Глава 15. Всё очень сложно
Наливая в белую миску с узорами тыквенный суп, Верг, достав из мешочка щепотку сушёных трав, посыпал их в тарелку. Приблизив тарелку к носу, омега, сощурив глаз, принюхался. Чуткий нос не смог уловить ничего подозрительного, значит, и альфа не сможет. Удовлетворённо кивнув, он, поправив спадающие белыми волнами волосы на левом плече, вошёл в зал, где, сидя за столом, копался в каких-то бумагах Азог. Вид у того был помятый, а открытый торс с кучей засосов говорил о том, что ночь была явно продуктивной.
Поставив перед альфой тарелку, омега сел рядом и пододвинул к себе чашку молока и имбирное печенье.
— Приятного аппетита, — альфа угукнул и, не глядя, черпал суп, помечая что-то на листах пером. Чернильное пятно украшало небритую щёку, придавая мужчине смешной вид, на взгляд Верга, было очень по-домашнему. — Ты сегодня свободен?
— М, не особо, — альфа нахмурил брови и зло перевернул что-то на листе. — Нужно успеть к концу недели подготовить всё необходимое для отъезда.
— Для... отъезда? — тихо спросил Верг, на полпути от губ ставя чашку на стол. — Я считал, что ты ещё не скоро уедешь.
— Честно говоря, мне уже этот снег по горло достал.
— М, вот как, — альфа кивнул, не замечая тяжёлый взгляд напротив. — Уделишь мне десять минуточек? — с игривым тоном начал Верг, кладя руку поверх чужой и ведя её вверх по плечу, оцарапывая ногтями. Альфу перевернуло от приятных ощущений.
Азог в удивлении поднял глаза и проследил, как с подтянутого тела слетел шёлковый халат. Омега лукаво сощурил лисий глаз, плавно забрался за колени к альфе.
Запах желания обвил всю комнату, а запах бергамота с дыней усилился, смешиваясь с запахом альфы — смолы и крепкого эля с нотками карамели.
Смахнув со стола всё лишнее, Азог под собственное рычание развёл длинные ноги с красными полосами от натёртых поясов ножей и увлёк омегу в страстный поцелуй, чувствуя, как тело под ним сладко вздрагивает и просит большего.
Зарываясь пальцами в короткостриженые чёрные волосы альфы, откидывая голову назад под напором жалящих поцелуев, Верг сквозь полуслипшиеся ресницы подумал, что не хочет отпускать этого альфу от себя. Даже если тот решил уехать, он поедет вместе с ним.
Было настолько хорошо от касаний, тяжёлого дыхания у шеи и крепких рук, что омега упустил момент, когда Азог остановился. Смочив слюной губы, Верг взглянул на смотрящего на него мужчину.
— Азог? — северянин двинул бёдрами и почувствовал что-то горячее, что утыкалось прямо в широко раскрытое лоно. Уже? Верг опустил взгляд вниз и охнул от порочной картины, что предстала перед ним. Альфа же словно не дышал, словно боясь спугнуть видение. — Мне очень лестно, может быть, ты начнёшь?
Азог заторможенно мигнул отдающими бликом от свечи глазами, поцеловал и, проходясь ладонями по груди, лаская выдёрнутый до дрожи сосок омеги, плавно вошёл в узкое и жаркое нутро. Смазки было очень много, и хоть у Азога было столько омег, что трудно было сосчитать, такое он ощущал впервые. Изгибаясь подобно тетиве лука, омега протяжно стонал в поцелуях, пришпоривая пятками ягодицы партнёра. Словно прося сильнее, и альфа даёт ему это, придавливая к столу, забирая ногу омеги себе на плечо, входя глубоко внутрь. Чувствуя в ответ хрипящие крики и хлюпающие звуки от быстрых толчков внизу между раскинутых бёдер.
Поглощённый жаром двух сплетённых тел, Верг пытался словить взгляд золотых глаз, но альфа никогда не смотрел прямо в его лицо, отводил всегда взор. Словно боялся посмотреть, увидеть, осознать. В груди стало больно, но омега подавил всплеск огня в душе, закрывая глаз и отдаваясь в руки тому, кому он даром был не нужен.
Последующие поцелуи отдавались горечью, но желания Верг не утратил, слушая чужое биение сердца.
С протяжным стоном альфа, касаясь открытой белой шеи напротив, опаляя жарким дыханием, излился семенами внутрь омеги. Верг выгнулся, окутанный волной удовольствия с ног до головы.
Когда Верг отошёл от былого оргазма, он увидел, как по всему полу лежат осколки от тарелки и его любимой чашки, тут и там разбросаны важные по виду документы, но их было уже не спасти.
Альфа, отдышавшись, медленно вышел из подрагивающего омежьего тела и провёл ладонью по лицу. «Блять. Почему он смог возбудиться?» — это была единственная мысль после шикарного секса. Такого с ним давно не было. Посмотрев на распятого под ним омегу, прослеживая взглядом каждый шрам и испачканное в его семени лоно, Азог понадеялся, что Верг уже вышел из поры, когда омега мог залететь. Азогу лишние проблемы ни к чему.
Встретившись взглядом с мутным взглядом любовника, Азог быстро поцеловал в тонкие алые губы и тут же отстранился, не желая подолгу миловаться.
— Мне пора бежать, — сказал Азог, наконец-то отходя назад. Верг приподнялся и нечитаемым взглядом следил за собирающимся альфой, который застёгивал последнюю заклёпку на плаще и стоял у двери. — Я ушёл.
Дверь захлопнулась, оставляя Верга одного в пустом зале, где повсюду лежали осколки — напоминание о том, что произошло несколько минут назад.
— Пока.
Верг остался в тишине, слыша только своё неровное дыхание. Глаза его медленно закрылись, как будто пытаясь запереть все пережитое внутри. В их отношениях всегда царила смесь страсти и скрытых подтекстов, но сегодняшний инцидент выбил его из колеи.
⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅
— Отец, я скоро буду. Схожу только за редиской и капустой! — Эмиль прокричал у выхода из дома, оповещая лежачего в постели Эфара, который в данный момент от безделья читал газеты, левым глазом наблюдая за внуком. Услыхав слова сына, он на это только улыбнулся. — Шон, слушайся дедушку!
— Холошо, папочка! — прокричал сын в ответ, звонко на весь дом.
Повязав вязаный красный шарф, Эмиль выпорхнул из отчего дома, не забыв прихватить плетёную корзину с голубой ленточкой на ручке.
На улице было солнечно, с крыш капали сосульки, образовывая большие лужи под окнами и у порога. Эмиль, не выходя из дома, слышал, как соседи, матерясь, выходили из дома. Кто-то даже сломал руку!
Аккуратно перешагивая замёрзшую воду, омега направился на рынок, по пути перекинуться парой слов со знакомыми. Рики за прилавком видно не было, на его месте стоял мистер Дерек, опираясь руками о стойку, запугивая малолетних воришек. Мальчишка сощурился и, схватив с прилавка кусок колбасы, дал дёру, скрываясь в толпе. Отец Рика прокричал что-то вслед, да махнул рукой.
Прикупив зелёной капусты и больших размеров редиску, омега направился домой. Только пошёл до длинному пути, отсрочивая приход в дом. Хотелось подышать холодным воздухом, да и просто прогуляться.
Заворачивая за двухэтажный дом, Эмиль почувствовал знакомый запах песка и кедра. Нахмурившись, он остановился, и его тут же схватили, пригвоздив к холодной стене дома. Охнув от неожиданности, омега выпустил из рук корзину и посмотрел в холодное от эмоций лицо напротив. Арманд сжал чужое тело руками и накинулся на Эмиля голодным поцелуем. Омега, не ожидая подобного, потрясённо застонал, чувствуя, как подкосились ноги. Но упасть ему не дала твёрдая хватка и то, как Арманд с лёгкостью поднял на весу Эмиля, сжимая пальцами ходящие ходуном бёдра.
— Мой северный цветочек, — не в себе прорычал альфа, кусая губы Эмиля и тут же их облизывая. Зажмурившись, омега схватил за первое, что было, — плечи бывшего возлюбленного и почувствовал, как нижнее бельё начало намокать. Испугавшись, что его возьмут прямо здесь, в подворотне, омега задёргался в чужих руках. Арманд, видимо, что-то такое понял, поэтому, не отпуская свою добычу, широким шагом понёс Эмиля в неизвестном направлении.
Проходя мимо нескольких домов, альфа повернулся в сторону конюшни. Омега в шоке посмотрел на альфу и потрясённо поджал губы. Не успел Эмиль толком осознать, куда его принесли, как был опрокинут на колючее сено.
Всё произошло настолько быстро, что Эмиль даже не в силах был воспротивиться. Всё напоминало о временах, когда Арманд был его альфой, а Эмиль — его омегой. Не мешая альфе разделываться с его одеждой, он, зажмурившись, вжался лицом в сено, сжимая пальцы в кулаки. Он чувствовал, как Арманд касается губами внутренней стороны его бедра, как вдыхает запах и с дрожащим стоном накрывает его мокрые от омежьего сока складочки. Пальцы мягко, почти невесомо, проехались по его груди и животу, обводя драгоценный камень в пупке.
Он не видел, но чувствовал, как, закончив с ласками, Арманд слитым движением вошёл внутрь, заполняя собой до краёв. Эмиль только и сделал, что звонко пискнул, забыв, как оно обычно бывает. Ведь кроме Арманда у омеги никого никогда не было, только он один.
— Какой же ты, сука, узкий, — прошипел альфа, и не думая останавливаться. Эмиль сжимался и тихо плакал, скрывая своё лицо. Поцелуи сыпались на плечи и шею, особенно альфу интересовала воспалённая метка. — Ты же хочешь меня, верно, Эми?
Замолчав, Арманд снова начал двигаться, его руки сжались на бедрах Эмиля, оставляя на теле омеги следы от пальцев альфы. Каждое движение отдавалось жгучей болью и обжигало каждый нерв, но посреди чувств, казалось, накатывало и что-то иное. Эмиль все еще держался, убиваясь в своих мыслях, пытаясь уйти куда-то, где эта боль и унижение могли бы исчезнуть.
Но снова и снова его тело предательски отзывалось на каждый толчок, каждое прикосновение. Дыхание сбилось, смешиваясь со стонами и глухим всхлипом. Внутри пламенела ненависть и отчаяние, желание защитить себя, но эти эмоции быстро сменялись усталостью и безразличием, погружая его в темный омут бессилия.
Громкие шлепки и горячий шёпот набатом били по омеге. Эмиль сходил с ума от наслаждения и боли, что дарил альфа, как тело шло вразрез с сердцем. Ни разу омега не взглянул на Арманда, ни разу не коснулся, боясь, что скажет что-то глупое. Боясь, что зарыдает в голос.
— С ним ты тоже так же тёк? — с рычанием спросил альфа, рывком натягивая на всю длину своего члена. Эмиль вскрикнул и почувствовал, как по внутренней стороне бёдра потекла кровь. — Сбежал, опозорил меня перед советом! Неужели ты думал, что я тебя не найду, Эми? — омега затряс головой, но лицо так и не показал, чем сильнее выводил из себя. — Понёс от другого, а ведь тогда на тебе была моя метка! Раздвинуть свои прелестные ножки, ну и как тебе было, Эми? Наверное, кричал в голос, прося трахнуть тебя, как ты делал со мной? С виду милый омежка, а на деле шлюха. Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой! — альфа больно схватил Эмиля за лицо, поворачивая к себе. Плечи дрожали от страха и непонимания, за что так с ним... — Думаешь, можешь сбежать и угождать кому-то другому? — прорычал Арманд, притягивая его лицо ближе, чтобы их глаза встретились. — Я всегда найду тебя, Эми. Ты принадлежишь мне. Никто другой не будет иметь такой власти над тобой.
— Заткнись, просто заткнись, — прошипел Арманд, пытаясь заглушить внутренние терзания своим собственным гневом. Его руки дрожали, но он продолжал. Взгляд его стал затуманенным, будто само время застыло, лишая Арманда всех эмоций, кроме ярости.
Неожиданно Арманд замедлился, его дыхание стало грубее и тише. Он опустил голову на плечо Эмиля, вдыхая его запах с грубым наслаждением. Даже в этом кромешном аду, в маленькой паузе между толчками, Эмиль почувствовал крохотную толику тепла, почти забытого им. Но оно не принесло утешения, лишь усилило его страдания и боль от понимания, как глубоко и безнадёжно он погряз в ловушке Арманда.
Толчки прекратились, и Эмиль, пытаясь что-то сказать, лишь тихо скулил, смотрел прямо на альфу. Из-за слёз всё было мутным, и было тяжело дышать.
— Думаешь, слёзы разжалобят меня?! — Арманд выдохнул сквозь зубы. — Знаешь, что я с тобой сделаю... Я буду брать тебя до захода солнца, чтобы ты точно понёс. И когда я буду уверен, что в твоём чреве мой ребёнок, выкину на порог дома твоего любовника. Всего в чужом запахе и с ребёнком в подоле. Или, может, отдать тебя на потеху моим солдатам? Участь на зависть любой шлюхе.
Эмиль весь застыл и затряс головой.
— Нет? — притворно выплюнул альфа, а после, меняясь в лице, зло отбросил омегу от себя. Эмиль заскулил и отполз назад, сжимая вместе ноги. Но альфа и не думал останавливаться. Схватив Эмиля за щиколотку, он протащил омегу к себе. От вида плачущего лица сжималось от боли, но альфа давил росток сожаления в себе.
— Нет! — прокричал Эмиль, когда его ноги вновь начали разводить.
— Поздно, Эми. Может, сейчас ты поймёшь, как мне было больно...
— Он твой! Он твой! — чувствуя невыносимую боль внизу, прокричал навзрыд омега, более не сдерживая слёз. Альфа застыл, не понимая слов омеги. — Мальчик, мальчик — твой сын. Шон. Пожалуйста! Пожалуйста! Мне больно! — Арманда словно холодной водой окатило после этих слов. Разжав пальцы на чужом бедре, он наконец-то посмотрел на то, что натворил. Везде была кровь. Почему он не заметил этого раньше... Ведь если бы у омеги был другой, то такого бы не было. А это значит, что у его цветочка никого давно не было!
«Что же он натворил!»
— Эми, — тихо позвал альфа, осторожно касаясь острого плеча с двумя милыми родинками. — Эми, посмотри на меня... любимый, — омега всхлипнул и сжался ещё сильнее, сворачиваясь в маленький клубок. — Я сожалею. Прости меня.
— Это ты виноват, только ты, — прошептал Эмиль, голос едва пробиваясь сквозь всхлипы.
— Солнце моё, что ты сказал?
— Это ты виноват. Ты причина того, почему я ушёл! — выкрикнул Эмиль прямо в лицо опешившего альфы. — Ты хотел привести к нам второго омегу. Обручиться с ним! Сделать его супругом. Это ты предатель!
— Эмиль, я же объяснил тогда ситуацию. Нельзя по-другому. Ты чужак, с чужаками нельзя иметь семью. Я не мог взять тебя в мужья.
— Ты наказал меня за измену, которой не было, а чем твоя ситуация отличается? Ты тоже бы изменил!
— Это другое, — начинает заводить альфа. — У меня обязательства перед родителями и страной.
— Ты спал с ним, — не вопрос, утверждение. Эмиль сел на сено, прижимая к себе одежду. Тело болело, но это было не важно. — Ты с ним спал! Ты обещал, а потом вытер ноги о наши чувства, обложив их долгами и обязанностями, как железом холодной клетки. Я был для тебя не более чем удобной игрушкой, Арманд!
— Не повышай на меня голос, омега! — Арманд зарычал и замахнулся рукой. Эмиль не дёрнулся, стойко выдержал пылающий взгляд. Альфа рыкнул и дёрнул ладонью, опуская. — Он мой супруг.
— Ты меня изнасиловал за измену, которой не было. Это была твоя кара, а какую кару мне применить к тебе? — дрожащими губами спросил омега. — Ты взял другого омегу на ложе, наверное, и ребёнка ему сделать успел. И смеешь мне что-то предъявлять?!
— Я не брал супруга после первой ночи. Я... Эми, послушай... — Арманд пробовал оправдаться, но сам понимал, что это звучит нелепо и пусто в тени жестокости, что он сотворил. — Всё, что я делаю, я делаю ради нашего будущего. Ради нас обоих, — но в его голосе было слышно сомнение, и Эмиль почувствовал, что этот человек, которого он когда-то любил и любит даже после всего был ему сейчас противен.
— Нет, Арманд, — тихо, но твёрдо сказал Эмиль, — ты сделал это ради себя. Да и зачем мне что-то объяснять? Я же омега, постельная грелка. Моё слово ничего не значит. Так ведь любил говорить твой отец? — прошипел омега, наконец позволяя сдерживаемым слезам стекать по израненному лицу.
— Эми, хватит выдумывать. Мои родители любили тебя, — устало вздохнул Арманд, устав повторять одно и то же.
— При тебе, может, они и вели себя доброжелательно, но наедине со мной — нет. Они ненавидели меня.
— Прекрати сейчас же!
— Не знаю, зачем ты всё это затеял. Зачем поставил мне вновь метку, которая через год уйдёт... Я не вернусь. Не вернусь в дом, где живёт твой супруг!
— Да почему, чёрт возьми?! Тот омега нужен лишь для наследника, после того, как он родит мне его, я больше не прикоснусь к нему. Я тебя люблю, Эми.
— То есть твой супруг не беременный. Плохо же вы старались.
— Я был три года на фронте. А после искал тебя. Эми, обещаю, что после...
— А если родится омега. Не альфа. Ты опять будешь брать супруга на ложе?
— Что?
— В первый раз может и не получиться. А ты сказал, что тебе нужен наследник — альфа.
— Твоя ревность ни к чему не приведёт. Я обязан, как ты не понимаешь?!
— Поэтому я и ушёл! Потому что я понял! Не могу я так, понимаешь?! Мой альфа должен быть только моим, всё! Для меня твой долг — это измена, как бы ты её ни называл и ни оправдывал.
— И что ты хочешь?
— Ничего! Оставь меня в покое. Уезжаю обратно, живи и плодись. Строгай себе наследников, только без меня.
— Ты мой омега. На тебе моя метка, никому я её более не ставил, только ты. Эми, прошу тебя...
— Знаешь, что такое у нас метка? Метка для омеги — это символ любви, добровольный шаг. Альфа никогда не укусит омегу против воли, это низко. Это священно. Метку нужно разделить, ведь только так понимаешь, что слова были не просто словами.
— Мы уже обсуждали, что я не могу позволить тебе поставить на меня метку. Это прерогатива для омег, как это будет выглядеть?
— Ты даже не можешь уступить мне в этом, Арманд, что уж говорить об остальном.
— Я не знаю, что тебе ещё сказать, Эми!
— Ничего и не нужно говорить. Слова — это только ветер, Арманд. Ты можешь обещать сколько угодно, но я уже устал верить обещаниям. Ты сам себе не принадлежишь, ты всегда будешь следовать за долгом и традициями своей семьи. — Эми натянул на себя меховой плащ и сапоги на невысоком каблуке. — Отведи меня домой.
⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅
Оказавшись напротив дома, Эмиль почувствовал пустоту в груди. Альфа всю дорогу не мог замолчать, постоянно говоря, оправдываясь... Эмиль устал от всего.
Потянувшись к ручке двери, омега увидел, как ту тянет кто-то с другой стороны. С протяжным «ыыыы» дверь открылась, и из-за неё выглянуло личико маленького альфочки. Шон, увидев папу, с криком обнял за ноги и повис приставучей колючкой.
— Папуля, папуля! Дедушка научил меня играть в карты! — волчком начал крутиться вокруг омеги Шон, осторожно поглядывая на незнакомца.
— Замечательно, звёздочка, — Шон, оказавшись на руках родителя, выглянул из-за плеча и уставился пристальным взором на Арманда. Альфа, сдерживая порыв обнюхать ребёнка, послал добродушную улыбку.
— Папа, кто этот дядя? — шёпотом спросил Шон, сжимая шею Эмиля. Омега поджал губы и... — Он мне не нлавится, плогони его... он пахнет стланно.
— Шон, тихо, — шикнул на ребёнка Эмиль, прерывая. Но альфа всё услышал и как-то побледнел. — Иди пока накрой на стол, я скоро буду.
— Те класивые талелок можно?
— Можно.
— Мы о-дедуле не скажем, — спрыгивая с рук, помчался внутрь дома Шон. — Деда, папуля плишёл! Только без колзины...
Эмиль сжал ручку двери и обернулся на Арманда.
— Не приходи сюда.
— Но это мой сын.
— Шон не примет тебя, будет воспринимать как соперника.
— С чего ты взял.
— Он привык, что члены семьи пахнут одинаково. Имеют один общий аромат. Запах омеги, что родил ребёнка, самый важный. Ты же не пахнешь мной. Точнее, не так, как нужно.
— Ты опять о метке, сколько можно...
— Я всё сказал. Уходи. А попытаешься украсть Шона, я сообщу Главе. За такое у нас четвертуют.
— Эми! — омега захлопнул дверь.