Не надевай на меня свои оковы

— Отец, — пробовал вполголоса Рик, поднимая невинный взгляд. Даже бета проникся, но отец только насупил кудрявые рыжие брови и сжал пальцами с двумя перстнями.

— Что за табор, прости Господи, на крыльце нашего дома?

— Ну это...

Рики глянул на бету, а бета уставился на своего господина, что стоял, словно воды в рот набрал. Все как-то забыли, что по их он ни бум-бум.

— А, — отец как-то враз расслабился и под охеревший взор беты стукнул Повелителя по спине. С размаху, да так, что у некоторых солдат челюсть вниз улетела, как и несколько мечей. — Жених твой? Свататься пришёл?

Рику хотелось плакать. Ну что же за день-то такой!

Повелитель Эракхон же смотрел на отца Рика страшными глазами и тянулся к мечу на поясе.

— Ну, моё благословение у вас есть. Совет и любовь, дети мои! — и чмокнул в лоб сначала Рика, а потом и Эракхона под задушевный писк беты. Бете тоже перепало — альфа, схватив того за плечи, затормошил на радостях и, покружив в разные стороны, поставил на место, а после, улюлюкая, пошёл в дом.

Рики закрыл лицо ладонью.

— Ну что ж, теперь Ваш Повелитель просто обязан на мне жениться. Благословение он получил, а это весомо! Теперь либо кольцо, либо смерть. Я понятно выражаюсь? — бета, моргнув раз-другой, заторможено кивнул и рухнул в обморок. — Видимо, придётся самому переводить, — и омега, рывком приблизившись к альфе, делая единственное, что оставалось, — поставил метку на чистейшую шею своего же жениха. Если уж и выбирать чей-то гнев, то лучше ширийца, а то отец его, за «жениха» которого тот сам и надумал, оторвут голову. И это не шутка.

Бета, что пробудился от потрясений, вновь провалился во тьму, стоило ему увидеть, как его Повелителя вероломно дёрнули за косу, обнажив самое ценное место у альф — шею, и поставили метку. Теперь бедный слуга точно не сносит головы!

⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅

Кэйрэн укачивал на руках своего племянника, смотря, как его любимый младший братик уходит под ручку с сонным мужем. Кас всегда был требовательным омегой, и семья хоть и имела надежду на его светлое будущее с альфой, но без особых ожиданий. А вышло всё наоборот, Кас самый первый из братьев, кто обзавёлся малышом и мужем, что души в нём не чаял. Гор ревнивцем был ещё тем и зорко смотрел за своим суженным, чтобы никто и близко не подходил. А Касу нравилось, и, имея склонность к садизму, выбешивал действиями, выводя на ревность, заканчивая примирением — сексом. Да таким, что соседние дома слышали и затыкали в уши вату, чтобы поспать.

Сам Кэйрэн приехал домой в момент родов братца. Голодный, уставший, он ворвался в дом и тут же вылетел, не веря в увиденное. Его любимый братец, в окружении омег-повитух, с красным лицом от натуги, рожал. Не этого он ждал по приезде на родину, когда уезжал на пять лет, вот не этого!

И как же альфа был тронут, когда Кас первым вручил ему подержать этот мелкий комочек. Отец комочка баюкал в то время сломанную руку, что от боли в родах сломал Кас. Спасибо муженьку за поддержку и прости за руку.

Комочек назвали просто и ёмко — Кайл. Комочек смотрел на мир голубыми глазами и тёмным пушком на голове. Россыпь родинок и светлые веснушки на курносом носике.

В общем, племянника он любил и души в нём не чаял. И теперь уж точно никуда из родного края не уедет, даже на недельку. Нужно же растить это чудо, а родители словно погрязли в своём медовом месяце, умотали на несколько дней в путешествие.

Альфа улыбнулся, стоило маленьким пальчикам цепко сжать его грубые пальцы и начать их грызть прорезавшимися клычками. Глубоко вдохнув, Кэйрэн прижался лицом к теплому тельцу и утробно замурлыкал, подражая омеге-родителю. Малыш довольно заахал и задрыгал короткими ножками в белых носочках.

Кайл пах молочком и печеньем с нотками шоколада. Альфа закрыл глаза и вобрал этот запах, вдыхая полной грудью. От этого дивного аромата стало тепло и горько на душе.

— Кайл, твой дядя такой дурак, — с горечью во рту сказал Кэйрэн, прижимая малыша к себе. Кайл сладко зевнул и закрыл глаза, устраиваясь в тёплых и надёжных руках.

Прошло десять лет, как он уехал в другую страну. Шесть из которых верно и преданно служил правящему по сей день Султану. А два — скрываясь в бегах.

Быть янычаром самого Султана было почётно и уважаемо. Но он был не просто пехотинцем правителя, а ещё и самым близким советником. С Кэйрэном советовались, его чтили наравне с Султаном, его боялись, ведь одно его слово — и твоё тело будет висеть на виселице или того страшнее. Но расположение Султана было очень легко потерять, и Кэйрэн это знал. Знал и то, как в той стране относились к той любви, что испытывал Кэйрэн к своему повелителю.

Целуя руки, украшенные дорогими перстнями из чистого золота, альфа никогда не смел и думать о большем. Связь двух альф там порицалась, и узнай о таком, Кэйрэна бы казнили. А мысли о таком в сторону самого Султана были недопустимы.

Фэрус. Это имя было под сотнями печатей и замками. И только ему позволено было его произносить. Но в ту звёздную ночь, когда пески пустыни были особенно горечи, это имя он более не мог произносить.

Он сглупил. Опустил цепи, что смыкали его шею и руки. Поддался влекущим его губам и чарующим глазам с колдовским прищуром.

То была страсть. Животное влечение. Этого никогда не почувствовать в постели с омегой.

Кэйрэн помнил лишь напряжённую шею и изогнутую волной спину с золотой цепочкой в ямке. И то, как было горячо и узко в столь желанном теле. Они были пьяны, пьяны настолько, чтобы позволить этому произойти. Но он словно не мог остановиться, безжалостно беря своего повелителя, словно шлюху. Кэйрэн корил себя за ту слабость, но сделал бы это вновь. Даже зная, чем это обернётся, и то, что его любовь всегда безответна.

На утро его уже волокли в темницу.

«Я бы прирезал тебя этими вот руками! Только мараться об грязь не желаю!»

Когда его тащили чуть ли не за волосы по всему дворцу, Кэйрэн выхватил из вороха взглядов тот самый — ядовитый, упивающийся победой. Главный наложник, что был в покоях господина, чаще всего смотрел на северянина с ухмылкой на лице, покачивая в пальцах небольшой пузырёк. Иной другой бы подумал, что это духи, но он в этом месте очень давно, и что только не пытались подмешивать в еду омеги альфам, чтобы вовлечь тех в сладострастные утехи. Но эту склянку он хорошо запомнил. Многие растения не зря были под строгим запретом, и тот цветок в этом афродизиаке не был исключением.

Той ночью Кэйрэн выпил по ошибке не своё вино, и это стало концом всего. Фаворит, видимо, желал ребёнка от Султана и, так как этой ночью настала его очередь, подлил в кубок своё зелье. После него у альфы отключается мозг, и всё, что он желает, — животный секс. Султан в обычном состоянии очень бдителен и не горит особым желанием дарить детей каждой омеге, но после этой микстуры он даже и не вспомнит, только под утро. Ведь дети от правителя дают очень многое простым наложникам.

Только удача помогла советнику избежать смерти.

Тем же днём ему принесли яд. И единственная мысль была:

«Ты даже не придёшь? Не убьёшь сам?»

«Каков дурак», — с улыбкой подумал альфа, беря чарку из рук тюремщика. Кэйрэн с детства пил в малых количествах различные яды, вырабатывая иммунитет почти ко всему на этой планете. Знали об этом лишь единицы.

Выпив яд, он начал играть роль смертника. Даже стража поверила и потеряла бдительность. Это ему и нужно было.

Сбежать из дворца не было трудно. Всё же он жил здесь шесть лет и знал каждый потайной выход и вход.

За ним тут же пустили ищеек, только вот Кэйрэн был отличным воином и стратегом. Он знал все ходы Султана на пять шагов вперёд. Он знал его досконально. Фэрус не стал бы никогда искать у себя под носом, поэтому он и спрятался в самой близкой деревне. И прожил там два года, пока всё не улеглось. Пока слух о том, что бывший советник, который разыскивался два года, был найден мёртвым.

Кэйрэн подстраховался даже в этом. Было сложно найти похожего человека с его внешностью, но изуродовать мёртвое тело до неузнаваемости было несложно. Но он не был убийцей, поэтому и оставил этот план на самый крайний случай. И он подвернулся. Замена сама нашла его — мужик лежал мёртвым в песках, сжираемый падальщиками. Кто убил беднягу, он не знал, да и узнавать не хотелось.

Повесив на труп свой кулон — подарок Султана, вдев в ухо красный камень, и отрезав на правой руке два пальца, северянин принялся за лицо. Труп не должны опознать, лишь принять за бывшего советника.

На уловку купились все, и тогда Кэйрэн и решил уехать домой. Было больно расстаться с кулоном в виде шестиугольной звезды с красным камнем посередине, но по-другому на этот трюк бы не купились.

И с неба упали первые капли. Он пришёл в эту страну в сезон дождей и уезжает в этот значимый день. Не это ли знак, что так и должно быть?

— Скоро снег закончится, Кайл, — сказал альфа, смотря в окно. — И появятся первые ростки, предвестники весны. Всё будет хорошо, Кайл. Я обещаю.