| Убей меня | 18+

Лес в ночное время не самое безопасное место, никогда им не было в её голове. Во мраке мог прятаться недоброжелатель, готовый в любое время принести что-то недоброе тому, кто совершенно ничего не ждал. Но Оливия всегда ждала, всегда была начеку. Она не ожидала, что ночь принесёт мир и благополучие. И эта исключительно красивая ночь ко всему прочему принесла спокойствие.

Оливия была не способна слушать Зедекиа: всё её оставшееся внимание забрал Коул, сидящий перед ней. Они безотрывно вглядывались в лица друг друга. Оба накрытые красными мантиями, на спине которых золотой нитью был расшит орнамент. На фоне их чёрных одеяний алый цвет выглядел с яркой роскошностью.

Кровавые отпечатки пальцев, расположенные на ладонях альфы и омеги, заметно начали жечь. Руки Оливии, лежащие ладонями вниз на спокойных, твёрдых руках Коула, задрожали. Он это почувствовал и, возможно, пренебрегая правилами обряда, сжал её запястья. Тепло, сильнее прилившее к коже кистей, дало ей желанное спокойствие.

С каждым кругом, который Зедекиа выписывал вокруг них, окуривая воздух между ними, жжение становилось всё сильнее. Омега чувствовала, как маленький участок кожи с нанесённым Коулом отпечатком пальца, пылал. В клубах дыма они не теряли лица друг друга. Такой необыкновенно близкий зрительный контакт в который раз заставил девушку улыбнуться. Она чувствовала себя глупо, когда улыбалась так. Зажженные факелы позволили увидеть, как Коул подмигнул ей.

Знакомое пощипывание атаковало её глаза. Они слезились. И когда она смогла проморгаться, чтобы снова окинуть взором Коула, встретилась с неоново-голубыми глазами его волка. Это значило, что и её сейчас приняли жёлтый оттенок. По тому, как Коул довольно часто позволял волку проявлять себя подобным образом, было неудивительно, что для него этот процесс произошёл без особого дискомфорта.

- В заключение, - Зедекиа выбрасывает то, что осталось от окуривательного свёртка, в сторону, и протягивает две небольшие чаши, наполненные мутно-зелёной жидкостью, - вы должны принять связующий напиток.

Оливия опускает глаза в чёрную чашу, медленно крутит её, наблюдая за тем, как жидкость, оказавшись весьма густой, больше похожая на кашу, медленно следует за её движениями. Зедекиа замечает интерес Коула к составу, когда он принюхивается.

- В составе малина, чтобы придать сладость, и такие травы, как листья брусники, шиповник, а также корни ревеня и валериана. Для завершения вашего обряда, необходимо придать силу волкам. Тогда превращение пройдёт быстрее и с меньшим дискомфортом.

Оливия не видела другой альтернативы, поэтому, сморщившийся, начала будто бы даже жадно глотать гущу. Сладости малины, которая должна была скрасить это нечто, она даже не почувствовала. Как только чаши вернулись в руки шамана, он неторопливо произнёс,

- Моя работа здесь окончена. - Зедекиа протянул руку омеге и помог ей встать на ноги, - Возможно, головокружение, так что прошу не сопротивляйся ощущениям... - и только его предупреждение доносится до ушей Оливии, перед глазами немного плывёт, и интуитивно, схватившись не за шамана, который только помог встать на ноги, она цепляется за плечо своего Истинного. От этого резкого движения, мантия слетает с её спины, укладываясь красным облачком на земле, - Вы ничего не ощущаете, Господин? - в то время, когда он обращается к Правителю, тёмные глаза следят за Истинной.

- Я довольно резистентен к травам.

- Любым? - Зедекиа не удивляется и лишь взглядом утешает Оливию, которая к этому времени, схватившись в плечо Коула, как будто это скала, а она висит над обрывом, плотно сжала веки.

- Кроме смертельных, конечно же. На меня не действуют как снотворные, так и затуманивающие сознание, или, наоборот, возбуждающие его. Что не сказать об Оливии. - Он пренебрегает правилом не прикасаться до завершения обряда, и ласково разводит руки, чтобы запустить её в свои объятья. В них она падает с нуждой на поддержку, - Ты как, волчонок?

- Как и в прошлые разы... Приём этих трав сносный... - она прячет лицо в его груди, не слыша ответа шамана.

- Мне лучше убраться до вашего превращения. Альфы после этих трав довольно... - он не хотел называть Правителя Пятого «примитивным и первобытным», поэтому, задумавшись, дособирал сумку, чтобы отправиться в путь, - Вы помните, куда идти, Господин?

- На юг, - отвечает, пока всё тело сотрясается от дрожи его Истинной, - Уходите, Зедекиа. Она не умеет управлять превращением хорошо, а характер у её волчицы... Лучше вам не знать, какой он.

Кивнув и сказав последние напутственные слова, шаман прячет седые волосы и мрачный взгляд под капюшоном мантии. Хватает нескольких минут, когда его чёрные одеяния скрываются среди стволов деревьев.

- Как учили, помнишь? - Коул обращается к омеге шёпотом, поглаживая её волнистые, непослушные волосы, - Ты хозяйка своего зверя, а не она твоя.

- Я справлюсь, Коул. Я знаю... - как мантру, нашептывает себе под нос, а затем отталкивает альфу, предчувствуя, что процесс уже необратим и неконтролируем. Волчица давно не выходила наружу.

Чтобы не упустить зверя из виду, Коул, отпустив её, запустил своё превращение. Отработанное десятками, даже сотнями раз давалось ему настолько легко, что он даже не замечал трансформацию. Он не нуждался в травах, ему не требовалась усиленная концентрация, в отличие от Оливии, которая ощущала, как каждая кость передвигалась под кожей, как некоторые мышцы сокращались, а другие растягивались. Это было больно и пренеприятно. Завершая своё превращение, омега выхватила неоново-голубые глаза чёрного волка, который уселся рядом. Он ждал и переживал.

Как только серая шёрстка охватила её тело, альфа восторженно прыгнул, радуясь завершению этих мук. Оливия пусть и вызволила свою волчицу, ждавшую этого момента столько времени, но полный контроль ей не отдала. Глядеть на Коула через глаза зверя было, как и прежде, весьма необычно.

Навострив уши, альфа сделал шаг и, принюхиваясь, приблизился к ней. Она поняла, что волк изучал её, вспоминал и так приветствовал. Это понимание пришло само собой, потому что сама волчица знала этот поведенческий язык. Ей хотелось поиграть с ним, чтобы скинуть оковы серьезности, который создал обряд. Бросившись вперёд, она побежала на четырёх лапах, куда глаза глядели. Настолько чувствительно ощущая этот мир, Оливия поглощала в себя каждый звук, каждый аромат, каждую вибрацию ночного леса. Свобода как она есть. Больше ей не было страшно, ведь теперь она часть этого пугающего леса.

Легко нагнав стремящуюся вдаль омегу, альфа, находясь в метровой доступности, сделал рывок и не больно прикусил заднюю лапу волчицы. Это не должно было навредить ей, но она, возможно, от неожиданности, резко затормозила. Этого и добивался Коул. Извергая недовольное фырканье, волчица перешла на шаг, как было велено. Волк, в свою очередь, не мог устоять и продолжил обнюхивать Истинную. В первозданном виде она пахла ещё ярче. Но увлекаться этим запахом он не собирался, иначе последствия предугадать будет невозможно.

Предупредительно стукнув свои хвостом ей по носу, он приказал следовать за ним. Они направились южнее.

"Оливия..." - шелест раздался в её голове. Словно наваждение, воспоминания обрушились на неё. Коул научился проникать ей в голове.

"Боги, приложи хоть чуточку усилий, чтобы расслышать меня", - теперь она слышала его голос отчётливо. Он был строг.

Волчица недоумевающе поглядела на альфу, который искушающе смотрел в ответ.

"Между нашими разумами есть нить, через которую ты можешь подавать мне слова. Настройся и попробуй что-нибудь сказать. Это, на самом деле, несложно. Просто иди на мой голос".

Она попыталась ухватиться за что-то невидимое в своих чертогах, но вокруг была лишь пустота. Ничего похожего на нить.

"Неужели тебя нужно разозлить? Это выглядит куда более рабочей схемой..."

"Как же ты мне надоел", - послышался шелест в голове Коула, и это не то, что первым он хотел от неё услышать.

"Это наша первая ночь в статусе супругов, а уже надоел!"

Он ёрничал, и если бы её щеки были сейчас видны, то они бы непременно окрасились в розовинку.

"Пойдём, я покажу тебе одно красивое место", - он второй раз попытался приударить хвостом ей но морде, но Оливия предусмотрительно ускорила шаг, и его ожидал промах.

Несколько быстрых шагов, и она оказывается вблизи, а затем, ластясь и нуждаясь в контакте, ныряет под его морду. Волк Коула был выше, поэтому она смогла медленно с наслаждением потереться макушкой о его пасть. Словно кошка в поисках любви и поглаживаний, волчица заурчала.

"Не своди меня с ума", - его голос сменился со строгого на молебный, так будто он не выдерживал её ласковых намёков.

"Волчица скучала по тебе не меньше меня".

Желание отправиться в конечный пункт их прогулки увеличилось троекратно, и Коул сделал колоссальное усилие над собой, продолжив путь к месту, которое ему нравилось особенно в ночное время. До него оставалось несколько минут пути, и Оливия решила сделать из них пытку. Её хвост то и дело касался бока Коула, поглаживая против шерсти. Она шагала так близко, что порой их тела соприкасались, а аромат окружал их в плотную невидимую дымку. В его голове был тысячи слов, которые он мог выпалить, пустить по нити, связывающей их разумы, но он всё же молчал.

Место, к которому они стремительно приближались, было обыкновенной опушкой, вместившей бы в себя пару домов. Оно заросло травой, и было нетронутым. В метрах двух-трёх над их головами, как маленькие звёздочки, летали светлячки. Сотни зелёных огоньков освещали на вид ничем не примечательную опушку. Оливия, сделав первой шаг вперёд, даже не почувствовала, как трава защекотала брюхо. Она покрывала лапы и шелестела от каждого движения, словно расходящаяся вода.

Завороженная меняющимися огоньками, волчица подпрыгнула, чтобы схватить бедное насекомое. Оно было быстрее. Тогда и началась охота. Омега, не обращая внимания ни на что сейчас, носилась по опушке, распугивая светлячков. Коул, как лишённый её внимания обозреватель, уселся на небольшой возвышенности и только успевал поворачивать голову, следя за своей Истинной. Ему не хотелось отвлекать её от незамысловатой игры, не хотелось прерывать эти несчастные попытки поймать насекомых. Энергии и запала Оливии хватило ненадолго, первое начало заканчиваться спустя пять минут преследований то одного светлячка, то другого, а второе быстро сменилось скукой.

Вильнув хвостом, волчица не поспешила обратно к Истинному, а начала новую игру. Один ласковым взглядом она едва-едва одаривает Коула, а затем, рухнув в траву, заваливается на бок. Приподнятую голову она отводит в противоположную сторону. Не догадываясь, что это простая, даже немного глупая уловка, альфа встаёт на ноги и направляется к ней. Из трав торчит лишь серая мохнатая голова.

Приблизившись, он не находит ответного внимания, поскольку волчица заинтересовано смотрит вдаль, и ему не находится ничего другого, кроме как потребовать это внимание. Прикусив серое ухо, Коул следом проводит языком по нему. Оливия фыркает и поворачивает голову, чтобы посмотреть на Истинного.

"Волшебное место", - отвечает ему, глядя на то, как Коул заваливается рядом. Такой непривычно расслабленный, не показывающий настороженность и напряженность.

Повторив её позу, Коул лёг впритык. Будучи крупнее и выше омеги, он видел куда больше, следя за обстановкой на опушке, но в округе было тихо. Оливия лизнула его морду первый раз, затем повторила, так как не встретила фырканья или рычания. Пойдя дальше, она позволила и себе прикусить ухо альфы, но он всё сносил. Тогда она заурчала, вновь принявшись тереться об него. Казалось, она должна так делать, так велела делать волчица, и она позволяла ей. Эти нежности длились ещё десять минут, расслабленная атмосфера опустилась на поляну.

"Нам пора", - его голос внутри её черепной коробки отзывался эхом, и омегу снова начали мучить вопросы: может ли он слышать её мысли, может ли влиять на них, или всё ограничивается нитью, по которой они имели возможность посылать друг другу тайные сообщения.

"Обратно в Пятое?", - не хотя Оливия встаёт на лапы и, тревожа местами уже притоптанную траву, следует за чёрным волком.

"Церемония ещё не подошла к концу", - скупо отвечает, но даже небольшой, сухой ответ разжигает в девушке интерес и детское любопытство.

Коул вёл её в конкретное место, которое и должно было стать финальным пунктом в сегодняшней церемонии. Издалека волчица начала улавливать приятный запах горящих факелов, аромат свежеприготовленного мяса и фруктов. На горизонте меж стволами деревьев показалось место, от которого веяло безмятежностью и умиротворённостью. Карминный шатёр даже на расстоянии казался просторным. Часть была скрыта тяжёлыми занавесями, сшитыми, как и весь шатёр, из плотной кожи. Перед входом в шатёр располагалась небольшая зона с низким столом, вокруг которого разбросаны жёлтые, красные и пурпурные подушки.

Треск отвлёк омегу от изучения, и она повернула голову к альфе. Он уже начал превращаться обратно, значит, и ей нужно переходить к этой части. Что было удивительно, волчица нисколько не сопротивлялась. Она послушно отпустила управление телом и даже не прорычала, не заскулила. Зная, что ключ к удачной трансформации концентрация, омега сфокусировалась, когда уже Коул переходил в свой обыкновенный облик.

- У тебя получится, волчонок. - Как только он полностью забрал контроль на себя, обнажённый и красивый альфа присел на корточки перед Истинной. Рука легла на макушку и взъерошила шерсть, - Всё получится.

Несмотря на боль, несмотря на выжигающие энергию усилия, Оливия шла навстречу ему, превозмогая тот дискомфорт, который приносило превращение. Оно заняло больше времени, чем превращение в волка, но спустя какое-то время, сжавшаяся в калачик омега появилась перед Коулом. Смекнув немного поздно, альфа вынес из шатра длинный халат. Изнутри он был сшит из меха, а снаружи - из роскошной переливающейся ткани кремового цвета. Одетый в похожий, только чёрный, Коул помог Истинной встать с холодной травы, а после продел её руки в мягкие меховые рукава и завязал несильно халат на талии. Прикосновение этого халата было столь приятным, что Оливия прикрыла блаженно глаза.

- Всё ещё галантен? - негромко задаёт ироничный вопрос, вкладывая руку в раскрытую ладонь альфы.

- К хорошему быстро привыкаешь? - отвечает вопросом на вопрос, они ступают на ковёр, расстеленный под столиком и подушками. Оливия цепляется взглядом за подаренную арфу когда-то очень давно Коулом и задумчиво не сводит с неё глаз.

Она садится на одну из подушек. Взволнованный подол тяжёлого халата приходится поправить. На это девушка и отвлекается в то время, как Коул занимает место рядом. Перед ними открывается устрашающий вид на лес, и только их маленький островок освещён горящими факелами.

- Мы проведём здесь ночь? - чуть ли не затаив дыхание, спрашивает омега.

- Церемония это предполагает, - произносит альфа.

Прозрачный стол перед Истинными был уставлен едой. Фрукты, овощи, свежеприготовленное мясо, сладости и несколько кувшинов с напитками. По старой традиции Коул обращает свои руки к мясу и накладывает первой Оливии. Добавив на тарелку нарезанных овощей, он ставит порцию на стол и приступает к выбору себе еды. У Оливии не нашлось аппетита, поскольку все мысли вертелись вокруг шатра. Она почти была уверена, что знает вторую причину его нахождения здесь.

- Не голодна? - обеспокоенно спрашивает. Ту минуту, за которую омега и взгляда не оторвала от еды, Коул в тайне наблюдал за ней.

- Задумалась, - Оливия берёт вилку и отламывает кусочек мяса, пропитанную в блестящем соусе, - Расскажи мне, как ты проводил время без меня? - она смотрит на него, ловя ответный взгляд. Коул не сводил с неё глаз, стараясь запечатлеть её очаровательное лицо, освещённое оранжевым огнём факелов, блестящие губы и невинный взгляд. Не туго завязанный пояс едва держал ткань так, как следовало бы, открывая обзор на ложбинку, покрытую чёрными узорами.

- По большей части, работал. В Пятом было неспокойно, поэтому хорошо, что тебя не было там.

- А сейчас? - закинув в себя ещё несколько кусков мяса, девушка подумывала обратить свой взгляд к двум чашам с фруктами.

- Неспокойное время подошло к концу, но Пятое переживает сотрясательную перестройку.

- Ты теперь Правитель, в твоих руках вся власть. - Она произнесла это без укора, без зависти и без нажима, просто, как сухой факт, - Должна ли я тебе кланяться? Или делать так? - сжатый кулак правой руки поднимает к лицу, а затем прикладывают в груди слева. Она видела, как то же самое движение-знак показывали стражники в лазарете. Оно предназначено Правителю. Коул негромко и коротко посмеивается, опуская голову, отчего чёрные волосы веером накрывают глаза и лицо. Она убирает их за ухо одним медленным и точным движением, проводя по ухо, и Коул тут же вздрагивает. Чего и стоило ожидать, он перехватывает руку, так как не ждал что-то подобное. Оливия знала, что он уберёт её в сторону или отбросит, но вместо этого альфа подносит кисть и касается губами острых костяшек.

- Ни в коем случае.

- Почему? Я ведь всего лишь твоя Истинная, - Оливия мрачно обесценила такой важный статус, пока голубые глаза с огоньками на самом дне гуляли по его лицу. Коул всё так же держал её руку у своих губах, едва лаская костяшки горячим дыханием.

- Во-первых, отныне ты моя жена, и формулировка "всего лишь моя Истинная" не должна так небрежно звучать с твоих уст. Ты Оливия Блэйк. - Это пугающее сочетание выбило из девушки все слова и мысли. Она впервые задумалась, что больше не Мартин, не Андре. Третья фамилия рядом с её именем, - Во-вторых, я не твой Правитель. - Коул выпускает её руку из своей и загадочно улыбается.

- Значит ли это, что твоя воля для меня не закон? - подтрунивает в ответ. Ониксовые глаза предупредительно обращаются к ней, но в них не скрывается угроза, отнюдь в них переливается игривость, поэтому она позволяет себе продолжить, - Я могу тебя не слушаться и позволять себе капризы?

- Как будто какой-никакой мой статус тебе в этом мешал, - искрит ироничностью в ответ.

- Правда, - подтверждает и, разорвав зрительный контакт, тянется через весь стол к горошинкам вишни.

- Тебе нужно поесть что-то посерьёзнее фруктов, помнишь? - немного строго напомнил Коул, замечая, что мяса особо на тарелке меньше не стало, - Нужно много сил, Лив.

- У меня хватает сил, энергии, запала и энтузиазма. - Набив рот вишне, заранее выдавив оттуда косточки, омега довольно наслаждается сладким вкусом. От сока губы окрашиваются в оттенок потемнее.

- Самое главное, чтобы хватило на эту ночь, потому что, поверь, спать ты не будешь. - От услышанного Оливия поперхнулась, и под задорный смех Коула она, откашливаясь, убирала с губ кусочки вишни.

Омега смотрела на своего альфу так, будто он говорил что-то абсурдное, и его тянуло напомнить о Делайле, как доказательство, что это не абсурд.

- Только не говори, что мы будем просто спать из-за... Твоего нежелания заводить детей! - Коул и слышать подобное не хотел. Больше девяти месяцев строго воздержания не делало его спокойным и учтивым в этом вопросе.

- Нет... - смутившись, пробурчала Оливия, - В таких вопросах обычно пьют настойки, правда, они делаются на спирту, что противопоказано для кормящих ликанш, Алер начал делать мне отвар, как только мы оказались в лесу. Его нужно пить чаще, но эффект при этом не хуже.

- Говоришь так, будто знакома с этими отварами и настойками.

- Вовсе нет, и скажу тебе, что они до тошноты гадкие. - Фыркнув, морщит нос и берёт из чаши ещё одну вишенку.

- Могу попросить Полин приготовить для тебя другую. - Согнув ногу, альфа ставит локоть на колено и подпирает кулаком голову. Чёрных глаз он не сводит со своей Истинной.

- Я уже поняла, что вы, мой Господин, сделаете всё, что угодно, лишь бы ваше ложе было согрето. - С очевидным кокетством в голосе воркует в ответ. Его лицо опасно мрачнеет.

- Какой же у тебя длинный язык, моя Госпожа. Я могу найти ему применение.

- Я его уже везде, где надо, применила. - Нагло цокнув, омега через силу обратила всё своё внимание к столу. Это стоило большого труда учесть, как страстно смотрел на неё альфа.

- Раз уж тебе нравится подогревать мой интерес, сыграешь на арфе? - он качает головой в сторону одинокого инструмента, - Мне очень нравится твоя музыка.

- Я играла в последний раз для тебя и больше не смогла прикоснуться, - следом и её грустный взгляд перемещается к арфе. Роскошный подарок, который, наверное, был дороже всех драгоценностей, преподнесённых Истинным.

- Почему же? У тебя замечательно получается.

- Я попробую, но заранее прошу прощения у твоих ушей, если выйдет не очень.

Подняв над подушками подол своего халата, Оливия двинулась к ожидающему инструменту. Ткань халата сползла с плеча, как назло Коулу, оголив желанный кусочек прекрасного тела. Он видел плавные очертания груди, которые вновь, как назло, скрывались на самом пикантном месте в меху. От желания, горящего в груди и горле, альфа быстро наливает нектар из кувшина в металлический кубок и чуть ли не одним глотком осушает его.

Как что-то из прошлой жизни, Оливия с усилием пытается вспомнить хоть одну песню. Для воскрешения нот она касается разрисованными чёрным пальчиками нескольких струн, вслушиваясь в возможно знакомые мелодии. Даже любимых она не могла воскресить. Медленно, одну за другой, Оливия щипала и, прикрыв глаза, вслушивалась в пение дорогому сердце инструмента. Оно уносило её по течению одного малознакомого чувства. Влюблённость. Ощущая на коже его плотоядный взгляд, Оливия распылялась сильнее. Воздуха не хватало. Ноги подрагивали. Грудь ныла. Между оголенных ног, которые держали по привычке инструмент, заметно нагревалось.

Если бы церемония окончилась совместным ужином с его стаей с бесконечными поздравлениями, она бы расстроилась. Оливия это понимала. По одной причине. Вся эта суета и броскость лишь оттягивали момент их единения. Их близости. Это наверняка злило бы их обоих, поэтому сейчас всё лившиеся прочь минуты были сладким искушением и издевательством над их общим желанием. Желанием быть одним целым.

Коул молчал. Он наслаждался её игрой, совершенно редкой, наслаждался её манящим профилем с мечтательным взглядом, наслаждался интимностью момента, потому что она не стала бы играть, если бы он не попросил её об этом. Истинная пара выступала для него.

Её пальцы остановились. Она замерла. Повернув руку вверх ладонью, Оливия бездумно рассматривала отпечаток пальца Коула, под которым созрел небольшой ожог. У него были такие же. Коул ловит её медленно поднимающийся взгляд. Под трескающиеся звуки факелов, под уханье сов они изучали друг друга. И её взгляд первый мелькнул в сторону шатра за его спиной. Это был призыв.

- Я должен пройтись по периметру и удостовериться у стражи, что всё под контролем. - Это не то, что Оливия хотела слышать. Не сейчас. Не тогда, когда её тело тянуло к нему, как никогда ни к кому не тянуло, - Если замёрзла, можешь зайти в шатёр. Я вернусь через десять минут.

- Нет, я не хочу идти туда одна или через десять минут. - Оливия хотела ещё и недовольно фыркнуть: "И ещё я не замёрзла, я горю".

- Мне не плевать на твою безопасность.

Омега встаёт на ноги, отпрянув от арфы, и медленно поступью направляется к входу в шатёр. Её длинный пальцы касаются концов пояса и неспешно оттягивают их, ослабляя хват.

- Тем более! Вдруг что-то произойдёт, пока тебя здесь не будет. Целых десять минут омега наедине со всем лесом... - она вытягивала каждое слово и, проходя мимо колеблющегося альфы, капнула по его терзаниям в последний раз, - Боюсь, я не дождусь. - Почти жалобно пролепетала, растерзав его сомнения окончательно, и прежде, чем Коул успел вскочить на ноги, Оливия скрылась за занавесями карминного шатра.

Внутри оказалось не так, как она себе представляла. Единственным предметом интерьера, о котором омега догадывалась, была кровать. Низкая, почти у самого пола шатра, двуспальная кровать была укрыта алым покрывалом. Красный преобладал, как внутри, так и снаружи. Ткань покрывала переливалась под призрачным сиянием свечей. Их тут около десятка. Аккуратный деревянный столик в углу. На нём расположился кувшин и чаша с ягодами и фруктами. Рядом стояли два кожаных кресла с подставками для ног. Тумбы у кровати были заставлены свежими цветами.

Оливия сделала несколько шагов к столику у изножья кровати, ступы нежно погрузились в мягкий, длинный ворс ковра. Завороженная огоньками свеч девушка едва расслышала шелест позади, который оповестил: она больше не одна. Довольная победой она не сдержала торжественную улыбку, но в её намерения не входило подтрунивание и хвастовство.

Коул прижался вплотную, а руки с неспешной осторожностью стискивали её талию, края халата расходились на животе и обнажали слегка грудь. Он опустил голову и, пристально наблюдая за открывающимся видом, безболезненно прикусил её шею там, где пульсировала вена. Её тело наливалось теплом.

- Если это часть церемонии, не должно ли и здесь всё пройти официально ритуальным образом? - дрожащим голосом спрашивает, пока голубые глаза следят за его руками, развязывающими пояс халата.

- Наверняка так оно и должно быть, - Коул покрывал ею шею страстными поцелуями, пока Оливия не предпринимала следующих действий, - но я не хочу сдерживаться, не уверен, что смог бы. - Концы халата уже не связывал общий узел, они перестали быть ненужной помехой, поэтому и от ненужной в пределах шатра вещицы можно было избавиться, - Разве не этого ты добивалась? Так вот я здесь, сделаю с тобой всё, что ты пожелаешь, как пожелаешь и сколько пожелаешь.

Его речи были как всегда опасно сладкими, но Оливия всё же утопала в них, зная все возможные риски. Коул всё также прижимался к ней, стягивая халат, протискивая его между их телами: узор смазывался, пачкая тело.

Почти бесшумно вещь соприкоснулась с ковром, и его руки в ту же секунду перешли в более агрессивное наступление. Пока правая спускалась по животу вниз, левой он тискал грудь, чувствуя, как бешено бьётся её сердце. Оно сотрясало грудную клетку, и это его завораживало. Нуждаясь в контакте, в возможности тоже касаться своего Истинного, омега поднимает руки и находит его опущенную голову. Мягкие, словно тягучий металл, волосы заструились между её пальцами.

- Твой запах нисколько не изменился, - с неким блаженством нашёптывает на ухо Коул.

- А ты свой снова скрываешь, - жалобно произносит.

- Прости, - и с извинениями приходит поглощающая волна его горьковатого запаха. Волшебное сочетание бергамота, пихты и мёда. Знакомая комбинация, которая, едва коснувшись её рецепторов, распалила ещё сильнее изнывающее тело.

Складки пульсировали, и он, будто чувствуя этот отклик, накрыл её лоно своей большой, горячей рукой. Оливия шумно вобрала в себя воздух и, казалось, пыталась слиться с ним, прижимаясь спиной к его торсу.

- Прошу, войди в меня... - с откровенной мольбой прошептала, сотрясая тишину в шатре.

Коул знал, что она просила о другом, но не поиграть со своей Истинной, как охотник с жертвой, он не мог. Два пальца погрузились в неё, непередаваемо влажную и горячую. Задрожав, омега застонала. Пусть это не совсем то, о чём она просила, удовольствие завибрировало по всему телу.

- Моя бесценная Истинная, мой смысл жизни... - его зубы смыкаются на мочке уха, и она стонет громче.

Те деликатность и тактичность, с которыми альфа одаривал её ласками, толкали её в безрассудство. Оливия почти не ощутила, как Коул развернул её в своих надёжных руках. Опустившись к вишнёвым губам, он одним рывком развязал пояс своего халата и сбросил вещь на пол. В следующую секунду, пока их языки переплетались с острой жадностью, Коул, схватившись за бёдра, которые мучили его почти в каждом жарком сне последние девять месяцев, поднял омегу на полом. Она уселась на нём, обвила тонкими ногами его талию, и альфа сделал первый шаг к кровати.

Оливия не в силах была оторваться от его губ. Руки держали его голову, пока пальцы сжимали волосы у самых корней. Если бы сейчас началась война, прибежали бы стражники, принеслась бы плохая новость или что-либо ещё, это не остановило бы их обоих. Она не собиралась сейчас делить его с миром и проблемами этого мира.

Внезапно все обиды были прощены, будто и не существовало депрессивных девяти месяцев. Она не могла даже вспомнить, почему злилась, вместо этого омега с наслаждением почувствовала прикосновение шёлкового покрывала, которое будто бы прильнуло к её обнажённой спине. Коул уложил Истинную ближе к изголовью и, поймав жадные руки, скрестил их у спинки кровати.

- Если ты будешь так меня трогать, я долго не выдержу. - Предупреждает и отпускает её руки, возвышаясь. Голубые глаза скользят вниз по рельефному торсу к его возбуждению.

- Из нас двоих только ты говорил о всей ночи. - Подтрунивая, Оливия облизывает губы, чувствуя на кончике языка сладость вишни, - Передумал?

- Намеревался тебя пощадить, но твой хищный, бесстыдный взгляд наводит меня на мысль, что пощаду ты не ищешь.

- Может это мне стоит тебя пощадить? - указательным пальцем омега обводит твёрдый сосок, краска на котором уже была смазана стараниями Коула.

- К утру только один из нас будет молит о пощаде, и, предугадывая будущее, скажу тебе, что это буду не я.

- Что получает победитель?

- То есть, что получу я? - ехидно переспрашивает альфа, продолжая играть, хотя Оливия уже знала, что не победит в этой игре, - Решу после победы.

- Грязная игра, Коул Блэйк, но ты знаешь, я всегда за. - Она подняла ногу, опасно приближаясь в его лицу, но он тут же всё перехватил. Окольцевав пальцами лодыжку, Коул оставил на ней поцелуй и следом, обхватив второй рукой её за талию, придвинул к себе ближе.

Одним простым движением он скрестил её ноги и уложил на своё левое плечо, тогда-то Оливия и почувствовала, как в её лоно уткнулось кое-что знакомо твёрдое. Эта поза позволяла ему проникнуть в неё глубоко и затронуть все самые чувствительные места. Направив головку рукой, альфа двинул бёдрами вперёд и плавно погрузился в Оливию. Она выгнула спину и, не имея желания терпеть слишком долго, направила бёдра навстречу ему. Ощущение совершенной наполненности сразило её, поэтому голубые глаза встретились с чёрными в мольбе не останавливаться.

Он вышел всего на мгновение и быстро заполнил её. Одной рукой Коул придерживал её ноги, расслабленно покоившиеся на его плече, а вторую он опустил на живот, слегка-слегка надавливая. Голубые глаза блуждали по его рельефному торсу, по крепко держащим её рукам, вены на которых вздулись.

Её рука сама нашла собственную грудь и требовательно сжала - этот открывшийся перед ним возбуждающий вид заставил альфу войти резче. Их тела сплетались, идеально подходя друг другу. И там, где они соприкасались, чёрная краска превращалась в сплошное месиво, похожее на туман, обволакивающих их.

Пальцы рук альфы впивались в прекраснейшие бёдра, и от этих прикосновений Оливия сходила с ума. Что-то было страстное в том, как он брал её на алом покрывале, в том, как завороженно, будто бы охваченный сильным заклинанием, он запоминал её дрожащее тело. Коул был частью неё. Шлейф тоски, грусти и обиды стирался с каждым его движением, с каждым её вздохом. И Коул, впервые так сильно желая быть подле неё, убрать эти никчемные сантиметры между их телами, позволил её ногами окольцевать свою талию, а сам опустился в самые нужные объятья. Омега крепко обняла его, пока их губы сплетались в нежнейшем поцелуе.

- Скажи, что всегда будешь рядом. - Коул, несмотря на нежность в голосе, несмотря на мольбу, схватил крепко рукой её шею, - Скажи, что я тебя не потеряю.

- Я обещаю, - хрипло отозвалась, и от глубокого толчка округа леса погрузилась в её стоны.

- И даже смерть не разлучит нас, - он грубо поставил её в известность и накрыл губами исцелованные, раскрасневшиеся губы.

Мысль о вечной любви сразила её, и Коул это почувствовал, ведь она сжалась вокруг его члена, выкрикивая единственное имя, которое он хотел слышать:

- Коул!

Это было быстро и неожиданно, но теперь он тоже мог не сдерживаться. И пока она мучительно сильно пульсировала вокруг него, Коул излился внутрь. Долгожданная разрядка. Прекращение продолжительного воздержания. Требуемое временем удовлетворение.

Выйдя из неё, он ощутил небольшую усталость и завалился рядом. Её грудь синхронно поднималась с его. Легкая испарина смешивалась с черной краской.

Оливия встала первой, не чувствуя, как пристально смотрит за ней Коул. Она хотела избавиться от сухости в горле, поэтому, не стесняясь своей наготы покинула шатёр. Ноги дрожали и были будто чужими, пришитыми к телу. Волны до сих пор ощутимого удовольствия раскатывали по телу, когда она, оказавшись на улице, взяла со стола кувшин и налила в кубок прохладной воды. Конечно же, надзиратель не собирался отпускать её вот так без своего контроля. Шторы позади зашелестели, и через короткое мгновение Оливия ощутила на своих плечах алое покрывало. Прижимая ткань к её обнаженному телу, Коул сжал омегу в своих объятьях. Его подбородок коснулся её макушки.

- На улице ещё слишком прохладно, чтобы ты могла так щеголять. - Он не был строг, скорее заботлив.

- Мне стало жарко, - Оливия усмехается в ответ и, пока альфа не видит, прикрывает глаза наслаждаясь тем, как может утопать в его объятьях, - Мне правда жаль, что я подсыпала тебе снотворное и попыталась убежать. Это самая ужасная ошибка в моей жизни, Коул. Ты простишь меня за это? - Это была маленькая правда, которую она ненавидела во время своего заточения в Четвёртом, но и не могла игнорировать.

Её нежное признание выбивает почву из-под ног.

- Я бы не взял тебя в жёны, если бы не простил. Но тогда, Оливия, я злился на себя, потому что, заточив тебя, я слепо надеялся, что подобные условия устроят своевольную омегу. Это была и моя ошибка.

Коул обхватывает её левую руку и, повернув тыльной стороной к их лицам, оглядывает кольцо с искрящимся изумрудом.

- Тебе стоит носить его на безымянном пальце, дорогая.

- Так оно было помолвочным? - догадливо цокает. В тот вечер она не озвучила эту первую мысль, потому что их отношения были куда хуже. И это был её день рождения.

- Купил его я определенно, исходя из этих целей. Но я не знал твоих вкусов, поэтому решил, что подарю тебе без объяснений, и если не понравится, то попробую со следующим, пока не увижу в твоих глазах желание его надеть. А ты надевала его даже тогда, когда меня не было рядом.

- Ты в курсе, что принято немного по-другому? - она подтрунивает над ней в ответ.

- Наша с тобой история целиком и полностью складывается немного по-другому, не так, как принято в обществе, Оливия.

Тут он был прав, и омега не могла возразить. Она с мягкой улыбкой на губах представляла их совместную жизнь, их будущее, надеявшись, что "завтрашний день" не принесёт ничего плохого.