Эпилог
Сяо Чжань отправляет Ибо в душ, а сам ставит греться чайник. Его все еще немного трясет после пережитого, и в голове, если честно, слабо укладывается происходящее. Но в то же время он испытывает умиротворение и эйфорию, потому что они с Ван Ибо, вроде как, во всем разобрались и решили попробовать. Страшно ли ему? Безусловно. Но этот страх скорее приятный, связанный больше с естественным волнением и выбросом адреналина. А еще облегчением, потому что теперь у Чжаня есть реальный шанс все сделать правильно.
Он слышит, как шумит вода в душе и идет в ванную, на ходу избавляясь от одежды. В кабинку омега заходит уже голым, прижимается грудью к напряженной спине Ван Ибо и оставляет короткий поцелуй у него на плече. Тот сорванно выдыхает и резко разворачивается, тут же сгребая Сяо Чжаня в цепкие объятия. Следующий вдох тонет в поцелуе, требовательном, жадном, настойчивом. Ибо оттесняет его к одной из стенок, буквально накрывает собой, сжимая практически до боли и хрипов в своих руках.
Чжань не возражает, они оба сегодня изрядно перенервничали, так что потребность в близости вполне оправдана. Ну и чего уж греха таить, ему нравится касаться Ван Ибо, водить ладонями по холодной коже, рисовать на ней узоры и прижимать за талию ближе к себе, оставляя смазанные поцелуи на шее. Он слегка поворачивает кран с горячей водой, и на них обрушивается практически обжигающий водопад. Бета возмущенно шипит, смотрит исподлобья недовольно, но происходящее никак не комментирует, потому что Сяо Чжань снова его целует, шепча прямо в губы угрозу:
– Если не согреешься, заболеешь. Ты правда снова хочешь проваляться с температурой? – Ибо недовольно надувается, но послушно позволяет себя вымыть, прикрывает глаза и едва ли не мурчит, когда Чжань зарывается пальцами ему в волосы, принимаясь массировать кожу головы. Новый поцелуй выходит ленивым, неторопливым и сладким. Они больше просто обмениваются чмоками, чем полноценно целуются, слегка прихватывая зубами губы, но от них так сладко щемит сердце и пузырится восторг глубоко в горле, что променять их на что-либо другое кажется преступлением.
Напряжение постепенно отпускает плечи Ван Ибо, уходит из согревшегося тела, а во взгляде появляется сонная дымка. Он красивый, настолько красивый, что дух захватывает. Потому что домашний, открытый, мягкий и ласковый. И такой только для Сяо Чжаня. Собственник внутри него удовлетворенно урчит, а по венам разливается приятная волна тепла. Бета кладет ладонь на его щеку и целует, нежно поглаживая большим пальцем по скуле:
– Гэ, ты вернешься на работу? – он смотрит с какой-то затаенной надеждой. В глазах блестят сотни звезд, на ресницах и кончике носа замирают капли воды, а губы такие красные после поцелуев, что от них невозможно оторвать взгляда. Да и не хочется, если честно.
– Нет, – и прежде, чем Ибо успевает что-то сказать, добавляет: – К тому же, не думаю, что мы сможем нормально работать, если ты понимаешь, о чем я, – Сяо Чжань хитро улыбается, видя, как краснеют у беты кончики ушей, и тянется к ним пальцами, массируя мочки. – Я решил сделать перерыв и потом найти что-нибудь новое.
– Ты уверен? – Ван Ибо недовольно сводит брови к переносице и слегка вздрагивает, когда Чжань тянется к его лбу, чтобы разгладить образовавшиеся складки. Каждое прикосновение к нему вызывает у омеги восторг. Он как будто получает карт-бланш на все и теперь не может остановиться. Ведет кончиками пальцев по бровям, очерчивает линию скул, щек, задерживается на губах, опускается к подбородку и замирает на шее, слегка сжимая.
– Ибо, ты в моем душе, и я сказал тебе «да», – вкрадчиво произносит Чжань. – То, что у нас будут разные места работы, ничего не поменяет между нами, – хватка становится ощутимее, и Ван Ибо тяжело сглатывает. Дыхание у него сбивается, становится чаще, тяжелее. Кадык дергается под ладонью, проезжается по коже, пуская волну мурашек по руке вверх. У Сяо Чжаня от этого волнующего ощущения пересыхает во рту и начинает сладко тянуть в низу живота.
– Я не смогу забирать тебя после работы и таскать тебе кофе, – голос беты проседает на несколько октав, и Чжань своим бедром чувствует, насколько сильно ему нравится происходящее, несмотря на жалобно заломленные брови и выпяченную нижнюю губу.
– Мы будем видеться после работы, – он уверен, что все вечера теперь будут наполнены прикосновениями и поцелуями, и понимает, что не испытывает по этому поводу никакого дискомфорта или отторжения, скорее уж волну приятного возбуждения.
– Этого мало, – на губы невольно просится улыбка, а в груди разрастается щекочущее чувство восторга, потому что Ван Ибо как всегда ужасно жадный до его внимания. И как Сяо Чжань этого раньше не замечал?
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты как осьминог? – хитро щуря глаза, интересуется он, притягивая бету за шею ближе к себе. Вторая рука соскальзывает с плеча на грудь, слегка задевает пальцами сосок и опускается ниже, оглаживая твердые мышцы, а после оборачивается вокруг эрегированного члена, выбивая из Ибо сдавленный стон.
Внутри Сяо Чжаня пузырится восторг. Он замирает рядом с губами беты, щекочет их дыханием, но поцеловать себя так и не дает, медленно лаская член, пока тот не твердеет окончательно, сочась смазкой. Поворачивает запястье, двигая рукой по стволу и накрывает пальцами головку, растирая по ней предсемя. А после снова отстраняется, наслаждаясь негодованием в чужом взгляде, и улыбается ему сладко-сладко, отчего тот мгновенно теряется и предсказуемо подвисает. Ибо такой отзывчивый и честный с ним, так ярко реагирует на легчайшие прикосновения, отчего желание раздразнить его только увеличивается.
– Нет, но я знаю, что, когда влюбляюсь, становлюсь немного навязчивым – от этого мимолетного признания внутри Сяо Чжаня все трепетно замирает на секунду, сбивая дыхание. Интересно, он перестанет когда-нибудь так реагировать на совершенно простые слова?
Ван Ибо низко стонет и прячет лицо у него на плече, когда омега ускоряет движения рукой. Сжимает чуть ощутимее, давит подушечкой на уретру, а после трет под уздечкой так, что бета ахает и впивается зубами ему в шею. Он всегда был очень чувствительный там, и Сяо Чжаню очень нравилось играться с его членом языком, дразнить, доводя до исступления. А потом зажимать у основания, не давая кончить, и так до тех пор, пока Ван Ибо не начинал умолять. Бета тогда кончал очень ярко и долго и после с удовольствием вылизывал Чжаня, добиваясь от него бессвязного скулежа. Пытка, которую любили оба. Дыхание у Ибо становится прерывистым, член в теплой ладони заинтересованно дергается, напрягается, а после обильно брызгает семенем в ладонь, извергаясь короткими толчками.
– Скорее сильно спешишь, – рассеянно поправляет Ван Ибо омега, додрачивая до мелкой дрожи и тихого хныканья. Эта спешка, кстати, тоже приводит в дикий ужас. Чжань обычно старался все спланировать на годы вперед, перед этим тщательно взвесив, и такие спонтанные поступки со стороны беты его немного выбивают из колеи. – Но мы что-нибудь придумаем, – заверяет он Ибо.
– Установим правила?
– Да, что-то вроде того, – соглашается Чжань. – Мне просто нужно немного свободного пространства, – он закрывает глаза, прижимаясь лбом ко лбу Ван Ибо, и блаженно вздыхает, наслаждаясь близостью. В кабинке становится ужасно жарко, нечем дышать, но ему совсем не хочется отпускать бету из объятий.
– Прямо сейчас? – довольно мурлычет тот, потираясь носом о его щеку.
– Ну уж нет, – тут же фыркает Чжань, поднимая глаза на Ибо. Он обвивает руками шею беты и оставляет у того на губах короткий поцелуй. – Я не выпущу тебя из своей квартиры до понедельника.
– Мне нравится, я согласен, – одобрительно кивает Ван Ибо. – Чжань-гэ? – после непродолжительного молчания снова подает голос он, и Чжань в ответ только сонно мычит, выказывая свою заинтересованность. – Тогда, в ту ночь, когда я напился, я... Я слышал, что ты сказал в конце, – у омеги даже сонливость исчезает. Сяо Чжань немного отстраняется от него, с недоверием заглядывая в глаза.
– Ты не спал? – в голосе невольно прослеживаются нотки страха, но оно и понятно. Он не хотел, чтобы Ибо слышал то его постыдное признание, пусть сейчас в нем и не было никакого смысла, ведь они друг другу во всем признались.
– Нет.
– Но зачем ты притворился спящим? – Чжань в возмущении шлепает бету по плечу, и тот смущенно отводит глаза в сторону, розовея ушами, что смотрится довольно очаровательно вкупе с такими же розовеющими щеками и носом.
– Ну, мне стало стыдно, я почти вытянул из тебя это признание, – и от того, как виновато звучит его голос, на душе почему-то становится легко. Все это время Ван Ибо знал о его чувствах и, возможно, именно поэтому и боролся за них. Вместо неловкости грудь неожиданно затапливает нежность и благодарность. Его настырный и отважный любимый человек. Не говоря ни слова, Сяо Чжань поворачивает голову беты к себе и снова целует, без слов давая понять, что тот прощен, что на него не злятся. Что он любим.
Из ванной они выбираются с зацелованными губами и россыпью засосов на теле, распаренные и сонные, но определенно согревшиеся. Сяо Чжань, впрочем, все равно заставляет недовольно бурчащего Ибо выпить еще и чай. И только после этого ведет за руку до кровати. Они зарываются в прохладные простыни, накрываясь одним одеялом на двоих, и глупо хихикают, пока возятся под ним, обмениваясь щипками и тычками.
– Мне немного страшновато, – с трудом переведя дыхание, доверительно сообщает Чжань, когда их перепалка сама собой сходит на нет. Он ложится лицом к лицу с бетой и устраивается поудобнее в кольце из его рук. Омега позволяет оплести себя всеми конечностями и смотрит в блестящие озорством глаза с глупой улыбкой на губах. Ему хорошо и спокойно, как не было никогда и ни с кем. Словно он обрел дом в лице Ван Ибо, который кажется оплотом безопасности и надежности.
– Это твой первый раз? – в притворном удивлении вскидывает брови бета, растягивая губы в шкодливой улыбке. – Обещаю, я буду нежным, – Сяо Чжань задыхается от такой наглости и оставляет шлепок на его плече под гогочущий скрипучий смех.
– Дурак, – фыркает омега, с трудом сдерживая улыбку. Все-таки иногда Ибо был таким дурилой. – Я не про секс, – тот мгновенно перестает дурачиться и становится серьезным. – После последнего разрыва я замкнулся в себе и, ну, перестал верить в любовь и отношения. Я убил почти три года на то, чтобы в конечном итоге услышать от любимого человека, что все это было зря и я себе все придумал. Это во мне, наверное, что-то сломало. Поэтому любые новые чувства после этого воспринимались мной в штыки. Я боялся снова привязываться, боялся надумать себе лишнего, боялся, что мне разобьют сердце. Для меня было проще закрыться и просто наслаждаться жизнью, чем принимать на себя обязательства. Именно поэтому я так испугался, когда ты предложил мне отношения, понимаешь? Очень страшно облажаться снова, когда не хочешь этого больше всего.
– Чжань-гэ, – тихо зовет он. – Гэ, мы со всем справимся. Веришь? – у Чжаня ползут мурашки по коже от его взгляда и голоса, уверенного и тихого, и внутри словно что-то ломается, как будто последний барьер наконец-то падает. – А если что-то не будет получаться, придумаем, как это исправить. Вместе. Мы отличная команда, – Ибо обнимает его крепче, практически до боли, как будто хочет срастись с ним и стать единым целым.
Он говорит настолько убедительно, что не верить ему причин нет. Сяо Чжань прислушивается к себе и понимает, что не испытывает прежнего страха и паники. Он чувствует только спокойствие, тихо тлеющее под кожей, и прижимается губами к губам Ибо. Просто прикосновение, ленивое и уже такое привычное. Нужное.
– Только команда? – дразнится в ответ Чжань, положив ладонь ему на грудь, там, где заполошно бьется сердце, такое же неугомонное, как и его владелец. Собственное сейчас отнюдь не лучше, потому что сходит с ума от волнения, ведь за совершенно невинным разговором кроется нечто больше. Сяо Чжань снова обнажает душу, доверяет самое сокровенное, надеясь на понимание. И Ибо принимает его таким, какой он есть, со всеми недостатками и эмоциональными травмами.
– Все, что захочешь, гэ, – заполошно шепчет Ибо, отвечая на поцелуй, а после целует сам снова и снова, заставляя задыхаться от нежности и любви к этому совершенно невозможному и замечательному человеку. Почему-то именно сейчас он начинает верить, что у них все получится. Абсолютно все, что они задумают.
– Бургер хочу.
– Чжань-гэ! – возмущенно ноет ему на ухо бета, явно ожидавший совершенно другого ответа, и принимается щекотать Сяо Чжаня. Омега хохочет глупо и счастливо, уворачиваясь от острых вертлявых пальцев, так и норовящих впиться в ребра, и кусает Ван Ибо за плечо в отместку. Они снова немного увлекаются их детской перепалкой, комкая простыни и сваливая на пол одеяло, пока не укладываются на спину, вымотавшиеся и уставшие. – Ладно, я теперь тоже захотел, – в конце концов после долгого молчания сообщает Ибо, и Чжань громко смеется, ощущая себя абсолютно счастливым.
Год спустя
Сяо Чжань ужасно нервничает. Он буквально готов сбежать прямо сейчас или сойти с ума, не больше, не меньше, пока нарезает круги по комнате в ожидании такси. У него потеют ладони, сердце судорожно бьется, и вообще состояние близкое к истерике. Еще никогда идея сбежать в другую страну не казалась ему такой соблазнительной. Чжань так не психовал, даже когда они решили съехаться пару месяцев назад. Тогда это казалось ему какой-то катастрофой, тем, из-за чего у них будет куча ссор и недомолвок, но пока все шло настолько хорошо, что смахивало на какую-то сказку.
А потом Ван Ибо предложил познакомиться с его родителями.
Чжань в сотый раз поправляет свою идеально выглаженную рубашку, убирает лишнюю прядку со лба и делает глубокий вдох, подумывая уже выпить для храбрости бокальчик белого вина. А потом понимает, что бокала тут явно не хватит, нужна бутылка, и обреченно заламывает сцепленные в замок пальцы. Он никогда не знакомился с родителями и не представлял, как себя следует вести, что говорить, какие вопросы задавать. Вдруг им что-то не понравится, и они поставят ультиматум Ван Ибо? Вдруг тот согласится на условия, поддастся давлению и порвет с Чжанем? Что ему тогда делать?
Именно в таком состоянии омегу и застает Ибо, буквально ловит в объятия и обнимает крепко, пряча его лицо у себя на плече и успокаивающе поглаживая по спине. Он коротко целует крупно дрожащего Сяо Чжаня в висок и шепчет прямо на ухо:
– Гэ, Чжань-гэ, все будет хорошо, не переживай ты так сильно.
– Не переживать? – голос предательски дает петуха, срываясь на окончаниях. – Я знакомлюсь с твоей семьей, а ты говоришь не переживать? Чтобы ты знал, при нашей первой встрече твоя сестра пообещала откусить мне член, если я сделаю тебе больно. А я делал тебе больно, и мне все еще страшно за свой член, – Ибо даже отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в лицо с легким налетом недоверия. Уголки губ дергаются в улыбке, а в глазах появляются смешинки.
– Моя сестра угрожала тебе? Серьезно? – судя по его взгляду, ему слабо верится в такой расклад. Наивный чукотский юноша.
– Представь себе, – беспомощно всплескивает руками Сяо Чжань, а в следующий миг бета берет в ладони его лицо и целует, выбивая из головы все мысли, кроме самых приятных, конечно же. О мягких губах, о языке, о близости и, собственно, о самих поцелуях, таких пьянящих и головокружительных, что даже дыхание сбивается и мысли разбегаются в разные стороны.
– Я люблю тебя, Чжань-гэ, – шепчет Ван Ибо, отстраняясь от него. – И мы не расскажем моей сестре ни о чем, потому что это только между нами. К тому же, ты и так знаешь о своих ошибках и уже работаешь над ними, а это для меня важнее всего. И родителям ты моим понравишься, уверяю тебя. Они будут очарованы тобой так же, как и я в первую нашу встречу.
– Ладно, – быстро-быстро кивает головой Сяо Чжань, плавясь под ласковым взглядом беты. Облегчение растекается слабостью по плечам, напряжение отпускает, когда Ибо целует его снова, массируя пальцами заднюю часть шеи. – Хорошо, – он не знает, на что конкретно соглашается, но бета улыбается ему ободряюще и так довольно, что хочется согласиться абсолютно на все. – Давай сделаем это.
В целом, ужин проходит довольно неплохо. Родители у Ибо оказываются довольно милыми, про братьев и говорить нечего. Те болтают без умолку и засыпают вопросами, и Чжань постепенно расслабляется, отвлекаясь на них. Рассказывает о себе и включает обаяние на максимум, очаровывая даже поначалу хмурую сестру. Это оказывается фатальной ошибкой, потому что именно этот момент госпожа Ван Лин выбирает для того, чтобы задать свой вопрос.
– Вы уже выбрали дату?
– Эм, дату? – Чжань сбивается с мысли, напрочь забывая, о чем вообще говорил секунду назад, не сразу понимая, что она имеет в виду. Он тянется за стаканом с водой, смутно догадываясь, о какой именно дате идет речь, мысленно уже холодея от ужаса и начиная поддаваться панике. Вот именно таких разговоров ему и хотелось избежать.
– Да, дату, – охотно повторяет женщина, расплываясь в радушной улыбке, и переводит внимательный взгляд с него на Ибо. – Вы же ведь планируете пожениться, не так ли? – и вроде тон у нее добрый-добрый, но угроза, затаившаяся во взгляде, направленном на сына, заставляет волосы на затылке шевелиться от ужаса.
Это даже звучит страшно. Какая к черту женитьба? Сяо Чжань с трудом согласился съехаться, несколько суток пребывая в состоянии то ли тревожности, то ли постоянной паники. И поначалу шарахался от Ван Ибо как от огня. Благо тот только закатывал глаза, сгребал его в охапку и долго обнимал и целовал, пока омега полностью не успокаивался. Это потом уже он свыкся с мыслью и даже расслабился, когда бета предложил плавный переход, начав с двух совместных дней и закончив целой неделей. А потом так привык, что начал возмущаться, когда Ибо не оставался у него на ночь.
– Мам, перестань, – мгновенно одергивает мать Ван Ибо, заметив, как испуганно подбирается от этих слов Сяо Чжань, захлебываясь паникой. Он сжимает под столом его ладонь и недовольно поджимает губы, явно раздосадованный тем, что родители подняли эту тему. Что ж, приятно знать, что не одному Чжаню было сейчас некомфортно.
– А что я такого спросила, А-Бо? – искренне удивляется она, словно и не замечая его состояния. – Вы уже год вместе, даже съехались, дорогой. По-моему, вполне логично, что дальше в ваших планах будет свадьба.
– Мы пока... – Сяо Чжань тяжело сглатывает, пытаясь подобрать правильные слова и не получить чашей с салатом по лбу, но в голове на повторе заело только одно слово. Свадьба. Господи, блять, боже мой. – Не думали так далеко.
– Надо думать, дорогой, это важно, – словно делясь с ним своей мудростью, доверительно сообщает госпожа Ван, улыбаясь по-матерински тепло. В другой ситуации он даже умилился бы такой заботе и вниманию. Но уж точно не тогда, когда его пытаются женить. – Вы с годами не молодеете, нужно заводить семью, – Сяо Чжань делает глубокий вдох и вдруг отчетливо начинает понимать, что у него нервно дергается глаз. Хватка Ван Ибо на собственной ладони становится чуть сильнее.
– Мам, это наше личное дело, – вмешивается в разговор он, сверля мать хмурым недовольным взглядом. У Чжаня даже от сердца немного отлегает, и напряжение, до этого сковавшее, кажется, каждую клеточку тела, начинает постепенно отпускать. В груди теплеет от мысли, что Ибо принимает его сторону, защищает их отношения перед матерью, не позволяя никому вмешиваться в то, что происходит между ними. Это приятно, потому что теперь он чувствует, что не один, они отбиваются вдвоем. – И мы сами разберемся, когда нам вступать в брак. Может, это будет через месяц, может, через год, а может, никогда. Но я не хочу, чтобы ты давила на нас с этим и пыталась навязать свою точку зрения. Мы должны прийти к этой мысли самостоятельно, понимаешь? Это касается только меня и Чжаня.
Ибо словно озвучивает его собственные мысли, обличает в слова то, что клокочет в душе беспокойной мешаниной из мыслей. Сяо Чжань осторожно тянет носом воздух и до боли закусывает губу, пряча взгляд в стол. У него горят щеки от смущения, потому что на них смотрит, кажется, каждый за этим самым столом. А потом понимает, что ему, вообще-то, плевать, потому что Ибо тоже смотрит на него, только с нежностью и любовью, и это оказывается важнее всего остального.
– Пожалуйста, давай прекратим этот неуместный разговор.
Госпожа Ван недовольно поджимает губы, но больше к этой теме не возвращается, поэтому остаток ужина проходит хоть и в легком напряжении, но уже без прежнего страха и тревоги. Домой они едут в полном молчании, молча же принимают по очереди душ и ложатся в постель. У Сяо Чжаня не находится слов. Ему в принципе не особо-то и нужны они сейчас, только встревоженный взгляд Ван Ибо немного напрягает. Тот поначалу колеблется, когда они укладываются друг напротив друга, сплетаясь ногами под одеялом, а потом все же решается заговорить первым.
– Гэ, ты злишься? – осторожно спрашивает он, и Чжань в удивлении поднимает на него глаза, понимая, что слишком сильно погрузился в свои мысли. И, видимо, заставил бету немного нервничать из-за этого, неправильно растолковав неожиданную тишину в эфире их бесконечной болтовни.
– Почему я должен злиться?
– Из-за родителей, – поясняет Ван Ибо, и Сяо Чжань озадаченно хмурится, не совсем улавливая причинно-следственную связь. Ему не за что было злиться на бету. Тот, вообще-то, заступился за него, и это было ужасно приятно. Наверное, именно в тот момент он окончательно уверился в правильности своего выбора. Вероятнее всего, Чжань никогда не устанет повторять себе, что не ошибся, решив дать их отношениям шанс. – Прости, они не должны были поднимать тему свадьбы и прочего.
– Ну, ты же их сын, я ожидал чего-то подобного, – он говорит это вслух и, судя по озадаченному выражению на лице Ибо, тот явно понял его слова немного не так.
– В смысле? – бета надувает губы и смотрит как-то испуганно и виновато. Его, такого ранимого и уязвимого, хочется целовать до потери дыхания, что Сяо Чжань с удовольствием и делает под недовольное ворчание и слабые попытки вырваться.
– В смысле вы все торопыжки, – шепчет он в зацелованные губы, и тот мгновенно расслабляется. Смотрит в ответ исподлобья немного укоризненно, а потом неожиданно ведет пальцами по ребрам, вызывая щекотку. Чжань вздрагивает и глупо смеется, уворачиваясь от этого прикосновения, и бета тут же пользуется ситуацией, снова целуя его губы. Поцелуи ожидаемо затягиваются, как и всегда. За год, проведенный вместе, им это совершенно не надоедает. Наоборот, близость словно приобретает более весомое значение для обоих, становясь не способом получить разрядку, а еще одним средством для передачи чувств, через которые они показывали, как скучали друг по другу и как важны друг для друга.
– Знаю, мы только начали жить вместе, и переходить к следующему шагу было бы слишком быстро, – немного погодя шепчет Ибо, пытаясь восстановить дыхание. – Да и мы не обсуждали наше дальнейшее будущее. Я боялся на тебя с этим давить и что-то предлагать, – и что-то в тоне его голоса кажется омеге странным. Как будто тот хочет сказать что-то еще, но не решается и замолкает, смотря немного смущенно и настороженно, словно проверяя реакцию. Или прощупывая почву?
– Но? – Чжань предсказуемо напрягается и даже приподнимается на локтях, нависая над ним. Ибо отводит взгляд и нервно поводит плечами, облизывая свои зацелованные губы. Вид у него становится ужасно виноватым, как будто он... как будто он что?
И от прострелившей догадки Сяо Чжаню на секунду даже становится дурно. Тело бросает в жар, а руки, наоборот, холодеют и немного трясутся. Он прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что чувствует по этому поводу, и это мгновение растягивается будто бы в целую вечность. Сердце начинает колотиться как сумасшедшее, и к щекам приливает тепло. Но это больше похоже на волнение и легкий мандраж от ожидания чего-то приятного, нежели на дикий ужас, который преследовал его довольно длительное время.
– Ибо, ты что, купил мне кольцо? – голос неожиданно отдает хрипотцой. Чжань открывает глаза, чтобы не пропустить ни одной эмоции на лице Ван Ибо, и успевает уловить там испуг и вину. Грудную клетку стягивает спазмом стыда за собственное поведение и зажатость. Нет, это вполне нормально и естественно, что кому-то требуется много времени, чтобы с чем-то свыкнуться, но ведь и Ибо не должен всегда быть тем, кто только и делает, что подстраивается под другого.
Даже спустя год бете приходится во многом идти на уступки и о чем-то умалчивать из страха обидеть или оттолкнуть. Но он ведь тоже заслуживал понимания и... принятия таким, какой есть? Ван Ибо имел право открыто выражать свои эмоции и уж тем более хотеть провести всю жизнь с Сяо Чжанем, пусть того это и приводило в ужас. Или нет? Да, паника определенно имела место быть, и даже испуг примешивался где-то на периферии. Но чтобы до такой степени, чтобы захотеть убежать или отказаться? Вряд ли. Это было скорее похоже на простое волнение и какой-то сладкий трепет предвкушения.
Господи, он действительно хотел этого. Хотел, а не боялся.
– Оно у тебя с собой? – после бесконечно долгого молчания, наконец, спрашивает Чжань, и Ван Ибо под ним вздрагивает и тяжело сглатывает, глядя с какой-то детской надеждой и неверием.
– Гэ? – он тяжело вздыхает и понимает, что, кажется, ему все придется брать в свои руки, потому что бета явно пребывает в ступоре из-за его реакции. Оно и не мудрено, после их долгих ночных разговоров и того, как они вообще начали встречаться. Ибо словно день за днем ступал по минному полю, и это было определенно очень выматывающе.
Им давно пора что-то поменять в жизни.
– Неси его сюда, Бо-ди, – опасаясь его спугнуть, мягко просит Чжань. Ван Ибо медленно моргает, нервно облизывается и, коротко взглянув на ободряюще улыбающегося ему омегу, осторожно поднимется с кровати.
Он трясущимися руками достает красную коробочку с кольцом из рюкзака, который не успел разобрать после приезда от родителей, и тихо чертыхается, когда та выскальзывает из непослушных пальцев. А потом, наконец, возвращается на кровать и аккуратно садится на самый край. Когда молчание начинает затягиваться, Сяо Чжань сам нетерпеливо подползает к нему. Он понимает, что бета явно не сдвинется с места даже под страхом пыток, потому что боится его гнева куда сильнее. Поэтому Чжань сам забирает заветную коробочку у него из рук, открывает и на секунду задерживает дыхание, любуясь.
Тонкая полоска платинового кольца без раздражающей россыпи камней, витиеватых узоров и прочего, и аккуратная небольшая двойная подвеска в форме сердца: одна с цветной эмалью, а вторая – с местом под гравировку на обратной стороне. Он рассеянно ведет пальцем по ободку, уже точно зная о том, какая гравировка сюда отлично впишется, аккуратно достает кольцо из коробочки и надевает на свой безымянный палец. Садится идеально, как будто для него и сделанное. Что, впрочем, не исключено.
– Нужен еще один штрих, – оценив, как смотрится кольцо на руке, резюмирует Сяо Чжань и поднимается с кровати, направляясь к их шкафу с одеждой. Делиться местом для хранения тоже было непросто, освобождать полки, ломать голову, куда день свои вещи, но это только поначалу. Потом они оба поняли, что в том, чтобы носить оверсайз одежду, была масса плюсов. Например, ее могли носить оба.
Ван Ибо смотрит на него большими как блюдца глазами, когда Сяо Чжань извлекает из недр шкафа зеленую бархатную коробочку и поворачивается с ней к нему. Губы сами собой расползаются в улыбке, когда он видит реакцию явно пребывающего в шоке беты. Тот безмолвно пару раз открывает и закрывает рот, а после переводит на омегу свой блестящий восторженный взгляд и тяжело сглатывает, выглядя слегка обескуражено и беспомощно.
Чжань неторопливо подходит ближе, забирается на матрас, буквально садясь к Ибо на колени, и, наконец, открывает коробочку. А после без лишних прелюдий надевает не сопротивляющемуся бете на безымянный палец кольцо. Оно такое же лаконичное, чуть более широкое, тоже из платины, но с тиснением в виде частоты сердечных сокращений. Эдакий символизм, показывающий, что только рядом с Ван Ибо его пульс ускоряется, сбиваясь с привычного ритма.
Это была очень спонтанная и очень безумная покупка. Сяо Чжань вообще зашел в ювелирный по какому-то внутреннему наитию, до этого проведя около получаса снаружи и разглядывая витрины. Аргумент «Что вообще может случиться? Это же просто магазин» сработал на ура. А потом Чжань увидел то самое кольцо и подумал, что, наверное, хотел бы однажды подарить его Ибо. Когда-нибудь, не обязательно сиюминутно.
Так он успокаивал себя, когда покупал кольцо. Твердил себе это как мантру, пока нес пакет с заветной коробочкой, которая жгла руку, до машины. И также успокаивал себя, когда прятал ее в квартире, чтобы Ван Ибо уж точно случайно не наткнулся и не начал задавать вопросы. К ним он пока был совсем не готов. Кольцо потом все равно неизменно напоминало о своем существовании каждый божий день, но не вызывало при этом раздражения, только легкую тревогу и волнительное предвкушение. А потом уже и чувство привыкания.
– Гэ, – беспомощно тянет бета с глазами на мокром месте, кажется, лишившись дара речи, и от вида этой картины сладко екает сердце.
– Ладно, это оказалось не так страшно, как я думал, – облегченно выдыхает Сяо Чжань и испуганно вскрикивает, когда Ибо неожиданно сметает его в объятия, повалив обратно на кровать. Они падают на смятые простыни, и на секунду у омеги даже дыхание перехватывает от глубины испытываемых к этому человеку чувств. Ван Ибо до хрипов сдавливает его в своих руках и начинает покрывать лицо поцелуями. Лоб, щеки, брови, подбородок – все, куда доставали неугомонные губы. – Тише ты, задушишь, – тихо смеется Чжань, копошась в крепкой хватке, но даже и не думает вырываться, глупо улыбаясь и чувствуя разрывающую его изнутри радость и легкость от эйфории. Ибо неожиданно останавливается, весь замирает и нависает сверху, заглядывая ему в глаза.
– Это ведь да? Да, Чжань-гэ? – взволнованно спрашивает он, как будто того, что у них на пальцах теперь надеты помолвочные кольца совсем недостаточно для подтверждения всех его надежд. Требовательный даже сейчас, в такой особенный для обоих момент.
– Да, – решив не мучать бету, быстро-быстро кивает Чжань. И тот сразу же притягивает его к себе и впивается ему в губы поцелуем, жадно крадя крупицы дыхания из охотно приоткрывшегося навстречу рта. – Надеюсь, я не пожалею, – больше дразнится, чем действительно имеет это в виду, омега между короткими чмоками и возмущенно шипит, когда Ибо ощутимо прихватывает зубами его плечо.
– Ты не пожалеешь, – с жаром выдыхает бета ему в губы. – И что еще за формулировка такая? И ты тоже хотел сделать мне предложение? Когда? Разве ты не говорил, что не хочешь спешить? – Ван Ибо, вероятно, сильно переволновавшийся, начинает тараторить. Чжань не может сдержать улыбки, наблюдая за ним, таким счастливым, растрепанным, восторженным и взволнованным. Он протягивает руку к его лицу и осторожно убирает упавшие на лоб прядки, ведет кончиками пальцев по бровям и гладит круглую мягкую щеку. Бета тут же охотно приникает к ладони Сяо Чжаня сам, ластится игривым щенком и целует в основание, глядя ему в глаза с нескрываемым восторгом и ликованием.
– Как много вопросов, – весело хмыкает омега. – Для справки, мне все еще страшно, – уточняет он на всякий случай. – Я, в конце концов, еще ни с кем никогда не обручался. Но да, я думал об этом, мы всё-таки живем вместе. А еще я не хотел тянуть три года, если ты вдруг решил бы передумать.
– Ни за что, – тут же отвечает Ибо и снова целует его, больше просто жмется в поисках желанного прикосновения, близости, а после спускается на подбородок, мажет губами по шее и останавливается рядом с мерно колотящимся сердцем, уже успокоившимся, но все еще немного взволнованным такими потрясениями. – Ты от меня теперь не отделаешься, – звучит это то ли как угроза, то ли как обещание. Сяо Чжаню плевать на подтекст, ему становится ужасно тепло и спокойно от этих слов.
– Липучка, – ласково потрепав бету по волосам, шепчет он.
– Я люблю тебя, – срывающийся голос Ван Ибо вибрацией проходит под кожей и отдается в самое сердце, мгновенно находя в нем отклик.
– Я тоже люблю тебя, Бо-ди, – не колеблясь ни секунды, отвечает ему Сяо Чжань. – Но мы ведь не будем спешить с женитьбой, да? Свыкнемся с этой мыслью, переспим, так сказать, все взвесим и, может, через годик или полтора...
– Конечно, гэ, – слишком поспешно и как-то легко соглашается с ним Ибо, улыбаясь ему широкой улыбкой от уха до уха.
Они поженятся через три месяца, поскольку Ван Ибо переведут работать в другую страну, и расставания с ним Сяо Чжань испугается больше, чем брака. Потом, через пару месяцев, бета признается, что откликнулся на вакансию специально, потому что решил, что в таком случае ему будет легче расставить приоритеты. Он за это, конечно, огребет, но все равно получит свою порцию поцелуев.
Через пять лет у них родится первый ребенок, и эта беременность тоже окажется полной неожиданностью, учитывая специфику половой системы у мужчин-омег и сложность зачатия. Но Сяо Чжань, оглядываясь назад, понимает, что ни о чем не жалеет. Он наконец-то на своем месте, с новой успешной работой, новыми впечатлениями, с любимым человеком и их ребенком. И он больше не боится перемен, потому что именно благодаря им Чжань сейчас находится там, где должен быть. Впервые за долгое время он чувствует себя счастливым и живым, и это именно то, чего ему всегда хотелось.