Не надевай на меня свои оковы

Горячий пар струй выходил из приоткрытых губ Кэйрэна, который крепко держал поводья, пришпоривая свою чёрную лошадь с серой гривой. Воздух был насыщен ароматом дикой мяты, окутывая чувства своей свежестью, и лёгкий ветерок играл с его растрёпанными прядями волос.

Он мчался вперёд через заснеженные луга и пересекая стремительные реки. Вдали простирался лес, его голые деревья склонялись над прозрачными водами.

И вот, когда солнце наконец садилось за горизонт, озаряя небесную сферу огненными лучами, Кэйрэн оглянулся, зацепившись взглядом за клубы дыма, альфа пустился во весь опор. Только бы успеть. Только бы не опоздать.

Зимние районы сменились песчаными просторами, где палящее солнце безжалостно окутывало всадника своей удушающей жарой.

Вперёд вырвался другой всадник с такими же волосами цвета чистейшего снега.

— Кэйрэн, — закричал Кас, указывая свободной рукой куда-то за горизонт. — Дела плохи!

Альфа и сам это видел. Видел это ещё по разорённым деревенькам и домам с раскрытыми настежь дверьми. Он старался не смотреть на мёртвые тела детей и моря крови на земле.

— Гор, Асмодей, осмотритесь! — Кас отдал приказ, выхватывая парную саблю. — Не могли всех перебить.

Кэйрэн же не надеялся на лучшее. Набеги вражеской орды, что были в сто крат больше некоторых стран, сносили всё на своём пути. Не щадили даже омег и детей. Никого не брали в плен.

— Все мертвы, Кас, — омега кивнул и сжал белые от ужаса губы.

Кэйрэн прерывисто выдохнул и помчался к очагу дыма. Главные ворота, ведущие во дворец, были сломаны. Огромные деревянные двери висели на петлях, полностью разрушенные яростью необъятной силы. Войдя внутрь, он оказался на поле битвы, усеянном телами павших воинов. Кровавые следы простирались по песку, заставляя сердце сжаться от ужаса и тревоги. Земля выпила столько крови, что её освежающего песчаного покрова уже не осталось.

Знакомые лица солдат залиты кровью, орудие в телах и сотни увядших цветов. Спустившись с лошади, альфа ступил в свежие лужи крови и, сцепив зубы, пошёл дальше.

Жуткий запах разлагающихся тел и пороха проникал в лёгкие, вызывая отвращение и противоречивые чувства. Сердце стучало, как удар бубна, и тело охватило желание убежать.

Всё было разгромлено. Все драгоценности и золото, всё забрали. Он пробирался между обезображенными трупами, осторожно ступая по разбитому оружию и обломкам щитов. Воздух был наполнен грозным молчанием, словно сама природа держала дыхание, несогласная с ужасами, что развернулись в этих святых стенах.

Проходя мимо дверей бывшего гарема, Кэйрэн остановился. Он знал, что увидит там. Сжав ручки двери, мужчина приложился лбом к дереву и тихонько потянул на себя.

В этом месте, где витрины были полны изумрудов и золота, сейчас лишь царствовала смерть. И всё же над раскалённым сердцем висела нить надежды — нить, которая говорила, что когда-нибудь всё это пройдёт, и вновь здесь зазвучат песни и смех.

— О Великие Боги, — прошептал Кэйрэн, входя на дрожащих ногах. Прекрасные цветки ослепительной красоты лежали тут и там в разорванной одежде, всё в крови. Один из главных фаворитов Султана с задранной юбкой валялся у кромки бассейна с разорванной от укусов шеей. Обломки драгоценных украшений и сотни капель крови, окрашивающие пышные ковры в красный цвет.

Шагая по мягким коврам, Кэйрэн не мог отвести глаз от настенных зеркал, которые казались испорченными и покрытыми кровью. Они отражали чужие, бледные лица омег, запечатлевшие их последние мгновения жизни. Безжизненные глаза и открытые рты в беззвучном крике.

Отвернувшись, альфа увидел маленькое тельце и сжал рот рукой, чудом устоял на ногах.

— Кэсью, — маленький сын Султана лежал в пышных подушках, его молодое лицо было бледным и искажённым глубоким порезом на горле. Взгляд мальчика, некогда полный жизненной силы и зелёных глаз, теперь был наполнен ужасом. Улыбка, когда-то яркая и радостная, исчезла с его губ, заменённая мучительным выражением боли. — Мой милый цветочек, — Кэсью всегда бегал за советником, что обещал защищать юного принца от всех. Он был лишён возможности ощутить нежность родительской любви и детские радости, которые обычно сопровождали его ровесников.

Накрыв чистым лоскутом ткани лицо ребёнка, альфа вышел из гарема и детских покоев. Он увидел всё, что хотел.

Покои Султана были пусты. Как и тронный зал, где проходили застолья и танцы его цветника. Каждый день был наполнен танцами и пением.

Он искал знакомые одежды из чёрной парчи. Нижнее платье с длинными рукавами, которое было украшено пуговицами от локтя до запястья. Поверх всегда был надет кафтан с короткими рукавами, сшитый из камки, сэрасэра, бархата, чатмы — тканей, подобных тяжёлому шёлку. Пуговицы украшались драгоценными камнями.

Сад, встречающий Кэйрэн, окутан был тишиной и ярким ароматом цветов. Ранее эти прекрасные места наполнялись изысканным ароматом роз, которые расцветали в изящных бутонах. Но сегодня, среди всех других ароматов, настойчиво витал запах лютиков.

Белоснежные цветы вальяжно покачивались на нежных стеблях, жёлтые цветки были повсюду. Это было единственное место, куда не дошла орда. Видимо, они сделали всё, что хотели, и просто ушли.

Солнце высверливало кроваво-оранжевые оттенки на горизонте и тихонько гасло, оставляя после себя тёплые отблески. В жаркие летние дни Кэйрэн с почтительной благодарностью наслаждался этим особенным местом. Проведя рукой по жёлтому кусту, альфа повёл носом, пытаясь учуять хоть что-то, хотя бы намёк на запах горького шоколада со сладкой ноткой мёда.

— Кэйрэн, — слабо позвал Кас, касаясь плеча брата. — Никого нет здесь, прости...

Альфа сжал в ответ чужую руку и опустил плечи. Он знал, что не найдёт того, за чем пришёл сюда. Знал, но всё равно явился.

— Суки, даже детей не пощадили, — зло выплюнул Асмодей, передёргивая плечом. Красноволосый альфа стоял чуть поодаль от остальных и смотрел в стену.

Неожиданно для всех в саду раздался детский плач. Это заставило всех затаить дыхание и побежать вперёд на звук. Завернув за фонтан, Кэйрэн прикусил язык и упал на колени от облегчения.

— Фэрус, — чуть не плача прошептал альфа, беря в ладони белое лицо Султана. Когда эйфория сошла на нет, он увидел красное пятно в боку своей любви и, сдерживая вой, протянул руку.

— Кэйрэн, ребёнок, — омега толкнул его в плечо и указал на покоившегося малыша на руках Султана. Ребёнок. Уцелевший. — Давай я возьму его, а ты... Нужно подлатать твоего... альфу.

Кэйрэн согласно закивал, и стоило Касу забрать на руки кроху, как темно-карие глаза раскрылись и мутно посмотрели на альфу.

Бескровные губы разомкнулись и неразборчиво сказали, улыбаясь горько:

— Пришёл за мной... я ждал...

Кэйрэн хмыкнул на грани, сжимая протянутую руку у своего лица. Альфа наклонился ближе, его глаза наполнились слезами, которые он отчаянно пытался скрыть.

— Тогда не против уйти со мной, мой Повелитель?

Султан закашлял и, облизнув губы, провёл зажатыми пальцами по белой щеке Кэйрэна. Он пытался собрать последние силы, чтобы ответить, но его дыхание было прерывистым, а взгляд затуманивался.

— Анараби...

И здесь глаза Султана закатились, а тело начало падать в бок.

Подхватывая у самой земли, Кэйрэн бросил беглый взгляд на семью и сказал хрипло:

— Аптечку мне, живо!

⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅

Рана оказалась пустяком, если вовремя оказать помощь. И они успели.

У Кэйрэна тряслись руки, когда он держал иголку с ниткой и штопал своего суженного. Сейчас, разведя костёр, они сидели посреди пустыни и ели крокодила. Пока Кас, отвернувшись от них, кормил грудью кроху. Видимо, стресс сказался, раз небеременный омега начал вырабатывать вновь молоко. Гор вздыхал и ворошил палкой угли в горящем костре, пока Асмодей, подложив плащ под голову, дрых без задних ног.

Вели караул они по очереди, точнее, Кас и Кэйрэн. Омега был с малышом, а альфа менял компресс беспамятно лежавшему Султану. Но когда Каса уже вовсю отрубало, Кэйрэн взял на руки и ребёнка, укутывая того в свой плащ. Как ни странно, мелкий сразу уснул, даже не капризничал.

На рассвете он не заметил, как уснул, положив малыша себе на грудь. Проснулся он от того, что на него кто-то пристально смотрел и касался его волос. Кэйрэн нахмурился и, прижав ребёнка к груди, недовольно сказал сквозь сон:

— Кас, отвали, — руки, что гладили волосы, замерли, а после послышался вздох недоверия. — Я всю ночь глаз не смыкал, поимел бы совесть.

С другого конца послышалось такое же недовольное:

— Заткнись, Кэй, иначе оторву остальные восемь пальцев на руках.

Альфа послал невольно жест рукой, и по шуршанию ему ответили тем же. Спустя минуту он понял, что ничего не понял. Открыв глаза, он повернул лицо в бок и увидел, что Фэрус очнулся и смотрит на него с потерянным выражением лица. Словно призрака узрел. А, ну да...

Осторожно встав, стараясь не тревожить ребёнка на руках, Кэйрэн понял, что страшно соскучился по этому лицу.

— Ты живой... — словно в бреду сказал Фэрус, хватая его за руку. — Я умер, верно?

— Вы живы, Повелитель. И относительно здоровы, не считая мелкой раны на животе.

Султан замолчал и вдруг схватил лежащий ятаган возле головы бывшего советника. Кэйрэн уже подумал прощаться с жизнью, но Фэрус и не думал протыкать его мечом, напротив, закрыл своим телом и, рыча диким зверем, которому есть что терять, выставил оружие перед собой.

От подобных кульбитов проснулся ребёнок и громко заплакал.

А проснувшийся Асмодей, что пошёл отлить, с перепугу отпрыгнул и упал всем своим весом на Гора, что сладко спал, обнимая своего омегу.

Кас подорвался с лежака и, выхватив саблю, осмотрелся, выявляя причину утренних криков, и, не найдя их, грозно уставился на альф.

— Что происходит с утра пораньше?!

Фэрус пригнулся ещё ниже, закрывая Кэйрэна и ребёнка.

— Повелитель, они не враги, — сказал Кэйрэн, рукой отводя ятаган в сторону. — Семья, — за два года знания языка чуть источились, но что-то да он помнит до сих пор. Султан нахмурился от явного акцента, но всё же понял, что ему сказали, и перестал источать агрессию.

— О, больной встал уже, удивительно, — слабо простонал Гор, отталкивая Асмодея с себя в песок.

— И не говори, — Кас, встав в позу, посмотрел на брата и на его альфу. — Он нас понимает?

— Нет, он разговаривает на языке ашаран. Но я знаю этот язык.

— Вот и чудно. Скажи, чтобы не смел более хватать оружие, иначе не посмотрю, что он твоя полярная звёздочка, отрежу руку. А теперь давай сюда малыша, — Кэйрэн похлопал Султана по плечу и плавно встал с лежанки. Ребёнок на руках надрывался от плача, но стоило нежным рукам омеги его сжать, как весь ор сошёл на нет. Послышались довольные чмоки, и Кэйрэн резко отвернулся, стоило брату оголить грудь. — Чего расселись, быстренько собираемся и в путь-дорогу. У меня дома сын нецелованный.

— Да, моя иголочка, — буркнул Гор и схватил за шиворот Асмодея, что, наклонив голову вбок, пристально наблюдал с научным интересом за кормящим омегой.

— Кто эти люди, Кэйрэн? — зарокотал Фэрус, не обращая внимания на то, что его сына утащил какой-то омега. — И ты жив, я самолично видел твоё тело?

— Семья, как я уже и сказал, Повелитель, — и, отведя взор, продолжил. — То был не я.

— Ты бежал, как преступник! — зло полыхнул Султан, хватая его за рубаху. — Ты должен был принять смерть достойно!

— Я не виноват в том, в чём меня обвинили, Повелитель. И поэтому не собираюсь разменивать жизнь на яд, — прошипел северянин прямо в губы. Султан замер, и Кэйрэн увидел лёгкий румянец на ушах.

— Ты верно забыл, но моя память чиста. Ты посмел возжелать альфу как омегу в моём лице, шариф. Человек, упавший в моих глазах. Не достойный даже взора моего! — руки у Султана дрожали, хотя его ярость была видна невооружённым глазом.

— Я всё помню, и помню то, что ваш наложник подлил в бокал омежьи феромоны. Если бы не это, я бы не посмел вас коснуться, будь я в твёрдой памяти.

Султан отпрянул и недоверчиво исказил губы. Кэйрэн знал, что слова Повелителя были оружием острее любого кинжала. Северянин, стиснув зубы, бросил взгляд мимо жестоких очей Султана, но не опустил голову.

— Я видел, как ты смотрел, и твоё желание. Думал обмануть меня! Врать мне?! — Хлёсткая унизительная пощёчина пришлась по лицу бывшего советника. С разбитой губой заструилась капля крови, что тут же убрали языком.

— Я бы не посмел коснуться вас, будь я в твёрдой памяти, — повторил северянин свои слова. — Я уважал вас и не посмел бы тронуть в таком ключе. Неужели вы считаете, что я совсем из ума вышел, решая насильно взять вас? Цена за ночь с вами равняется смертью для меня.

— Пригрел змея на груди, что укусила хозяина, — не слушая оправдания, яростно закричал Фэрус, замахиваясь для повторного удара.

Вжух, и у горла Султана оказалась сабля с серебряной кисточкой.

— Переводи, — сухо приказал Кас, смотря в тёмные глаза альфы. Кэйрэн захотел вступиться, но предупреждающий рык омеги заставил упасть на пятую точку назад, под довольный кивок и растерянный взгляд Фэруса, что ожидал иного. — Не вмешивайся, Кэйрэн, просто переводи. Если не хочешь, чтобы твоего альфу бросили в пустыне. Нам бешеные крокодилы дома ни к чему. Понял? — альфа кивнул и недовольно поджал губы. Фэрус дёрнулся, но холодная сталь остудила его гнев. — Переводи. Не смей поднимать руку на мою семью. Мне по боку, кем ты был день назад, но сейчас от твоего прошлого остались лишь руины. Мой брат пришёл в эту дыру за твоей жопой, и ты пойдёшь с нами, или же мы уйдём без тебя... Кэйрэн, переводи дословно! Так вот, или ты затолкнёшь свою спесь в глотку, или же я сделаю это сам, если мой брат настолько потерял голову от любви к своей коронованной персоне. Повторюсь, не смей больше поднимать руку на него, иначе я её тебе вырву. Понял! — Кэйрэн говорил, пытаясь шибко не смотреть на Султана. Сглотнув, альфа закрыл лицо рукой и сматерился. — Чего раскис, всё понятно твоему хахалю? А то больно лицо у него постное.

— Омеги с ним ещё так не разговаривали... да вообще никто.

— Кэйрэн, — омега недовольно стукнул брата по плечу. — А ну собрался. Пошёл запрягать лошадей!

— Да, мой генерал! — с великим уважением, какого не оказывал даже султану, поклонился Кэйрэн. Верность и преданность семье были главными ценностями в его жизни.

Фэрус стоял в отделении ото всех и смотрел с недоумением на сцену перед ним. Он привык к тому, что все его подчинённые исполняли его приказы безоговорочно. Но в этот момент он осознал, что советник, которому он доверял и полагался, обратился к нему спиной.

— Визирь! — немного растерянно позвал Фэрус, забывая, что самолично отдал указ снять полномочия советника с этого человека. Но это действие не произвело никакого эффекта на советника. Он остался непоколебимым и стоял перед своим братом, делая вид, что не замечает султаново недовольство.

Кастиэль пронзил правителя востока холодным взором и, прижав к груди малыша, запрыгнул на лошадь.

— Кэйрэн, веди нас, — альфа на слова брата лишь кивнул. Покрытый пылью и измученный долгим путешествием, подозвал коня к себе, ласково проходя рукой по его гриве. Радостно заржал конь, отбил копытами ритм, гарцуя.

Кэйрэн тяжело вздохнул и, поднатужившись, взобрался в седло. Конную езду он любил, но с возрастом тело всё чаще отказывало ему в такой радости.

— Поехали, мальчик, — конь фыркнул и, хлестнув хвостом, поцокал вперёд. Обернувшись, альфа увидел, что Фэрус был без лошади и просто шёл позади, проваливаясь по щиколотки в песок. Долго такой путь он не выдержит. Слишком слаб после ранения, да и палящее солнце не для прогулки.

Асмодей с Гором о чём-то переговаривались справа от него, а Кас смотрел прямо на восход. Сжав поводья, он остановился и под вопросительный взгляд брата пошёл на лошади к Султану. Фэрус смахнул со лба волосы и, смочив сухие губы слюной, оступился.

Конь с чёрной мордой удержал мужчину на ногах, заглядывая большими глазами в лицо напротив. Фэрус прижался руками к коню и посмотрел на его всадника.

— Забирайтесь, — протянул советник руку в перчатке. — Путь не близок. Нам в пути быть весь день.

Султан смерил протянутую ладонь нечитаемым взглядом, но спустя минуту размышлений всё же принял помощь и уселся позади Кэйрэна.

— Держитесь, — сказал северянин и ударил коня в бока, погнал в среднем темпе. Конь радостно заржал и пустился во весь опор, обгоняя зазевавшихся Гора и Асмодея.

— Кэйрэн! — возмущённо крикнул Гор и пустился следом. Советник, смеясь, перехватил поводья и оглянулся назад.

— Это вызов, брат! — Асмодей вырвался вперёд на вороном коне с красным взором. Украшенный изумрудными тёмными камнями, тяжёлый плащ аккуратно прикрывал плечи всадника, оттенял алый хвост волос, развивающийся по ветру. — Если обгонишь, забирай всё, что хочешь!

— По рукам, Ас! Ну что, покажем этим сосункам? — похлопав коня по шее, альфа обернулся на попутчика. — Султан, а вы держитесь очень крепко.

— Что? — Фэрус приподнял бровь и тут же испуганно вскрикнул от неожиданного рывка коня вперёд. Убедившись за первое, что было под рукой — талия Кэйрэна, альфа, ругая на весь белый свет своего бывшего советника, пытался уловить все те весёлые выкрики на неизвестном ему языке. Правитель никогда ранее не видел такого советника. В нём словно бурлила сама жизнь.

Шум ветра в ушах затмил любые другие звуки, их сердца бились в такт с быстрыми и сильными рывками коней.

Кэйрэн был всегда отстранён и держался в напряжении большую часть своей службы ему, постоянно оглядывался по сторонам. Словно ожидал нападения каждую секунду.

Фэрус никому никогда не доверял полностью, и его советник был исключением. Он помнил их первую встречу на бескрайних песках: раненый, оставленный умирать в окружении мёртвых подданных. Тот глоток воды был спасением для него, за это султан благодарен до сей поры.

Кэйрэн взглянул в глаза Фэруса и увидел там огонёк страха. Он и позабыл, как правитель боялся быстрой езды и к коням имел отвращение. Северянин мельком улыбнулся, пытаясь вежливо скрыть своё удивление и осознание перед глазами другого альфы.

Прижимая чужие ладони к своему животу, Кэйрэн чувствовал, как собственное сердце учащённо бьётся в груди в такт копытам верного друга. Впереди Асмодей — прирождённый всадник — обгонял их на десять рывков, но Шторм был быстрее красноглазой кобылы.

Несколько вздохов, и он погнал своего коня вперёд и пронёсся мимо своего брата.

— Кэйрэн, айда плут! — альфа потянул сбрую на себя и, улыбаясь, взглянул на брата, что, тяжело дыша, утёр с подбородка пот. — Уж в следующий раз я тебя уделаю.

— Только после меня, мальчики! — Кас пронёсся мимо них, смеясь взахлёб. Ребёнок, подпоясанный на груди у омеги, радостно заулюлюкал.

— Чёрт! — Асмодей вцепился себе в волосы и завыл. — Прощай, моя настойка.

— Идиот, — Гор закатил глаза, а Кэйрэн прыснул в кулак.

— Я бы попросил у тебя побольше, нежели настойка, — и под вопрошающий взор продолжил. — Твой кинжал из южменской стали.

— Да ты варвар! Ни за что.

— Поспешим, мальчики. Нужно успеть до темна, — прокричал издали Кас, указывая далеко за горизонт, где прослеживается и видится зелёный биом. Они уже почти дома.