Безмолвный

Красный замок маячил, как маяк власти, когда двор Таргариенов вернулся из Дрифтмарка. Величественные стены, обычно полные активности, казались подавленными, их тени были длинными под угасающим светом. Для Деймона Таргариена это зрелище вызвало смесь эмоций - ностальгию по величию его юности, горечь за годы изгнания и кипящие амбиции по отношению к тому, что все еще было в пределах досягаемости.

Принцесса Рейнира вместе со своим мужем Лейнором Веларионом и их предполагаемыми детьми вернулись на Драконий Камень. Деймон намеревался посетить родовое гнездо своего Дома, не для того, чтобы навестить свою старшую племянницу, а в надежде, что Рейна заберет одного из драконов, спящих под Драконьим Камнем: Вермитора или Сильвервинга. Шансы теперь были ничтожны, зная, как он вежливо отклонил предложение отправиться с ней на Драконий Камень после того, как они провели время в песках Дрифтмарка. Вероятно, это было одной из его самых больших ошибок, поскольку он не почувствовал того удовлетворения, которого ждал. Рейнира должна была стать этим огненным драконом, берущим все, что захочет, когда захочет, но она доказала ему, что он неправ; она была всего лишь капризным ребенком, принцессой, которая хотела, чтобы мир склонился к ее ногам. Боги, как он ошибался!

Двор был какофонией движения, когда слуги бросились разгружать экипажи. Деймон высадил Караксеса в Драконьем Логове, убедившись, что Бейла сделала то же самое с Лунной Танцовщицей, и еще раз должным образом научил ее, как ей следует справляться с посадкой. Его другая дочь Рейна путешествовала с ним на спине Караксеса. Из Драконьего Логова их ждала рулевая рубка, чтобы доставить в Красный Замок. Королева Алисента Хайтауэр высадилась с быстрой эффективностью, ее взгляд окинул сцену, пока она убеждалась, что ее дети учтены. Хелена тихо спустилась, сжимая край юбки, следуя за матерью, ее бледно-фиолетовые глаза осматривали знакомые стены дома ее детства.

Деймон наблюдал за ней издалека, выражение его лица было непроницаемым. Девушка была загадкой - нежной и скромной, но в то же время несущей в себе тихую глубину, которая интриговала его. Пока Кровавый Змей танцевал с Пламенной Мечтой в небесах, Деймон понял, насколько податливой может быть Хелейна. Ее невинность была ее величайшей уязвимостью, и это было то, что он намеревался использовать. С ней он не чувствовал необходимости показывать свои клыки или огонь, его младшая племянница была принцессой, которая наслаждалась его обществом, и по какой-то причине она, казалось, не заботилась о его репутации. Либо это, либо его время как Разбойного Принца давно обратилось в пыль.

Однако первым делом для Деймона был сам замок. Как только двор успокоился, он разыскал Визериса в его личных покоях. Король сидел в своем обычном кресле у очага, его тело было хрупким и сгорбленным, но его лицо озарилось редкой улыбкой при виде младшего брата.

«Демон», - тепло поприветствовал Визерис, хотя в его голосе слышалась усталость. «Мне приятно видеть, что ты возвращаешься в Красный замок».

Демон наклонил голову, на его лице отразилось легкое удивление. «Неужели?» Младший брат налил себе чашу вина, разбавленного водой, к своему неудовольствию, но все же выпил из кубка.

«Конечно», - сказал Визерис, жестом приглашая его сесть. «Слишком давно эта семья не была единой».

Сердце короля разбилось, когда он узнал, что его дочь Рейнира не наслаждается своим временем здесь и желает, она практически умоляла его на коленях позволить ей поселиться на Драконьем Камне вместе с мужем. Бедный больной человек изо всех сил пытался урезонить свою старшую дочь, но она осталась непреклонной в том, что вернется обратно на Драконий Камень, даже после похорон леди Лейны. Это стало неожиданностью, поскольку Рейнира и Деймон очень любили друг друга, и он не понимал, почему она не хочет воссоединиться со своим дядей в Красном Замке.

Ухмылка Деймона стала шире, когда он сел напротив брата. «Если ты хочешь сохранить эту семью целой, брат, то пришло время напомнить двору, что значит быть Таргариеном».

Визерис нахмурился, наклонив голову в замешательстве. «Что ты имеешь в виду?»

Деймон наклонился вперед, его тон был пронизан сарказмом, его губы скривились, когда он сделал еще один глоток разбавленного вина. «Это место больше похоже на Старомест, чем на Красный Замок. Зеленые знамена и те...» Он указал рукой на гобелен, украшенный символом Веры. «Им здесь не место. Восстановите знамена Таргариенов, символы нашего дома. Ты король Таргариенов, даже если ты обмочил свой член в пизде Старомест».

Визерис тяжело вздохнул, его лицо потемнело от неловкости. «Не будь таким грубым, Деймон, Алисента - твоя Королева». Его младший брат не смог понять, что то, что он сказал, было несправедливым или безвкусным, к большому недоумению слабого Короля. «Вера приносит стабильность, Деймон. Знамена и звезды - знак мира». Он вздохнул и оперся на трость. «Наш дед пожелал сохранить цивилизованные отношения с Верой».

«Я считаю, что наши отношения с Верой никогда не были столь плодотворными, учитывая, что Алисента согревала твою постель годами. Не трудись читать мне лекции о том, что сделал наш дед, теперь он всего лишь имя в Исторических Книгах, а мы здесь, сражаемся за нашу кровь. Они - признак слабости», - возразил Деймон резким голосом. «Каждый уголок этой Крепости должен нести символ дракона. Гобелены, печати, цвета, все - все это должно быть восстановлено. Пусть двор напомнит себе, кто здесь правит на самом деле». Если бы Вера была такой, какой ее изображают, силой, которая сражается за то, что правильно, зеленая сука никогда бы не позволила, чтобы ее пизда была разделена членом Короля, когда пепел Королевы Эммы еще не остыл.

Визерис заколебался, его взгляд метнулся к огню. «Ты говоришь со страстью, как всегда. Это всего лишь декорации».

Глаза Деймона сузились, его разочарование едва скрывалось. "Что бы подумал Эйгон Завоеватель, если бы увидел это место сейчас? Ты правишь с трона, выкованного в огне и крови, но ты съеживаешься под тенью Семерых. Это недостойно нашего дома, мы здесь не из-за кровавых Семерых, это Четырнадцать Пламеней Держат нас вдали от овец. Разве Красный Замок был украшен знаменами Старого города и символами кровавой Веры во время правления короля Джейхейриса? Нет, и эта пизда была Десницей Короля даже тогда!"

Визерис, тяжело вздохнув в своем кресле, уставился на Деймона с усталым весельем. «Ты не был здесь много лет, и все же первое, чего ты требуешь, это перемены в декоре? Деймон-»

«Это не просто декор», - ответил Деймон, слегка повысив голос. «Красный замок - крепость Таргариенов, а не септа. Он должен отражать силу нашего дома, а не влияние Веры Староместа».

«Деймон», - предупредил Визерис усталым, но твердым тоном. «Довольно. Если это так радует тебя, я займусь восстановлением гобеленов Таргариенов. Но больше никаких изменений не будет».

Деймон слегка наклонил голову, его улыбка стала холодной. «Конечно, Ваша Светлость ». Следующим изменением, подумал Деймон , станет кровь вашей дочери, покрывающая мой член после того, как я заявлю о своих правах на нее, валирийскую невесту крови Таргайрена, которая может выносить будущих драконьих повелителей . Принц-разбойник едва не возгордился при этой мысли.

*********

Позже тем вечером Деймон оказался в саду, его дочери Бейла и Рейна плелись за ним. Они принялись исследовать Крепость, их смех слабо раздавался вдалеке, когда они исчезали среди живых изгородей. Двое из его старейших товарищей в недрах Блошиного Конца, доверенные Золотые Плащи под его предыдущим командованием, присматривали и охраняли двух Принцесс. Деймон еще не довел этот вопрос о титулах до Короля, учитывая, что он был поражен количеством зелени, выблеванной в Крепости под командованием этой суки. Но у него было более чем достаточно времени, чтобы попросить Визрис признать его дочерей принцессами короны. Наконец-то оставшись один, Деймон позволил своим мыслям остановиться на Хелене.

Ему не пришлось долго ждать. Молодая принцесса появилась возле фонтана, ее хрупкое тело купалось в золотом сиянии фонаря. Она несла в руках небольшую коробочку, ее выражение лица было тонким, когда она осторожно открыла ее, чтобы показать коллекцию приколотых насекомых - жуков, моли и других мелких существ.

На ней было другое платье, чем то, что было выставлено в Дрифтмарке, рукава были из кружева, цвет морской пены почти делал ее больной, даже бледной, бедной девушке дали одно из самых отвратительных платьев, которые он когда-либо видел. Ее волосы ниспадали на спину, две отдельные косы начинались от виска, защипывались на затылке. Золотисто-серебристые волосы казались еще более серебристыми на солнце, к большой радости Принца-разбойника. Я должен начать с того, чтобы дарить ей платья, подходящие для принцессы, а не эти отвратительные вещи, которые она носит, черный и красный сотворили бы чудеса с ее молочной полупрозрачной кожей.

Деймон приблизился к ней размеренными шагами, его голос был тихим. "Принцесса Хелена". Он поприветствовал ее. Деймон был одет в черную кожаную тунику и черные бриджи, Темная Сестра была привязана к его бедрам, а его волосы были зачесаны назад, распущены. К счастью, день был не ветреный, поэтому его локоны вели себя хорошо.

Она подняла глаза, пораженная, но не расстроенная. «Дядя Деймон», - сказала она, ее голос был тихим, но с оттенком тепла. Ее глаза быстро пробежались по его лицу, и, улыбнувшись, увидев своего любимого дядю, она пришла к выводу, что его присутствие ей вполне по душе.

«Что у тебя там?» - спросил он, указывая рукой на коробку. Хелена на мгновение уставилась на его руку, любуясь венами, пролегавшими под бледной кожей, тонкими пальцами, которые казались достаточно сильными, чтобы раздавить камень, и локонами, украшавшими несколько из них; от этого ощущения у девушки сжалось сердце, она чувствовала себя непривычно. Ее дядя просто улыбнулся, словно догадываясь, какое впечатление он на нее произвел.

Хелена колебалась, прежде чем протянуть ему книгу, ее глаза были большими, когда она начала объяснять, ее тон умолял его не насмехаться над ней или ее интересами. «Моя коллекция», - сказала она застенчиво. «Мне... мне нравится их изучать».

Глаза Деймона скользнули по нежным созданиям, выражение его лица было задумчивым. Ну, я полагаю, могло быть и хуже, размышлял он про себя, осматривая маленьких насекомых. Деймон не любил ничего, что не попадало в категорию выпивки, драки или траха. Конечно, принц заботился о своей дочери, и близнецы были его самым большим достижением и гордостью, но он все еще был мужчиной в конце дня. «Они прекрасны», сказал он искренним тоном. «У тебя есть любимая?» Его глаза путешествовали по ее фигуре, от толстой талии до серебристо-золотых волос, его разум вызывал в памяти события, которые развернутся сегодня вечером: ему придется найти пухлую шлюху с золотисто-серебристыми волосами. Он прочистил горло и вместо этого не отрывал глаз от ее пальцев.

Хелена кивнула, поставила коробку на колени, залезла в коробку и вытащила оттуда особенно яркого жука с переливающимися зелеными крыльями. «Вот этот», - сказала она, осторожно держа его. «Этот жук-драгоценность. Они редкие».

Демон слабо улыбнулся, наклонившись, чтобы посмотреть на жука, который дал ему щедрый вид на ее декольте. "Редкость, действительно. И ты сам нашел ее?" Спросил он, кусая ухмылку, которая грозила вырваться на его губы. Его руки, сцепленные за спиной, сжались.

Она снова кивнула, ее щеки слегка покраснели. «Мне нравится искать их в садах. Никто их не замечает, но я думаю, что они очаровательны».

«Они есть», - согласился Деймон, задержавшись взглядом на ее груди чуть больше, чем необходимо. «Очень похоже на их коллекционера». Он промурлыкал, что можно было бы назвать его соблазнительным голосом.

Хелена моргнула, ее румянец стал еще гуще, когда она отвернулась. Прежде чем он успел что-то сказать, резкий голос нарушил момент. "Хелаена". Демон почти застонал, услышав пронзительный вопль зеленой сучки.

Они обернулись и увидели Алисент, стоящую на краю сада, ее зеленое платье сливалось с тенями. Выражение ее лица было напряженным, глаза сузились, когда она уставилась на Деймона. Хелена подняла взгляд на мать, ее руки быстро вернули жука в коробку.

«Уже поздно», - коротко сказала Алисент. «Тебе следует быть внутри».

Хелена колебалась, взглянув на Деймона, прежде чем кивнуть. «Прощай, дядя». Прошептала она, прежде чем уйти и вернуться в замок.

Когда Хелена двинулась к матери, взгляд Алисент задержался на Деймоне, ее подозрение было явным. «Держись от нее подальше», - прошипела она, ее голос был настолько тихим, что только он мог слышать.

Улыбка Демона не дрогнула. «И вам доброго вечера, Ваша Светлость ». Дракон улыбнулся и отправился заботиться о своих дочерях, размышляя о том, какие беды они могли натворить в его отсутствие.

*********

Луна висела высоко над Красным замком, отбрасывая бледный свет через замысловатые окна покоев Хелейны. Она сидела на своем мягком подоконнике, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Бледно-голубое одеяло, накинутое на ее плечи, не слишком спасало от холода, который она чувствовала - не от прохладного воздуха, а от бури эмоций, бушующих внутри нее. Ее дядя был... не таким, как все мужчины, которых она когда-либо встречала, и она редко встречала новых лордов или леди. Она редко посещала двор и предпочитала проводить время за вышиванием, чтением томов о насекомых и Семерых или за тем, что велела ей делать мать, например, посещать вечерние приемы пищи и проводить больше времени с Эйегоном.

Хелена смотрела на город внизу, факелы Королевской Гавани мерцали, словно светлячки вдалеке. Ее сердце было тяжело от смятения, ее мысли были клубком противоречивых чувств и страхов.

Она никогда не ожидала многого для себя. Как дочь короля, она знала, что ее предназначение - служить королевству - выходить замуж, рожать детей, скреплять союзы. Было решено давно, что она выйдет замуж за своего брата Эйгона, и это решение наполняло ее тихим страхом.

Эйгон был всем, чем она не была: громким, дерзким, снисходительным. Он проводил дни, выпивая и кутя, его ничтожное чувство долга и его уважение к другим были еще короче. Она видела, как он обращался со служанками, как он издевался над Эймондом и полностью игнорировал ее. Мысль о том, что она будет связана с ним до конца своей жизни, что она будет рожать его детей, была кошмаром, от которого она не могла избавиться.

И все же была еще одна мысль, которая была столь же тревожной, хотя и по совсем другим причинам.

Демон .

Одно только имя вызвало странное тепло в ее груди, чувство, которое она не могла понять. Он был ее дядей, да, но он также был... другим. Он не был похож на Эйгона или Эймонда или даже на ее отца. Деймон был смелым и уверенным, его присутствие было таким властным, что заставляло ее чувствовать себя одновременно нервной и в безопасности. Он был высоким, худым, всегда носил чисто выбритое лицо, его волосы были распущены или связаны на затылке, оставляя несколько прядей играть в воздухе; ее дядя всегда одевался как принц, подобающий его положению, в черный и красный цвета. Деймон выглядел более царственно, чем ее собственный отец.

Она вспомнила, как он говорил с ней в Дрифтмарке, его голос был нежен, а слова полны похвалы. Он слушал ее, действительно слушал, как будто то, что она говорила, имело значение. И когда он назвал ее особенной, это пробудило в ней что-то - невинную влюбленность, от которой она не могла избавиться.

Хелена вздохнула, положив подбородок на колени. Разве неправильно так себя чувствовать? Желать чего-то, что казалось таким недостижимым? Хелена никогда не хотела быть королевой, она знала, что это положение зарезервировано для ее старшей сестры, но она хотела детей, свою собственную семью. Дядя Деймон был добр к своим дочерям, он всегда проводил время с ними в Крепости, в библиотеке или даже при дворе. Хелена хотела мужа, который был бы хорошим отцом, спутником в ее жизни, кем-то, кто не будет насмехаться над ее увлечением насекомыми или животными, кто будет просить ее вышивать его одежду, заботиться о его детях и обнимать по ночам.

Деймон был добр к ней, стремительный, как будто нереальный. Он был всадником на драконе, воином, отцом. Она видела, как он обращался с Бейлой и Рейной, как он вставал на колени рядом с ними и вытирал их слезы. Он был свирепым и защищающим, но в нем была нежность, по которой она тосковала.

Она представила, каково это - быть его женой. Ехать рядом с ним на драконе, разделять тихие моменты в садах, растить вместе детей. Эта мысль была одновременно захватывающей и ужасающей, сон, который казался слишком ярким, чтобы быть реальностью.

Но он был ее дядей. И она была обещана Эйгону.

Напоминание вызвало новую волну отчаяния, ее сердце замерло, когда она подумала о жизни, которая ее ожидала. Она ясно видела это: ночи, проведенные в одиночестве, пока Эйгон напивался до беспамятства, утра, наполненные тишиной и безразличием. Она будет женой только по названию, сосудом для его детей, не более.

Хелена прижала лицо к коленям, ее глаза жгло от слез, которые она отказывалась проливать. Почему так должно было быть? Почему она не могла выбрать свой собственный путь, свое собственное счастье?

Тихий стук в дверь вырвал ее из раздумий. Она быстро вытерла глаза и закусила губу, глядя на дверь, ожидая, что это будет одна из ее служанок, а не ее мать или дедушка.

Дверь открылась, и в комнату вошла служанка, которая несла поднос с небольшим чайником чая и тарелкой печенья. Ленора была для нее больше матерью, чем ее мать Алисента, женщина средних лет, знавшая о тихом поведении Хелены. «Я подумала, что тебе захочется чего-нибудь теплого, принцесса», - тихо сказала служанка, ставя поднос на стол.

Хелена кивнула, легкая улыбка тронула ее губы, словно ее молчание было знаком благодарности служанке, которая прислуживала ей с тех пор, как она была совсем маленькой.

Служанка сделала реверанс и ушла, снова оставив Хелену одну. Она налила себе чашку чая, ее руки слегка дрожали, когда она поднесла ее к губам. Тепло жидкости не помогло успокоить ее хаотичные мысли.

В глубине души она знала, что ее чувства к Деймону невозможны, глупая фантазия, рожденная ее одиночеством. Но даже зная это, она не могла отпустить их. Он был светом во тьме, напоминанием о том, что не все мужчины такие, как Эйгон. И все же ее долг перед семьей и королевством нависал над ней, как тень, от которой невозможно было убежать. Хелейна закрыла глаза, крепко сжимая в руках чашку.

********

Ранний утренний свет проникал сквозь занавески покоев Хелены, отбрасывая мягкие тени по всей комнате. Алисента сидела напротив дочери, их пяльцы лежали на коленях. В комнате было тихо, если не считать слабого шороха ниток сквозь ткань и далекого гудения пробуждающегося к жизни замка.

Королева заметила, как ее дочь, как ни странно, решила надеть другое платье, которое она надевала однажды на турнире, на именины Эймонда. Платье немного отличалось от того, что носила она, поскольку Хелейна, казалось, предпочитала простые платья с кружевами в качестве украшения. Но это платье было так нетипично, украшено множеством драгоценных камней, которые блестели на свету, и она даже носила серьги. Ее дочь редко носила украшения, и те несколько раз, когда она это делала, это случалось только после наставления Алисент выглядеть презентабельно. Что действительно исказило ее сердце, так это то, что ее дочь использовала другие масла для купания, смесь розовой воды и меда. Брови зеленой королевы нахмурились.

«Хелаена», - мягко начала Алисента, ее тон выдавал напряжение под ее спокойным внешним видом. «Нам нужно поговорить, моя любовь».

Хелена подняла взгляд от вышивки, ее бледно-фиолетовые глаза расширились и стали любопытными. Хелена ничего не сказала, и Алисента почувствовала, как гнев закипает у нее в горле, но она поняла, что сейчас не время указывать на то, как свободно она, кажется, разговаривает с принцем, а не со своей собственной матерью.

Алисента колебалась, ее пальцы сжимали иглу. Она изучала лицо дочери - тонкие черты, мягкая невинность, которая заставляла ее сердце болеть. Пухлые щеки, бледная полупрозрачная кожа, серебристо-золотые волосы и элегантное платье, которое она носила, все это усиливало ее беспокойство. Что сказал ей принц Деймон? Хелейна была доброй, слишком доброй, и Алисента боялась, что доброта сделает ее уязвимой. Дракон будет терзать ее юную плоть, пока не насытится, только чтобы потом отбросить ее. Алисента была так напугана.

«Ты знаешь свой долг перед королевством», - осторожно сказала Алисента. «Ты помолвлена ​​с Эйгоном. Это лучшее для семьи, для королевства. С учетом сказанного, как женщина и, в частности, как леди-жена, у тебя будет другой набор обязанностей». Дыхание Алисент, казалось, стало тяжелее, ее дочь наблюдала за ней с любопытством. Я думаю, Септа уже сообщила ей, но мне нужно убедиться, что она понимает, что Эйгон будет гораздо добрее, чем такой человек, как Деймон.

Взгляд Хелены снова упал на ее вышивку, ее руки двигались механически, пока она стегала. Ее горло дернулось, и Алисента положила руку на ее запястье.

Алисент нахмурилась, наклоняясь ближе. "Жена-леди должна обеспечить наследников для своего мужа. Это значит, что вам придется-э-ле-лечь со своим мужем. Эм, это значит, что вы будете следовать его приказам, и большую часть времени вы будете лежать на спине и позволять ему делать то, что он хочет. Процесс не долгий и становится менее болезненным со временем. После того, как ваш муж-господин вставит себя-"

Ладони Хелены взлетели вверх, закрывая уши, и она начала тихонько покачиваться. Боже, если она боится этого, как она может даже думать о том, чтобы находиться в присутствии этого несчастного Принца?

Хелена кивнула, и ее мать мягко опустила руки, нежно сжимая их, пока ее дочь пробормотала « больше нет ». Алисента чувствует, как ее сердце вырывают из груди. Алисента нахмурилась еще сильнее. «Это больше, Хелена. Эйгон нуждается в тебе. Он может быть... несовершенным, но он твой соперник. Вместе вы обеспечите будущее Дома Таргариенов. Твой брат - лучший выбор». Она попыталась сказать, надеясь, что это отбросит образ того старика .

Хелена ничего не сказала, сосредоточившись на вышивке. Между ними повисла тишина, тяжелая от невысказанных мыслей. Хелена чувствовала только страх, когда думала об Эйегоне, лежащем на ней, зная, как он лапал служанок, и от него все время пахло вином. Но если она закрывала глаза и думала о принце Деймоне, внезапно черное облако, душившее ее сердце, рассеивалось, и она расслаблялась. От ее дяди всегда приятно пахло кожей и специями, иногда она даже улавливала дуновение дракона, и ей нравился этот запах. И его дыхание всегда было мятным. Из-за этого она всегда носит листок мяты в кружеве на запястье, чтобы ее дыхание могло пахнуть так же хорошо, как и его.

Голос Алисент смягчился. «Ты проводила время с Деймоном», - сказала она, внимательно наблюдая за реакцией дочери.

Хелена замерла на мгновение, ее руки замерли, прежде чем она продолжила шить. Ее дочь больше ничего не сказала, но Алисента чувствовала, что теряет ее в своих мыслях. Ей нужно было сосредоточиться на разговоре.

Алисента вздохнула, откладывая вышивку. "Деймон не тот, кем кажется, Хелена. Он... сложный. Его доброта часто является инструментом, средством для достижения цели. Он импульсивный человек, и он, распутник, что является грехом, моя милая девочка. Он прошел через все дома удовольствий Улицы Шелка, он не благородный человек. Не верь, что только потому, что он принц, он будет хорошо подходить на роль... как лорд-муж. Он наглый, бесцеремонный, блудник, который проведет больше дней в борделе, чем в твоей постели. Он жесток и безграничен, какой бы ложью он ни забивал тебе голову, он использует тебя, глупая девчонка!"

Хелена подняла глаза, слегка нахмурив брови. Тогда почему он всегда так мил с ней? Почему он никогда не смеялся, когда она говорила о своих насекомых? Почему он обратил внимание, что однажды она показала коробку, в которой держала своих насекомых? Почему он всегда хвалил ее за то, что она видит мир по-другому? Почему Эйгон никогда не проявлял такого же интереса? Хелена вспомнила, как однажды несколько девчонок из кухни говорили, что мужчины постарше более ответственны и имеют голову на плечах, и что муж-лорд постарше более терпелив, чем молодой. Одна из девчонок даже сказала, что муж-лорд с большим жизненным опытом сделает постель проще и приятнее. Хелена все еще задается вопросом, что это значит, учитывая, что ни ее септа, ни ее мать никогда не говорили ей ничего другого, кроме того, что ее супружеские обязанности не приносят удовольствия, а если и приносят, то это грех, и ее будут считать шлюхой. Возможно, она спросит у дядю, что эти девчонки имели в виду, утверждая такие вещи.

Сердце Алисент сжалось, когда она увидела лицо своей дочери, презрительно нахмуренное, болезненное напоминание о том, как одинока была Хелена. «Ты не странная, и тебе не нужен твой дядя», - твердо сказала она, протягивая руку Хелене, презирая ее голос, как всякий раз, когда она упоминала Принца-разбойника. «Ты уникальна, моя дорогая. И это то, что нужно ценить, а не использовать».

*******

Отто Хайтауэр сидел в своем солярии, бледный утренний свет струился через узкие окна. В комнате было тихо, если не считать мягкого потрескивания огня, что резко контрастировало с напряжением, которое исходило от Алисент, стоявшей перед ним. Ее руки были крепко сжаты, лицо покраснело от гнева и разочарования, на глазах были слезы. Его дочь рассказала ему о своем небольшом разговоре с Хеленой о ее обязанностях. На ней было бледно-зеленое платье, вышитое гербом Дома Хайтауэров, розами и птицами, все представляющими Простор. И все же он не мог понять, почему король решил изгнать все зеленые знамена, гобелены и семиконечные звезды из крепости. Хотя у него есть догадка, кто мог стоять за таким решением.

«Ты выставила себя дурой», - прямо сказал Отто, его острый взгляд пронзил ее, словно лезвие. За все эти годы, что он щедро обучал ее, как управлять двором, она, похоже, не понимала, что ей теперь делать, с тех пор как принц Деймон вернулся в Королевскую Гавань. Этот шлюха убедил Визериса вернуть гобелены и цвета Таргариенов, Красный Замок вонял черным и красным. Все это время он учил Алисент, но ее дочь, похоже, была ее слабым местом. Как будто она нуждалась в чем-то , размышлял он.

У Алисент перехватило дыхание, и она уставилась на отца, ее самообладание рушилось под тяжестью его слов. «Отец...»

«Ты королева, Алисента», - прервал ее Отто холодным тоном, не веря ее внезапному проявлению эмоций. «И все же ты ведешь себя как обычная девка, рыдая из-за пустяка, когда мы все должны радоваться этому моменту. Разве ты не видишь возможности, которая перед нами открылась?»

Губы Алисент приоткрылись в недоумении. «Возможность?» - повторила она, повысив голос. «Ты называешь это возможностью ? Деймон - чудовище. Он вдвое старше ее, вдовец, человек, который быстро впадает в гнев и распутничает. И ты хочешь, чтобы я воспринимала это как дар?» Ее нижняя губа задрожала, и Отто, казалось, потерял самообладание. Неужели Хелена выйдет замуж за первого жестокого мужчину? За первого мужчину, который был достаточно стар, чтобы быть ее отцом? Нет, она не будет первой и не последней.

«Пока он может подняться, а Хелейна фертильна, она выполнит свой долг, потому что мы не позволим этому пройти мимо, сидя на мягких стульях, пока этот седовласый мужчина может встать на сторону черных ». Он почти выплюнул последнее слово. Если Рейнира останется на Драконьем Камне, его планы продолжат работать, но если Деймон будет неженат к тому времени, как закончится его траур, и он подумает о том, чтобы призвать Рейниру или, что еще хуже, полететь на Драконий Камень, даже две Вхагар не смогут устоять против Деймона Таргариена.

«Н-н-но ей всего лишь семь и десять лет, она-»

«Плодовита». Отто прерывает ее раздражающую болтовню. «Она была бы на два года моложе тебя, когда ты стал Таргариеном, если бы она вышла замуж сейчас и носила ребенка. К тому времени, как траур принца Деймона подойдет к концу, ей будет восемь и десять».

«Но что, если он будет слишком жесток с ней, что, если она не сможет нормально родить, и если он будет плохо с ней обращаться и пытаться завести ребенка год за годом...» Алисента хваталась за соломинку, пытаясь найти хоть какой-то повод, чтобы заставить отца понять, что это было плохим и необдуманным решением. Отто просто уставился на нее.

«Если вы верите, что то, что случилось с королевой Эммой, произошло из-за ее возраста...» Отто замолчал, бросил перо на стол и закрыл глаза на несколько коротких мгновений. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на свою дочь, которая в ее возрасте все еще остается дурочкой Дома Хайтауэров. «Можно подумать, что как королева Семи Королевств, какая-то мудрость могла забраться в вашу голову ».

«Ч-что ты имеешь в виду, отец?» Ее голос дрожал, и ему потребовалось все его силы, чтобы успокоиться. Как она может быть такой слепой? Она верит, что мейстерам каким-то образом «повезло» помочь ей родить здоровых детей? Что все ее беременности были на удивление легкими? Отто решил, что если она не узнает об этом до сих пор, то не узнает никогда. Он прочистил горло, чтобы сменить тему.

«Но отец, она моя дочь, ее брак с ним - это не...» - быстро сказала Алисента, как будто ее легкие грозили выдать себя. Благодарный за смену темы, он вздохнул и огляделся вокруг, прежде чем его взгляд остановился на Королеве .

Отто наклонился вперед, положив руки на край стола. «Да, это дар. Редкий, если ты был достаточно умен, чтобы распознать его».

Руки Алисент дрожали, когда она подошла ближе. "Он не просто жесток, отец. Он опасен. Он манипулирует всеми вокруг себя по своей воле. Как ты можешь думать о том, чтобы выдать мою милую Хелену за такого человека? Она не создана для двора, она милая и нежная, он погубит ее!" - закричала Королева.

«Потому что», - сказал Отто жестким голосом, - «Деймон Таргариен - самый опасный человек в Семи Королевствах, и мы не можем позволить ему выступать против нас».

Глаза Алисент наполнились слезами, голос ее дрогнул. "Он так же стар, как Визерис, и вспыльчив, ты лучше всех знаешь, как он быстро выходит из себя. Его темперамент известен во всех землях, даже за Узким морем, ты веришь, что моя дочь сможет справиться с таким лордом? А что, если однажды Хелена оговорится? А что, если она сделает что-то, что ему не понравится? Хелена не похожа на Рейниру, полную огня, она милая, нежная и заботливая. Ты не можешь обречь мою дочь на жизнь с ним, скованную капризами мерзости. Она добрая, невинная..."

«И слабая», - резко бросил Отто, его слова прорвали ее протесты. Элисента вздрогнула, и выражение его лица смягчилось лишь немного. «Она слаба, Элисента, потому что ее нянчили. Годами девочка не выходила из своих покоев, со своими противными насекомыми и вышивкой, как будто она всю жизнь будет ребенком. Она даже говорить не может, а ты теперь утверждаешь, что заботишься о ней ?! Думаешь, мир защитит ее? Нет. Мир поглотит ее целиком, если мы не поместим ее к тому, кто сможет ее защитить». Отто замер, глядя на свою дочь, которая продолжала молча плакать. «А Деймону нужно чем-то заняться, ему нужен наследник мужского пола, еще дети, его нужно чем-то обременить, чтобы он даже не мог подумать о том, чтобы покинуть Столицу. Хелена, при всей ее слабости, она наш самый яркий шанс, она может ослабить и его. Потому что не дай бог Деймону попасть в руки Рейниры, он станет ее сторожевым псом, убивая любого, кого назначит его хозяйка».

Алисента покачала головой, слезы текли по ее щекам. «Не он», - прошептала она. «Не Деймон. Я не могу...»

Отто поднялся со стула, его величественная фигура внушительна, когда он шагнул к ней. «Ты можешь, и ты сделаешь это», - сказал он тихим, но твердым голосом. «Деймон - не просто человек. Он оружие - оружие, которое может обернуться против нас в любой момент. Ты думаешь, Вхагар одна защитит нас, если он встанет на сторону Черных? Ни один дракон, даже самый большой в мире, не сможет уничтожить то, на что способен Деймон. Я мог выступать против него всю свою жизнь, но я сделал это, потому что знаю, насколько он хитрый человек». Он преуспел на всех своих должностях, мейстера монеты, мейстера законов и особенно как лорд-командующий, принц - наша самая большая угроза, если он встанет на сторону Рейниры. Я знаю, как он выиграл ту кровавую войну при Степстоунах, я знаю, как сильно он может растягиваться, пока не сломается, и я также знаю его отвратительное желание иметь жену своей крови. Если Деймон не отправился на Драконий Камень, когда у него был шанс, теперь пришло их время нанести удар и позволить Хелене бродить вокруг дракона. Для принцессы с небольшими словами она, несомненно, знала, как привлечь его внимание.

«У нас есть Вхагар», - настаивала Алисента, ее голос дрожал. Пф, если бы вы только знали.

Лицо Отто потемнело, глаза сузились. "И у них есть Сиракс и бесчисленное множество других. Но сам Деймон - настоящая угроза. Он военный стратег, опытный командир, человек, которому Золотые Плащи верны уже много лет после того, как он ушел с поста их командира. Он бы поджег все это королевство, если бы это соответствовало его целям, и умер бы, смеясь, пока падает пепел".

Колени Алисент подогнулись, и она опустилась на пол, вцепившись в одежду отца. «Пожалуйста, отец. Пожалуйста, не делай этого».

Отто посмотрел на нее сверху вниз, на его лице отразилась смесь разочарования и решимости. «Ты все еще веришь, что этот мир справедлив», - сказал он, его тон был пронизан тихим презрением. «Это не так. Мы делаем то, что должны, чтобы выжить. Если Деймон хочет Хелену, ему придется ухаживать за ней как следует. И если случится так, что они поженятся, то так тому и быть. Это будет ценой, которую мы заплатим, чтобы обеспечить себе трон».

Алисента всхлипнула, прижавшись лбом к полу. «Она возненавидит меня», - прошептала она. «Она никогда меня не простит».

«Тогда она возненавидит тебя как свою королеву», - сказал Отто, его голос был ровным. «Как ее мать, ты будешь учить ее ее обязанностям и месту. Но она будет жива, а мы будем в положении власти. Не позволяй эмоциям затмевать твое суждение, Алисента. Мы играем в игру престолов, мы либо побеждаем, либо умираем».

Он отступил назад, оставив ее рыдать на холодном каменном полу. «Ты сыграешь свою роль и исполнишь свой долг, и сделаешь так, чтобы Хелена больше никогда не злила Принца-разбойника так сильно», - твердо сказал он, его тон был окончательным. Он не сказал дочери, что Деймон никогда не нападал на женщин, не насиловал их и не делал ничего гнусного, но он не верил, что что-либо из сказанного им изменит ее убеждения. Да, Деймон быстро впадал в гнев, прикованный к своей похоти, и он был старше, приближаясь к своему пятидесятилетию через несколько лет, возможно, Отто почувствовал бы угрызения совести, если бы Хелена вышла замуж за двадцатидневного Деймона, но это было не так. «Ты будешь действовать как оборонительная мать, но это произойдет. Не борись с течением, Алисента. Направляй его».

С этими словами он приказал ей покинуть его соляр, после того как она успокоится. Вытерев слезы и снова приняв презентабельный вид, королева Алисента вышла из соляра своего отца, сир Кристон оставил свой пост у двери. Когда она выходила из Башни Десницы, тяжесть слов отца давила на нее. Она так упорно боролась, чтобы защитить своих детей, служить королевству, обеспечить преемственность Эйгона, но теперь казалось, что единственный способ спасти их - принести одного из них в жертву тому самому человеку, которого она боялась больше всего.