто возьмет первым. Тому, кто посчитает, что имеет право.

Это происходило снова и снова. Ты можешь быть умной, сильной, ты можешь быть кем угодно — но этого никогда не будет достаточно. Достаточно было только одного: удобства. Удобно молчать, удобно уступить, удобно согласиться, удобно не сопротивляться. Многие смирились, другие научились выживать. Но Гвиневра не могла этого принять. Она видела это с детства. Как женщины опускали взгляды, как принимали чужие решения за свои, как улыбались, когда хотелось кричать. Потому что так проще. Так безопаснее.

Терн уверенно шагал вперед, вынуждая ее пятиться. Она не сразу поняла, как оказалась прижатой к столу. При столкновении с краем тот слегка дрогнул, и посуда на нем тихо звякнула. Гвиневра попыталась двинуться в сторону, но эльф толкнул ее, усадив прямо на деревянную поверхность. Его взгляд бесстыдно раздевал ее — от груди до складок платья, очерчивающих слегка выпирающий низ живота. Она знала, чего он хотел. Знала и чувствовала, как внутри поднималось омерзение, смешанное с яростью.

— Иначе я отдам твою малышку Верховным Магам, а там... — парень пожал плечами. — Ты сама знаешь, что они сделают с ней. Демонам не место в Сильваниуме.

— Ты ошибаешься.

— Я люблю тебя, Гвин, — его голос стал наигранно умоляющим. — Прими мои чувства, и я весь мир к твоим ногам положу!

Сердце колотилось в висках, в горле, в каждом нерве. Омерзение разлилось по телу, стянулось в животе тугой петлей. Ноздри раздувались, сосуды на глазах налились кровью. Дрожащие пальцы легли на бедра Терна, скользнули вниз, к ширинке. Эльф сжал зубы, блаженно откинул голову и закрыл глаза. Его ладони бесцеремонно заползли под нижнее белье девушки. Он расслабился, навалился, вонзив пальцы в ее ягодицы.

— О, Flamma... — сладко заворковал парень.

— Если я стану твоей, ты отпустишь дитя?

Терн замер. Глаза медленно сфокусировались на ее лице, а губы растянулись в самодовольной усмешке.

— Несомненно, — пропел он.

Выдавив улыбку и, пересиливая себя, Гвиневра первой впилась в его губы. Терн ответил жадно. Его руки настойчиво притягивали ее ближе, он сопел от возбуждения, кусал девичьи губы до крови. Она терпела, дожидалась момента, когда его хватка ослабнет, а тело полностью расслабится.

Как только он ослабил хватку, Гвин резко сомкнула пальцы и сжала его пах. Его лицо приобрело оттенок мела. Согнувшись пополам он истошно заорал. Его ноги подкосились, руки метнулись к поврежденному месту, но прежде, чем он успел что-либо сделать, эльфийка вскочила на него сверху и сжала руки в кулаки.

— Ты хотел услугу, Терн? — взревела она. — Так получи!

Парень захрипел и дернулся, пытаясь сбросить Гвиневру. Хорошо замахнувшись, ушастая со всей силы влепила кулаком в его скулу, затем еще раз — раздался глухой хруст. Терн застонал, но разъяренная эльфийка не остановилась. Еще один удар — теперь в переносицу. Он выгнулся дугой от боли, голова резко откинулась назад. Кровь хлынула из носа, забрызгав ее платье.

— Тварь! Я убью тебя! Убью! — орал он, отмахиваясь.

Она не слышала его. Не чувствовала, как саднят кулаки, как разбиваются костяшки.

— Говори, где ты спрятал ее! — взвыла она, вскакивая на ноги.

Обезумевший взгляд метался по комнате.

Ваза на столе.

Одно движение — и Гвин схватила ее. Но не успела поднять, как Терн, весь в крови, вскочил, пошатнувшись. Стальной хваткой он вцепился в ее волосы прямо на макушке и рванул с такой силой, будто пытался вырвать их с корнем. Девушка вскрикнула, инстинктивно повернувшись, но он дернул еще раз, сильнее. И в следующий миг она уже падала. Ударилась о стол, сбивая посуду, которая разлетелась вдребезги.

Он не дал ей опомниться. Опустился сверху, сильнее сжав пальцы на вьющихся локонах, и с размаху впечатал ее голову в деревянный пол. В глазах вспыхнули звезды, дыхание сбилось, грудь сдавило резкой болью. Она попыталась ползти, пальцы судорожно шарили вокруг, но эльф не знал жалости. С силой дернул назад, всем весом навалившись сверху.

Гвин забилась, извиваясь. Заколотила ногами. Ее руки тянулись к вперед, ногти царапали доски, но бесполезно. Терн был намного тяжелее и сильнее ее.

— Стерва... — процедил он сквозь зубы. — Ты пожалеешь, что родилась.

Еще один резкий рывок. Голова вновь встретилась с полом, и мир вокруг поплыл. Боль взорвалась внутри черепа. Девушка попыталась вдохнуть, сказать хоть слово, но губы не слушались. Темнота сомкнулась над ней, заглушая разъяренные ругательства и шум.