Глава 15 - Между бросками
Ксюша не появлялась на тренировках больше недели.
Без объяснений, без сообщений. Просто пропала из тех мест, где обычно была рядом: возле борта с фотоаппаратом в холле клуба, на трибуне.
Андрей заметил это на третий день.
На четвёртый — начал перечитывать переписку.
На пятый — стер черновик сообщения, которое всё равно бы не отправил.
Но потом началась серия — три игры подряд с "Титаном".
График убийственный: одна игра в день, без права на осечку. Команда крепкая, зубастая, и каждая смена на льду — как война. Тренеры держали всех в жёстком тонусе, без сантиментов. Даже вечернего разбора не было — всё сразу, по ходу.
Уставшие, злые, заряженные — парни были на грани, но работали.
Андрей — тоже. Возможно, даже чуть больше других.
Вечером второго матча ледовая арена была почти заполнена.
"Медведи" играли дома, и публика гнала их вперёд.
На ВИП-ложе Казанцев сидел, как всегда, сдержанно. С ним — пара коллег, кто-то из федерации.
Рядом — Ксюша. В длинном пальто, с распущенными волосами. Серьёзная, тихая.
Она вернулась. И вернулась именно в этот вечер.
— Давненько ты тут не была, — спокойно заметил отец, не отрывая взгляда от площадки.
— Занята была, — коротко.
— Учёба?
— В том числе.
Он кивнул. Не стал давить. Но заметил, как она смотрела на лёд.
Нет — не на игру.
На одного игрока.
Тот был в красном шлеме, с номером 24.
Он бегал по льду, как будто держал темп всей команды — не только ногами, но сердцем. Выкладывался, будто от этого зависело всё.
Казанцев отвёл взгляд. Но внутри что-то ёкнуло.
Он был не слеп.
"Медведи" победили — с трудом, со счётом 3:2. Кисляк отдал две голевые передачи. Но после игры не улыбался.
Он искал глазами Ксюшу.
И заметил её — на выходе из ложи, когда она спускалась к общей зоне.
Шёл к ней. Медленно, но целенаправленно. Хотел... просто что-то сказать. Или хотя бы услышать. Хоть одно "привет".
Но вдруг, как будто из ниоткуда, возле неё появился Саша Костров.
Без формы, уже переодетый, но с той же лёгкой улыбкой. Они заговорили. Ксюша рассмеялась — коротко, но искренне.
И этот смех Андрей услышал чётче, чем победный свисток.
Он замер в нескольких шагах. Не подошёл. Не перебил. Просто стоял.
А потом — развернулся.
Потому что сейчас, в этот момент, он понял: неважно, что он чувствует. Важно — что чувствует она.
В этот же вечер, когда они ехали домой, Казанцев сам заговорил.
Не так, как раньше — сухо и отстранённо, а как будто... с намёком на что-то личное.
— Хороший матч, — сказал он. — Кисляк отыграл сильно.
— Угу, — коротко ответила Ксюша, смотря в окно.
— Вы с ним... просто общаетесь?
Она помолчала, потом так же спокойно:
— Мы просто знакомы, пап.
Он кивнул. Но взгляд не отрывал.
— Я видел, как ты на него смотришь.
Ксюша напряглась. Не сдержала легкую дрожь в голосе:
— Это как?
— Как человек, которому не всё равно.
Пауза.
— И это нормально, — добавил он вдруг.
Она повернулась к нему, удивлённая.
— Я думал, ты сорвёшься, — честно сказал он. — Закричишь. Запретишь.
— Если бы ты была младше — может, и запретил бы. А сейчас...
Я просто хочу, чтобы ты знала: хоккей — это моя жизнь. Но ты — тоже.
И если вдруг решишь, что кто-то достоин быть рядом с тобой — я буду рядом. Даже если мне это не нравится.
Он не назвал имени. Не уточнил, кого имел в виду.
Но Ксюша всё поняла.
И почему-то — почувствовала огромное облегчение. Хотя внутри всё было перепутано.