Единственная

Аделаида вновь мялась перед входом в зал, который они оборудовали вместе с Ростиславом, переделав лабораторию отца. Забрав у Екатерины Александровны ключ от большого помещения в центре города, девушка сразу поняла, что это лучшее место для занятий с колдуном. Изолированное, с окнами на крыше, которые уже давно были забиты деревянными досками, чтобы стёкла не разбили воры, оно идеально подходило для того, чтобы начать обучаться магии. Правда, последние две недели Соколов, скорее, занимался тем, что доводил тело девушки до некоего идеала гибкости и скорости. Мужчина определённо был доволен результатами. Если в день их первого занятия уже через двадцать минут Аделаида была готова падать, тяжело дыша и хватаясь руками за горло, то в последний день девушка уже смогла продержаться намного дольше. Ростислав заставлял Петрову бегать по залу до изнеможения, достал где-то боксёрскую грушу и, сначала, ставил чёткие удары. Ада не понимала, для чего всё это. Ей было тяжело, больно и снова тяжело. В последний раз она занималась физкультурой в школе, но и там её навыки были не на высоте. Затем Соколов сам встал в пару с Аделаидой. В тот вечер она вышла из зала, покрытая синяками. И на следующий вечер тоже. Но, сцепив зубы, Ада каждый раз возвращалась. Девушка не знала, что заставляет её поступать именно так: возможность неминуемой смерти или проблеск надежды, мигающий вдалеке.

Кроме того, Петрова понимала, что учится быстрее, чем раньше. Ростислав объяснял столь быструю адаптацию именно магическими способностями, говоря, что они усиливают даже самые малые и незаметные тренировки в пару десятков раз, помогая своему носителю. Это было ему только на руку: мужчина хотел как можно скорее ввести Аделаиду в Ковен, потому что скоро должен был приехать их глава. Никто не знает, когда он вновь исчезнет и через сколько появится снова, потому что Старейшина, как называл его Соколов, постоянно занимается поисками особого колдуна. О том, каким он должен быть, знают только его приближённые и, несмотря на то, что Ростислав входил в число подобных людей, он никогда не рассказывал об этом Аделаиде.

Впрочем, и сама она не сильно им интересовалась. Из того, во что уже была посвящена девушка, она сделала вывод, что колдун этот явно должен обладать качествами безмерно редкими, раз Старейшина ищёт его больше шести лет. Но ещё больше Аделаиду поражал тот трепет, с которым мужчина рассказывал о своём Ковене, а осознание того, что она скоро тоже станет его частью уже перестало пугать девушку до дрожи в коленях.

Шанс обрести настоящую семью вдруг оказался таким близким, что, казалось, можно было обжечься, если дотронуться до него слишком быстро. Петрова старалась не думать о том, ЧТО это за семья. Глядя на почерневшие от магии пальцы Ростислава, Ада сглатывала, борясь с тошнотой. По крайней мере, никто не просил Аделаиду взывать к мёртвым и черпать оттуда свои силы. Соколов даже обмолвился, что, возможно, ей и не придётся поступать так, если она не захочет. Конечно, в Ковене ещё не было магов, использующих только светлую сторону, но Старейшина бывает милосердным. Он мог разрешить Аде стать первой. Но прежде? Прежде он должен был увидеть её настоящую силу.

Несмотря на обещанное занятие магией, из-за которого Аделаида не могла уснуть пару часов, размышляя о завтрашнем дне, девушка всё равно топталась перед дверью, неуверенно теребя в руке ключ. Она знала, что Ростислав уже ждёт её внутри и, вероятно, сделает выговор за то, что она в очередной раз опоздала. Казалось, ей было всё равно. Что, если сегодня ничего не получится? И завтра? Что, если у неё просто не получится подчинить себе эмоции, сделать так, чтобы магические выбросы перестали зависеть от эмоциональных всплесков? Соколов впервые столкнулся с ученицей, которая открыла способности в шестнадцать. Маленьких магов с детства начинали учить применению магии независимо от желаний. Просто потому, что надо. Так их отучивали от стихийных всплесков, но Аду никто не ставил на этот праведный путь.

И девушка боялась. Ростислав говорил, что если им не удастся заставить силу Аделаиды подчиняться, то всё пойдёт наперекосяк. Мужчина заваливал ученицу книгами, в которых было написано, как слушать магию внутри себя, и Петрова добросовестно их читала. Читала, сидя на балконе в собственной комнате. Читала в ванной, читала в тёплой постели. Читала. Но чувствовала лишь отголоски той силы, что пробуждалась в ней во время двух проявлений.

- Если бы кто – то предупредил меня о том, что ты просто ужасно недобросовестная ученица, я бы никогда не согласился на твоё обучение, Настя! – вкрадчиво произнёс старик, поднимаясь с одного из деревянных стульев, внезапно появившихся в комнате. Мужчина толкнул один из стульев к ней, и тот заскрипел, проезжаясь по кафелю своими ножками. «Настя». Лживое имя опаляло грудь странным пламенем, но Петрова знала, что всё ещё не доверяет Ростиславу. Доверять ему собственное имя? Он колдун. Он наверняка знает, кем была Серафима. – Что произошло в этот раз? А, впрочем, не отвечай, мне глубоко наплевать.

- Чем мы занимаемся сегодня? – облокачиваясь на стул, спросила Аделаида, подперев руками подбородок. – Оборудуем кинотеатр?

- Отличная идея, потом этим займёмся, но сейчас, - Соколов вытянул перед собой руку и направил на стул. Из его пальцев, словно змеи, потянулись полупрозрачные, серые тени. Они были похожи на те, что создавала Рея, но были... Более очерченными. Воздух. Вот, что это было. Дотянувшись до стула, они ловко скрутили его, и тот медленно начал подниматься, отрываясь от пола. – Задание простое: подними, прокрути, поставь.

- Очень простое, только я совершенно не понимаю, как Вы это делаете, - рассмеялась девушка, не без восхищения наблюдая за слаженностью действий колдуна.

- Иди сюда, - мужчина устало покачал головой, будто до этого момента и впрямь надеялся на то, что девчонка его обманывает. Будто верил, что она на самом деле прекрасно умеет управляться с магическими силами. Дождавшись, пока Ада встанет перед ним, Ростислав положил руки ей на плечи, аккуратно разминая уставшие мышцы. – Внутри тебя столько силы, столько магии! Редко встретишь подобные сочетания. Даже не знаю, когда в последний раз мне доводилось обучать кого-то столь же сильного. Ты не чувствуешь ничего из этого в той мере, которая дана тебе, не расходуешь, ты словно самостоятельно заморозила в себе любые проявления магии.

- Я? Заморозила?

- Такое иногда происходит. Сильное эмоциональное потрясение, неумение выражать собственные желания, постоянная борьба, - продолжал старик, закатывая глаза к потолку. – Наверняка, ты даже не подозревала о том, что делаешь с собой, но сейчас ты можешь раскрыться. Доверься собственному телу, оно прекрасно знает, что нужно делать, иначе мы бы погибли ещё две недели назад.

Внимательно посмотрев на тут же отошедшего Соколова, девушка тяжело вздохнула. Мужчина творил магию с лёгкостью, преображал предметы за долю секунду, поднимал их и перекручивал в воздухе, словно они ничего не весили. Аделаиду полностью заполняло восхищение при взгляде на то, как просто ему теперь даются те вещи, которым он должен научить её. Вновь повернувшись к стулу и поборов желание подойти к нему поближе, Ада вытянула обе руки, сосредоточенно глядя на заветный предмет. Поднять. Покрутить. Поставить. Всё до банального просто, за исключением одной немаловажной детали: девушка и впрямь ничего не чувствует.

Стул не только не качался, он, казалось, даже не пытается хоть как – то помочь Аделаиде, чувствовавшей, как спину прожигает разочарованный взгляд Ростислава. Он был похож на тот, который девушка видела у Локучева-старшего, и Петрова начинала нервничать лишь сильнее. Куда легче было бегать по построенным мужчиной дорожкам и в сотый раз отбивать грушу, чтобы отработать удар и скорость реакции. Создавалось ощущение, что руки, вытянутые вперёд и соединяющиеся друг с другом лишь в области большого и указательного пальца, затекли уже до того состояния, когда мышцы просто переставали что-либо чувствовать.

- Прекрати так напрягаться, слышишь? Ты сейчас прожжёшь в стуле дырку, но это точно не поможет тебе поднять его вверх, - заявил Соколов, вставая рядом со стеной и подталкивая к девушке высокое зеркало. – Видишь, как напряжены плечи? Шеи совсем не видно. Ты должна быть абсолютно спокойна и расслаблена, Настя, иначе не сможешь ничего сделать.

- У меня ничего не получается! – обречённо воскликнула Ада, встряхивая руками и разминая затёкшие пальцы. – Что я должна почувствовать? Как мне добиться этого?

- Прекрати думать. Магия – это не чётко отработанный механизм, работающий, словно часы. Это стихийное, бурное явление, которое просто возникает внутри тебя, а уже лишь после ты начинаешь его контролировать!

- Но как-то же я должна вызвать его?! Вы обещали научить меня, но не даёте никаких ясных указаний!

- Потому что никто не учится передвигать предметы в шестнадцать, моя дорогая! Потому что до этого мне не приходилось объяснять ведьмам, что нужно почувствовать внутри для того, чтобы банально передвинуть деревянный стул!

- В том, что я не знала, что мои родители были магами и не научили меня владеть собой, нет моей вины!

- Твоя вина в том, что сейчас ты бесполезна и ничего не хочешь с этим делать! Ну а что, может, твои родители были чертовски плохими колдунами? Тогда это бы прекрасно объяснило то, что ты не можешь сосредоточиться на своих ощущениях и раскрыть хранящиеся таланты! Хочешь быть бесполезной ведьмой, которая будет опускать руки каждый раз, когда у неё что – то не получается? Или ты настолько глупа, что не понимаешь, что знания не опускаются в твою золотую головку по щелчку пальцев? – Ростислав ходил вокруг девушки, целенаправленно добиваясь лишь одного – чтобы она взорвалась. Мужчина не до конца понимал, куда нужно целиться для того, чтобы пробить довольно жёсткую оболочку, в которую та себя посадила, но ясно знал, что сделать это нужно обязательно. – А что, если смерть родителей – это твоя вина?

- О чём Вы говорите? – тут же вскинулась Аделаида, забывшая о том, что Соколов даже не знает её настоящего имени. – Откуда Вы можете знать подобное?

- А ты? Всё ещё не понимаешь? Ты управляешь тем, что снаружи, тем, что внутри! Младенцем ты могла просто разворотить внутренности всей своей семьи! – вот она. Болевая точка, которая уничтожала девушку сильнее любых мыслей о собственной никчёмности. Старик видел, как постепенно чернели глаза Петровой, казалось, полностью погружаясь в беспросветную тьму. – Взгляни на себя, Настя! Направь злость на то, что действительно может помочь тебе разобраться в своих эмоциях!

Аделаида метнула взгляд в зеркало, пытаясь трезво оценить происходящую ситуацию. Переводя слова Соколова на жизнь, о которой мужчине неизвестно, Ада уже не могла отделаться от той мысли, что смерть родителей лежит на её руках. В стеклянной отражающей поверхности девушка вдруг увидела монстра, который выглядел точно так же, как и она сама. Растрёпанные волосы, будто искрящиеся от проведённого через тело тока, тёмные зрачки, растянувшиеся по всей поверхности глаза и руки... Руки, затянутые золотой сетью, словно вытянутой из вен на запястье. Эти линии были куда прекраснее тех, что покоились на руках Ростислава. Они искрились, переливались, и, казалось, жили собственной жизнью. Но, может, это линии смерти? Аделаида тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на Силе, пробуждающейся внутри.

Поднять. Петрова отвернулась от отражения и вновь сложила пальцы в треугольник, посередине которого оказалась её цель. Тепло внутри мёдом разливалось по внутренностям. Это было похоже на яд, но яд этот был сладок. Ада знала: даже если он уничтожит её, сейчас ей хочется пить снова и снова. Кровь подхватила это чувство, которое вдруг стало таким же необходимым, как воздух, и Аделаида закрыла глаза, наслаждаясь собственными эмоциями, впитывая их и запоминая. Сердце билось, словно сумасшедшее, но девушка совершенно не обращала на него внимания, сосредоточившись лишь на одном – доказать, что она может себя контролировать.

Стул резко дёрнулся и оторвался от пола, подчиняясь уверенным рукам Аделаиды. Получилось! Петрова тут же расплылась в улыбке, не смея скрыть собственного удовольствия, но стоило девушке потерять лишь на секунду ощущение контроля, как стул упал на пол. Деревянная ножка отлетела в сторону, а перед взглядом новоявленной ведьмы лежала причина её разочарования. Всего секунда, мгновение, и сила уже утекала из пальцев. Ощущение уверенности покинуло Аделаиду также быстро, как и появилось, оставив только горечь воспоминаний.

- Дело тренировки, моя дорогая, но больше мы не будем использовать твою боль – как триггер для запуска магии, ясно? – стряхнув с плеч плаща пыль, произнёс Ростислав, довольно ухмыляясь.

- Вы делали это специально?

- Конечно специально, Настя. По – другому мы бы мучались ещё пару дней прежде, чем ты бы смогла качнуть стул и повалить его на бок.

- Ясно, - резче, чем, наверное, стоило бы, ответила Аделаида и подошла к обломкам, осторожно касаясь пальцами сломанного дерева. – Никогда больше не упоминайте вслух моих родителей.

- А иначе? Ты думаешь, что ставить мне условия – это правильное решение? – Соколов изогнул седую бровь, с интересом наблюдая за каждым действием ведьмы.

- Это не условие, а простая человеческая просьба. Давайте продолжим тренировку, я совершенно не хочу разговаривать.

***

Закрыв входную дверь, Аделаида устало скинула кроссовки под рекамье и, зевая, прошлёпала к кухне. Больше ни разу не подняв стул и игнорируя любые замечания Ростислава, девушка все три часа мечтала лишь о том, чтобы оказаться дома. Девушке было абсолютно плевать на то, что Соколов называл её глупой и слишком посредственной, говорил о том, что ей проще утянуть сознание коконом, чем распахнуть его на встречу новому. Мужчина уже сказал всё, что было нужно. Всё, чтобы уничтожить сердце Ады на пару ближайших дней. Кто знает, может, она и впрямь сделала что – то со своим отцом? Вряд ли бы Серафима не смогла пресечь попытки маленькой девочки поменять расположение внутренних органов, ведьма бы сразу почувствовала это, но Григорий?! Он ведь был человеком. И он определённо знал о том, что Аделаида такая же, как и её мать: наделённая даром Природы или её же проклятием. Аде было только десять. Она не помнила собственного детства так, как помнят его нормальные люди. Быть может, Ростислав прав? Может, после произошедшего с отцом, Петрова решила заморозить в себе не только память, но и силы?

Всю свою жизнь девушка хранила в себе магические способности, все эти годы она жила, совершенно не задумываясь о том, что внутри её тела может «жить» отдельный механизм, активный и уверенно работающий. Ада вдруг вспомнила женщину, которую встретила во время ярмарки. Фемида Левская, вроде бы. Наверное, стоило съездить к ней и извиниться за всё, что старушке пришлось услышать от узколобой Петровой, не желающей принимать столь явную истину. Фемида обещала, что привычный мир Аделаиды сломается, и всё произошло именно так, как она и предвидела. Ранее женщина не могла видеть будущего Ады, но что, если сейчас оно открылось ей? Ведь теперь девушка не пытается откреститься от полученных способностей и, несмотря на то, что в её сердце всё ещё присутствует страх, Петрова правда хочет узнать, что будет с её жизнью дальше.

Незнание, наверное, было самой сильной причиной для беспокойства, ведь каждый день привносил в обыденный мир Аделаиды нечто новое, нечто, способное уничтожить всё за долю секунды. Если бы Левская вдруг смогла увидеть хоть малую часть будущего девушки...

Стук в дверь заставил Петрову вздрогнуть от неожиданности, и она в очередной раз подумала о том, что стала слишком нервной. Кто мог наведаться к ней в столь поздний час? Время уже давно перешло за черту, приемлемую для ведения светских бесед, а, значит, к ней пришёл кто-то, не обременённый правилами приличия. Глазок был прикрыт рукой, не давая Аделаиде возможности увидеть, кто стоит за дверью. Девушка могла лишь надеяться на то, что к ней пришёл не Ростислав, каким-то образом узнавший о её настоящем имени.

- Ада, открывай, это я! – звонко выпалил мальчишеский голос, в котором девушка тут же распознала Спенсера. Шумно выдохнув, Аделаида провернула замок, распахивая дверь и улыбаясь явно уставшему парню. – Ждала кого – то другого?

- Скорее, никого не ждала, Кирилл, - рассмеялась Петрова, затаскивая друга в дом. С улицы потянуло вечерней прохладой, несмотря на то, что было ещё достаточно светло. – Как твоя сестрёнка?

- Выздоровела, поэтому и приехал домой. Надеюсь, ты не сильно скучала?

- Мне, по правде сказать, некогда, - произнесла девушка, не сразу подумавшая о том, что придётся объяснять, чем же она, в таком случае, занята. – Знаешь, нашла работу в одном издательстве. Сортирую бумаги, вливаюсь в коллектив, - ложь вылетела из её рта так легко, словно она всю жизнь только и делала, что придумывала на ходу различные истории.

- Всё же думаешь поступать в литературный? – недовольно спросил Спенсер, качая головой и проходя вслед за Аделаидой на кухню. – Ты же понимаешь, что это абсолютно бессмысленное и очень плохооплачиваемое занятие?

- Деньги для меня не так уж и важны, Кирилл и, если ты забыл, мы это уже обговорили. Я хочу заниматься любимым делом, а вообще? Кто знает, может, я соберусь поступать только на следующий год.

- Так нельзя, - нетвёрдым голосом попытался возмутиться парень, но Петрова лишь в ответ махнула рукой. – Но, подожди, Ада, как так? Почему в следующем году?

- Боже мой, мне всего шестнадцать! Знаешь, за последние пару дней я, возможно, впервые поняла, как молода! У меня впереди вся жизнь и я не хочу потерять юность только потому, что общество говорит мне идти учиться сразу после окончания школы.

Кирилл поражённо смотрел на девушку, будто видел её впервые. Брови его взлетели вверх подобно стрелам, и Ада вдруг отметила, что за то время, пока они не виделись, Спенсер заметно загорел, а волосы его, наоборот, посветлели. На месте тёмно-каштановых волос теперь виднелись выгоревшие на ярком солнце пряди.

Слова Петровой были правдой. Мысль о том, чтобы поступать в следующем году радовала её, освобождала от груза, висевшего на плечах. Ростислав сказал, что маги живут намного дольше обычных людей. Это зависит от количества Силы внутри. А сегодня мужчина сам заметил, сколько её у новоявленной ведьмы. Жизнь Аделаиды могла больше не ограничиваться рамками. Она не умрёт в ближайшие годы, возможно, в ближайшие сто лет!

Девушка перевела взгляд на Кирилла и сглотнула. Если она проживёт столько, то увидит, как он стареет. Умирает.

- Знаешь, ты изменилась, - необычайно тихо заметил парень, подперев голову рукой и словно удерживая себя от того, чтобы не уснуть прямо на столешнице. – Живая какая – то.

- А раньше что?

- Раньше? Не знаю, Ада, но раньше ты была абсолютно другой. Не хочу думать об этом, если честно. Сделаешь кофе?

Петрова задумчиво кивнула, пытаясь понять, что в ней могло настолько принципиально измениться. Кирилл общался с ней не так уж и долго, но, видимо, даже ему удалось понять, что жизнь Аделаида стала очень быстро меняться. На самом деле... Так ведь всё и было. Дни проходили один за другим, незаметные, тихие. От них запоминались лишь вечера, но и они, зачастую, сливались воедино. Теперь большая часть времени Ады была занята чтением. Пробуждением силы. Иногда, когда прекращались летние дожди, Петрова выбиралась на задний дворик с чашкой какао в руке. Смотрела на дерево, облюбованное в детстве место. Мечтала ли она о подобной жизни? Нет, наверное, но поменять в ней уже мало что можно.

Аделаида хотела чувствовать некую определённость, а взамен получала лишь постоянные метания. В одну секунду мир, который ей открывала магия, притягивал и заставлял желать войти в него ещё больше, но в другую, и таких секунд было куда больше, девушка боялась себя и открывшихся способностей. Понуро опустив голову, Ада залила молотый кофе кипятком и поставила фарфоровую чашку перед Кириллом. Мама, Ковены, Ростислав Соколов, украденная книга, о которой девушка предпочитала не думать. Петрова решила, что когда войдёт в Ковен, то обязательно попросит свою новую «семью» помочь ей с поисками. Девушка, почему – то, была уверена в том, что ей никто не откажет, но заговаривать об этом с Соколовым заранее также не хотелось.

- Скажи, но, может, мы всё же попытаемся поступить вместе? – вдруг вновь заговорил Спенсер, смотря на высокий сервант, на полках которого Ада поместила книги, данные Ростиславом.

- Кирилл, право же, это не моё. Кровь, операционные, смерти! Я принимаю чужие жизни слишком близко к сердцу, - в ответ прошептала девушка, разминая затёкшую шею руками. – А сидеть и разбирать чужие кардиограммы? Я хочу полёта, хочу, чтобы мысли ничего не удерживало, чтобы можно было сорваться и уехать в другой город на пару недель, просто так, проветрить голову, понимаешь?

- Прекрасно понимаю, Ада, но такая жизнь может очень быстро наскучить. Всё время искать приключения? Поверь, каким бы огромным не был мир, разве можно позволить себе уйти из него, не оставив никакого следа? Твоих родителей помнят и ведь это чудесно! Разве ты не хочешь, чтобы твои дети также могли гордиться именем своей мамы? Я поговорил с отцом, он поможет с вступительными экзаменами, - парень продолжал вкрадчиво гнуть свою линию, в то время как Аделаида старалась не закипать. Ей точно не хотелось, чтобы её жизнь зависела от ещё n-нного количества людей, а, судя по всему, Кирилл собирался подсадить её именно на это.

Но разве может она себе позволить совмещать магию и учёбу? Сейчас занятия с Соколовым отнимали почти всё свободное время, а ведь это лето! А когда начнётся институт? Ребята ещё учатся в июне, потом наступает время практики, возвращения домой ближе к десяти вечера!

И дети?! Аделаида не хотела думать о детях. В первые дни общения с Кириллом, когда их встречи в кафе становились похожими на свидания, Петрова смотрела на него и думала, что из них получится красивая пара. Девушке нравились знаки внимания, которые оказывал Спенсер, нравилось получать цветы. Ей всё это нравилось. Но уже две недели назад Аде пришлось признать, что семьи у них никогда не будет. Аделаида никогда не переживёт смерть собственного ребёнка.

- Нельзя ничего не хотеть, Ада, - видимо, по своему истолковав молчание подруги, сказал Спенсер, громко ставя на стол пустую кружку. Он любил пить обжигающие напитки быстро. – Ты обязана чем – то заняться! Обязана выучиться, начать работать, приносить вклад в общество. Такой порядок в нашей жизни, его придумал не я, но и не нам его нарушать.

- Кто сказал, что я ничего не хочу, Кирилл? Ты не представляешь себе, насколько многого я хочу, но не всё это так быстро осуществимо. Да, я ещё не поняла, кем я хочу быть, но одно знаю точно – если я не получу простого, банального счастья – я не смогу нормально существовать. Сейчас я живу в самом настоящем водовороте и, как бы страшно мне ни было, я не хочу его покидать! – призналась девушка, сразу же замолчав.

Конечно, не хочет. А ведь для осознания этого нужно было всего лишь произнести вслух простые четыре слова. «Я не хочу его покидать».

- Думаешь, это хорошо? Или ты думаешь, что если все люди в городе начнут говорить так же, как и ты, у нас останутся нормальные рабочие, строители, адвокаты?

- Я ведь не прошу кого-то выбирать ту же жизнь, о которой мечтаю сама! – тихо добавила девушка, закусив потрескавшуюся губу. - Это нормально, когда желания могут не сходиться! Даже я уже смогла это принять. Нормально, когда один человек не может понять того, чего хочет другой! И, Кирилл, я даже не прошу тебя пытаться, так почему ты хочешь загнать меня в те же рамки «нормального», в которых оказался сам? Я хочу быть счастливой, и, видимо, моё и твоё счастье очень, очень отличаются друг от друга. Разве мы не договорились о том, чтобы избегать этой темы?!

- Я забочусь о твоём благополучии, Ада! – резко встав на ноги, заявил Кирилл, нервно поднимая пальцами волосы и пытаясь куда – то день неприкаянные руки. – И я уже говорил это, но ты мыслишь как ребёнок!

- Почему мы постоянно должны ссориться?! Прекрати учить меня жизни, в конце концов. Я оставила тебе твою жизнь, так оставь мою! Моё благополучие - это сугубо моё личное дело и, пожалуйста, хватит!

Девушка сжала обе ладони в кулаки, борясь с двумя стенами непонимания. Первая – та, которая не понимала, почему Кирилл Спенсер не может просто отстать от неё со своими нравоучениями, а вторая была стеной, воздвигнутой самим мальчишкой. Упрямым, уверенным и, в то же время, очень глупым. Аделаида хотела бы попытаться разобраться в его жизни и в том, как он хочет эту жизнь выстраивать, но, к несчастью, пока что она не могла разгрести и собственную.

- Уходи, Кирилл, уже поздно, - еле слышно пробормотала Петрова, разочарованно покачав головой. – Весь этот разговор просто не имеет смысла.

- Знаешь, а я пойду! У меня уже в горле сидит твоё нежелание добиться чего – то в жизни! Ты талантлива, умна, быстро учишься, а, в итоге, собираешься спустить это, просто из-за собственной глупости! Но да, Ада, я уйду сегодня, уйду завтра и в следующие разы, но только потом, когда ты всё потеряешь, не нужно приходить ко мне с мольбой о помощи!

Спенсер кричал на девушку, направляясь к выходу и на ходу одевая кроссовки. Он кричал ей вслед почти то же самое, что недавно сама Аделаида сказала ему. Петрова не удержалась от едкой улыбки, окрасившей губы неприятным узором. Пускай. Пускай он почувствует ту же беспомощность, что не так давно охватывала саму Аду.

Хлопнув дверью, Кирилл ушёл, не прощаясь, оставив Аду наедине с собственными мыслями, которые ждали именно этого момента. Услышав его громкую ругань на улице, Петрова развернулась спиной к двери и ушла в гостиную, сев на мягкий диван.

Петрова потёрла глаза пальцами, чувствуя, как накопившаяся усталость ошеломляюще быстро заполняет её тело. Конечно, всё это было ожидаемо, Ростислав предупреждал и о таких «побочных эффектах». Вот что происходит с магами, чьи эмоции становятся питанием Силы. С магами, которые не контролируют её. Любое проявление чувств без использования магии становится кошмаром. Вот она – причина, по которой нужно как можно скорее избавляться от собственной зависимости.

Сил на то, чтобы подняться к себе, просто не осталось. Спальня Аделаиды находилась на третьем этаже, и, стоило девушке только подумать о количестве ступеней, усталость стала лишь сильнее. Хотелось только одного – поскорее перестать чувствовать что-либо и просто уснуть, прекратив обдумывать ссору со Спенсером. Его правда и её правда никак не могли найти точки опоры для того, чтобы объединиться. Возможно, дело было в довольно юном возрасте и плохо выставленных приоритетах, а, возможно, и в том, что они оба никогда не станут прислушиваться к словам друг друга. Петрова слышала и слушала то, о чём говорил Кирилл, но не хотела понимать и принимать это, а он? Было сложно понять, о чём думает Спенсер. Он, наверняка, считал, что Ада сошла с ума, если хочет делать всё не так, как делает большинство их сверстников из хорошо обеспеченных семей. Только девушка видела совсем другую сторону жизни. Впрочем, и для самой Аделаиды жизненные принципы Кирилла во многом были непонятны.

Иногда у отличных, умных ребят просто нет денег и времени на то, чтобы продолжать учиться, иногда людям приходиться ставить интересы своей семьи гораздо выше собственных. И, пускай от Аделаиды не требовали подобных выборов, она стояла перед иным, не менее важным для неё решением. Не будь Соколова с его рассказами о Ковене и обретённой семье, не будь всей этой кутерьмы с магами, Гримуаром и прочим, девушка определённо пошла бы в институт, чтобы получить полное образование. Но то, что сейчас давал ей мужчина? Это просто нельзя было сравнивать и ставить на одну черту! Пугающая, завораживающая, болезненная, прекрасная жизнь. То, что заставляет сердце биться в тысячу раз быстрее; то, что заставляет голову сомневаться в правильности каждого решения; то, что постоянно выбивает воздух из лёгких и заставляет ненавидеть саму себя за то, что она родилась именно такой.

То, что делает её живой прямо сейчас.

***

Утро началось далеко не с первых солнечных лучей. Раздражённо потерев руками затёкшую шею, Аделаида медленно поднялась на ноги, жалея о вечернем решении остаться на диване. Каждая часть тела, даже те её уголки, о которых девушка раньше не догадывалась, давала о себе знать острыми, противными приступами боли. В такие моменты Аде казалось, будто в её кожу вставляли иголки. Сходив в душ и переодевшись в длинную отцовскую футболку с шортами, девушка решила прийти на занятие с Ростиславом раньше, чем сам колдун.

Причинами такого решения стали три вещи. Первая – девушке определённо нужно было выйти из дома, чтобы проветрить голову, а тренировка стала лучшим местом для того, чтобы перезагрузить организм. Аделаида уже поняла, что спорт и усталость застилали любые мысли лучше всего остального. Вторая – Аделаиде хотелось научиться контролировать силы и дурацкий стул, а проводить подобные операции дома не казалось ей лучшей идеей. Третья и, наверное, самая глупая, заключалась в том, что Ада обязана была увидеть то, как колдун появляется в зале. Наверняка это сопровождается дымом, стелящимся по деревянному полу или же яркими световыми вспышками, рассыпающимися прямо над головой Ростислава.

Противный кофе из пакетиков стал некой традицией и девушка, вскипятив чайник, ловко залила молотые зёрна горячей водой. На столе всё так же стояла чашка Кирилла, не убранная с вечера и вновь напоминающая о неприятном происшествии, вспоминать которое точно не хотелось. «История ведьм» Кристиана Вейла стала постоянным другом, который коротал с ней ещё такие неяркие, но уже тёплые утренние часы. Прочитав больше половины, Петрова понимала, что, возможно, начинает разбираться в жизни своей матери и остальных колдунов в разы лучше, но некоторые аспекты существования магической расы никак не могли уложиться в сознании Ады.

«Помните, я обещал рассказать про происхождение ведьм? Данная глава откладывалась каждый день, потому что мне никак не удавалось уговорить Эннет на то, чтобы она посвятила моей книжке больше, чем пять минут. Она всё ещё не оценила эту задумку, уверяя, что люди лишь сочтут меня сумасшедшим. (Но какая разница, если я знаю, что всё было именно так, правда?). Я рассказал о том, какие правила должна соблюсти ведьма, чтобы стать полноценным членом Ковена. Поведал о самых странных и поразительных заклятиях, способных воскресить человека и даже создать новую цивилизацию, но это все мелочи по сравнению с тем, какую работу эти удивительные женщины проводят для того, чтобы произвести на свет новое дитя.

Существует три способа, два – простые, их даже не стоит обсуждать, но последний! Эннет просит заметить, что ведьмы стараются отойти от этого метода, потому что именно он вызывает значительную часть неодобрений со стороны всего магического сообщества. Особенно со стороны колдунов. Мужчины никогда не делали подобного, не желая марать руки. Они, скорее, полностью исчезнут с лица земли, чем смешают кровь с грязью.

Вернёмся к рождению. Ковен Южного моря называет этот процесс «Creatur» (создание), Ковен Северного моря – «Regeneratione» (перерождение), Ковен Мёртвого моря – «Mistentes» (смешивание), а Ковены Леса – «Initum» (начало). Несмотря на огромное количество слов, всё сводится к одинаковому набору действий, порядок которых никогда нельзя нарушать. Первый этап, подготовительный, проходит в течение двух дней, с пятой по седьмую ночь растущей луны. Молодые ведьмы, зачастую, ещё подростки, отправляются на побережье или в чащу леса, и начинают заговаривать землю. Они делают это без передышки, им нельзя ни спать, ни есть. Эннет говорит, что в такие моменты ведьма ничего не чувствует, она полностью сливается с Природой, а та благословляет её на создание нового существа.

Во время восьмой ночи Старейшины всю ночь стоят в свете луны, наблюдая за яркостью её свечения. Никто не знает, какие тайны открываются им в ночи, потому что в эти часы все остальные плотно закрывают ставни своих домов, погружаясь в безудержную темноту. Если Природа открывает Старейшине таинства, то действие продолжает свой ход.

Каждая ведьма в возрасте от 18 до 40 лет берёт у Старейшины латунную иглу и под палящим солнцем носит её в своих ладонях, дабы очистить от предыдущих страданий и стереть память металла о ранних и, возможно, неудавшихся младенцах. В девятую лунную ночь иглы закапываются в заговорённой земле и лежат там две ночи под строгим караулом выбранных на пост ведьм. За это время Ковен набирает в огромный чан глину, собирая её с обветренных скал, размачивает в воде и вине, и лишь затем принимается за лепку младенца. Ведьмы искусные мастера, их таланту, как скульпторов, могли бы позавидовать многие великие имена!

На одиннадцатую ночь ведьмы прокалывают латунными иглами безымянные пальцы, ибо считают, что в нём течёт их самая чистая, самая непоколебимая кровь, а потом оставляют множество кровавых отпечатков на теле глиняного младенца. Его кладут на землю и укрывают белой простынёй, несущей очищение. Затем они перестают притрагиваться к нему до последнего лунного дня, лишь постоянно молясь и трудясь на благо своей матери Природы».

Аделаида посмотрела в потолок, задумчиво откладывая книгу. Она уже в третий раз перечитывала эту главу и пыталась поверить в то, что подобное реально, оно может происходить, и оно происходило на глазах Вейла. Петрова отстранённо подумала о том, что, возможно, Ребекка Локучева родилась именно так. Что с ней случиться, когда Сила окончательно покинет её? Ада вспоминала дневник Мендака и смерть бедной ведьмы. Рассыпаются ли остальные, покидая этот мир? Как их хоронят? Пока что Кристиан ничего не писал об этом.

Вернув книгу на полку, Ада быстро выпила кофе и, вызвав такси, кинула в шорты телефон. Екатерина Александровна хотела дать Петровой личного водителя, но девушка всё время отказывалась от этой затеи, чувствуя себя неловко даже в машине с Рафаэлем.

Лаборатория отца встретила Аделаиду непривычной прохладой и пустотой. Конечно, отчасти это было ожидаемо, ведь кроме неё и стоящих ровными рядами стульев здесь не было никого, но всё равно девушка поёжилась, разминая затёкшие плечи. Гулкий звук шагов разлетался по комнате очень быстро, но растворялся внутри также скоро. Скрипнув, стул с противным скрежетом «проехался» по полу вслед за Адой, поставившей его в самом центре. Наверное, сегодняшний день был лучшим для того, чтобы отточить собственные навыки, потому что Петрова ничего не чувствовала. Эмоции не станут влиять, а, значит, она добьётся именного того результата, на который надеется Ростислав.

Аделаида долго смотрела на стул, полностью растворяясь в собственных ощущениях. Сейчас она чувствовала это. Магия наполняла её, она была похоже на море. Его тихая, спокойная и недвижимая гладь таила в себе немыслимые просторы. Таила. Но хотела ли открываться?

Покачав головой, Петрова размяла плечи и отвернулась от стула. Ей не хотелось разочаровываться с самого утра. Сорвавшись с места, Ада принялась бежать, завершая один круг за другим. Девушка постепенно ускорялась, не переставая прислушиваться к биению сердца. Когда оно, наконец, начало биться на пределе своих возможностей, Аделаида остановилась, закусив губу. Она всё ещё не чувствовала усталости. Пот скатывался по раскрасневшимся щекам Ады холодными струйками, но дыхание оставалось ровным.

Девушка решительно подошла к стулу, на ходу разминая пальцы. Направив руки на объект, как и учил мужчина, Аделаида сосредоточенно пыталась заглянуть в саму себя, ища магию. Она внутри, девушка уже знает и принимает это, но почему сила просто не хочет показаться сразу? Едва заметный поток ветра, будто появившийся из небытия, ласково пощекотал напряжённые пальцы ведьмы, отстранённо наблюдавшей за происходящим вне поля её интереса. Ветерок не отходил от девушки, посвистывая в ушах и, затем, вновь возвращаясь к коже рук, которая вдруг стала чувствовать всё в несколько раз сильнее. Опустив левую ладонь, Ада медленно, почти невесомо провела ею по не отступающему воздуху. Тот словно только этого и ждал.

Подчиняясь, ощущаясь под тонкими пальцами, будто нечто материальное и не бесплотное, ветер возбуждал нервные окончания ладоней, пробуждая маленькие иголочки в подушечках. Кровь летела по телу с безумной скоростью, открывая другое, диаметрально противоположное ощущение. Если раньше Аделаиде казалось, что её внутренние органы опустили в кипящий котёл, то сейчас... Морской бриз, летящее, такое обманчивое чувство свободы, оно проникало внутрь, охлаждая клетки, словно давая им то, в чём они так отчаянно нуждались. Это было куда прекраснее, чем умирать от поглощающего тебя ужаса и боли, которую ты не можешь контролировать. А это! Это подчиняется ей, оно становится рядом и, будто бы кладя руки на плечи, шепчет, что сделает всё, о чём она попросит. Аделаида жалела о том, что зеркала нет напротив неё сейчас. Глядя на затянутые золотом предплечья, девушка не могла перестать улыбаться. Сейчас в ней не было и капли страха. Напротив, его затопила, окончательно уничтожив, уверенность.

Петрова резко перевела руку на стул, пытаясь поднять его, и тут же изумлённо подпрыгнула. Сила, вдруг полученная ею, была столь сильна, что от слишком быстрого движения объект с безумной скоростью взмыл под самый потолок и, врезавшись в деревянные балки, развалился на несколько частей. Ада не пыталась подхватить отделившиеся спинку и ножки, которые с громким треском упали на пол, вновь ломаясь. Переведя внимание на другой стул, стоявший чуть вдалеке от основного ряда, девушка, уже медленно и осторожно, направила на него руку, пытаясь лучше прочувствовать ветер под ней. В его полупрозрачные тени забирались золотые блёстки, которые, словно расплавленный металл, сияли в солнечных лучах. Смотреть на то, как они вырываются из пальцев, сначала неловко и медленно, а, затем, всё более уверенно, было невероятно. Почти незаметно ножки оторвались от пола на несколько сантиметров, и Аделаида, не увеличивая силу давления, всё так же сосредоточенно подняла его ещё выше, постепенно приближая к себе. «У меня получилось». Получилось! Всё также осторожно повернув стул в воздухе, девушка не могла скрыть глупую улыбку, растягивающуюся на губах. Ей стоило лишь указать пальцем направление, стоило лишь подумать, как ветер тут же нёс стул туда, куда она хотела. Казалось, он мог бы поднять что угодно. Девушка должна была просто захотеть.

Не желая расставаться с ощущениями, внезапно нахлынувшими на неё, Аделаида направила обе руки на стулья, стоявшие немного поодаль. Каковы границы её возможностей? Где заканчивается та Сила, что пряталась внутри?

Поднять все стулья разом оказалось куда труднее, чем один. Мерцающие тени постепенно окутывали каждый из них и те, нестройными рядами, всё же поддавались напору. Ей было не тяжело. Но сосредоточиться на каждом из них оказалось нереальной задачей.

Медленные хлопки за спиной девушки заставили её вздрогнуть. Те стулья, что всё ещё висели в воздухе, упали, сбивая своих «собратьев». Повернувшись всем корпусом, Петрова направила в темноту один из созданных потоков.

- Спокойно, Анастасия, - глухо сказал Соколов, выходя на свет и поправляя длинный, абсолютно чёрный плащ, закрывающий всё лицо. В таком же плаще был мужчина, который пришёл украсть книгу в замке Локучевых. Изумлённо смотря на Ростислава, девушка вдруг отступила назад, захлопав ресницами. – Ты молодец.

- Я не слышала, как Вы вошли, - тяжело сглотнув, ответила Петрова, поднимая подбородок вверх и пытаясь успокоиться. Мужчина медленно снял с головы капюшон и открыл лицо с волосами, зачёсанными в тугой хвост.

- Ты же наверняка предполагала, что я не пользуюсь дверью для того, чтобы попасть сюда. Я покажу тебе позже. Теперь обучение пойдёт куда проще, моя дорогая, - усмехнувшись, заметил колдун, подходя всё ближе к застывшей, словно статуя, Аделаиде.

- И что же мы будем изучать сегодня?

- Сегодня? Да, точно! Сегодня мы не будем ничего изучать. Мне нужно срочно отправиться к своему Ковену на внеплановое собрание. Ты можешь продолжить тренироваться на стульях, уверен, когда мы встретимся завтра...

- Подождите, внеплановое собрание Ковена? Ваш глава вернулся? – встряла девушка, прерывая монотонную речь Ростислава.

- Да, вернулся. Он хочет послушать о результатах, а я, как один из главных его соратников, обязан появиться рядом с ним, чтобы отчитаться о проделанной работе, - горделиво заявил колдун, самодовольно улыбаясь. – Почему ты так на меня смотришь?

- Возьмите меня с собой, - ляпнула Петрова, сжимая руки в кулаки. Девушка понимала, что подобное совпадение в плащах вполне может быть именно совпадением, но, как и во все разы, решающие судьбу Аделаиды, «нечто» подсказывало, что она обязана попасть на встречу. Ковен, пользующийся чёрной магией. Какова вероятность того, что это именно тот Ковен, люди которого пришли за книгой Ведьм?

- Об этом не может быть и речи! Ты неумела, неопытна, не входишь в Ковен, в конце концов! Не понимаю, как ты вообще посмела предложить подобное!

- Но, послушайте! Как я могу понять, куда должна буду вступить, не разу не увидев никого из будущей семьи? Вы же должны были предсказать, что однажды у меня могут возникнуть сомнения, и я захочу узнать, в какую секту меня заманил незнакомый мужчина с дороги? – возмущённо воскликнула Ада, смело продолжая стоять напротив Соколова, чьи карие глаза с каждой секундой становились всё темнее.

- В секту? Никогда. Не смей. Называть. Ковен. Сектой, - цедя каждой слово, произнёс колдун, надвигаясь на хрупкую девушку, будто монолитная скала. – Ты не имеешь никакого права на то, чтобы сомневаться во мне или в Ковене. Ты заключила договор, помнишь о таком?

- Но в нашем договоре не было сказано, что я не имею права просить о преждевременном исследовании вашего Ковена! Да и что такого произойдёт, если я один разок взглянув на вашу дружелюбную семью? Или что, там всё не так уж и дружелюбно?

- Замолчи, Настя! Ты настолько глупа, что мне становится страшно от твоих детских, необдуманных речей! – огрызнулся мужчина, сжимая руки на посохе. Не так давно Ростислав стал приносить его на каждую тренировку, но у Аделаиды никогда не было времени на то, чтобы рассмотреть его. Посох был словно сплетён из сотни веток, а на самой верхушке его красовался хризолит. Красивый зелёный камень переливался в свете солнца. – Я не могу просто взять и привести тебя туда, ясно?

- Нет, - девушка спокойно покачала головой, будто чувствуя, что Соколова только сильнее начинает трясти от этого. – Нет, я не понимаю. Уверена, ваш Глава будет только рад со мной познакомиться, если Вы меня ему представите. Вы ведь всё равно собирались сделать это!

Это был бросок в пустоту. Ада не хотела бы знакомиться с главой Ковена, который обладает властью, который, вполне возможно, искал книгу, принадлежащую Серафиме. Но также ясно понимала, что не может потом, когда Ростислав решит, что она готова вступить в Ковен, прийти туда, не зная, что её ожидает. Соколов, видимо, расценивал молчание девушки по-своему, о чём – то сосредоточенно размышляя. Наконец, отойдя к стене и присев на один из стоящих около неё стульев, колдун кивнул.

- Ты ещё не готова. И ты знаешь это. Ещё вчера ты не могла вызвать лёгкий ветер, а сегодня пытаешься шантажировать меня. Весьма неумело. Знаешь, Настя, - как-то многозначительно рассмеявшись, заявил мужчина, рассматривая Аделаиду с ног до головы. В этом взгляде было столько... насмешки? На одну секунду девушке даже показалось, будто он знает, что она обманывает его, знает, что она никакая не Анастасия Панина, знает всё! Но уже в следующее мгновение Ростислав встряхнул головой, будто отметая от самого себя надоедливые мысли, и взгляд его сразу же прояснился, став куда более спокойным и умиротворённым. – Ты напоминаешь мне одну ведьму. Я всё никак не могу понять, не могу вспомнить. Ты не похожа на неё, но твоя магия! Однажды я уже видел подобное.

Аделаида замерла, почти испуганно глядя на Ростислава. Девушка надеялась на то, что в её взгляде не отобразились чувства, смешавшиеся внутри и, поэтому, продолжала смело смотреть на своего собеседника. Он уже видел такую магию. У самой Петровой не оставалось сомнений в том, кому она могла принадлежать.

- Разве не вся магия одинакова? – тише спросила девушка, мгновенно потеряв всю свою спесь.

Мужчина отрицательно помотал головой, позволяя силам выползти из пальцев чёрными и серыми тенями. Они расползались по комнате, напоминая Аде змей. А ещё она почувствовала запах, стоило им приблизиться к телу девушки. Такой густой, невыносимо тягучий запах дешёвого алкоголя, бензина и лака для ногтей. Петрова дёрнулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками.

- Видишь? А твои силы блестят золотом. И, если я не ошибаюсь, пахнут чем-то солёным.

Морским бризом. Да, Аделаида чувствовала этот запах, но подумала, что ей показалось. Она мечтала о свободе, а море всегда напоминало ей о ней.

- Пойдём. Нельзя же идти на собрание Ковена в таком виде, - вырывая девушку из мыслей, произнёс Ростислав, погладил хризолит пальцем.

***

Дом Соколова в очередной раз встретил Аделаиду своей холодной неприступностью. Стены гостиной, бежево-алые, резко контрастировали с тёмно – синей мебелью, состоящей из пары диванов, кресла и шкафа. Долго не вглядываясь в остальные помещения двухэтажного здания, Петрова прошла вслед за Ростиславом в небольшую подсобку, откуда колдун достал длинный, объёмный палантин, вероятно во много раз превышающий размеры хрупкой Ады.

- Все члены Ковена обязаны носить такие плащи? – смотря на себя в зеркало, изумлённо спросила девушка. Холодная, почти невесомая ткань никак не ощущалась на теле, оставляя огромное количество свободного пространства под собой.

- Любой Ковен имеет особую часть гардероба, наличие которой прослеживается в веках. Чёрные Ковены уже давно надели на свою голову капюшоны, - ответил Ростислав, пожав плечами и поправляя плащ на голове девушки.

- Сколько магов Вы уже привели в свою «семью», Ростислав? – вдруг спросила Аделаида, выглядывая из под тёмной накидки.

- Трёх. Но тренировал куда больше.

- И все они пользовались чёрной магией?

- Я предоставил каждому выбор. Показал, что может дать им та или другая сторона, но чёрная магия прельщает слишком сильно. Раньше было сложнее: те, кто рождались внезапно, от союза людей, не могли использовать эту магию. Она... Зависима от некоторых факторов. Сейчас, насколько мне известно, таких отклонений не происходит. Возможно, Природа решила, что ведьмы и колдуны вполне могут давать потомство и самостоятельно, поэтому уже многие столетия я не встречал магов, родителями которых являлись бы люди.

- Вы говорили о силе своего рода?

- Откуда ты знаешь об этом? – тут же напряжённо поинтересовался Соколов, беря в руку посох.

- Интернет – великая вещь, - сдавленно рассмеялась Аделаида, радуясь тому, что под тёмным капюшоном не было видно её резко побледневшего лица. – Я пыталась найти какую – то информацию о магии и наткнулась на книгу Кристиана Вейла. Он говорит, что жил среди ведьм, представляете, Ростислав?

- Да-да, я читал её. Многие Ковены были сильно обеспокоены из-за того, что Вейл всё-таки опубликовал свои записи.

- Значит, всё то, что там написано – правда?

- А что, ты в этом сомневаешься? – парировал колдун, медленно постукивая посохом перед книжным шкафом. – Ладно, плевать. А теперь, послушай меня.

Обернувшись к Петровой, Соколов положил ей на плечо правую руку, будто пытаясь заглянуть внутрь сознания девушки. Сосредоточенно глядя на Ростислава, Ада, всё-таки, не могла не заметить того, как с тихим скрежетом за спиной мужчины отъехал стеллаж, открывая за собой длинный и тёмный проход, тянущийся под землёй.

- Как только мы спустимся вниз, тебе может почудиться, что ты оказалась в чане с желе. Это нормально. Так происходит с каждым, кто посещает проход впервые. Движения сильно замедляться, будет трудно дышать, но ты выберешься живой, ясно? Не пытайся говорить и звать меня, а, лучше всего, вообще перестань разговаривать до того момента, как мы вернёмся на это же место. Не задавай вопросов, не отвечай никому, просто иди следом за мной. Как только мы сядем за стол – ты сядешь по левую руку от меня. Не разглядывай приходящих, сиди, опустив голову вниз. Ты меня поняла? – голос мужчины звучал вкрадчиво и, в то же время, ясно давал понять, что если она ослушается Ростислава, то её тут же ждёт неминуемая погибель.

Еле заметно кивнув, Аделаида проследила за тем, как мужчина, пару раз стукнув посохом по стене, зажигает факелы, развешанные по всему пути следования. Странный, тёмно-зелёный цвет огня сопровождался запахом сырости и чего-то очень резкого, врезавшегося в нос и надолго запечатывающегося в одежде. Оглянувшись, Петрова увидела, как у неё за спиной закрылся шкаф, отрезая ей путь к отступлению.

Ростислав шёл впереди, медленно и почти невесомо ступая на каменные, неровно уложенные плиты, испещрённые множеством рун. Руны были везде, на каждой стене, выведенные алой краской. Аделаида надеялась, что это была краска. На потолке, в каждом углу, они повторялись и, вероятно, именно из – за их влияния Аделаида ощущала всё то же, что и в лесу перед замком Локучевых.

Казалось, пути их не будет конца, потому что чем дальше и ниже они спускались, тем длиннее становилась дорога из факелов, зажигавшихся с навязчивым шипением. Каждый вдох девушки сопровождался преодолением жуткого сопротивления самого воздуха, давившего на грудь и, вероятно, желавшего, чтобы она упала на пол, придавленная сильными потоками. Ранее лёгкий и почти незаметный плащ теперь превратился в каменный балахон, сдвинуть который было просто нереально, а Соколов, совершенно не обращая внимания на трудности девушки, шёл с всё той же скоростью, размеренно отбивая посохом каждый шаг. Найдя в камне на самом верху посоха ту точку, за которой она будет следовать, Аделаида старательно пыталась не отставать, отпихивая ногами будто бы замороженный плащ. Идти было трудно. Запах жжённого мяса и старой плоти проникал в сознание, и Ада не хотела думать о том, откуда он появился и кому принадлежал.

Девушка старалась не думать и о том, чем может закончиться собрание Ковена, но сердце, нервно продолжая биться в грудной клетке, с каждым шагом начинало пропускать удары всё с большей частотой. Аделаида прекрасно понимала, что жалела бы о каждой секунде, проведённой в неведении там, в лаборатории, пока Ростислав будет сидеть на собрании, но также ясно осознавала, что уже жалеет о собственном навязчивом желании узнать обо всём, что может ожидать её в будущем. Нужно быть смелой, нужно оправдывать ожидания близких людей, которые уверены в том, что она – лучшее продолжение своих родителей. Кто знает, какие трудности переживала Серафима? Сэмуэль сказал, что она была Главой Ковена. Была. До того, как вышла замуж за Григория.

- Мы пришли, - тихий голос Соколова точно не показался Аде таковым. Резко остановившись, девушка поражённо оглянулась назад – проход вновь казался до ужаса длинным, но Петрова была уверена в том, что они не прошли и половины. – Помни о том, что я тебе говорил. Слушай, молчи, ничего лишний раз не трогай. Появятся вопросы – запомни их. Обещаю, что отвечу тебе, когда мы вернёмся.

Не оборачиваясь, колдун распахнул дверь, впуская в тёмный коридор яркую полосу света, тут же погасившую все факелы разом. Просторное помещение, напоминающее Аделаиде бальный зал, было полностью выкрашено в тёмные цвета, задавая тон всему остальному. На алых флагах, спускавшихся с потолка, был вышит чёрный герб. Ворон, в когтях которого болталось чьё-то мёртвое тело. Мраморный пол серых и чёрных цветов образовывал звезду с шестнадцатью концами, из которых, в дальнейшем, вырастали колонны около стен.

Арочные окна, покрытые золотой лепниной, были закрыты плотными чёрными шторами, не пропускавшими ни единой капли света. Единственным его источником оставались огромные, массивные люстры, которые, казалось, парили около потолка, но, всё же, не были к нему прикреплены. Сам потолок был зеркальным, тёмным, как и сама гостиная, а отражение в нём было искривлено и казалось ненастоящим. Некая изменённая проекция реальности, созданная для того, чтобы путать каждого, кто входит в комнату и садится за овальный стол. С противоположного от Аделаиды края стояло высокое кресло, затянутое той же алой тканью. Заметив, как к Ростиславу стремительно приближается человек в плаще, девушка замерла, задержав дыхание.

- Приветствую Вас, мистер... - мужчина вдруг замолк, одёрнутый звонким ударом посоха Ростислава по плечу, на котором лежала металлическая пластина. Нагнувшись к его уху, колдун что-то быстро прошептал, закрывая своим телом подошедшего человека. – Я Вас понял, мистер Соколов, я всех предупрежу.

- ОН прибыл? - многозначительно спросил колдун, поправляя плащ и ещё сильнее закрывая лицо. Ростислав явно нервничал, и девушке казалось, что от него исходят маленькие капли тревоги, которые проникают в её сознание и передаются по всему телу.

- Да, мистер Соколов. Он у себя в комнате, когда я проходил мимо, то слышал, как внутри что-то разбивалось.

- Значит, не в духе. Ладно, иди. И не забудь о том, что я сказал тебе, ясно? Сегодня всё должно пройти на высшем уровне, мы уже больше года не встречали Старейшину в этих стенах, - не дожидаясь ответа, колдун медленно двинулся к красному креслу, напоминавшему трон и, сев рядом с ним, ногой отодвинул стул для подошедшей Аделаиды. – Никого не будет удивлять твоё присутствие, моя дорогая. Я сказал, что ты скоро станешь членом Ковена, что тебе можно доверять. Меня здесь уважают, так что пока ты рядом со Мной – можешь считать, что ты в безопасности.

Да. В безопасности. К несчастью, Ада скорее чувствовала, как её запирают в клетке, из которой нет никакого выхода. Мороз бегал по коже, а струны души натягивались так сильно, что, казалось, могли порваться при одном лишь неловком движении. Это место было не очень похоже на то, что она построила в своих детских мечтах о семье, но страшнее всего было то, что ей уже не удастся просто «откреститься» от этой жизни. Рука, которой Аделаида заключила с Соколовым договор, горела так сильно, словно девушка только что опустила её в раскалённое пламя или же прикоснулась к сковородке. Живое напоминание тому, что всё уже сделано. Любая мысль о побеге воскрешала другую, куда более страшную, заключавшуюся в словах колдуна фразу – «Ты умрёшь». Умрёшь, если не выполнишь обещание. Умрёшь, а никто и не вспомнит о том, что существовала на белом свете девушка, которая поборола устоявшуюся уверенность магического мира в том, что ребёнок между ведьмой и человеком не сможет выжить. Умрёшь, возможно, больше никогда не вздохнув свободно.

Люди приходили постепенно, полностью затянутые в чёрные плащи. Они напоминали Аделаиде испуганных мышек, и девушка точно не хотела задумываться о том, что сейчас выглядит также. Петровой казалось, что её лицо видно остальным. Несмотря на то, что на глаза был спущен капюшон, девушке чудилось, что каждый маг смотрит на неё и видит насквозь. Соколов сказал, что их было трое. Трое колдунов или ведьм, которые так же, как и она, сидели по левую руку от наставника. Недалеко от Старейшины. Где они сейчас? В кого превратились? Сидят ли они в отдалении, кутаясь в спасительные капюшоны, или же выполняют поручения своего хозяина?

Ростислав, не обращая на остальных никакого внимания, прокручивал в пальцах снятое с руки кольцо и изредка поглаживал хризолит, камень, покоившийся и на верхушке его посоха. Теперь колдун выглядел куда спокойнее, чем десятью минутами ранее. Аделаиде не нравились приходящие люди. В отличие от Соколова они горбились, пока шли к своему месту и, уже сев, всё ещё не могли смело выпрямить спину.

- Ты нервничаешь, - произнёс мужчина, наклонившись к Аде. Девушка лишь отрицательно покачала головой, помня наказ Ростислава молчать. Она никак не могла понять, зачем колдун вообще начинает разговаривать с ней, если знает, что сам попросил её ничего не говорить. Или это проверка? - Конечно, им интересно, кто ты и почему сидишь рядом со мной, но, поверь, ни один из этих остолопов не решиться заговорить с тобой первым.

Петрова сглотнула, пытаясь оценить то, насколько важный пост может занимать Ростислав во всей этой «семье», которая, на деле, была больше похожа на настоящую секту. Именно то, чего боялась девушка, открывалась перед её глазами, а Соколов, словно главный ворон, сидел на верхней ветке и, стоило ему лишь открыть рот, все тут же покорно слушались.

- Рами, я уже сказал о том, что мне не нужны оправдания! – дверь резко распахнулась и Аделаида вздрогнула, быстро повернув голову в сторону звука. – О, все уже здесь!

Похожий на пантеру, мужчина двигался к алому креслу очень быстро, так, что парнишка лет десяти еле поспевал за ним. Одетый в чёрный камзол с золотыми пуговицами, колдун шёл, гордо распрямив спину, и смотрел на всех свысока. Казалось, что сидевшие за столом люди сгорбились ещё сильнее, боясь даже поднять взгляд на своего Старейшину. Он был молод. Возможно, даже слишком молод для того, чтобы быть Старейшиной целого Ковена. Аделаида точно представляла его не так. Тёмные волосы обрамляли бледное и измождённое лицо, узкие глаза с двумя угольками вместо зрачков прятались под чёрными и широкими бровями. У него были тонкие губы и такие же тонкие черты лица. Ни единого намёка на щетину, ничто не портило внешнюю картину, но Ада разглядела в его глазах то, что заставило её внутренне скукожиться. «Как же он молод!» - подумала девушка почти испуганно. Почти – потому что Старейшина не обращал на неё никакого внимания, и лишь стоял рядом со своим креслом, осматривая свой Ковен взглядом, полным жестокости.

- Я узнал, что в деле начались первые подвижки, - сложив руки на коленях, громко заявил мужчина, занимая своё место и откидываясь на спинку. Он обладал мелодичным голосом, совершенно не сочетающимся с его внешним видом. – Впервые за шесть лет. Я мог бы быть доволен вашими действиями, если бы вы не преподносили это как нечто... стоящее моего внимания!

- Корвус, послушай, получить в руки Гримуар – уже половина дела, не так ли? – подал голос Соколов, пододвигая к Старейшине поставленный Рами стакан с янтарной жидкостью. – Мы искали его много лет, и сам факт того, что теперь он у нас - просто не может не радовать!

- Да ты что, - сквозь зубы процедил колдун, хватая стакан и тут же бросая его через стол в стену. Никто не вздрогнул, казалось, даже не обратил внимания на посыпавшееся вниз стекло, которое тут же кинулся собирать Рами. – Только в этой книжке НЕТ того, что мне нужно! Досадно, не правда ли?! Твои люди выкрали её, но не смогли проверить, хватает ли в ней страниц!

- О чём ты, Корвус? – всё также спокойно продолжал Ростислав, никак не реагируя на изменившийся тон голоса мужчины.

- Локучев вырвал из книги страницы, ясно?! Локучев или его баба, которую ТЫ уговорил меня не трогать!

В гостиной повисла гнетущая тишина, и Аделаиде вдруг показалось, что сейчас слышны лишь её тяжёлые вздохи. Лёгкие словно вырвали из тела, оставив в нём огромную дыру, которая никак не помогала в дыхании. Сжав ногтями колени, девушка испуганно смотрела то на Соколова, то на Корвуса, внимательно обводившего своими глазами весь затихший зал. Книга у него! Значит, она не ошиблась, когда подумала о схожести плаща Ростислава и нападавшего. Значит, это именно по его указке на замок Локучевых напали и выкрали книгу Ведьм. Значит, Ростислав знал, кому принадлежал тот Замок. Итак, что ещё он знает?

Мысли роем бились в голове Петровой, в то время как девушка отстранённо думала о том, что не стоит сейчас выказывать столь явную заинтересованность. Это может привлечь к ней излишнее внимание, а тогда? Кто знает, что будет тогда?

Колдун молчал, медленно наливая в материализовавшийся бокал виски из прозрачной бутылки. Тёмное стекло ловило на себе редкие лучи от едва освещавших зал ламп. Облизав сухие губы, Корвус залпом опустошил свой стакан, с громким треском поставив его обратно на стол. Обведя жестоким взглядом каждого, мужчина вдруг внимательно посмотрел на Аделаиду, вжимавшуюся в деревянный стул.

- Ты кто такая? – изогнув бровь, спросил Корвус, поднимаясь с алого трона и мгновенно оказываясь около Петровой. – Я тебя раньше здесь не видел.

- Она со мной.

- Я не спрашивал, с кем она, я спросил у неё, кто она такая, - осадив Соколова, зло произнёс колдун, отодвигая стул, на котором сидела девушка.

Ада не понимала, как действовать и что говорить, потому что во взгляде Корвуса было столько ненависти и злобы к каждому априори, что она просто не могла предположить, что этот мужчина может с ней сделать. Ведьме казалось, что её тело приклеилось к креслу.

- Меня зовут Анастасия, - сглотнув, сказала девушка, поднимаясь прежде, чем её стул окажется напротив колдуна. – Ростислав учит меня магии, а затем, как я могу надеяться, я вступлю в Ковен, - слова давались тяжело. Петровой казалось, что её связки наливаются свинцом, а каждая лживая фраза бьёт прутом по нежной коже.

Надеется вступить в Ковен? Да она бы сбежала отсюда с куда большей радостью. Собравшись с духом, Аделаида сжала руки в кулаки, понимая, что будет лучше, если её запомнит Старейшина, а не оставит затем гнить в серой массе тех, кто сидит в конце стола и боится пошевелить плечами. Пытаясь перебороть страх, Ада чувствовала, как медленно спадает с головы плащ, оголяя её лицо. Нужно было вернуть капюшон на прежнее место, но Петрова не хотела, чтобы этот Корвус подумал, будто она боится показаться ему.

- Очень самонадеянно приходить сюда до Посвящения, ты знаешь это, Анастасия? – желчно сказал Корвус, наклоняясь к самому лицу девушки. В нос тут же ударил запах крепкого алкоголя, от которого у Ады закружилась голова.

- Могу лишь догадываться.

- Догадываться! Знаешь, а ведь и люди твоего учителя могли «только догадываться» о том, что внутри книжонки есть то, что мне нужно. Я не люблю таких людей. Мне ближе те, кто знает что-то наверняка, - разочарованно продолжил колдун, возвращаясь к стулу. – Можешь сесть.

Аделаида тяжело выдохнула, глядя на то место, где ещё секунду назад стоял колдун. В её душе боролось несколько эмоций, и когда победила злость, Петрова позволила ей вылиться наружу. Пожалеет ли она о своих словах? В девушке было так много страха, что, в какой-то момент, мозг атрофировался, перестав ощущать его.

- Я знала, что хочу прийти сюда, несмотря на то, что это запрещено. Я знала, что хочу познакомиться с Вами, несмотря на то, что Ваша персона вполне может меня разочаровать. Но я могла лишь догадываться, что именно так и случится!

- Я разочаровал тебя? Изумительно! Ростислав, у тебя просто дар находить девушек, которые не умеют вовремя затыкаться! – мужчина говорил без раздражения, а в его взгляде, помимо жестокости, мелькнул злополучный интерес.

Ада чувствовала, что всё это закончится очень, очень плохо.

- Прости её, Корвус, она ещё очень глупа. Я часто говорю ей об этом, - сквозь зубы ответил Соколов, постукивая пальцами по столу, в то время как Аделаида продолжала стоять, чувствуя, что взгляды каждого члена Ковена обращены только на неё. Она совершила реальную глупость.

Говорить такое Старейшине? Пускай и такому Старейшине, как этот Корвус. Петровой казалось, что она только что подписала себе смертный приговор.

- Ничего страшного, уверен, её характер ещё много раз претерпит изменения. Ну, так что же, Анастасия, садитесь. Надеюсь, что в будущем у нас будет время для того, чтобы сложить друг о друге другое мнение, - дождавшись, когда девушка вернётся на своё место к столу, Корвус махнул рукой, почти впечатывая в столешницу книгу Ведьм, которую вновь украли у Ады. Она лежала прямо перед ней, нагло распахнутая и открытая для взглядов колдунам и ведьмам. Чувство жуткой несправедливости заполнило сердце Петровой, и она еле сдержала порыв закрыть Гримуар, спрятав его от чужих, алчных глаз. – Итак, вы можете увидеть здесь Книгу Ведьм. Скажу честно, в целом – прекрасное приобретение для нашего Ковена. Объём заклинаний, доселе нам неизвестный, вскоре будет изучен, и мы сможем применять их в совершенстве. В конце концов, мне уже сильно надоел Ковен Мёртвого моря, с которым вы все воевали ещё при моём отце.

- Не думаете ли Вы, Корвус, что было бы куда более правильно пойти на контакт с ними? Насколько мне известно, этот Ковен стал бы для нас сильным союзником, который может пригодиться в борьбе с непокорным Ковеном Тёмного леса, - подала голос одна из ведьм, сидевшая ближе к концу стола.

- Савва, скажи, ты, может, знаешь, какую роль для нас сыграет тот или иной Ковен? В тебе открылся дар видящей? Что-то непохоже, - поджав губы, отмёл предложение женщины колдун, вновь наливая виски в бокал. – Вы, все вы, сидящие здесь, должны понять одну очень важную вещь! Любой из этих Ковенов может скрывать то, что мы ищем! Любой из них может прятать колдуна или, не дай бог, ведьму, способную провести Ритуал! Любой из них может, так же, как и мы с вами, собираться получить власть! Вы хотите допустить это? – ядовито рассмеялся Корвус, складывая руки на груди. – Я могу позаботиться о вас, но только в том случае, если именно Я, если МЫ построим Империю! Империю, в которой, я клянусь вам, будут уважать и ценить каждого. Империю, в которой не будет слабых, потому что я одарю вас такой властью, о которой вы не могли и помыслить! Вы хотите этого?

За столом началось заметное оживление, и некоторые выкрикивали что-то наподобие согласия с речью колдуна. Аделаиде же казалось, что то, о чём говорил мужчина, было больше похоже на речь сумасшедшего, который страстно верит в каждое своё слово. Он хочет уничтожить Ковены? Так же, как был уничтожен Ковен Серафимы? Неужели ни у кого из этих умалишённых не возникает отторжения от речи Корвуса? Неужели они не понимают, что это просто ужасно?

- Несмотря на то, что у нас есть Гримуар, мы не имеем самой ценной его части. Она всё ещё у Локучева, а он, насколько мне известно, находится под нашей... «опекой», не так ли?

- Да, Корвус, мы всё ещё имеем на Эрика влияние, но после того, как наши люди выкрали книгу, можем ли мы право вновь ставить ему какие – либо условия? – задал вопрос Соколов, пододвигая книгу к себе и с интересом изучая её содержание. – Он ведь не глупец и понимает, что именно мои ребята проникли в его замок.

- Да какая разница, Ростислав? Ты и впрямь считаешь, что я буду задумываться о морали, когда на кону стоит ВСЁ? Всё или ничего, ясно? Я не буду довольствоваться малым, рассуждая о том, как бы не обидеть малыша Эрика Локучева, у которого самомнения в пять раз больше, чем настоящей силы! Пусть скажет спасибо за то, что я ещё не раздавил его пальцем, как надоедливую блоху.

- Хорошо. Мне было бы куда проще забрать у него листки, если бы я знал о том, что мы ищем. Хоть что-то, Корвус.

-Ты змея, Ростислав. Изворотливая, гремучая змея, которая хочет знать всё и обовсём, не так ли? – ухмыльнулся мужчина, расплываясь в противной улыбке. – Мыищем страницы с Ритуалом, кровавым ритуалом! Поверь, ты поймёшь, когда увидишь.