6
На следующее утро Сяо Чжань просыпается в номере один. Единственное подтверждение того, что здесь ночевал Ибо, это запах его парфюма на подушке, в которую омега как идиот зарывается носом и тяжело вздыхает. Он ведь именно так и рассчитывал встретить утро, даже заготовил речь на тот случай, если коллегу нужно будет тактично выгнать из номера. Но тот ушел сам, и это почему-то неприятным едким осадком оседает где-то глубоко внутри, бередя старые раны. Сяо Чжань как будто... разочарован? Как будто он ожидал чего-то другого от Ибо, но чего? Ласки, поцелуев, объятий? Может, завтрак в постель? Бред какой-то, бета поступил именно так, как Чжань и хотел. Но почему тогда это так сильно бесит?
Сяо Чжань раздраженно трясет головой, отгоняя глупые мысли, и неторопливо плетется в душ, намереваясь смыть с себя остатки сна и заодно настроиться на рабочий лад. Впереди его ждали как минимум два насыщенных дня, полных выступлений коллег. Потребуется вся выдержка, чтобы не уснуть на середине чьей-нибудь презентации. Или не думать о Ван Ибо, который неизменно врывается в поток рассуждений, так что к концу водных процедур омега становится еще более взвинченным, чем после пробуждения. Он наспех вытирает себя полотенцем, приводит в порядок гнездо на голове, облачается в свежие одежды, готовый к новым свершениям, и проверяет свой телефон.
На том за ночь ни одного нового сообщения, и это тоже почему-то вызывает злость, хотя должно радовать. Никто не вспомнил ни про какие отчеты в первом часу ночи, не вздумал давать задания или, упаси боже, предлагать позавтракать вместе и обсудить последние артворки, присланные агентством. Непонятно только, на что конкретно Чжань злится или на кого; то ли на мир в целом, то ли на Ибо в частности. Но что бета должен был написать? Ушел в свой номер, надеюсь, тебе сладко спалось? Сяо Чжань брезгливо морщится, представив себе такое смс, слишком тупо и слащаво. Боже, и о чем он только думает? Явно не о том, о чем следовало.
Ему и раньше доводилось разыгрывать драматические сценки у себя в голове с громкими скандалами, выяснениями отношений и саркастичными препирательствами. Эдакий антистресс, сам придумал, сам попереживал от лица каждого из участников конфликта, выплеснув весь накопившийся негатив, и продолжил жить дальше как ни в чем не бывало. Но раньше они касались либо коллег, либо любовников на одну ночь, либо выдуманного партнера. А теперь все сценарии неизменно сводятся к Ибо, причем самые ужасные и бесючие, а главное такие клишированные и тупые, что тянет блевать.
Пребывая в самом что ни на есть мрачном расположении духа, он открывает дверь и едва не сбивает с ног стоящего по ту сторону Ван Ибо собственной персоной. Собранный, красивый и ужасно притягательный в своих строгих черных брюках и того же цвета пиджаке поверх белоснежной рубашки.
– Ох, извини, – выдыхает Сяо Чжань, чудом не свалившись прямо в протянутые руки беты. Было бы крайне неловко растянуться вдвоем в коридоре. Он вцепляется пальцами в дверной наличник, ощущая странное неконтролируемое желание прикоснуться к Ибо, и тяжело сглатывает, совершая фатальную ошибку. Вдыхает полные легкие знакомого парфюма, который уносит его воспоминаниями во вчерашний вечер, который, как ни пытался Чжань себя убедить, прошел более чем прекрасно. Особенно их часть с откровенным разговором. Он, если честно, не ожидал от себя такой смелости. Обычно омега все держит в себе и редко с кем-то делится переживаниями, но вчера его как будто кто подменил. Он выпалил все, о чем думал, на одном дыхании, даже не успев толком понять, что произошло. И Сяо Чжань не знал, что удивляло больше: собственная откровенность или абсолютно адекватная реакция Ван Ибо.
– Нет, ты извини, – нервно облизнувшись, отвечает бета, отступая на шаг назад, чтобы, вероятно, не мешаться на проходе и позволить выйти из номера. – Я просто хотел убедиться, что ты проснулся, – Чжань только чудом сдерживает обреченный стон, потому что, ну... Это слишком идеально для сегодняшнего ужасного утра, и очень тактично. Даже лучше, чем он себе успел напридумывать в нескольких сценариях дальнейшего развития событий. И хочется себя придушить за то, что сценарии вообще имели место быть. Злость на Ибо исчезает, как будто той и не было вовсе. Довольно сложно злиться на кого-то, кто проявляет по отношению к тебе ненавязчивую заботу. Он хотел постучаться к Сяо Чжаню чтобы убедиться, проснулся ли тот. Это было чертовски мило.
«Соберись, идиот», – дает себе мысленную пощечину Чжань, коротко кивая Ван Ибо. Не хватало только растечься здесь восторженной лужей, окончательно опозорившись в чужих глазах. И из-за чего? Из-за какой-то глупой и совершенно формальной фразы.
– Я уже встал, – сухо отвечает он, гоня прочь все мысли об Ибо и борясь с возникшим желанием затащить того в свой номер и поцеловать. Или не только поцеловать, но тогда они не то что на завтрак не успеют, но и подарят повод для сплетен коллегам, опоздав на конференцию. Плохая, очень плохая идея. Сяо Чжань отводит взгляд от его губ и нервно облизывается. Ван Ибо с утра выглядит слишком сокрушительно для его и без того шаткой психики. Пальцы сильнее сжимают деревянный наличник, пытаясь удержать связь с реальностью.
– Да, – Ибо неуверенно переминается с ноги на ногу, и вот теперь растущая в геометрической прогрессии неловкость между ними выходит на новый уровень. Из головы как назло вылетают все здравые мысли, да и какие к черту диалоги в такую рань? По утрам омега способен только глупо пялиться в одну точку, размышляя о всякой ерунде, будь то размножение драконов или скучная жизнь существ, облизывающих камень. – Ты идешь на завтрак? – не выдерживает бета первым, за что Чжань ему искренне благодарен, молчание грозило перерасти из неловкого в разряд катастрофы.
– Да, но я думаю, что нам лучше пойти отдельно, чтобы не вызывать подозрений, – что-то едва заметно меняется во взгляде Ибо, но до того быстро, что омега не успевает уловить эмоции. Как будто яркий свет неожиданно гаснет, превращая лицо в бесстрастную маску. Уголки губ, до этого слегка приподнятые в подобии улыбки, заметно напрягаются, образуя крошечные морщинки вокруг рта. Сяо Чжань практически ненавидит себя за это, ощущая острый укол совести. Ну в самом деле, мир не рухнул бы от того, что они пришли на завтрак вместе. Что мешало им встретиться где-нибудь по дороге? Да даже если договориться заранее. Что в этом такого? Все коллеги так делают без какого-либо скрытого подтекста.
«Дружба, это называется дружбой, – напоминает себе Чжань. – На худой конец приятели, но никак не любовники. У нас на лбу не написано, что мы трахаемся», – успокаивает себя он.
– Мгм, не вопрос, – абсолютно безэмоционально бормочет Ибо, не выказывая и капли недовольства. Как будто для него в порядке вещей было обнимать кого-то всю ночь, крепко прижимая к своей груди, а на утро услышать о том, что любое взаимодействие с ним на публике чревато сплетнями. Он прячет руки в карманы брюк и отводит взгляд, избегая прямого зрительного контакта. Какая-то нервно натянутая струна внутри Сяо Чжаня, о которой тот даже не имел представления, в этот момент с неприятным звоном обрывается, оставляя после себя странное тянущее чувство в груди. – Увидимся на конференции, – коротко бросает Ибо и уходит, даже не взглянув на него. Все, что остается Сяо Чжаню, это смотреть ему вслед, отмечая неестественно прямую спину.
Он на секунду прикрывает глаза, переводя дух, и это становится ошибкой, потому что в голове снова всплывает воспоминание того странного выражения на лице Ибо и напряженные уголки губ, еще минутой ранее приподнятые в улыбке. Ван Ибо улыбался ему. Это явление настолько редкое, что можно было на пальцах рук пересчитать каждую из его улыбок. Но только в этот раз она почему-то ужасно напугала, а не очаровала, как это бывало раньше. Чжань не был готов к утренней искренности Ибо и сделал то, что делал всегда, когда кто-то приближался к нему слишком близко.
Он отталкивал.
В ресторан Сяо Чжань приходит уже после основного наплыва гостей, но свободных мест все равно оказывается ужасно мало. И как назло теперь ему кусок в горло не лезет, особенно когда взгляд цепляется за знакомую шевелюру в компании их общих коллег. Чжань отворачивается от Ибо, который, к счастью, его не заметил, берет вместо привычного латте американо и кладет совсем немного еды на тарелку, садясь как можно дальше от беты за освободившийся четырехместный стол, молясь всем известным богам избежать назойливого соседства. Но разве бог когда-нибудь прислушивался к его мольбам?
– Как вчера поплавали? – он только чудом не давится кофе, смеряя Чжу Цзаньцзиня мрачным взглядом. Вот кого сейчас точно хотелось видеть в последнюю очередь, тем более отвечать на личные вопросы.
– Нормально, – бурчит себе под нос Чжань, запихивая в рот как можно больше еды в надежде, что в таком случае получится отсрочить диалог, а там уже и придет время идти в конференц-зал. Идеальный план, как ни посмотри.
– А звучишь ты так, как будто Ибо у тебя на глазах утопил котенка, – Цзаньцзинь словно и не замечает его плохого настроения. Он кладет локти на стол, устраивая подбородок на ладонях, и смотрит с хитрым прищуром, явно рассчитывая получить пикантные подробности. Но все, что Чжань мог ему дать в данный момент, это судорожный возмущенный кашель.
– Что? Фу, Цзинь-гэ, это мерзко, – он брезгливо морщится, гоня от себя эту ужасную картинку, и бросает короткий взгляд в сторону стола, за которым расположился Ибо. Тот рассеянно ковырялся в своей тарелке, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. – Как мне теперь избавиться от этого образа у себя в голове?
– Представь член Ибо, – настроение с отметки «не разговаривайте со мной» после этих слов скатывается до «паршиво». Просто блеск.
– Отвали, – не особо заботясь о том, насколько грубо это звучит, коротко бросает Сяо Чжань, залпом осушая свой кофе. Не хватало ему только тупых шуточек от друга сейчас. Да и в целом он не любил, когда кто-то пытался лезть к нему в душу и копаться в его личной жизни несмотря на все намеки и предупреждения. Цзаньцзинь же явно намеренно игнорировал все знаки, продолжая переть напролом, преследуя известные ему одному цели. Одной из них, вероятно, была выбесить Чжаня окончательно.
– Что такое? Разлад в раю?
– Я не в настроении обсуждать свою личную жизнь с утра на глазах у сотни коллег, – коллегам, в общем-то, не было никакого дела до их разговора, никто даже не смотрел в их сторону. Но сегодня, кажется, паранойя Сяо Чжаня вышла на новый уровень.
– Всем плевать, – растягивая губы в приторно-сладкой улыбке, едва ли не поет Чжу Цзаньцзинь, и за это его хочется стукнуть или бросить в того что-нибудь тяжелое. Стол, например.
– Скажи это идущему к нам Ло Юньси, – безрадостно бормочет Чжань, замечая за спиной у друга высокую фигуру альфы, который, безусловно, направлялся прямиком за их столик с подносом, нагруженным едой. Стройный, худой, с завитками темных вьющихся волос, практически черными глазами, притягательными и немного завораживающими из-за своего цвета, довольно симпатичный на скромный субъективный вкус омеги и очень харизматичный, если вспомнить все публичные выступления мужчины. Этот человек определенно знал подход к людям и использовал данное знание в своих интересах.
– Здесь свободно? Если нет, все в порядке, я сяду где-нибудь еще, – Сяо Чжань, глядя на улыбающегося коллегу, думает, что попал в какой-то малобюджетный американский фильм про подростков. Это настолько клишировано и тупо, что хочется побиться головой о стол, но он только ярко улыбается своей формальной ослепительной улыбкой и кивает на соседний стул.
– Все нормально, садись, – ну а что еще ему остается? Не прогонять же Ло Юньси, тот был вполне приятным человеком, в отличие от Чжу Цзаньцзиня не задавал бестактных вопросов и, ну, просто радовал глаз своим приветливым видом и приятным хвойным ароматом, кажется, чем-то вроде кипариса.
Чжань поворачивает голову в сторону Ибо совершенно неосознанно, как будто по привычке, на этот раз сталкиваясь с ним взглядом. И это настолько застигает его врасплох, что он невольно вздрагивает, весь покрываясь мурашками. Бета смотрит сначала на него, потом на Ло Юньси, хмурит брови будто бы обескураженно, поджимает губы и отворачивается, выглядя при этом ужасно расстроенным и подавленным. У Сяо Чжаня внутри все ухает куда-то вниз, разливаясь ледяной прохладой по внутренностями. Ему не нравится ни этот мимолетный неоднозначный взгляд, ни поджатые губы, но подойти сейчас и попытаться выяснить причину он не может. Омега ведь сам хотел, чтобы они держались друг от друга подальше.
– Так, я побегу в зал, займу места, постарайтесь не опаздывать, ладно? – все же сдается Цзаньцзинь, поняв, что вытащить хоть что-нибудь из друга в присутствии Ло Юньси не удастся. А тот явно не торопился уходить, принимаясь за свой завтрак, что, в общем-то, омеге было только на руку. Лично он не горел желанием отвечать на бесконечный поток вопросов, связанный с Ван Ибо, который снова сверлил его взглядом. Чтобы понять это, даже не требовалось поворачивать голову.
– Выглядишь уставшим, – замечает Ло Юньси между делом, на удивление довольно быстро уничтожая содержимое своей тарелки при абсолютно неторопливых манипуляциях приборами. – Плохо спалось? – что ж, на этот вопрос Чжань хотя бы мог ответить честно, не рискуя окунуться в поток воспоминаний о неловких утренних диалогах.
– Да нет, просто встал не с той ноги, – к слову, они с Ло Юньси довольно редко общались, хотя тот был довольно приятным собеседником и мог с легкостью найти общий язык с любым из коллег. Достаточно было всего одной улыбки, чтобы холодные девичьи сердца растаяли перед ним. Да и не только девичьи, Сяо Чжань и сам порою грешил этой своей особенностью. В том, чтобы использовать природное обаяние ради собственной выгоды они были очень похожи. Наверное, именно поэтому Ло Юньси попал в его список. Это мог быть довольно интересный опыт столь тесного взаимодействия. Кто знает, к чему бы он их привел в конце концов. Впрочем, теперь уже Сяо Чжань не узнает наверняка.
– Попробуй этот чай, мне он обычно помогает, – вырывает его из размышлений голос альфы. Чжань смотрит в указанном направлении и только сейчас замечает у коллеги на подносе кружку с травяным чаем. Наверное, для успокоения собственных нервов стоило взять его вместо американо. – Я не пил из чашки, если что, – заметив его замешательство, добавляет Ло Юньси, вызывая у омеги легкую улыбку.
– Спасибо, но он же ведь твой, – ладно, со стороны коллеги это было довольно мило. Во всяком случае, лучше, чем навязчивость излишне любопытного Цзаньцзиня.
– Я налью себе еще, пей, – альфа протягивает ему кружку, и в этот раз Сяо Чжань не колеблясь принимает ее, с большим удовольствием вдыхая травяной аромат чая. Он даже глаза прикрывает от удовольствия, когда на языке растекается знакомая горечь с легким привкусом меда, и довольно причмокивает. Что ж, в отличие от кофе, чай здесь делали отменный, хоть какая-то радость сегодняшним утром.
– Спасибо, – Ло Юньси мимолетно улыбается в ответ, вновь возвращаясь к своему завтраку.
Они еще какое-то время обмениваются ничего не значащими фразами, прежде чем Сяо Чжань сбегает в свой номер, чтобы освежиться и привести мысли в порядок. Там, в четырех стенах, он наконец-то более-менее успокаивается, и в конференц-зале появляется уже совершенно другим человеком, собранным и невозмутимым. По крайней мере, ровно до того момента, пока, застыв в проходе, не натыкается взглядом на Ван Ибо.
Тот расположился «на галерке», на самом последнем ряду в углу, что-то увлеченно листая на телефоне. Место рядом с ним, у стены, пустовало, хотя вокруг уже яблоку было негде упасть. Все ряды были заняты коллегами, возбужденно обсуждавшими программу сегодняшних выступлений. Мог ли он надеяться, что Ван Ибо занял ему место? Со сбитым от волнения дыханием и подступившим к горлу комом Сяо Чжань рассеянно оглядывает зал и даже испуганно дергается, когда откуда-то из середины слышит вопль Цзаньцзиня.
– Сяо Чжань, иди к нам, мы заняли тебе место, – друг машет ему рукой, привлекая к себе внимание. Ибо тут же вскидывает голову, заслышав имя. Это Сяо Чжань отмечает краем глаза, стараясь не застонать в голос, когда видит потенциальных соседей рядом с Цзаньцзинем. По одну сторону от него Лю Хайкуань, по другую – Ло Юньси, рядом с которым, собственно, и предстояло сидеть ему. Стоит только вообразить, что придется весь день спускать на тормозах глупые шуточки и многозначительные взгляды друга, в висках начинает пульсировать боль. Уж лучше сесть прямо в проходе, чем рядом с ними. Нет, не-а.
Чжань снова поворачивает голову в сторону Ван Ибо, сталкиваясь с ним взглядом, и ощущает странный трепет в груди, когда тот тяжело сглатывает и отворачивается. Просто, черт побери, отводит взгляд, как будто они два незнакомца, случайно посмотревшие друг на друга в толпе. Неожиданно вскипевшая в нем злость придает омеге смелости. Сяо Чжань с бешено колотящимся сердцем спешит занять место рядом с Ибо, чудом обгоняя Лин Сян, миниатюрную девушку из бухгалтерии, двигающуюся в том же направлении, и чуть не отдавив ноги всем, кто сидел на ряду. Едва приземлившись, он недовольно цокает языком, ощущая вибрацию телефона в кармане. И даже не нужно ломать голову над тем, кто мог ему названивать прямо сейчас.
– Ибо занял мне место, я останусь тут, – вместо приветствия отвечает Сяо Чжань Цзаньцзиню, машет ему рукой и сбрасывает звонок, не дожидаясь недовольных возгласов, когда слышит рядом с собой вполне красноречивое фырканье.
– Я не занимал тебе место, ты можешь сесть со своими друзьями, – тихо, чтобы не услышал сосед слева от него, говорит Ван Ибо.
– Во-первых, я тебе не верю. Во-вторых, я хочу остаться здесь, иначе мне придется пить таблетки от головной боли прямо сейчас, если я буду вынужден сидеть между Лю Хайкуанем и Чжу Цзаньцзинем, – пряча телефон во внутренний карман, также тихо отвечает ему Чжань, слегка наклонившись в его сторону.
– Или между Чжу Цзаньцзинем и Ло Юньси, – не унимается тем временем Ибо. И тон его голоса звучит до того язвительно, что омега невольно вскидывает в удивлении брови, впервые слыша нечто подобное. – Разве он не был в твоем списке? – едва-едва улегшееся раздражение от этих слов вспыхивает в нем с новой силой, и он не может не съязвить в ответ, не желая спускать это наглое замечание на тормозах.
– Был. А что, ты уже решил расторгнуть наше соглашение?
– Если ты того хочешь, – даже не изменившись в лице, спокойно отвечает бета. Чжань тяжело сглатывает, потому что Ван Ибо на него не смотрит, сверля взглядом затылок Ло Юньси, как будто желая прожечь в нем дыру. Словно от силы этого самого взгляда тот мог в любой момент воспламениться. Безоговорочное согласие Ибо оказывается настолько неожиданным, что Сяо Чжань может только растерянно моргать, закусив губу от досады, и гипнотизировать привлекательный профиль в надежде, что коллега все же соизволит переключить на него свое внимание наконец.
– Я не хочу, – честно отвечает омега. Как вообще Ван Ибо мог прийти к таким выводам? Всему виной утренний разговор или что? Какого черта вообще сейчас происходило? Это очень сильно было похоже на ссору, вот только Чжань не понимал ни первопричин, ни целей.
– Зачем тогда сел рядом? – Ибо наконец-то поворачивается к нему, слишком резко, порывисто, едва не сталкиваясь с ним носами. И эта неожиданная близость оказывает совершенно ошеломительный эффект на обоих. Чжань на секунду задерживает дыхание, как завороженный наблюдая за тем, как расширяются чужие зрачки, практически полностью заполняя радужку, как вздрагивают ресницы, как слегка приоткрываются губы и едва заметно нервно приподнимаются брови, чтобы после недовольно сдвинуться к переносице. – Разве это не вызовет подозрений у коллег?
– Слушай, в чем твоя проблема? – устав от хождений вокруг да около, напрямую спрашивает Сяо Чжань, совсем не расположенный сегодня играть в эти игры.
– Моя проблема? – глаза Ибо недобро вспыхивают, и он даже открывает рот, чтобы высказать все, что накопилось за утро, когда зал наполняет усиленный колонками голос ведущего мероприятия, перекрывая гул толпы. Они оба слегка нервно дергаются, на секунду даже забыв, где находятся, и садятся ровно, отворачиваясь друг от друга, вынужденные отложить разговор на какое-то время. В висках начинает грохотать собственный пульс – то ли волнение достигло своего пика, то ли организм решил захлебнуться неуместной волной адреналина.
– Очевидно твоя, раз ты завел разговор о нашей договоренности, – первым не выдерживает через какое-то время Сяо Чжань, радуясь тому, что теперь за голосом спикера их совсем не слышно, и вновь слегка наклоняясь в сторону Ван Ибо. Тот заинтересованно подается навстречу, совсем немного поворачивая голову, чтобы пощекотать дыханием щеку, и это оказывается до того приятно, что омега, беспомощный перед реакцией собственного организма на такую близость, весь покрывается мурашками.
– Потому что ты с чего-то решил, что совместный завтрак превращает нас в лицах других в любовников. Раз мы такие очевидные, не проще ли найти кого-то менее бросающегося в глаза? По-моему, Ло Юньси подходит, и он как раз в твоем вкусе, – Ван Ибо выпаливает все это на одном дыхании настолько спокойно и сдержанно, что в пору позавидовать. Но по тому, как напрягаются его желваки, как раздуваются от ярости ноздри и мечут молнии глаза, Чжань понимает, что это просто искусно отработанная маска для публики и сам Ибо едва сдерживается от того, чтобы не закатить скандал прямо здесь, в зале. Он словно предстает перед омегой с новой стороны. Вечно сдержанный и холодный бета теперь же видится ревнивым и импульсивным. И из-за чего? Дурацкого завтрака и другого коллеги.
– Не тебе решать, кто в моем вкусе, – буквально цедит по слогам каждое слово Сяо Чжань, заводясь с пол оборота из-за едкого замечания и бестактного предложения. Да кем себя этот Ван Ибо возомнил, раздавая указания с кем и когда ему спать и общаться?
– Ты сам сказал, что он был в твоем списке. По какому же ты тогда критерию выбираешь мужчин в свою постель, если он не в твоем вкусе? Большой член? Хотя это вряд ли, уверен, у Ло Юньси маленький.
– Знаешь, что? – не выдерживает Сяо Чжань, чувствуя, как в нем начинает закипать злость от этих слов. – Иди ты к черту, я пойду сяду с Цзаньцзинем, – не желая слушать провокации, раздраженно хмыкает он. Его голос тонет в аплодисментах, предназначенных спикеру на сцене.
– Не сядешь, – едва ли не рычит Ибо, перекрывая шум толпы. Чжаню, предпринявшему попытку встать, на колено опускается ладонь, прижимая обратно к креслу. Пальцы оборачиваются вокруг бедра, давят ощутимо, но не до боли, давая почувствовать силу, кроющуюся в них. Также Ибо держал его, когда прижимал его ноги к груди, втрахивая в матрас. И от этих неуместных ассоциаций, этой крепкой хватки внутри все буквально переворачивается, а в животе начинает приятно тянуть от властных нот, прозвучавших в голосе беты. Они привлекают к себе внимание, ловя странные взгляды сидящих рядом коллег, и приходится на какое-то время перестать препираться. Это, к слову, помогает, оба немного остывают и собираются с мыслями. – Твое место заняла Лин Сян, которую ты с таким рвением спешил обогнать, чтобы сесть со мной, – когда на них перестают коситься соседи, возобновляет разговор Ван Ибо.
– А ты бы хотел сидеть с ней, да? – Чжань вцепляется в его запястье, пытаясь отцепить от себя, но хватка становится только сильнее, на ладони проступают вены, и это выглядит настолько горячо, что на секунду он даже забывает, зачем вообще прикасался к бете. – Пусти меня, схожу договорюсь, составит тебе компанию, раз тебе так хочется.
– Я хочу тебя, и тебе это прекрасно известно, – заполошный шепот Ибо, полный гнева, обжигает шею, прошивает каждую клеточку тела жаром. Сяо Чжань вскидывает голову, заглядывая ему в глаза, и растерянно облизывается. О, те сейчас буквально зеркало души, в них столько дикой ярости и негодования. Он и вправду был чертовски зол то ли из-за слов Чжаня, то ли из-за его поведения. Давление хватки на бедре ослабевает, пальцы едва заметно разжимаются и с нажимом ведут выше. Чжань ловит себя на том, что начинает дышать чаще, без конца облизывая свои губы, и разводит колени, облегчая доступ. – Поэтому лучше помолчи и перестань действовать мне на нервы.
– Попей валерьянки, если тебя так нервирует мое поведение, – он бы хотел помолчать, но это выше его сил. Поэтому омега делает то, что у него получается лучше всего, огрызается в ответ.
– Я знаю куда более действенный способ закрыть тебе рот, – шепот Ибо лаской скользит по шее, забирается под ворот рубашки, буквально ласкает все тело вкрадчивыми интонациями. Чжань прикрывает глаза, гоня прочь навязчивые фантазии, и судорожно втягивает в себя воздух, пытаясь успокоиться. – Но здесь слишком много зрителей, вряд ли они оценят.
– Нужно было садиться с Цзаньцзинем, – бормочет он себе под нос, слегка отодвигаясь в надежде, что это поможет немного успокоиться. Не хватало только просидеть весь день, мучаясь от стояка.
– Да, нужно было, – соглашается Ван Ибо, тяжело вздыхая. Чжань даже открывает глаза, чтобы полюбоваться его напряженным красивым профилем. Просто поразительно, как бета до сих пор умудрялся так мастерски держать лицо, не выдавая своих эмоций. – Но ты сел со мной, и мы имеем то, что имеем.
– Потому что я хотел этого, – признание легко слетает с губ, потому что, ну... Он действительно хотел. Вообще-то, еще и на завтраке хотел, но испугался, накрутил себя, и теперь ощущал неловкость из-за этого. Ибо поворачивается к нему и смотрит недоверчиво, бегая глазами по лицу, будто боясь, что ослышался. – Всегда хотел, – Сяо Чжань запутался и, если честно, не понимает, о чем они вообще говорят. В их словах слишком много двусмысленности, а вокруг них слишком много народу. Ни поругаться нормально, ни разобраться.
Ибо заметно расслабляется и откидывается на сиденье, хватка на бедре ослабевает, но не исчезает полностью, превращаясь в дразнящую ласку. И если поначалу Чжань не видит в этом никакой проблемы, то уже спустя пару минут вот таких вот ненавязчивых поглаживаний начинает понимать, что заводится. Пальцы будто невзначай проходятся по внутреннему шву тонких брюк, ласкают в опасной близости от паха. И чем дольше это продолжается, тем более нервным становится Сяо Чжань. Он не знает, что на него так сильно подействовало: их странная ссора, публичное место или сама ласка. Ужасно сильно захотелось целоваться. Омега отворачивается, садясь поудобнее. Благо рядом с ним стена, и вряд ли кто-то обратит внимание на то, как бесстыдно рука Ван Ибо гладит его бедро и как неумолимо увеличивается бугорок возбуждения на брюках.
– Ты хочешь? – шепот беты застает врасплох, отзывается мелкой дрожью предвкушения во всем теле, стоит только представить пальцы Ибо в себе. Чжань судорожно втягивает в себя воздух, покрываясь мурашками, и тихо всхлипывает, быстро-быстро кивая головой.
– Хочу, – даже не думает врать он. – Но у нас будет мало времени на перерыве. А еще он только через два часа, – Ибо рядом с ним тяжело вздыхает, ладонь на бедре Чжаня на короткое мгновение сжимается сильнее, а потом исчезает совсем.
– Пошли, – коротко бросает бета и встает со своего места, поправляя полы пиджака.
– Сейчас? – Сяо Чжань оказывается настолько ошеломлен, что невольно поднимается следом скорее инстинктивно.
– А когда? – насмешливо скидывает бровь Ибо, кидая на него короткий взгляд. – Наши соседи ушли с презентацией на сцену, меньше всего мы будем привлекать внимание именно сейчас, – омега растерянно облизывается и только сейчас отмечает отсутствие коллег рядом с ними. Правда, теперь на них смотрят с другого ряда, потому что двое стоящих людей как минимум вызывают вопросы или простое человеческое любопытство. – Или ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в перерыве, когда уединиться будет нереально? – Сяо Чжань шикает на него, хотя их никто не слышит за голосом презентующего, и это вызывает у беты тихий смешок.
– Веди, – не тратя время на бесполезные споры, быстро соглашается он.
Они выскальзывают из зала, практически не обратив на себя внимание. В конце концов, многие отлучались позвонить по работе или просто попить воды, так что не было ничего удивительного в их уходе. Сложность заключалась в другом: добраться до уборной и при этом нигде не засветиться перед коллегам. Ван Ибо это, кажется, не волновало совсем, потому что он миновал указатели и направился на этаж выше. Что ж, в этом была определенная логика, вряд ли кто-то из их коллег додумается искать другой туалет.
На их удачу уборные здесь оказываются одноместными и дверь закрывается на замок. Стоит только повернуться защелке, как Сяо Чжаня тут же прижимают к стене, выбивая весь воздух из легких и втягивая в нетерпеливый и голодный поцелуй. Он не сдерживает собственного стона, притягивая Ибо за шею ближе к себе. В груди пенится восторг вперемешку с удовлетворением от долгожданной близости. Сяо Чжань уже давно не испытывал такого голода и такой потребности трогать кого-либо. То, что происходит между ним и Ибо, ему ужасно сильно нравится. Это нечто приятное и волнующее, пусть и несерьезное, если подумать.
Наконец-то он может к нему прикоснуться, зарыться пальцами в слегка отросшие волосы, углубить поцелуй, сделав тот грязным, развязным. Они соприкасаются телами настолько тесно, что между ними не остается и сантиметра лишнего. Чжаня бросает в жар от этой близости, такой желанной и необходимой, от широких ладоней, которыми Ван Ибо сжимает его талию, и от нетерпеливых поцелуев, кружащих голову лучше любого алкоголя. Вот почему он держался на расстоянии этим утром. Ему бы снесло крышу, если бы они поцеловались там, у его номера, и точно не дошли бы до конференц-зала. Впрочем, сейчас никуда возвращаться не хочется вдвойне, когда Ибо так обнимает его, словно тот может в любой момент исчезнуть, и так целует, терзая губы зубами и врываясь в рот настойчивым языком.
– Черт, я хотел поцеловать тебя все утро, – заполошно шепчет Чжань ему в губы, и бета тихо хмыкает, склоняясь к его шее и оставляя на ней легкий укус. Всего лишь немного прихватывает зубами, даже не засос, но тело отзывается вполне красноречиво мелкой дрожью и волной жара по коже. Внутри все приятно сжимается в предвкушении большего, отдаваясь в пах давящей истомой.
– У тебя была возможность, – не устает напоминать Ибо, и его хочется одновременно ударить и поцеловать снова, чтобы замолчал. Он ужасно красивый, настолько, что трудно дышать. Этот открытый прошивающий насквозь взгляд, эти припухшие от поцелуев губы, эти растрепанные волосы, это уязвимое выражение на его лице.
– Заткнись, я знаю, что иногда веду себя как идиот, – раздраженно закатывает глаза Сяо Чжань, рассеянно поглаживая пальцами волосы на затылке беты. Тот слегка прикрывает глаза и утыкается своим лбом ему в лоб, лениво потираясь носом о его нос.
– Иногда? – в глазах у Ибо пляшут смешинки, но то, с каким усердием он продолжает дразниться, напоминая ему о произошедшем утром, бесит просто неимоверно.
– Ты... – однако возмущения тонут в новом поцелуе, и кто Чжань такой, чтобы тратить время на препирательства, когда ему расстегивают брюки и спускают вместе с бельем к ногам, разворачивая лицом к стене и опаляя шею на загривке дыханием.
– Тебе придется быть тише, и у нас очень мало времени, – омега закусывает губу и покорно кивает, опираясь руками о стену. Собственный пульс застревает в горле. От низкого голоса Ибо снова становится влажно между ягодиц. Ему хочется подчиняться, быть послушным, чтобы получить похвалу. Бета оттягивает в сторону ворот рубашки и оставляет короткий поцелуй на плече. Чжань не может сдержать тихого стона.
Его начинает мелко трясти, потому что эта странная обстановка, страх быть пойманными, нехватка времени и то, что Ибо хочет так же сильно, как он, делают с ним что-то невообразимое. Осознание взаимности их влечения, голода, жажды, немного сводит с ума. Сяо Чжань закрывает себе рот рукой, когда два пальца касаются сжатого входа, предварительно смазанные в лубриканте, мягко разминая тугие складки сфинктера. Краем сознания он успевает подумать, где Ибо умудрился взять смазку, но потом мозг отключается. Вообще все перестает иметь значение, кроме осторожно толкающихся в него пальцев, растягивающих, ласкающих изнутри так осторожно и чутко, что невольно хочется насадиться на них сильнее, ощутить в себе всю длину и толщину.
Вне течки Чжань обычно ужасно тугой, и его организм практически не выделяет естественную смазку, кроме случаев крайне сильного возбуждения, поэтому помощь подручных средств всегда приходится как никогда кстати. И мысль о том, что Ван Ибо позаботился об этом заранее и прихватил с собой лубрикант, приятным теплом разливается в груди. Сяо Чжань скулит себе в руку, прижимая ту ко рту, когда пальцы надавливают на простату, прогибается в спине, чтобы ощутить ласку сильнее, острее. Его дыхание становится прерывистым, неровным, а удовольствие нарастает слишком быстро.
Омегу натурально ведет от прикосновений, от коротких поцелуев Ибо в шею и ласкового шепота, содержимое которого невозможно разобрать, но волоски на коже встают дыбом от удовольствия. Ноги начинают неметь и слабеть, и бета обнимает его поперек груди, не давая упасть, продолжая методично трахать Чжаня уже тремя пальцами.
Он окончательно теряет связь с реальностью и не знает даже, в какой момент кончает, просто мир вокруг неожиданно взрывается вспышками удовольствия, стоит только собственной ладони обернуться вокруг члена и пару раз пройтись по стволу. Оргазм накрывает его с головой, и омега тихо вскрикивает, пачкая спермой руку и стену и оседая в объятиях Ибо. В ушах приятно шумит, и Чжань послушно поворачивает голову, направляемый рукой беты, чтобы ответить на ленивый глубокий поцелуй.
Двигаться не хочется от слова совсем, и бета это понимает, поэтому сам помогает ему избавиться от следов спермы, подтянуть белье и заботливо застегнуть брюки. Сяо Чжань приходит в себя постепенно, разворачивается в кольце объятий и ластится послушной кошкой, обнимая руками за шею. После оргазма в нем слишком много нерастраченной нежности, и прикосновений хочется в двойном размере. Омега никогда и никому не показывал эту сторону себя раньше, но после их вчерашнего разговора Чжань решает не грузиться и просто принимает все, что Ибо может ему дать. А тот никогда не скупился на прикосновения, поцелуи и ласку.
– А ты? – едва слышно шепчет Сяо Чжань, накрывая ладонью пах Ибо, ощущая, насколько тот твердый и большой, как отзывчиво откликается даже на это невинное прикосновение.
– Потерплю до вечера, – он прикрывает глаза, чувствуя, как внутри все сжимается в тугой узел предвкушения, и в низу живота снова сладко тянет. Вечером. Ибо хочет продолжить то, что они начали, вечером. Вот только Сяо Чжань не хотел терпеть до вечера. Он вообще устал быть здравомыслящим и правильным тогда, когда этим можно было пренебречь.
– Пошли в номер. Сейчас, – это даже не предложение.
– С ума сошел? – Ибо даже отстраняется от него, с удивлением заглядывая глаза. Он уж точно не ожидал такого от Чжаня. – До перерыва два часа. Кто-нибудь точно заметит наше отсутствие, – возможно, заметит Цзаньцзинь и остальные, но сейчас на это почему-то становится плевать.
– Ибо, ты, я, номер, сейчас, – омега поправляет ворот рубашки, отпирает дверь и берет Ван Ибо за руку. – Там так много людей, что исчезновение двоих никто не заметит, к тому же, мы успеем вернуться до обеда, – бета колеблется всего мгновение, смотрит на Чжаня долго, пронзительно, будто выискивая в глазах напротив сомнение или неуверенность, но там плескалось только желание и голод. Он тяжело вздыхает, сильнее сжимает в пальцах чужую ладонь и наконец кивает.
– Пошли по другому коридору. Ко мне, – Сяо Чжань широко улыбается, довольный своей маленькой победой, и выходит в коридор, утягивая вслед за собой Ван Ибо.
До номера они добираются достаточно быстро, не встретив по пути никого из коллег. И если кто-то из персонала и посматривал на них со смесью удивления и любопытства, то это парней совершенно не заботило. Сяо Чжаня вообще мало что волновало в данный момент. Заходя в чужой номер, он буквально дрожал в предвкушении и мог думать только о том, как его разложат на большой кровати. Как жестко будет трахать его Ибо, шире разводя ноги и вгоняя член до громких пошлых шлепков. И ему совершенно не жаль случайных прохожих в коридоре, потому что он собирался стонать во весь голос. С Ибо по-другому пока не выходило.
Они начинают раздеваться уже в коридоре. Сяо Чжань слишком нетерпеливый, а Ван Ибо просто не может противиться его напору. Да он и не пытался, если честно, если учесть, с каким нетерпением вытряхивал омегу из брюк и избавлял от белья, попутно оставляя россыпь поцелуев и засосов на плечах и груди. Такой порывистый и импульсивный, что ему хотелось подчиниться, позволить сделать с собой все, что тот пожелает. Чжань берет его за руку и ведет к кровати, понимая, что таким темпами они до нее не доберутся, оставшись там, в коридоре. Он тянет за собой, разрывая черт знает какой по счету поцелуй, и роняет их на мягкий матрас.
Ибо тянется к тумбочке и достает оттуда ленту презервативов. Он бросает ее на кровать и снова нависает над Чжанем сверху. Ибо смотрит жадно, скользит голодным взглядом по телу под собой и тяжело сглатывает, когда омега приподнимается на локтях и разводит перед ним ноги совершенно бесстыдно, демонстрируя мокрую от нетерпения дырку. Как завороженный, он ведет ладонью по груди, порождая рой мурашек на коже и едва цепляя соски. Оглаживает мягкий впалый живот, который Чжань втягивает еще сильнее, и, минуя уже снова возбужденный член, скользит между бедер, надавливает на растянутое кольцо мышц и на пробу вводит внутрь сразу два пальца. Чжань тихо всхлипывает, потому что ощущения сейчас куда острее, чем при первом проникновении. После оргазма он ужасно чувствительный, и любое прикосновение вызывает у него крупную дрожь.
– Давай так, – понимая, что долго в таком темпе не протянет, просит омега, намокая, кажется, еще сильнее, когда Ван Ибо вскидывает на него тяжелый взгляд и растерянно облизывается, а после снова медленно толкается пальцами на всю длину, срывая с губ первый жалобный тон.
– Чжань-гэ, – его голос проседает на несколько октав, становится грубым, но, черт, до того сексуальным, что ноги невольно разъезжаются только сильнее. Чжань опускает взгляд на руку Ван Ибо с тонкой нитью вен, проступающих сквозь кожу, скользит им выше по рельефному животу с проступающим контуром мышц, узкой груди с небольшими бусинами сосков, широкому разлету плеч, на секунду замирает на остром кадыке с каплями испарины и, наконец, заглядывает в абсолютно черные глаза, тяжело сглатывая. Он красивый, просто сокрушительно красивый и сексуальный. Это именно тот вид естественной красоты, от которой пересыхает во рту и в какой-то момент ты просто ловишь себя на мысли, что хочешь человека. По-животному страстно и бесстыдно, чтобы потом раз за разом прокручивать в голове воспоминания вашей совместной ночи и довольно улыбаться, не жалея ни о чем. Сяо Чжань даже не думал, что его будет так накрывать из-за кого-то. Но из всего есть исключения, не так ли?
– Бо-ди, просто давай, ну, – огладив широкие плечи, едва ли не шепчет он, понимая, что новой порции этой пытки попросту не выдержит. Чжань хочет, просто ужасно сильно хочет ощутить его член в себе, почувствовать, как тот заполняет его до краев, растягивает до предела, заставляя беспомощно хватать ртом воздух и жалобно хныкать, прося о большем. – Ты буквально несколько минут назад меня трахнул пальцами, я дико мокрый, хватит уже нежничать со мной. Просто трахни хорошенько, как хотел там, в уборной, или как вчера, в сауне, – Ван Ибо тяжело сглатывает, свободной рукой сжимая его обнаженное бедро, и на губах Чжаня тут же расползается самодовольная улыбка. Он попался на крючок, осталось только подцепить. Омега подается к нему ближе, слегка приоткрывая свои губы, и замирает в считанных миллиметрах от чужих губ, выдыхая на них томное предложение: – Ты ведь хотел, не так ли? Прямо там, на скамье, раздвинуть мои ноги и засадить мне, заткнув рот, чтобы я метался под тобой и жалобно стонал, пока ты растягивал бы меня своим большим членом.
– Ты и твой грязный язык, – Ибо не выдерживает первым, буквально рыча эти слова ему в губы, а после впивается в них грубым поцелуем под тихий смех омеги. Он извлекает свои пальцы и опрокидывает ни капли не сопротивляющегося Сяо Чжаня на кровать. Любуется им короткое мгновение, а затем тянется за лентой презервативов, чтобы надорвать один из квадратов, раскатать латекс по члену и вновь склониться над раскрасневшимся парнем под собой. Они превращаются в неразборчивый клубок из тел, простыни под ними становятся мятым нечто, но это вообще никого не волнует. Ибо нависает над Чжанем, заглядывая тому в глаза, и что-то в их зрительном контакте неуловимо меняется. Те искры напряжения, что мелькали между ними ранее, сменяются сладким предвкушением, превращающим кровь в венах в лаву. Бета медленно толкается бедрами между его широкого разведенных ног, направляя себя рукой, и Чжань тихо стонет, цепляясь за широкие плечи.
Ощущений становится сразу слишком много. Он словно возбуждается еще больше. Ибо как будто поставил перед собой цель покрыть поцелуем каждый участок тела под собой. Бета оставляет засос под ухом, целует плечи и повторяет губами контуры ключиц, бесконечно долго лижет и дразнит зубами горошины сосков, пока Чжань не вскрикивает и не пытается за волосы оттянуть того от себя, чтобы снова поцеловать. Теперь им не требуется дополнительная смазка для облегчения проникновения. Чжань становится ужасно мокрым, постепенно пропуская Ибо глубже.
– Ты такой же грязный, как и я, Бо-ди, – шепчет он, оторвавшись от губ беты, только чтобы снова утянуть в поцелуй, сладкий, трепетный и чувственный. Их языки сплетаются в замысловатой схватке, в комнате становится ужасно душно и жарко, и Чжань судорожно выдыхает, зарываясь пальцами во влажные у корней волосы. Знакомое тянущее ощущение между бедер превращается в настоящую пытку, это больно и одновременно приятно. Ибо входит в него осторожно, по-прежнему медлит, давая привыкнуть, что заводит только сильнее. Сяо Чжань поощрительно стонет, касаясь беты везде, где только может дотянуться, оставляет засос у того на кадыке, гладит широкий разлет плеч, напряженные и мокрые от пота лопатки и натренированную спину и дышит жарко тому в шею, безмолвно прося о большем.
– Я хуже, – хрипит в ответ Ибо, подхватывая его ноги под коленями и прижимая ближе к груди для более глубокого проникновения, и наконец толкается на полную длину. Он замирает всего на мгновение, чтобы в следующее отвести бедра, пока внутри не остается одна только головка, и резко податься вперед, с громким шлепком яиц о ягодицы загоняя член в него под одобрительный вскрик. Мир взрывается яркими всполохами удовольствия, мешаясь с отголосками боли.
– И мне это пиздецки нравится, – Сяо Чжань давится воздухом на особо глубоком толчке и запрокидывает голову назад, не в силах сдержать стона. – Ох, черт, да, глубже, выеби меня как следует, Бо-гэ, – дыхание сбивает, он едва может говорить, когда Ибо, ведомый его мольбами, срывается на бешеный темп. И все, что ему остается, это беспомощно цепляться попеременно то за простыни, то за чужие плечи, в попытке удержаться в сознании. Он проезжается по простыням и стонет протяжно, когда Ибо рывком возвращает его обратно, притянув за бедра на себя. – Да-да-да, здесь, прямо здесь, – Ибо до боли кусает его за плечо, а после нависает над ним, смотря сверху вниз властно, жадно впитывая в себя то, что видит. Его рука смыкается на шее Сяо Чжаня, и тот громко всхлипывает, практически плачет, давясь очередным вздохом, и цепляется за нее руками то ли в попытке убрать, то ли, наоборот, вынудить надавить сильнее.
– Нравится удушение, м? – Ибо над ним понимающе усмехается и немного сжимает пальцы. Омега не отвечает, только задушено стонет, когда член ощутимо проезжается головкой внутри него по простате. Чжань не продержится долго, он уже на грани и готов кричать о том, насколько ему хорошо и плохо одновременно. В паху все скручивает приятной судорогой, и в животе начинает разрастаться огромный горячий шар. И все, на что омега способен в данный момент, это только бессвязно скулить и толкаться бедрами навстречу в попытке приблизить собственный оргазм. – Отвечай, баобей. Тебе нравится? – Чжань крупно вздрагивает, слыша командные ноты в низком хриплом голосе, и медленно облизывает пересохшие губы.
– Да, Бо-гэ, да, – едва слышно, как в бреду шепчет он, ощущая скользящий внутри себя член, так точно раз за разом попадающий по простате. От этой гиперстимуляции хотелось плакать и кричать, и Сяо Чжань был на грани. Ему оставалось совсем немного, чтобы перемахнуть через нее и захлебнуться в удовольствии. – Пожалуйста, я уже почти, дай мне кончить, пожалуйста, пожалуйста, – Чжань кончает где-то между очередной мольбой и резким грубым толчком, даже ни разу не притронувшись к собственному члену, зажатому между их телами. Его накрывает оргазм такой сокрушительной силы, что он на несколько мгновений выпадает из реальности, то ли из-за удушения, то ли просто из-за того, как много ощущений разом обрушивается на него, распространяясь по всему телу. Омега отдаленно слышит чужой низкий стон и ощущает пульсацию члена внутри себя.
Ибо накрывает его собой, последний раз толкаясь особенно глубоко и, наконец, замирая в послеоргазменной эйфории. Он слишком тяжелый, чтобы лежать так длительное время, но Чжань не возражает. Лишь тычется носом бете куда-то в шею и оплетает руками и ногами, не желая отпускать от себя. Ему необходима эта близость. Необходимо чувствовать, как опадает внутри него член, как медленно выравнивается дыхание Ван Ибо, и как тот покрывает крошечными поцелуями его лицо и плечи.
Бета шепчет едва слышные комплименты, а после слегка приподнимается, оставляя смазанный поцелуй на губах, и смотрит так, словно Сяо Чжань для него целая вселенная, трепетно оглаживая кончиками пальцев щеки. И это почему-то огромной болью и одновременно восторгом отзывается прямо в сердце. Чжань прикрывает глаза, пряча за ресницами собственный испуг, и думает, что то, что он к нему испытывает сейчас, неправильно. Такое нельзя чувствовать после обычного секса. Так чувствуешь себя тогда, когда этот самый секс для тебя значит куда больше, чем просто приятный способ снять напряжение. Когда для вас он нечто большее, чем просто физиология. И если ничего не предпринять сейчас, потом будет ужасно сложно остановиться. Но что еще страшнее – Сяо Чжаню снова может быть больно. Вот только об этом сейчас ему хочется думать в последнюю очередь.